Тысячелетняя война. Русь и Великая степь. (Часть XXIV).
Битва за Астрахань. Крымско-Турецкая агрессия против Московского царства 1569-1572 годов.

Развитие российской государственности во второй половине XVI века происходило в процессе почти непрерывных войн на северо-западных, западных, юго-восточных и южных рубежах страны. Завистливы и алчные соседи почему то жаждали всё новых территорий Русского государства, не отдав назад ранее захваченных. Но со временем крымско-турецкая проблема выходит на первое место среди множества, став важнейшей частью восточной политики Москвы на протяжение следующих нескольких столетий. Решение этого злободневного вопроса напрямую затрагивало интересы Московского государства, так как любая неудача или ошибка в его решение несли в себе смертельную угрозу для русского народа. Политическая и вооруженная борьба России с Крымским ханством и Османской империей в течение длительного времени сопровождалась широкой дипломатической деятельностью московского правительства, направленной на сколачивание различных антитурецких, антикрымских союзов.

Защита южных пограничных территорий всегда была приоритетным, но и тяжёлым бременем для Москвы. Существование «Дикого поля» сдерживало экономическое и социальное развитие Московского государства, препятствовало колонизации русскими плодородных чернозёмных территорий, мешало торговле с восточными странами. Непрекращающаяся вооружённая борьба со степными хищниками требовало от Русского государства больших материальных издержек, огромных людских потерь и колоссального напряжения сил. Только для выкупа захваченных людей в Москве существовал выкупной налог. За пленных служилых людей немалые деньги платила казна, которых татары почти никогда не продавали в рабство. Ну, а строительство засечных черт на необъятных пространствах лесостепной зоны, а так же ежегодный выход русских войск на «Берег», стоило государственной казне огромных расходов. И всё это происходило беспрерывно на протяжение нескольких столетий, истощая силы русского народа. По оценкам некоторых исследователей, на крымских работорговых рынках было продано за два века более трёх миллионов людей, преимущественно украинцев, поляков и русских.

На необъятных просторах Северного Причерноморья проживали тюркоязычные кочевые племена, которые являлись выходцами из военного сословия улуса Джучи, Золотой Орды. От Буджакской Орды на западе до Джамбулукской и Едисанской орд на востоке в степях Северного Кавказа. Все они к первой половине XVI века находились в сфере влияния могущественного Крымского ханства. На протяжение всей своей истории главным экономическим фактором развития этих кочевников была работорговля, и они активно брали невольников во время своих бесконечных опустошительных набегов на соседние с ними осёдлые народы. Для кочевников невольники имели большее экономическое значение, главным образом потому, что в их распоряжении были обширные рынки сбыта рабов в турецких причерноморских портах. Работорговля всегда приносила степнякам огромные доходы, позволяя им комфортно существовать на протяжение очень длительного времени.

Крымское ханство оставалось единственным военно-политическим объединением кочевников в причерноморских степях и, естественно, что все родственные крымским татарам кочевые племена поддерживали с ним тесные отношения, видя в них защитника. К концу XVI века Крымское ханство достигло предела своего могущества. Совместная турецко-крымская агрессивная политика по отношению к соседним государствам, в сочетании с махровым русофобством последних, делала невозможным создание в Восточной Европе антитурецкого союза. Крымскому ханству вынуждены были платить ежегодную дань племена Черкесов, Молдавия, Речь Посполитая и до 1685 года Россия.

Стремясь и в этом ситуации найти выгоду, спесивые поляки в своей дикой злобе к Руси и русскому народу пошли на тайное соглашение с крымскими татарами. Согласно скреплённого подписью польского короля договора, крымским татарам разрешалось делать опустошительные набеги на украинские земли и угонять в полон исключительно русское население. При этом татары обязались не трогать коронных земель Речи Посполитой. Ведь русских им было не жалко, в их глазах это было быдло. К великому сожалению, быдлом и осталось.

Огромное значение для Крымского ханства, как и для остальных кочевников Причерноморья было то, что Крым был вассалом могущественной Османской империи. Именно она контролировала все города на побережье Черного моря и основные рынки сбыта. В те далёкие времена Чёрное море было османским озером, по которому беспрерывно шли многочисленные турецкие суда. Через черноморские порты шла обширная торговля с другим частями Османской империи. Хотя транзитная торговля периодически прерывалась из-за постоянно возникавшей в причерноморских степях нестабильности, но это было не надолго.

В XVI веке отчётливо проявилась важная роль Крымского ханства в международных отношениях в Восточной Европе. Дипломатические связи Крымского ханства с Русским государством, Польшей и Великим княжеством литовским носили интенсивный и регулярный характер. Крымские ханы установили практику заключения с ними договоров гарантирующих получения «поминок» в денежной форме и в виде подарков, по присланному заранее списку от семьи хана и его вельмож. «Поминки» традиционно рассматривались ханами как символ былого владычества Чингизидов над Восточной Европой. В начале XVI века, после краха польско-литовско-ордынского союза, происходило медленное, но неуклонное усиление враждебности Крымского ханства по отношению к Московской Руси и началу беспрерывных набегов крымских татар на Русское государство. Однако на фоне усиления позиций Москвы на Кавказе и вызванное этим резкое недовольства Османской империи, а также экспансионистской политикой Русского государства в Поволжье, агрессивность Крымского ханства по отношению к Русскому государству всё более усиливалась.

Между южной границей России и владениями Крымского ханства в XVI веке по прежнему простиралась огромная и мало освоенная, к тому же малонаселённая территория, называемая «Диким Полем». Жизнь на бескрайних степных территориях, что были между Московским государством и крымской ордой, была весьма активной. Здесь беспрерывно сновали различные по численности татарские отряды идущие в набег за ясырём. А по безводным и выжженным солнцем степи понуро брели в Крым полонянники, проклиная свою горькую как полынь судьбу. При этом ни Москва, ни Стамбул напрямую не контролировали ничейные земли между ними, так как здесь на протяжение нескольких сотен лет безраздельно властвовал степной хищник, не признававший ничьей власти.

Соответственно, военные столкновения между турецкими и московскими войсками носили лишь эпизодический характер, и то во время совместных походах с крымчаками. Собственно Московское государство в XVI–XVII веках больше было связано отношениями с Крымским ханством, чем с Османской империей. Тем более, что в начале они носили «дружеский» и почти союзный характер. Этакая дружба по интересам. Но очень скоро пути Крыма и Москвы расходятся, и их союз, сформировавшийся на почве совместной борьбы с Большой ордой, распадается. Ему на смену приходит жестокое противоборство, которое завершится лишь в конце XVIII столетия.

Сложность и длительность борьбы с Крымским ханством определялись двумя важными факторам, природно-географическим и политическим. Для того чтобы нанести поражение ханству, от русской армии требовалось преодолеть сотни верст безводных степей. На этих растянутых коммуникациях у Москвы не было ни колодцев, ни опорных пунктов, ни баз снабжения, и только выжженая солнцем степь. К тому же русские не знали местность, не имели достаточного опыта ведения боевых действий в степной зоне в отрыве от своих коммуникаций. Кроме того, покорение Крыма было невозможно без выполнения другой важной задачи, разгрома находившейся рядом Османской империи, пребывавшей в XV-XVI веке в зените своего могущества. Её Россия смогла побеждать лишь в XVIII столетии, когда накопила на южных рубежах крупный потенциал. В борьбе с Крымом помог бы союз с Литвой и Польшей. Но, опасаясь усиления Москвы и испытывая ненависть к русским, они не пошла на объединение сил, обрекая свои народы на страшные страдания.

Для самих османов в этот период времени, большее значение имела политика в бассейне Средиземного моря, на Балканах, на Ближнем Востоке и в направлении шахского Ирана. Здесь полыхали бесконечные и кровопролитные войны, а также происходила основная военно-политическая и дипломатическая деятельность ведущих государств мира. В отличие от них, Северное Причерноморье было далекой периферией, этаким захолустьем для Османской империи, где правила бал крымская орда Гиреев. Тем более, что она находясь в зените своей славы вела мощную захватническую экспансию в различных направлениях. В это же время, небольшое по размерам Московское государство, недавно избавившееся от позорного ордынского ига, еще только делало первые шаги за пределами своей исторической территории. Захват в середине XVI века Казани и Астрахани, а так же установление контроля над всем течением Волги, были первыми приобретениями нового имперского государства. Сама Московская Русь для турок не представляла большого интереса, одно из многих.

Политические интересы России в первые послеордынские века были всецело сосредоточены на западном и восточном направлениях, именно там где находились её основные и могущественные враги. В отличие от них, южное, степное пограничье, интересовало русское правительство лишь в связи с необходимостью обеспечить оборону своих владений от нечастых крымских набегов. Но постепенное расширение сферы влияния России и её территориальное продвижение на юг происходили, но не столько в результате целенаправленной политики государства, сколько благодаря естественно складывавшимся благоприятным условиями, способствовавшим развитию в этом направлении земледельческого хозяйства. Уж больно привлекали русского крестьянина, и не только, плодородные чернозёмные земли. Сфера же господства кочевников постоянно сокращалась под напором сохи. В дальнейшем усилении Московского государства Крымское ханство почувствовало угрозу своему существованию. Но крымские правители сидящие в Бахчисарае с этим фактом были категорически не согласны.

В полный размер 2403х3221 в новом окне

Но с течением времени на неспокойном юге, помимо крымской угрозы у Московской Руси появилась ещё одна напасть, это смертельно опасный враг в лице Османской империи. XVI век, стал по истине золотым веком в истории Османской империи. В это время она достигла наибольшего могущества и неимоверно расширила границы своей территории. Теперь она напоминала гигантского ненасытного спрута раскинувшего свои щупальцы на территориях различных континентах, которыми иногда дотягивалась до очень далёких территорий. В XVI веке турецкие военные корабли с войсками доходили до султаната Ачех, что на острове Суматра. На юге, янычары выбивали португальцев из Кении, с большим удовольствием отрезая их головы. Турки захватили Аден, откуда вскоре была организованна военная экспедиция к берегам Индии. Пал после ожесточённого сопротивления мамлюкский Египет, а армия Селима почти беспрепятственно заняла территорию Сирии. Крупный порт Алжир вместе с прилегающими территориями был захвачен турецкими пиратами, наводящими ужас на прибрежные государства. На западе эти щупальца достигали южной Испании, там турки поддерживали восстание морисков, а в Италии янычары истребляя местное население, маршировали по полуострову, при этом сметая и уничтожая древние города, уводя в полон людей.

Но, и отношения Московской Руси с Турцией с самого начала двусторонних контактов были напряженными. Поводом к этому послужили притеснения, которым стали подвергаться от турок русские купцы в Азове и Кафе. Торговля русских купцов в этих городах на протяжение многих веков всегда была очень деятельной и выгодной, но под давлением появившихся в XV веке османов она вовсе прекратилась. Хотя и сама вооружённая борьба с Турцией началась для Московского княжества задолго до того, как произошло первое прямое столкновение между войсками обеих стран. Это случилось после того, как в 1471 году турки захватили Приазовье, в 1475 году пала крепость Азов, а в 1484 году они отняли у Молдавии Килию, что в устье Дуная и Белгород расположенный в устье Днестра. Тем самым, османы взяли под свой плотный контроль всё Северное Причерноморье, с её городами и реками, сделав своим вассалом необузданное и кровожадное Крымское ханство. Теперь Московской Руси пришлось иметь прямой контакт с турецким вассалом, могущественным Крымскую Орду, являвшейся ударной силой османской агрессии против Руси и других славянских народов.

На политику Крыма серьезно повлияли геополитические планы Османской империи, стремившейся распространить свое влияние на Восточноевропейский регион. Цели Стамбула в данном отношении явно совпадали с мечтами крымских правителей, видевших себя преемниками золотоордынских ханов. Откровенно враждебная политика крымского ханства в течение длительного времени и опустошительные набеги татар на пограничные русские земли стали для Москвы громадной проблемой. Практически ежегодно приходили на Русскую землю многочисленные и разные по численности татарские отряды, делающие всегда только одно, это убийства, грабёж, увод людей в рабство и разрушение.

В этот период времени, Турция в борьбе с возрождающейся Россией начала по полной использовала своего крымского вассала. Этому способствовало и то, что в Крыму сложился влиятельный общественный слой во главе с Гиреями, которые были кровно заинтересован в борьбе с Москвой и совершение опустошительных набегов на Русские земли. Тем более, что к этому их активно подталкивали в Стамбуле. Именно крымские Гиреи осуществляли политику создания выгодной для Крыма и Порты расстановки сил в Восточной Европе, наводя здесь ужас среди проживающего здесь населения. Крымские татары по указке из Стамбула систематически, опустошали не только южную часть Московского государства, но и русские земли, находящиеся под оккупацией Речи Посполитой, словно в насмешку, несмотря на мир и союз Польши с Турцией. Крымчаки с маниакальным постоянством и упорством нападали на Украину и грабили Волынь. Урон, наносимый татарами Руси, был катастрофически громадным. Хотя султан в дальнейшем и запретил крымскому хану нападать на московские пределы, но крымцы часто нарушали это ничего не значащие для них запрещение. Тем более, что Стамбул смотрел на эти шалости сквозь пальцы, периодически поощряя их.

Османские правители пытаясь предотвратить дальнейшее нарастание кризисных явлений в жизни империи шли по пути продолжения захватнических войн. Так как всегда считали, что война всегда прокормит и обеспечит рост благосостояния и военного могущества. В результате этих действий в русско-турецких отношениях стали появляться и угрожающие признаки. Причиной этих перемен послужила экспансионистская политика Сулеймана Великолепного направленная в первую очередь на завоевание новых земель на территории Поволжья. Тем более, что в первой половине XVI века крымскими и казанскими ханами из династии Гиреев предпринимались попытки вовлечь Османскую империю в их борьбу с московскими правителями за контроль над Поволжьем. Но эти попытки тогда не увенчались серьезным успехом, так как турки вели широкомасштабные войны с могущественными государствами Европы и Азии.

Но после захвата Казани и Астрахани русскими войсками, геополитическая ситуация в волжских и донских степях сильно изменилась. Ослабление здесь военно-политических позиций Османской империи вызвало сильное беспокойство в Константинополе. Турецкому султану очень хотелось вернуть своё влияние на территории Казанского и Астраханского ханств. Тем более, что он сам назначил себя правопреемником Золотой Орды, и громогласно объявив Казань и Астрахань, «юртом султана». Но в отличие от самонадеянных турок, Москва считала их «юртом великого князя московского», не признавая наглых притязаний их правителя. В результате этих весьма сложных военно-политических перипетий в Поволжье круто столкнулись интересы России, Крымского ханства и Османской империи.

Во второй половине XVI века Османское государство, наконец, предпринимает попытки укрепить свои позиции в Поволжском регионе. В Стамбуле на полном серьёзе начинают разрабатывать планы завоевания Астрахани. Предполагая через посредство Крымского ханства включить в сферу своего влияния Среднее Поволжья, то есть территории бывшего Казанского ханства. К тому же османы стали настойчиво искать места на Дону для постройки турецкого города, что не могло не встревожить русских правителей.

Султан Сулейман Великолепный начал готовить поход против России с целью вернуть себе контроль над Астраханью. Наиболее рациональным способом осуществить эту задумку он видел в экспедиции вверх по Дону до волока, соединявшего две великие реки, а затем спустившись вниз по течению Волги, выйти к Астрахани. К этому его активно подталкивали бывшие астраханские правители Дервиш-Али и Ягмурджи-бек, а также казанские мурзы, люто ненавидящие русских, стремившиеся всеми силами нанести поражение Московскому царству и вернуть вновь себе Казань. Учитывая тот факт, что Османская империя в это время вела активные завоевательные войны на Средиземноморье и Передней Азии, план похода на Астрахань выглядел как продолжение политики защиты и распространения ислама. Властитель Османской империи лишь ждал случая, чтобы изгнать русских с Дона и Волги и утвердить здесь своё господство.

В отличие от Османской империи, крымский и казанский вопросы играл важнейшую роль во внешней политике России на протяжении царствования трёх московских государей: Василия II, Ивана III и Василия III. Всецело поглощая людские ресурсы Русского государства, неся ему большие моральные и материальные издержки. Стремясь переломить весьма сложную военно-политическую ситуацию в этом регионе в свою пользу, при новом царе Иване Грозном, Московская Русь избирает новую тактику борьбы с кочевниками и совершает постепенное продвижение на Юг и Юго-Восток. Это происходит путём строительства новых крепостей, проведение колонизации окрестной территории и медленного, но неуклонного перемещения государственной границы всё ближе и ближе к границам Крыма. В Крыму московское правительство стремилось создать свою партию среди влиятельных мурз; с другой стороны, такая же партия создавалась и польско-литовским правительством, которое вело борьбу с Москвой за Ливонию.

Борьба с русским влиянием в Поволжье и на Северном Кавказе для хана Девлет-Гирея I превращается в серьезную проблему на протяжении всего его длительного правления. Ещё большую опасность для Крыма представляли союзные отношения Москвы с ненавистными для них ногаями, находящимися под властью хана Исмаила. Тем более, что к середине 50 годов начала вырисовывается перспектива использования Москвой антикрымских акций приднепровского и Донского казачества.

Казачество возникло в тяжёлый XVI век, как широкая и разгульная замашка русской природы. Это было необыкновенное явление русской силы, возникшей из народной среды огнивом страшных бед, обрушившихся на весь русский народ. В то время когда государство не справлялась со своими обязанностями по обеспечению безопасности и сохранения своего народа, то простые люди вынуждены были встать на свою защиту от ненавистных врагов беспрерывно идущих войной на их Родину. На громадных просторах «Дикого Поля» схлестнулись в многовековой, кровавой и бескомпромиссной борьбе, славяне и тюрки. Таким образом, зона прямых столкновений Москвы и Крыма многократно расширяется, охватывая огромные территории южных регионов Восточной Европы.

Понимая всю опасность сложившейся ситуации, и стремясь затормозить ползучую экспансию русских, татары постоянно делают опустошительные набеги на Московские пограничные земли, но остановить это продвижение уже не могут. По мере ослабления военного давления со стороны татар на русских, всё больше в этот конфликт вовлекалась Османская империя, не желавшая больше терпеть здесь присутствие Москвы.

А там, где в мировой политике существует ожесточенное соперничество, рано или поздно возникают и войны. Именно на поле боя решаются радикальным способом все возникшие противоречия. Тысячекилометровая степная граница России с сопредельными татарскими государствами, Ногайской ордой, Крымским ханством, а также с Османской империей, первоклассной военной державой того времени, призванной защищать мусульманские юрты на территории Восточной Европы, стала зоной постоянной военно-политической конфронтации. Война вспыхнувшая в низовьях Волги в 1569 году, стала первым, но не последним военным столкновением русского и турецкого народа.

Молодой царь Иван IV мог по праву гордиться своей победой над татарскими ханствами в Поволжье, которая действительно стала одной из наиболее ярких страниц его правления. Завершившаяся взятием Казани война, была тринадцатым военным конфликтом между Москвой и её ближайшим соседом. Но покорение Московским государством Казани и Астрахани еще далеко не означало прочного утверждения русских на основной торговой артерии на Восток, Волге. В свою очередь, ликвидация Казанского ханства не только не облегчала положения Московского государства, но и создавала для него новые проблемы. Отныне, и на протяжении долгих десятилетий, развернулась ожесточённая борьба Русского государства и её дипломатии за признание необратимости присоединения Среднего, а затем и Нижнего Поволжья к Русскому государству.

К тому же, как Казань, так и Астрахань долгое время продолжали оставаться рассадником сепаратизма и территорией кровопролитных восстаний, что заставляло Москву считаться не только с многочисленными местными повстанцами, но и с попытками создания большой антимосковской коалиции, во главе которой стоял Крым. Тем более, что после завоевания Казани и Астрахани и установления зависимости Ногайской Орды от Московского государства были многочисленные обращения казанских, астраханских и ногайских татар к османскому падишаху с просьбой освободить их от гнёта неверных. Но даже формальное восстановление казанской государственности представляло серьезнейшую угрозу для Русского государства и его народа.

В Ногайской орде в это время было очень неспокойно, так как в степи назрело большое недовольство соглашательской политикой постоянного и верного союзника Москвы, князя Исмаила. Большую угрозу в Москве видели в наличии устойчивых династических связей казанских ханов с ногайскими мурзами, в целом ещё враждебных русским. Тем более, что один за другим на территории бывшего ханства появлялись претенденты на казанский престол, в том числе из числа ногайских князей, пользовавшиеся поддержкой враждебных Москве внешних сил.

Поэтому отказ хана Исмаила от участия в антимосковской коалиции не отражал намерений всех ногайских мурз. Его брат и соперник князь Юсуф, связанный к тому же родственными узами с казанскими Гиреями, был опасным противником Москвы. Русская дипломатия сумела, сыграв на противоречиях между князем Исмаилом и его братом и соперником в борьбе за власть над ногаями, предотвратить присоединение последнего к антимосковской коалиции. Хотя Юсуф собирался осенью 1553 года вторгнуться в южные пределы Русского государства. Однако поход не состоялся. Исмаилу удалось поднять против брата других ногайских мурз, и Юсуф не решился покидать Сарайчик. К тому же ожидаемый летом 1553 года поход Девлет-Гирея I на Русское государство не состоялся. Но в Москве были уверены, что хан повторит прошлогодний поход. 2 июня 1553 года Иван IV со значительными силами двинулся к Коломне, но вскоре пришли известия о том, что хан двинулся в поход на Черкесию. Благодоря этому, Москва получила время, необходимое для подавления восстания в Казанской земле. Летом этого же года состоялись карательные экспедиции русских против казанских татар, а в сентябре в Казанскую землю с берегов Оки двинулись армия, ранее предназначавшиеся для отпора крымцам.

Противоречия между ним и братом не только носили личный характер, но и определялись противоречивыми политическими интересами. Ногайские мурзы теперь жаждали добычи и больше не хотели жить в мире с русскими. В развернувшейся внутренней борьбе различных ногайских кланов, которая велась за изменение внешней политики Ногайской Орды, что было связано с агрессией Московского государства в середине XVI века. И она в конечном итоге обострила кризис всего Ногайского государства до предела. В ходе борьбы в 1556 году Ногайская Орда раскололась на 3 части. К туркам, и к татарам заспешили депутации всевозможных степных мелких князьков с выражением горячего желания поучаствовать в будущей войне с гяурами, но только когда армия великого падишаха подойдет к Астрахани.

В Крыму постоянно находились ногайские мурзы, враждебные Исмаилу, а также представители многочисленных черкесских князей, настроенных против союзников Москвы на Северном Кавказе. В это же время по просьбе престарелого верховного правителя ногаев, хана Исмаила, русский посол Мальцев с передал Ивану Грозному его послание. В нём он просил русского царя, чтобы он ни под каким видом не отпускал от себя проживавшего в Московском государстве соперника Исмаила, сына убитого им старшего брата, князя Юсуфа, Юнуса-мирзу. Так как ногайские мирзы отказавшись ему подчиняться откочевывали со своими людьми за Волгу, на Крымскую сторону, при этом, направив к улусам родственника Исмаила и его заклятого врага Казы-мирзу, кочевавшего между Волгой и Доном.

Первоначальные известия о присоединении Казанского и Астраханского ханств к Московской Руси не вызвали особой реакции в Стамбуле. В этот период времени в Османской империи ждали решения куда более серьезные проблемы вставшие перед ней. Сначала мятеж самозванца, выдававшего себя за казненного сына Сулеймана Мустафу потрясли государство. Затем, в 1559 году другие султанские наследники Селим и Баязид выясняли отношения между собой силой оружия. Лишь только в 1563 году взор стареющего султана обратился на север, где происходили судьбоносные для этого региона Европы перемены. В Стамбуле наконец то поняли, что присоединение к Русскому государству Казани и Астрахани чрезвычайно болезненно отразится на позициях империи на Юго-Востоке Европы и на Кавказе, тем более, что население этих ханств было мусульманским. А владение русскими Астраханью нарушало традиционные, проходившие севернее Каспия, маршруты для паломников, следовавших к мусульманским святыням из Центральной Азии.

Постоянно держать Русское государство в окружении своих весьма агрессивных вассалов представлялось крайне заманчивым для османской Турции. Тем более, что владение Астраханью давало бы султану контроль над всей Волгой и, соответственно, над всеми водными торговыми артериями. В результате этого он мог нанести в любое время удар сразу по двум государствам, России и Ирану. Ведь в планы султана входило не только завоевание Поволжья, но и изоляция Ирана от России путем окружения империи Сефевидов со стороны Северного Кавказа и Астрахани. Блокировав Персию, турки в этом случае перекрывали весь среднеазиатский и восточный путь товаров в Европу. Вот почему султан и решил путем вооруженной борьбы вытеснить русских с устья Волги. Обладая Астраханью, власти в Стамбуле рассчитывали установить также прямые связи с мусульманскими ханствами Средней Азии и Азербайджана, своими союзниками в борьбе с Ираном. С военной точки зрения Астрахань, как место удара, была выбрана совершенно правильно.

Решение этих стратегических задач теперь напрямую затрагивало интересы всех кочевых народов юго-восточной части Европы, так и Средней Азии. Так как эта политическая и вооруженная борьба сопровождалась широкой дипломатической деятельностью османского правительства, имевшей целью организации могущественной коалиций из недругов России, или же нейтрализацию тех или иных держав, готовых пойти на союз с Москвой. Тем более, что для международного положения Русского государства, складывающегося после присоединения Казани и Астрахани в условиях острой борьбы с Крымом, важнейшее значение имели отношения с западным соседом, Польско-Литовским государством, образовавшимся в 1569 году. Долговременный характер русско- литовских и русско-польских противоречий, обозначившийся еще в конце XV века, привел к формированию устойчивой тенденции использования Крыма королями Польши в качестве союзника в борьбе против Москвы.

Хотя ещё в 1568 году, в преддверии надвигавшейся войны с турками, русский царь Иван IV направил к польскому королю Сигизмунду II Августу своего посла. Русские предложили польскому королю вечный мир и военный союз против Крымского ханства, а так же сообщили о том, что уже собрана большая армия под командованием гетмана Вишневецкого, готового к походу на Крым. Однако польский король ненавидящий русских, напрочь отверг предложение Москвы и возобновил военный союз с крымскими ханом. В Москве теперь стало ясно, что для польского короля борьба с москалями была намного важнее чем защита собственных подданных от татарского аркана. В такой обстановке Русское государство опять вошло в орбиту интересов габсбургско-римской дипломатии, рассчитывавшей с его помощью ослабить военный потенциал Крыма и Порты, затруднив тем самым активную политику Стамбула на Балканах, в Венгрии и Средиземноморье. Ради этой цели габсбургско-католические деятели готовы были даже пойти навстречу внешнеполитическим интересам русского царя, Ивана Грозного в его противостояние с Литовским княжество и Польским королевством.

Теперь отношения Польско-Литовского государства с Османской империей и Крымом во середине XVI века определялись в первую очередь наличием у них общих противников, Габсбургов и Русского государства. В результате изменений в политическом ландшафте Восточной и Центральной Европы, происшедших в первой четверти XVI века, между Вильно и Стамбулом уже тогда установились долговременные мирные отношения, закрепленные договором 1533 года. Эти отношения по своей сути были близкие к союзным, что выразилось в обещании сохранить взаимный дружественный нейтралитет сторон в случае конфликтов с Москвой.

Международная обстановка, сложившаяся в то время в Восточной и Центральной Европе, благоприятствовала реализации планов крымско-турецкой дипломатии. Так, опираясь на поддержку Порты, зная о начавшейся Русско-Шведской войне, Сигизмунд-Август стал осуществлять еще более активную политику в Прибалтике, направленную против Русского государства. По существу, в эти годы Москва оказалась изоляции и наступательные акции Крыма и Порты осуществлялись при сочувствии и поддержке Речи Посполитой и Швеции. Ободрённые этим успехом, в конце 60 годов XVI века, турки сумели организовать антирусская коалицию состоящую из Турции, Крымского ханства, Польско-Литовского государства и Швеции, всегда отличавшиеся в тупой ненависти к Руси. По предполагаемому плану, Московская Русь должна была быть атакована с запада, юга и востока и окончательно разгромлена. Первый приказ турецкого султана о подготовке похода на Астрахань Девлет-Гирей получил ещё в сентябре 1563 года. Таким образом, несмотря на усилия Ивана Грозного, и на договор с Ливонией, Московское государство в середине XVI века продолжало оставаться в тесном окружении явных и скрытых противников.

Турецкий султан Сулейман I получал многочисленные письма от черкесской знати с просьбами о защите, поскольку русские казаки возвели несколько своих опорных пунктов на реках Терек и Сунжа и постоянно оказывали помощь кабардинским князьям, являвшимся вассалами Русского государства. Отсюда русское присутствие усиливалось и на Кавказе, где уже постоянно находились русские отряды для защиты кабардинских князей. Всё это ослабляло влияние Османской империи в этом регионе, где турецкие правители опасались потерять в дальнейшем свои кавказские и причерноморские владения.

Хотя ещё вначале XIV века, на берегах Терека появились новгородские ушкуйники, совершавшие походы и через Каспийское море, проникая на своих судах в устье Терека и поднимаясь в дальнейшем вверх по реке. Здесь они вступали в стычки с местными жителями, в набегах захватывая женщин, и селились по берегам Терека, создавая сплоченные воинственные коллективы, называя свои поселения городками. В первой половине XVI века через Дон, Волгу и Каспийское море, повторяя маршрут новгородских ушкуйников, устремились к берегам Терека и рязанские казаки.

К началу второй половины XVI века на Северном Кавказе уже существовало несколько вольных казачьих поселений, из которых наиболее ранними по своему происхождению были рязанские и донские казаки, объединенные в единое казачье сообщество. Со временем утвердившись в Нижнем Поволжье Москва через казачество усилили свое влияние на Северном Кавказе, тем самым создавая серьезную угрозу крымским и турецким интересам и ставя под вопрос сохранения господства Турецкой империи в этом регионе.

Проявляя крайнею озабоченность происходящей русской экспансией в Поволжье и на Северном Кавказе, в Стамбуле начинают разрабатывать планы завоевания Астрахани и включения в сферу своего влияния через посредство Крымского ханства и бунтующего населения Среднего Поволжья. Эта идея была озвучена султаном Сулейманом Великолепным, с подачи своего главного советника, великого визиря Махоммеда Соколли. Тогда же у султана возникла бредовая идея соединить Волгу с Доном путем прорытия канала. Полностью уверенный в своём успехе, султан принимает решение идти в поход на Астрахань. Уже осенью 1563 года в Крым был отправлен специальный посол «ага янычавской», который и передал хану Девлет-Гирею султанский приказ к весне готовить запас, кормить коней и сделать тысячу телег для перевозки различных артиллерийских припасов и орудий. Султан Сулейман обещал прислать на помощь хану и янычар.

Осуществлению этого плана помешала война Османской империи с Габсбургами, в которой приняла участие Крымская орда. К великому счастью для Московской Руси, в мае 1566 года Сулейман I выступил в свой последний, тринадцатый военный поход. Войско султана 7 августа приступило к осаде города Сигетвара в Восточной Венгрии. В ночь 5 сентября в своём великолепном шатре во время осады крепости, Сулейман I Великолепный скончался от дизентерии. Ни враги, ни подданные не брали под сомнение его заслуги или титулы. С его жизнью заканчивалась и целая эпоха в истории Османской империи, эпоха её неудержимой экспансии, множества побед над многочисленными врагами и редких поражений.

Благодаря энергичной деятельности находившегося при армии великого визиря Мехмеда-паши Соколлу, смерть правителя удалось скрыть на некоторое время во избежание кризиса, связанного с престолонаследием. Через три недели после смерти Сулеймана Кануни шехзаде Селим прибыл из Кютахьи в Стамбул, где занял султанский престол. Судьба позволила ему преодолеть все препятствия и взойти на трон, но не даровала такой же удачи относительно жизни и султаната. Хотя само правление нового властителя Стамбула началось с очередного бунта весьма дерзких и вечно буйных янычар, требовавших выплат задолженности по жалованию. Его ненавидели и критиковали за то, что он держался в стороне от поля боя, за пьянство и запойные гуляния, за то, что он никак не вмешивался в интриги, которые плела его жена Хасеки Нурбану. Во время правления Селима II, фактически, государственными делами руководил великий визирь Мехмед Соколлу-паша.

Среди большого количества незавершённых его отцом государственных дел было дело связанное с Поволжьем, где в вопросах престолонаследия в Астраханском ханстве у Москвы были свои планы, в которых, разумеется, ни крымский хан, ни его семейство никак не фигурировали, а устье Волги окончательно перешло под контроль Русского государства. Тем более, что после завоевания Казани и Астрахани и установления зависимости Ногайской Орды от Московского государства, происходили неоднократные случаи обращения казанских, астраханских и ногайских татар к османскому падишаху с слёзной просьбой освободить их народы от гнета неверных гяуров.

Наступление турок в Волжско-Каспийском регионе сталкивалось со встречной политикой Ивана IV, стремившегося всеми силами распространить свое влияние дальше на юг. Султан поступил крайне необдуманно, потребовав от Ивана Грозного выплаты дани, называя его свои конюшим. Ответ Ивана IV был более чем остроумен. Русский царь повелел сделать особую шубу из крысьих шкур с мехом чернобурой лисицы, который велел обрить догола. Этот странный дар был отправлен в Константинополь со следующим посланием. Если султан еще раз потребует дани от своего «конюшего», то он обреет его, как обрили эту лисицу, а московским крысам прикажет разорить его страну. После взаимных оскорблений конфликт двух государств был практически неизбежен.

Хотя первые годы правления Селима II ознаменовались наведением порядка на дальних рубежах обширной империи, и ему было не до Астраханского похода. Оказалось, что одного только общего вероисповедания недостаточно для приведения к покорности различных племен и народов, обитающих в этих землях. Подавление многочисленных мятежей сопровождалось трудностями технического и логистического характера из-за удаленности многих мятежных окраинных провинций от центральных регионов Османской империи.

Остающийся по прежнему при власти великий визирь Соколлу Мехмед-паша не оставлял своего замысла по захвату столь вожделённой для него Астрахани и прорытию канала между Волгой и Доном, о чём при благоприятных обстоятельствах и постоянно напомнил молодому султану. После консультаций с соответствующими специалистами было вынесено решение, что это вполне возможно. Селим II, помня о малоприятных моментах начала своего царствования, жаждал военной славы, так что получить его разрешение и одобрение на Астраханский поход не составило труда. В Стамбуле начали деятельно готовиться к походу против гяуров. Турецкие правители были настолько уверены в его успехе, что заранее распределяли должности, «где кому на котором приказе быти», на что получали от султана «жалованные грамоты»; а участники похода брали даже задатки за будущий «полон», который привезут славные победители в Стамбул для продажи в рабство.

Важнейшее значение имел и внешнеполитический фактор. Так как традиционно сильная при дворе черкесская диаспора имевшая большое влияние на великого визиря Соколлу Мехмед-пашу, в свою очередь настойчиво напоминало ему, что крайне важно для Османской империи было изгнание русских из Астрахани. Так как традиционно опираясь на военное и экономическое могущество турок, они тем самым укрепляли свои позиции на Северном Кавказе. Тем более, что крымский хан весьма болезненно воспринимавший успехи России в Ливонской войне, всерьез опасался очутиться в полукольце врагов и уже не так враждебно относился к идее похода на Волгу.

По мере втягивания России в долгую и трудную Ливонскую войну все более ослаблялись позиции, завоеванные на юге к концу 50 годов XVI века. Уже не могло быть и речи об активном наступлении на Крым, все труднее становилось удерживать в орбите русского влияния Ногайскую орду и оказывать помощь тестю царя, кабардинскому князю Темрюку. Началось брожение среди населения покоренных поволжских татарских ханств;, а в Крым потянулись посольства, призывавшие хана выслать на Волгу «царевича» с войском. В этих условиях и в Бахчисарае, и в Стамбуле появились планы вытеснения Русского государства из Поволжья.

В Стамбуле намеревались использовать ослабление Русского государства для утверждения османского влияния на Северном Кавказе и в Прикаспии. Воспользовавшись тем, что русские армии увязли в Ливонии, Селим II решился на силовой захват Астрахани, тем самым хотел встать и твердой ногой в Поволжье. Ободрённый идеей о масштабном строительстве грандиозного Волго-Донского канала, османский правитель начинает снаряжать серьезную экспедицию, а подготовка и вправду была масштабной. На верфях Кафы приступили к строительству новых кораблей, способных подняться вверх по Дону. Необходимые запасы и материалы доставлялись и складировались в Азове. В Румелии и северной части Малой Азии готовились к предстоящим боям войска. Наращивание сил проходило постепенно, необходимо было сосредоточить большое количество различных запасов, в первую очередь провианта и пороха.

3 апреля 1568 года крымский хан получил султанскую грамоту, присланную с Мегмет-чаушем, с приказанием хану и царевичам идти в поход на Астрахань. Вместе с крымским ханом в поход должен был идти кафинский паша Касым с янычарами и артиллерией. Сулейман Великолепный своим указом астраханским ханом назначает Крым Гирея. Готовясь к войне с Московской Русью Турция прекратила войну с Польшей, Германией и Ираном. Большой совет Крымского ханства после долгих споров отложил поход. Девлет Гирей написал султану, что в отличие от турок, крымские татары оказались не подготовлены к вторжение и к тому же оно запоздало. У него нет на данный момент необходимых запасов, а турки не перенесут морозов.

Хотя Девлет Гирей всегда считал себя полновесным и весьма значимым политическим игроком в Северном Причерноморье и старался свести свою зависимость от Стамбула к минимуму. Но с турками, к большому сожалению хана, приходилось считаться, поскольку в Крыму находились их крепости с расположенными в них многочисленные гарнизоны. Поэтому, предстоящий захват Астрахани вызывал в Бахчисарае серьёзные волнения и споры, так как это сулило усилением турецкого военного присутствия в районе Дона и Волги и, следовательно, увеличивал зависимость Крыма. Хотя надвигающаяся с Севера ненавистное Московское царство вызывали у крымских правителей ещё больший страх и ужас.

При дворе Девлет Гирея кипели нешуточные страсти, так как за политическое влияние между собой боролось несколько группировок, спонсируемых из различных источников. Были мурзы, выражавшие польско-литовские интересы, свою партию пыталось сформировать и Русское государство. Традиционно были влиятельны те, кто являлся проводником интересов Османской империи. Девлет Гирею приходилось сосредоточенно и умело маневрировать, чтобы, с одной стороны, не поссориться с могущественным османским султаном, а с другой, сохранить свою самостоятельность.

Крымскую знать не устраивало превращение Астрахани во владение султана и утверждение прямой османской власти на Северном Кавказе, который в Крыму традиционно рассматривали как сферу своих интересов. Окруженный османскими владениями Крым легко мог утратить ту широкую автономию, которой он пользовался в рамках Османской империи.

Решая эту сложную задачу, Девлет Гирей проявив недюжинную изворотливость и присущую крымчакам алчность, пытаясь собрать возможные дивиденды от своего северного соседа. Не отказываясь от намерения саботировать Астраханский поход, он проводил дипломатический зондаж через доверенных людей на предмет передачи ему всего Поволжья. Через своих послов в Москве он довел до Ивана Грозного все сведения о предстоящем походе, предлагая уладить межгосударственные проблемы путем передачи в руки татар Казани и Астрахани, мотивируя это тем, что их все равно отберут турки, а так можно дело уладить миром. Параллельно он провел зондаж на получение от царя единовременной дани. Иван Васильевич рассвирепел от таких политических инициатив, тем более ни городов, ни денег хан никогда не от него не получит. «Когда то ведется, чтоб, взявши города, опять отдавать их?» – риторически вопросили в Москве.

В свою очередь, большой интерес к этому походу проявил наместник Кафы, черкес по происхождению. Тем более, что традиционно, при дворе султана в Стамбуле, большим влиянием пользовалась черкесская диаспора. Он настойчиво пытался склонить к проведению этого предприятию турецкого султана, так как государственная казна стремительно опустошалась всё возрастающими военными расходами. Касим-паша упирал на экономическое значение захвата Астрахани. По его мнению, город можно было легко превратить в крупный торговый центр всей Юго-Восточной Европы и Центральной Азии и приносить казне огромные прибыли.

Жаждущий военной славы непобедимого полководца, султан Селим, это жалкое подобие своего великого отца, принял решение вступить в войну против Московского государства. В Турции началась активная подготовка к завоеванию Астраханского ханства. Из Константинополя в Азов и Кафу были отправлены пятнадцать тысяч воинов, а затем ещё пять тысяч янычар. Кроме этого, турецкому корпусу должны были оказать поддержку вассальные султану крымские татары, выставившие для похода до 50 тысяч сабель. В составе его войска были солдаты из регионов Никопол, Силистра, Амасья, Чорум и Джаник. Кроме того, вслед за войском шли несколько тысяч рабочих из городов Кафа, Балаклава, Тамань и Мангуп, собранные для рытья канала.

Вызывала серьезные опасения в Москве и позиция Ногайской орды. Хотя ногайские мурзы регулярно участвовали в походах русских войск в Ливонию, но русским стало известно, что новый глава Ногайской орды хан Тинехмат, сменивший умершего в 1563 году Исмаила, ведет тайные переговоры о союзе с Крымом, и подготовке ногайской орды к походу. Наконец, незадолго до выступления османских войск, весной 1569 года, наиболее крупные князья на территории современного Северного Дагестана, хан Тюмени и глава кумыков шамкал заявили о своей готовности поддержать армию султана, он даже обещал выдать османам находившегося у него русского посла.

К началу лета в Азове собрались довольно значительные силы, готовые к началу похода. Непосредственным командиром союзного турецко-татарского войска был Сулаш-бек. Руководство крымскими татарами и вспомогательными формированиями осуществлял Девлет-Гирей. Для перевозки войск были выделены до 300 галер под командованием капудан-паши Мысыр-паши. Общее руководство войсками и флотом осуществлял Касым паша.

Уже 20 июля 1568 года в Кафу пришли из Стамбула три корабля во главе с Касымом, доставившие турецких судовых мастеров, которые должны были готовить морские суда для астраханского похода, саперов, а также 50 пушек и порох. Осаду города должны были вести турки паши Касыма под охраной конных татар. Так как турки имели большой опыт осады и штурма различных городов, как в Европе, так в Азии и Африке.

Для организации и тщательной подготовки этой войны турецкое командование сделало гораздо больше, чем от него можно было ожидать. К войне готовились несколько лет и заранее свозили в Азов не только снаряжение и людей, но и продовольствие. Русский гонец Новосильцов в своем донесении от 1570 года из Азова сообщает об отправке в Кафу после турецкого поражения нескольких кораблей, груженных мукой, привезенной сюда для турецких войск, о складе лопат, топоров и мотыг, оставшихся после похода.

В составе довольно многочисленной по тем временам турецко-крымской армии была отборная турецкая кавалерия сипахов, а так же азапов и акындж. Помимо этого, было несколько тысяч лучшей не только в Турции, но и в Европе, хорошо вооруженной пехоты, янычар, и наконец, была очень подвижная крымская конница, которая только по вооружению значительно уступала туркам. В качестве оружия крымский рядовой воин имел лук со стрелами, он был вооружен копьём и саблей, которую носил на левом боку. Всего для Астраханского походы было сосредоточено более 15 тысяч турок и более 50 тысяч крымских татар.

В начале вторжения было назначено на 26 апреля 1569 года. Однако начало похода было вновь отложено, турецкий султан изменил план войны, который теперь предусматривал одновременное двустороннее наступление на Россию, через Азов на Астрахань и юго-восточные земли, и через Польшу, на западные российские территории. К польскому королю Сигизмунду был срочно отправлен турецкий посол Ибрагим Страта с просьбой султана пропустить через польские земли турецкие войска для нападения на Россию.

Но его мечты не успев реализоваться мгновенно испарились. Сигизмунд был достаточно хорошо осведомлённый о коварстве и зверствах турок на чужой территории, да и при всей своей ненависти к русским, турки для поляков всегда были ещё более опасными врагами. В связи с этими обстоятельствами он категорически отказал ему в предоставление своей территории. Получив отказ турецкий султан вынужден был приказать своим войскам из Кафы и Азова идти на Астрахань вдоль побережья сначала Дона, затем и Волги.

Стремясь очистить Придонье от гяуров, кровожадные степняки громили казачьи станицы, истребляли жителей казачих станиц, а взятых в плен казаков продавали в рабство на невольничьих рынках в Азове и в Крыму. Страшная участь ожидала вольных атаманов, лопавших в руки к врагам. С них живьем сдирали кожу, закапывали в землю, сажали на кол. Спасаясь от истребления, основная масса донских казаков вынуждена была отходить на Север, ближе к русской границе. Властитель Османской империи и Крымский хан лишь ждал случая, чтобы изгнать русских с Дона и Волги. Вот он и пришёл.

Российское правительство, было подробно осведомленное о готовящемся походе, предложило Турции через крымского хана мирные переговоры. В своём подсознание Девлет-Гирей противился и не хотел участвовать в этом походе, боясь усиления турецкого влияния в Северном Причерноморье, где крымские Гиреи привыкли считать себя главными, считая эту территорию своей вотчиной. Но жажда добычи мутила его разум и толкая хана на эту кровавую авантюру. После бурного совещания со своими советниками он отправил в Москву посла Икинчея предупредить Ивана Грозного о готовящемся вторжении весной 1569 года. Одновременно хан потребовал назначить астраханским ханом касимовского царевича, и тогда похода не будет. Иван Грозный писал в грамоте к Девлет Гирею: «Салтану следовало рать зачинати, коли б от нас ему какая недружба дошла. Салтану турецкому пригоже с нами обослатись и на нас проведати, какая ему недружба от нас дошла. И коли еалтанов у нас посланник будет и мы с ним о всем переговорим. И те речи все ведоме будут за что промежи нами нынеча недружба чинитца. И мы толпы поговоря с салтаном с турецким и с тобою братом нашим в дружбе будем, как будеи пригоже».

Одновременно с этим, для предупреждения выступления Больших ногаев на стороне турок весной 1568 года к ним был послан посол Семен Мальцов. К естественному союзнику Ирану в мае 1569 года был отправлено посольство с предложением союза против Турции. В Иран послали 300 орудий, 4 тысячи ружей и 500 стрельцов для обучения персов «огненному бою». В ожидании нападения на Астрахань были отложены походы в Литву и Лифляндию. Астраханская крепость активно начала укрепляться, увеличился ее гарнизон. На Волге в районе Нижнего Новгорода начали сосредотачиваться русские войска под началом двоюродного брата царя Владимира Андреевича, воевод П. Морозова, П. Серебряного и З. Сабурова.

В Азове турецко-татарская армия разделилась. Татары и ногайцы двинулись сухопутным путем через степи к Переволоке. Основные турецкие силы двинулись на галерах по Дону туда же. Рекой везли артиллерию, боеприпасы и продовольствие. Капудан-паша имел под командой около сотни больших и малых судов. Флотилия растянулась по реке на много верст. Две с половиной тысячи гребцов под грохот барабана и свист бича не выпускали из рук вёсла, идя против течения. Кого тут только не было, пленные рабы из Венгрии и Италии, албанцы и русские, греки и молдаване.

Чем ближе к Волге подходили турки, тем медленнее двигались их суда. Глубоко сидевшие в воде галеры то и дело садились на мель. В этом году лето выдалось засушливое и Дон сильно обмелел , что даже специально построенные транспортные суда поднимались по нему с большим трудом. Туркам приходилось часто останавливаться, сгружать груз на берег и волочить свои суда через мели, опасаясь нападения Донских казаков. С невольников снимали цепи, и они на шлюпках возили на берег пушки. Но казаки опасаясь погрома от превосходящих сил турок и татар вынуждены были оставить свои станицы и отойти вместе с семьями на север, под защиту лесных дубрав. Так как им пришлось впервые столкнуться с огромным татарско-турецким войском у себя на Дону.

Пройдя с большим трудом вверх по Дону до Переволоки, что напротив Царицына острова, турецкий флот задержался тут на две недели для отдыха, поскольку поход оказался на редкость тяжелым. У Переволоки, в конце июля, турки, соединились с 50 тысячным войском Девлет Гирея. По пути сюда крымско-турецкая армия лишилась нескольких тысяч человек, умерших от болезней, нападений казаков, дезертирства и по другим причинам.

Придя на место, они решили прорыть канал и по нему провести свои суда. Для рытья канала вместе с войском были приведены 30 тысяч рабочих из городов Кафа, Балаклава, Тамань и Мангуп. Землекопам пришлось активно долбить и копать землю от зари до зари. Надсмотрщики били их без пощады, чтобы заставить работать быстрее. Так как вся территория в районе излучины оказалась сильно холмиста и с тяжёлым грунтом, а у них не было ни времени не достаточных людских ресурсов. Однако всего спустя месяц турки отступили «с великой бранью», заявив, по словам летописцев, что «даже всем турецким народом тут и за 100 лет ничего не сделать». Всё эти трудности и не позволило османам справится с этой поистине фантастической для того времени задачей. А это и стало первым сильнейшим разочарованием турецкого командования и вызвало приступ злорадства у крымского хана. Всё было гладко на бумаге, да только забыли про овраги.

Но самой сложной проблемой для турок стало перетаскивание огромных галер на Волгу. Так как поковырявшись немного в земле, турки решили использовать более простой и традиционной способ, это перетащить волоком суда речной флотилии и все снаряжение. Правда, для этой цели им так же пришлось бы выравнивать грунт, что требовало больших усилий. Хотя русские воины испокон веков без труда перетаскивали свои легкие струги из Дона на Волгу. По приказу паши Касыма в течение двух недель турки активно строили волоки и колеса для перевозки судов в Волгу. Несмотря на не дюжие упорство, турки ничего не могли поделать с тяжелыми галерами и перевести корабли в Волгу так и не удалось. Так как деревянные колеса постоянно ломались под большой тяжестью, а сил перетащить на Волгу огромные турецкие суда у них просто не было. На чертежах и различных планах это мероприятие выглядело решаемо. Но действительность оказалась намного трагичней и суровей.

Вскоре турецкий паша окончательно убедился в том, что ему никогда не достичь цели, даже если он останется зимовать на Переволоке. Но турки не могли оставить флот поблизости от Волги, где он неизбежно подвергся бы нападению царских воинов и казаков и полному истреблению. После долгих совещаний в шатре у паши решено было отправить галеры обратно в Азов вместе с тяжелыми осадными орудиями и казной. Это и было началом трагического конца этой авантюры.

Когда стала также ясна неисполнимость создания Волго-Донского канала. К ним пришли послы астраханских татар и ногаев, обещавшие предоставить им на Волге и Каспии свои суда, если они освободят Астрахань от власти русских. Несмотря на потери, турки решили выйти на Волгу и упорно двигаться к Астрахани, пока не достигнут её. Оставив на Переволоке небольшую часть своего войска, для охраны перевалочного пункта, турецкие-крымские армия, миновав 65 километровый участок между двумя реками, вышли к Волге. Тут же к ним на помощь, пригнав большое количество лодок, пришли астраханские татары, вернее, та их часть, которая испытывала некоторые неудобства из-за русских. Оставив и здесь небольшую часть своей армии, они двинулись по берегу реки на Астрахань, в предвкушение своей победы и скором возвращение домой.

Старая Астрахань располагалась на Заячьем острове. С востока подступы к крепости защищали водные просторы Волги, а с запада ее отгораживала от берега протока. Паша придвинул вплотную к берегу лёгкие пушки и пытался обстрелять город. Но выстрелы причинили крепости мало вреда. Театр военных действий оказался для османов совершенно незнакомым. Они не смогли перетащить свои тяжелые галеры из Дона в Волгу. К Астрахани пришлось идти пешим маршем, оставив в степи осадную артиллерию. К изумлению турок, русский гарнизон в Астрахани держался уверенно и сдаваться не собирался, открывая массированный ответный артиллерийский огонь по турецким войскам. С 16 по 26 сентября продолжалась осада города. Однако полностью блокировать его турки не смогли. Русские подкрепления беспрепятственно проникали в город, не позволяя врагам овладеть цитаделью. Попытки сделать подкоп и взорвать стену также не увенчались успехом. Неудачи вызвали острые противоречия среди руководства осадной армии. Но несмотря на эти трудности и острые противоречия упёртый Касым-паша планировалось построить крепость и зазимовать. Но 50 тысячная татарская орда не имела соответствующих ресурсов для зимовки в холодной степи, тем более в их военной практике было принято возвращаться осенью в теплый Крым. Хан начал настаивать на том, чтобы турки отпустили его на зимние квартиры. Татар было много, Стамбул далеко, и Касым-паша был вынужден уступить натиску Девлет Гирея.

Хотя его в Москве и ожидали но турецкое вторжение застало Москву врасплох. В это время русский царь был занят важным розыском об «измене новгородцев» и не пожелал использовать опричное войско против турок. К Астрахани выступил воевода князь Серебряный с малочисленным отрядом. И уже вскоре подошедший по Волге из Нижнего Новгорода судовой отряда князя Серебряного совершил неожиданное нападение на турок и татар на Переволоке, и сильно потрепали янычар, вызвав в турецком лагере страшную панику, особенно среди землекопов.

Подошедшая по Волге, из Нижнего Новгорода, русская судовая рать под командованием воеводы князя Серебряного, состоящая из 15 тысяч человек, разогнало строителей канала и нанесло поражение крымским татарам, защищавших строителей. Когда на Волге появилась царская рать, казаки воспрянули духом. Те, кто прежде скрывался на малых реках, притоках Дона, потянулись к Астрахани. Туда же спешили волжские казаки. Они не стали сидеть сложа руки, когда война пришла на порог их дома. С князем Петром Серебряным в Астрахань приплыли на стругах казацкие атаманы. Гетман Вишневецкий с запорожцами прибыл из Черкас на помощь царю под Астрахань. Он расположил свой стан над Волгою повыше неприятельских, стоявших порознь; укрепив его окопами и артиллериею, приказал казакам тревожить врагов частыми перестрелками.

Прознав о волнениях во вражеском лагере, русские решили нанести по врагу неожиданный удар и добиться решительной победы. Утром 26 сентября 1569 года гетманская конница и русская пехота мгновенно, и с необычайною стремительностью, кинулась на лагерь осаждавших город турецко-татарскую армию. В ходе боя русские смогли прорвать укрепления и овладела турецкой артиллерией. Доходившиеся в лагере турки, не ожидав такой отчаянной и неожиданной атаки, бросились к шанцам звать других на помощь, но пока те подоспели, казаки уже обратили их собственную артиллерию против них и встретили их убийственным огнём. Турки бежали, Гетман Вешневецкий поражал их огнём, и нагоняя конницею безжалостно рубил, таким образом преследуя до татарского стана. А между тем, астраханцы заняли турецкие укрепления. Дождавшись ночи, паша бежал под прикрытием крымской орды, и Астрахань была освобождена.

Когда стало известно о приближении большой московской армии князя Серебрянного и казаков Вишневецкого, судьба военной экспедиции турок в Поволжье было в принципе уже предрешена. Потерпев поражение под стенами Астрахани и опасаясь окружения, турки и татары начали откатываться обратно к Азову. Во время перехода по безводным степям Северного Кавказа, «кабардинской дорогой», турки понесли большие потери от голода и недостатка воды. При этом всё ухудшающиеся погодные условия провоцировали увеличивающееся дезертирство. Большую роль в разгроме турок внесли и северокавказские племена недавно ещё просившие султана и крымского хана освободить их от русских. Они по старой своей привычке и с особенным упоение нападали на отступавших турок и татар, убивая их и грабя. Слабых и убогих на Кавказе никогда не уважали. К Азову вернулась толпа измученных оборванных людей, страдающих от голода и болезней.

Пока они отступали, один из русских отрядов подошел к Азову. Нападение было столь неожиданным, что турки не успели оказать сопротивление. Ворвавшись в город, русские воины подожгли дома и строения. Поскольку там располагались огромные запасы пороха, вскоре начались оглушительные взрывы. Значительная часть жителей города была захвачена в плен, вместе с имуществом и скотом. Но, самым важным достижением стало уничтожение двухсот галер, стоявших в порту.

Количество турецко-татарских войск, участвующих в походе на Астрахань, составляло, по донесению, 80000 человек. В живых же после Астраханской экспедиции осталось не более 25000 турок, большая часть которых утонула во время шторма при перевозке в Стамбул, в который вернулось около тысячи человек. Крымские войска, привычные к подобным походам, отделались небольшими потерями. По сути это был полный крах, всем турецким планам касательно завоевания Поволжья и ослабление Московского государства.

В результата этой войны турки и татары потерпели поражение, а Русское централизованное государство одержало победу прежде всего за счёт успешных активных действий русских войск и казаков, высоких боевых качеств русской армии, заранее разработанного и осуществлённого комплекса дипломатических и военных мероприятий, включавшего знание планов врага, укрепление обороны юго-восточных окраин, усиление позиций в Поволжье, главным образом в Астрахани.

За русско-турецкой войной с огромным вниманием следил весь политический мир Европы и Азии. О войне и её результатах знали в Польско-Литовском государстве, на Кавказе, в итальянских государствах, и Франции, а так же в Англии, Иране, Священной Римской империи, Сербии, Дании, не говоря уже о тех, кто в той или иной степени принимал участие в войне, или имел к ней отношение. Хотя намечавшаяся в Стамбуле и Бахчисарае реставрация Астраханского и Казанского ханств должна была стать лишь началом осуществления широких замыслов противников Москвы. Астраханская экспедиция султана Селима не было изолируемое от Крыма военное мероприятие Турции. А весной 1570 года послы Иоанна Грозного сумели заключить в Стамбуле очень важный договор о ненападении. Увы, судьба правит всем.

Сами крымские походы на Московскую Русь в 1570—1572 году, являлись военными кампаниями, осуществлявшиеся в интересах не только Крыма и воле турецкого султана. По существу, операции турецких войск на Волге и набеги крымцев на Москву были частями одного стратегического плана. В крымско-турецкой экспансии 1569—1572 годов не было проявления соперничества между Константинополем и Бахчисараем, а было осуществление своеобразного сотрудничества, реализацию политики направленной на общий стратегический результат, при которой Крым и Порта не только выступали в роли фланговой защиты по отношению друг к другу, но и добивались необходимого им распыления сил Московского государства. В такой сложной для Московского царства международной обстановке, в последствие разыгрались два исторических события, имевшие большое значение в жизни Московского государства, в период 1571-1572 годов.

В свою очередь, эффект от поражения под Астраханью оказался настолько велик, что на вторую войну с Россией Турция решится лишь спустя почти столетие, в конце XVII века. Количество погибших было столь большим, что турецкие власти раз и навсегда отказались от планов экспансии в Поволжье, сосредоточившись на европейском направлении своей внешней политики.

Если выразится современным языком, придурки,  вы не поняли с кем связались.

Тысячелетняя война. Русь и Великая Степь. (Часть XXXIV).
Война с Крымским ханством в 1541-1572 году.

На протяжении XVI века Московское государство и Крым, находились между собой в открытой и бескомпромиссной конфронтации. Русским в одиночку пришлось вести беспрерывную войну на громадных пространствах Северного Причерноморья, столкнувшись здесь с агрессивной экспансией Крыма и Турции в отношении Центральной и Восточной Европы. Набеги кочевников продолжались каждый год и они волнами накатывали с завидным постоянством, будь то весна, после таяния снегов, и осенью, перед снегами. Иногда татарва являлась не весной, во время пахоты, а жарким летом, во время уборки хлебов. Иногда, используя удачную для себя внешнеполитическую обстановку, орда, возглавляемая ханом, вторгалась далеко в глубь территорий русской оседлости и зимой. От этих опустошительных нападений небезопасно было даже в самой Москве. Бесконечная война же с Крымом не обещала Московской Руси скорых и быстрых прибытков, а расходы выглядели просто устрашающими. Причем эта нехитрые действия южных соседей Руси продолжались вплоть до времени присоединения Крыма к России в XVIII веке.

Постоянная угроза нападений на соседние государства, Польшу и Великое княжество Литовское, а также Русское государство, заставляла их правителей «откупаться» от крымских ханов крупными денежными суммами и прочими материальными ценностями, что поднимало престиж крымских ханов как наследников Золотой Орды. Они использовали в своих целях факт постоянной конфронтации между Русским государством, с одной стороны, Литвой и Польшей, с другой.

В таких сложных военно-политических условиях перед Москвой стояла важнейшая задача, изменить стратегию постоянного удовлетворения возраставших аппетитов Крыма, так как крымские татары никогда данного слова не держали. Московское правительство было прекрасно осведомлено о внутренних делах Крымского ханства, о зависимости хана от знатных беков, и поддерживало отношения не только с ханом, но и с его родственниками и крымской знатью. Тем более, что со временем Московская Русь стала вести здесь открытую борьбу с татарами, при этом рассматривая Турцию как потенциальную угрозу её интересам в Северном Причерноморье и на Северном Кавказе. Османы же сами стремились расширить здесь свои владения и ликвидировать руками Крымского ханства Русское государство как таковое.

Во второй половине XVI века отношения России с Крымским ханством составляли одним из центральных, а большей частью, даже в годы Ливонской войны, главным направлением внешней политики Московского государства. Московское государство и Крым противостояли друг другу как противники, находившиеся между собой в открытой и бескомпромиссной борьбе, лишь временами затихавшей и приобретавшей форму скрытого антагонизма. Для Московской Руси опустошительные набеги на её рубежи со стороны крымчаков, означали продолжением прежних ордынских набегов, но уже в новом геополитическом качестве и масштабе.

Важнейшей задачей русской дипломатии в этот период времени было устранить опасность которая нависла над южными границами страны, добившись любым способом поддержания мирных отношений с Крымским ханством. В свою очередь, Крымское ханство обеспокоенное укреплением внутриполитического положения России, неохотно шло на нормализацию отношений с Москвой. У крымчаков, ну и соответственно турок, в их отношениях с Московской Русью, как наиболее опасного своего противника, был определенный политический расчет. Грабёж и разорение русских земель крымчаками турецкое правительство считало частью своей экспансионистской политики в Восточной Европе. Тем самым турецкие правители стремились экономически ослабить русское государства и подорвать его военное могущество.

Напряженные войны с татарскими ханствами, в свою очередь потребовали от русского государства создания военно-служилой системы способной эффективно отражать опустошительные широкомасштабные набеги крымских татар. В её основе лежал принцип: раздачи земли с крестьянами служилым людям для того, чтобы они с этой земли сами могли вооружить себя и приводить вооруженных холопов и крестьян по мере необходимости. В условиях крайне неблагоприятных геоклиматических и геополитических для проживания великорусского этноса, это вело к формированию мобилизационного типа развития русского государства-общества.

Взятие Казани и Астрахани русскими знаменовало собой наступление нового этапа в развитии международных отношений в Поволжье. Помимо этого, соотношение сил в системе восточноевропейских государств изменилось в пользу России, что вызвало весьма негативную реакцию как в Стамбуле, так и в Бахчисарае. Они впервые реально увидели ослаблении турецкого и крымского влияния на территории Поволжья, что создало серьезную угрозу их долгосрочным наступательным планам во всём Восточноевропейском регионе.

Тем более, что самым серьёзным образом было нарушено религиозное единство, выражавшее в поддержке ислама здесь. И Стамбул и Бахчисарай не могли ни при каких обстоятельствах допустить поражение исламских государств в борьбе с неверными. Эти трагические события спровоцировали резкую активизацию антироссийских действий самого воинственного крымского хана Девлет-Гирея. Ярость хана была понятна, так как он сам давно претендовал на поволжские татарские ханства.

Теперь для споров с Востоком у Ивана IV был убийственный и труднооспоримый довод. Кем же ещё, как не ханом над ханами, может быть правитель, который завоевал Казанский и Астраханский юрт, которому давно служат ханы-Чингизиды в Касимовском юрте. Приверженцы Москвы в Великом Улусе стремясь польстить своему покровителю, уже давно присвоили ему этот титул, величая Ивана «Белым падишахом» и даже заявляя, о его прямом чингизидском происхождении.

И теперь на просторы «Дикого Поля» выступил самопровозглашенный хан, на мерившийся утвердить на смену Старому Сараю Бату-хана и Сараю Менгли Герая, свой «Новый Сарай», Москву. Он собирается вступить в борьбу с природными потомками Чингиз-хана за наследство Золотой Орды, и на его стороне стояли сила и военная удача. Для того, чтобы стать единовластным обладателем этого наследства, ему оставалось лишь победить нынешнего хакана Великого Улуса, то есть, завоевать Крым.

Так как дальнейшее усиление Москвы очень обеспокоило не только Турцию и Крымское ханство, но также Польшу и Литву, Ливонию и Швецию. Встревожились также Рим и Габсбурги, хотя до недавнего времени они, по существу, сотрудничали с Иваном IV, видя в нём союзника в их борьбе с Османской империей. Естественно, что прежде всего негативная реакция последовала со стороны Порты и Крыма, увидевших в факте ослабления османского влияния на территории Поволжья серьезную угрозу их наступательным планам во всем восточноевропейском регионе.

Правда занятый проблемами Ближнего Востока, а также борьбой с Габсбургами Султан Сулейман старался избегать прямого вмешательства в восточноевропейские дела. Эту задачу по-прежнему брал на себя крымский хан, тем более, что русский царь бросил ему вызов, озвучив свои претензии на главенство в Великом Улусе. В свою очередь, Девлет-Гирей поклялся перед турецким падишахом, что он освободит захваченные земли Казанского и Астраханского юрта.

Именно Девлет-Гирей осуществлял политику создания выгодной для Крыма и Порты расстановки сил в Восточной Европе. Эта политика предполагала как прямые атаки крымцев против Москвы, так и провоцирование выступлений против России ее западных соседей. При этом допускалось параллельное поощрение гегемонистских устремлений двух ведущих восточноевропейских государств, разжигание литовско-московских противоречий в Поднепровье и в Прибалтике, создание благоприятных политических условий для возникновения нового вооруженного конфликта между Москвой и Польско-литовским государством.

Именно в этот период времени, происходит всё более возрастающая роль Польского и Литовского государства в русско-крымских отношениях. Как и Россия, так и Крым были кровно заинтересованы по меньшей мере в нейтралитете польского и литовского правителей, но в то же время возлагали определенные надежды на вовлечение их в конфликт на своей стороне. Хотя часть правящих кругов этих государств, ища корыстную выгоду, маневрировала между Крымом и Русским государством, стремясь во, что бы то ни стало ослабить их.

При явно возраставшей силе России католическая Польша, Литва и мусульманский Крым становились естественными союзниками против неё. Правящие круги этих стран никогда не были заинтересованы в уничтожении Крымского ханства, так как рассматривали его, как возможного союзника в борьбе за сохранение своего господства над белорусскими и украинскими землями. Они планировало столкнуть Крым и Россию друг с другом ради отвлечения внимания Ивана Грозного от себя.

Прямая и непосредственная связь между набегами татар на русские земли и ходом военных действий в Прибалтике становится особенно заметной, если принять во внимание тот факт, что частота и масштабность нападений крымчаков на Русь совпадали по временем с усилением активности русских войск в Ливонии. Россия, и Литва, и Польша прилагали максимум усилий, чтобы склонить симпатии хана на свою сторону. Ну, а Крым в свою очередь пытался извлечь из этого максимальную прибыль для себя, вымогая «поминки», взятки и подарки. Вот так, во второй половине XVI века, здесь происходил очень занимательный аттракцион, кто больше даст золота и за это ему ничего не будет.

Даже спустя почти 500 лет после этих кровавых и трагических событий, в современном мире ничего не изменилось. По прежнему мелькают в прессе и интернете названия государств люто ненавидящих Россию и её народ. И среди них мы вновь видим Польшу и Литву, эти два упоротых «Це Еврпейские Убожества» где правящая элита, да и чего греха таить, и большая часть населения этих ублюдочных по своей сути стран, по прежнему болеет врождённой шизофренией в наиболее тяжёлой форме, захлебнулись от своей русофобии. К тому же они страдают хронической манией преследования, так как им всё кажется, что они по прежнему кому то нужны в России.

В связи с этим, они готовы лечь под кого угодно и лизнуть кому угодно, лишь бы нагадить русским. Нация спесивых лизоблюдов «вдруг» вспомнили о своих некогда серьёзных военно-политических амбициях, и запотев неожиданно решила, что пришло вновь их время. В умах некоторой части польской интеллигенции и большей части народа, их страна уже видется как минимум новой региональной сверхдержавой, раскинувшая свои владения от моря и до моря, презирающая Берлин, Лондон и Париж и разговаривающая с Вашингтоном сквозь зубы. Им даже захотелось снова в Смоленск, вот идиоты. 

Видать карма у них такая, по своей сути очень больная.Самой опасной, буквально огнедышащей границей для русских всегда была южная степь, «Дикое Поле». В те времена рубеж нашего Отечества на многие сотни километров здесь зримо пролегал по естественной границе дремучих лесов и ковыльных степей.На всём этом огромном пространстве северные границы татарских кочевий вплотную подходили к русским землям.

На южных рубежах Русского мира, там где раскинулось безбрежное «Дикое Поле» по прежнему господствовали кровожадные кочевники, издревле живущие за счёт набегов, грабежа и продажей в рабство осёдлого, соседнего с ними населения. Русским просто сказочно повезло оказаться соседями столь беспокойного и воинственного народа.

Работорговля, как и в прежние времена, была основной статьёй доходов крымско-татарского общества. А главной экономической целью этих масштабных и разорительных походов был грабёж материальных ценностей накопленных оседлым населением, продовольствия и прежде всего добыча ясыря, живого товара. Главным невольничьим рынком после завоевания русскими Астрахани стал проклятый город в Крыму, Кафа, сегодняшняя Феодосия. Это был город боли и крови. Здесь были сломаны сотни тысяч судеб людей и навечно впитались в эту землю вопли и слёзы русских, продаваемых татарвой как скот на вечное рабство и смерть, в проклятую чужбину. За право торговли они платили дань крымскому хану и турецкому паше в Кафе. Здесь иногда одновременно находилось до 30 тысяч русских невольников, преимущественно из юго-восточных польских и московских земель. Кроме Кафы, невольники продавались в Карасубазаре, Тузлери, Бахчисарае, и Хазлеве.

Работорговлей здесь занимались перекупщики разного происхождения, турки, арабы, а так же по прежнему ненасытные евреи, православные греки и армяне. По всей видимости у последних их совесть была обезглавлена, так как главное для них всегда были деньги. И, что больше всего бесит и удивляет, что в последствии русские солдаты ценой своей жизни спасали эти народы от турецкого ига, в том числе немало и тех кто сделал своё состояние на работорговле их соотечественниками. А самое страшное в этой ситуации то, что спустя сотни лет эти государства пытаются требовать какие то репарации и проводить предательскую антирусскую политику.

На бескрайних просторах «Дикого Поля» граничащих с Московской Русью не прекращалась многовековая и кровопролитная война русских и татар. Главная часть походов степняков в этот период приходилась на земли многострадальной Руси, по воле случая политически разделённой между Московским и Литовским княжеством, хотя некоторые походы совершались на Молдавию и на Черкесию. В подобных походах участвовала значительная часть мужского населения Крыма, оставляя сам полуостров практически беззащитным.

Захваченных в набеге людей расставляли в ряды по нескольку человек, связывали им назад руки сыромятными ремнями, сквозь ремни продевали деревянные шесты, а на шеи набрасывали верёвки; потом, держа за концы верёвок, окружали всех связанных цепью верховых и, подхлестывая нагайками, безостановочно гнали по степи. Слабым и немощным, как правило перерезали горло, прежде чем позволяли им задерживать шествие.

Достигнув относительно безопасных от казаков земель в низовьях Днепра, татары пускали своих лошадей в степь на вольный выпас, а сами приступали к дележу ясыря, предварительно помечая каждого невольника раскалённым железом. Получив в неотъемлемую собственность невольника или невольницу, каждый татарин мог обращаться с ними, как с собственною вещью. Они перерезали горло всем старикам свыше шестидесяти лет, по возрасту неспособным к работе. Сорокалетние были сохранены для галер, молодые мальчики, для их наслаждений, девушки и женщины, для продолжения их рода и продажи.

В Крым ясырь пригоняли для продажи на невольничьих рынках, где ставили одного за другим гуськом, прикованных друг к другу около шеи. При покупке выведенные невольники тщательно осматривались покупщиками, начиная с внешнего вида и кончая сокровенными частями тела: требовалось, чтобы у раба или рабыни зубы не были редки и черны, чтобы на теле не было бородавок, шишек и других недостатков. Особенно высоко ценились у татар красивейшие девушки. Невольники из малороссийских земель ценились, как правило, несколько выше московских, так как последние считались коварными и особо стремящимися к побег. Более сильных невольников делали кастратами, иным резали ноздри и уши, клеймили на лбу и на щеках, днём мучили на работе скованными, а ночью держали в темниц. По словам Сигизмунда Герберштейна, «старики и немощные, за которых невозможно выручить больших денег, отдаются татарами молодёжи, как зайцы щенкам, для первых военных опытов; их либо побивают камнями, либо сбрасывают в море, либо убивают каким-либо иным способом».

В османскую эпоху в Константинополь приставали по три-четыре корабля ежедневно, везущих русских невольников. Проданные невольники развозились работорговцами в отдалённые провинции и государства; Грецию, Турцию, на Ближний Восток, а так же в Среднюю Азию, в дальнейшем перепродавая их туркам, персам, индийцам, арабам, сирийцам. Во время тяжёлого пути невольникам приходилось испытывать мучения: с одним судном их нередко поднимали такое множество, что от тесноты они не могли ни двигаться, ни прилечь на пол. Стоя принимали пищу и стоя спали. От такой тесноты и многодневной изнурительной поездки часть невольников заболевали, а в дальнейшем и умирали, после чего последних сбрасывали в море. Мужчины нередко попадали на турецкие галеры, где до полного истощения служили прикованными к скамьям гребцами.

В течение первой половины XVI века шла активная дипломатическая война, сводившаяся к тому, чтобы сколотить блок Крымского, Астраханского, Казанского ханств под покровительством Турции против России. Но активизация Османской империи не могла не вызвать адекватных действий со стороны Московской Руси. В Москве было принято решение, взять боем Казань, а впоследствии и Астрахань, тем самым Иван Грозный ликвидировал эти гнойники и обозначал свои интересы в этом регионе. Но действия турок от этого менее навязчивыми не стали.

Стремясь оказать всестороннею поддержку своим соплеменникам, казанским татарам, ведущим яростную борьбу с Москвой за свою независимость, Бахчисарай направил на Русь большую орду во главе с крымским царевичем Имин-Гиреем. Так как сторожевые заставы ставились ежегодно с начала апреля до зимы; это было самое опасное время на южной границе, то в декабре эту границу почти никто не охранял. Хотя в этот раз, в зиму 1544 года, русское военное командование осведомлённое о замыслах степных хищников не стала отводить свои полки на зимние квартиры, они были во Владимире, Суздале, Шуе, Муроме, Елатьме, Костроме, Плёсе, Галиче. Видимо, московское правительство серьезно беспокоилось о положении на «степной окраине», и не случайно. Этим и решили воспользоватьсяь крымские татары.

В 1544 году, в декабре месяце, крымский калга Имин-Гирей во главе большой орды сумел скрытно пройти засечную черту и внезапно совершил набег на белёвские и одоевские земли. Татарами активно проводилась разведка и уточнялся маршрут похода. Орда шла стремительно, пренебрегая остановками на молитву. Кони связывались веревками за хвосты, чтобы держали строй и подтягивать отстающих. Из-за бездействия русских воевод, затеявших местнический спор, татары сумели разгромить и опустошить сам город и большинство селений, а затем безнаказанно уйти с большим полоном к себе домой. В этот раз только русские мужики вооружённые рогатинами и топорами встали на пути татарской конницы, защищая свои дома. Но под татарскими саблями они падали на окровавленный снег, таккак слишком силы были не равны. По всей округе горели крестьянские избы застилая чёрным дымом горизонт, а всё пространство было заполнено карканьем воронья, слетавшегося на кровавую тризну. Кровожадные татары сгоняли отовсюду людей, таща непокорных арканами за шею.

Стремясь синхронизировать свои действия с Бахчисараем, зимой 1544-45 году казанский хан Сафа-Гирей организовал еще один большой поход на русские земли. По свидетельству летописца, «зимой приходили на Владимирские места с казанскими людьми Амонак, князь казанский, да Чюра Нарыков, и воевали Пожарских князей отчину и полону много имали. Казанские набеги совершались большими силами, охватывали огромную территорию, временами угрожая даже центральным уездам страны. А воеводы, в безумную эпоху боярского правления, постоянно затевавшие местнические споры просто не желали воевать, действовали нерешительно, давая возможность татарам разбойничать и беспрепятственно уйти с добычей и пленными к себе в степь. Тем более, что всё это не касалось их святой вотчины, а русские бабы как обычно снова нарожают новых.

Даже в годы наибольшей военной активности Русского государства на своей восточной границе казанские набеги продолжались непрерывно. Хотя в затяжной «казанской войне» значительная часть военных сил Московской Руси постоянно находилась на её восточной границе. В сентябре 1548 года «приходили на Костромские места казанских людей 3000, а в головах у них был Арак-богатырь». В марте 1549 года казанские татары нападали на Муромские земли, стремясь увести как можно больше полона. Кроме того, каждый год происходили десятки и даже сотни нападений мелких татарских отрядов, беспрерывно рыскающих на границе Московии.

Задачи, стоявшие перед правительством Ивана Грозного в области внутренней и внешней политики, могли быть осуществлены только при наличии достаточно мощной вооруженной силы. Потому, что не имея боеспособной армии Московская Русь в сложнейший и тяжелейший для нашей Родины период времени, не имела ни одного шанса отстоять свою независимость, сохранить народ и на равных вести борьбу с ведущими мировыми и региональными державами. Государство вынуждено было в стремительном темпе проводить военную реформу. Так как времени у наших предков просто больше не было.

Но на южных рубежах Русского государства, опасность крымских набегов возросла именно в период казанских походов царя Ивана Грозного в 1545–1552 году. Тогда, когда основные военные силы Русского государства были сосредоточены в Среднем Поволжье. Русское правительство предпринимало различные меры для отражения крымских набегов. Главными из них стали ежегодное сосредоточение русских военных сил по Оке и строительство засечных черт.

Неоднократно предпринимавшиеся попытки ограничить нападение крымчаков внесением статей, исключавших набеги, в русско-крымские договоры, никогда не достигали своей цели. Поддерживаемые Османской империей и чувствуя свою полнейшую безнаказанность крымские правители прикрываясь обещаниями и пустыми договорами по прежнему нападало на русские окраины, испепеляя и опустошая всё на своём пути. А по высушенным солнцем причерноморским степям вновь брели в Крым, в неволю, десятки тысяч русских людей.

Ежегодно Москва собирала весной до 65 тысяч воинов, чтобы они несли пограничную службу на берегах Оки до глубокой осени. Для защиты страны применялись укрепленные оборонительные линии, состоящие из цепи острогов и городов, засек и завалов. На юго-востоке древнейшая из таких линий шла по Оке от Нижнего Новгорода до Серпухова, отсюда поворачивала на юг до Тулы и продолжалась до Козельска. Вторая линия, построенная при Иване Грозном, шла от города Алатыря через Шацк на Орёл, продолжалась до Новгорода-Северского и поворачивала к Путивлю. Первоначальное население городов и острогов состояло из казаков, стрельцов и других служилых людей. Большое количество казаков и служилых людей находилось в составе сторожевой и станичной служб, что наблюдали за движением крымчаков и ногайцев в степи.

Мы уже знаем из выше сказанного, что опасность крымских набегов на территорию Московской Руси многократно возросла, когда основные силы русской армии были сосредоточены в Поволжье. В это время крымский хан получил из Стамбула приказ готовиться к походу в московские пределы. И уже в 1547 году, скрывая свое движение от московских степных разъездов, 5 тысячный крымско-ногайский отряд Касай-мурзы продвигаясь по лощинам и оврагам ночью и не разводя огней, посылая во все стороны разведчиков, скрытно вышел на русскую территорию. Углубившись густой массой в русские приделы вёрст на 100, татары повернули назад. Развернув от главного корпуса широкие крылья, и сметая всё на пути они пошли на юг, сопровождая своё стремительное движение тотальным грабежом и пожарами, захватывая людей, скот, всякое ценное имущество, творя страшные опустошения. Крымчаки не встречая никакого сопротивления от регулярных полков беспрепятственно сумели разграбить рязанские земли до реки Вожи, уведя с собой в степь большой полон.

Крымский хан, гордый своими победами, находясь на пике своего могущества, потребовал у русского царя ежегодной дани и похватал московских купцов как заложников. Но восемнадцатилетний русский царь Иван IV продемонстрировав крутой нрав и беспокойство за интересы родной страны, приказал в ответ арестовать крымских дипломатов, обретавшихся в Москве. Крымчакам дали понять, что они имеют дело с равной по силе державой и равным по статусу государем и с ними никто не будет церемонится.

В новом 1548 году, 10 тысячная татарская орда в очередной раз совершила нападение на мещерские земли, легко преодолев водные преграды по льду, так как копыта их некованых лошадок не разбивались о мёрзлую землю, плотно прикрытую мягким покровом снега. Проникнув глубоко на русскую территорию они распустили свои отряды в загон, начав тотальный грабёж и массовые убийства, захватывая в полон наиболее трудоспособную часть населения. Но главной добычей, которой они искали, были мальчики и девочки, которые очень ценились на невольничьих рынках Средней Азии, Ближнего Востока и Турции. Лишь только своевременный подход русского полка под командованием воеводы М. Воронова позволил русским в ходе сражения разгромить крымчаков и вынудить их побросать награбленное и пленников, бежать в Крым. Пленных татар никто не щадил, их смерть была страшна, так как достали.

В августе 1548 года, 30 тысячное татарское войско совершило новый поход на рязанскую и мещерские земли. Не доходя до границы, татарское войско разделялось на 10-12 отрядов, чтобы русские дозоры не поняли истинной численности нападающих. Порой небо на линии степного горизонта темнело от поднятой татарвой пыли, или освещалось ночью дальними огнями. Днём русским сторожам случалось наткнуться на следы многочисленной конницы. Повсюду была прибита траву, а земля была взрытая копытами лошадей и усеянная свежими конскими навозом. Или они слышали вдали ржание многочисленных табунов. Всё говорило, что где то недалеко в степи, прячась за маревом, движется татарская орда, готовая вторгнутся в русские пределы.

Но со временем, там и сям стали происходить лёгкие сшибки с крымчаками. И хотя татары всюду появлялась в малом числе, или немедленно исчезала завидев московских ратников, чувствовалось приближение степных хищников. Воевода князь С. Микулинсукий командуя стоящим в Коломне полком правой руки, был в ожидание обещанного ногайцами набега, но оповещённый русским сторожами был вынужден срочно выступить на встречу прорвавшейся через засечную черту татарской орде. Но увидев перед собой русскую рать и не приняв боя, татарва вынуждена была уйти обратно в степи не добившись поставленной задачи.

Но в декабре того же года крымские татары и ногайцы скрытно подойдя к русским окраинам вновь напали на рязанскую земли, мещёрские места и на Старую Рязань. Воспользовавшись отсутствие в зимнее время на степной границе больше части сторожевых застав, татары смогли ворваться в русские пределы разоряя землю и испепеляя жилища. Не встретив на своём пути русских войск они безнаказанно, обременённые награбленным добром и большим полоном ушли в степь. В Москве были крайне недовольны случившемся, требуя от подчинённых усиление бдительности.

Пришедшие в конце 40 годов XVI века к власти в Москве правительство "Избранной рады" решившее проводить активную восточную политику и отбросить от своих пределов крымских татар, а так же покорить казанских, начав усиленную подготовку к походу на ненавистную всем русским Казань. И уже с первой половины XVI века Москва начала готовить и осуществлять практически ежегодные походы на ханство, но добиться прекращения набегов не удавалось. Слишком много противоречий после себя оставило правление боярских клик, с их местничеством, открытым предательством и чванством.

В июле и августе 1550 года, Крымская орда вновь появилась у засечной черты. Крымчаки опередив действовавшие с ним заодно ногайские отряды численностью 30 тысяч человек, напали на белевские места и карачевское подлесье, стремясь ослабить военное давление Москвы на Казань. Нападение было отбито, но в декабре 1550 года к подвергшемуся нападению участку границы спешно перебросили полки и отряды лёгкой конницы из Мещевска, Серпейска и Мощина, усилив стоявшие здесь полки под командованием воеводы С. Микулинского. В этом году русскому командованию удалось контролировать ситуацию на «окрайне», предотвращая крупные нападения поганых.

В то же время, казанское правительство Сафа-Гирея своей антирусской политикой фактически само подталкивало Московское государство к решительным действиям. Тем более, что они упорно цеплялся за союз с Крымским ханством и постоянно нарушали мирные соглашения с Москвой, что вызывало в Москве не только не скрываемую злобу, но и дикое желание раздавить эту гидру. В 1552 году царь Иван Грозный собрался раз и навсегда положить конец противостоянию с Казанским ханством и начал подготовку к решающему походу на Казань. Поэтому, когда в Крыму стало известно о готовящимся походе русских войск на Казань, они посчитали, что это напрямую угрожает их интересам.

Однако и противники Москвы готовились сорвать планы "Избранной рады". Турецкий султан старался скоординировать действия подвластных ему татарских ханств в его противодействие русским. Чтобы сорвать поход московских войск на Казань, было решено совершить мощный удар по южным окраинам Московского государства, а возможно, в случае успеха, захватить Москву. По их мнению этому способствовало и то, что после ухода основных сил государства к Казани, Московское царство останется без прикрытия русских войск. Всё это время крымский хан очень внимательно наблюдал за развитием событий в Поволжье, получая из Москвы самую свежую информацию, так как в информаторах он недостатка не испытывал. Золото всегда толкало подлых и алчных людей на предательство, несмотря на их православную веру и национальность.

Извечные противники Москвы в Казани волей-неволей должны были ориентироваться на Крым, поскольку только он мог служить надежным противовесом стремлению русских государей подчинить казанский юрт своей власти. Стремясь поддержать «крымскую» партию в Казани и не допустить дальнейшего усиления Русского государства и разгрома Казанского ханства, Девлет-Гирей и его советники приняли решение предпринять широкомасштабный набег на север. Крымский хан намеревался своим вторжением нанести как можно больший ущерб русским землям, усмирив и ослабив тем самым Русское царство и лишить его возможности продолжить казанский поход в этом год. Там, как и предполагал хан, Иван Грозный со своими полками в это время отправится под Казань, и дорога на Москву будет для него открыта.

Но начало войны несколько задержала очередная междоусобица в Крыму. Она была связанна с борьбой крымского хана Сахиб Гирея с племянником Девлет-Гиреем за ханский престол. Турецкий султан стал сомневаться в верности крымского хана. Еще ранее Сахиб Гирей попросил султана прислать в Крым своего племянника Девлет-Гирея, чтобы посадить его на ханский престол в Казани. На самом же деле хан хотел удалить своего племянника из Стамбула, чтобы лишить султана претендента на крымский трон. Прежний хан Сахиб I Гирей был отстранён от власти и убит своим внучатым племянником Булюком Гиреем, который действовал по распоряжению нового хана Девлета Гирея. Также были убиты калга-султан Эмин-Гирей, старший сын и наследник Сахиба I, вместе с другими сыновьями.

Положение резко ухудшилось после прихода к власти в Бахчисарае Девлет-Гирея, при помощи османов в 1551 году. Именно Девлет-Гирей активно осуществлял политику создания выгодной для Крыма и Порты расстановки сил в Восточной Европе. Эта политика предполагала как прямые атаки крымцев против Москвы, так и провоцирование выступлений против России ее западных соседей. При этом допускалось параллельное поощрение гегемонистских устремлений двух ведущих восточноевропейских государств, разжигание литовско-московских противоречий в Поднепровье и в Прибалтике, создание благоприятных политических условий для возникновения нового вооруженного конфликта между Москвой и Польским государством.

Тем самым Крым и Порта старались активизировать западную политику Ивана IV, пытались внушить ему мысль о том, что тогда создалась выгодная международная обстановка для включения России в борьбу за Ливонию. Однако этот зигзаг крымской политики был весьма кратковременным. Уже в конце 1551 года у границ Московского государства появилась стотысячная татарская орда во главе с царевичем Мухаммед-Гиреем, угрожая Рязани, Туле и Кашире. А весной 1552 года, не только Крым, но и сама Османская империя демонстративно готовились к большой кампании против Русского государства.

Они рассчитывали напасть на Русское царство, застав войска Ивана Грозного на подступах к Казани, чтобы русские полки потратили как можно больше времени и сил на возвращение под Москву, предоставив возможность татарам безнаказанно грабить, разорять и бесчинствовать в пределах русской земли. Крымский хан намеревался своим вторжением нанести как можно больший ущерб русским землям, усмирив и ослабив тем самым Русское царство и лишить его возможности продолжить казанский поход в этом году.

Не теряя времени даром Девлет-Гирей окрылённый предстоящими победами сулящими ему и его подопечным огромными богатствами, незамедлительно приступил к набору войска и формированию многочисленных многотысячных вооружённых отрядов, готовых отправиться в набег на Московию В поисках новых союзников он отправил послов в Ногайскую Орду и в Астраханское ханство к хану Ямгурчи, с просьбой принять участие в крымском походе на Русь. Но он везде получил отказ, так как татарские ханы уже не верили в благополучный исход затянувшейся войне за Казань. Но они очень не хотели начинать вражду против Ивана Грозного, так как это себе дороже выйдет.

Крымские правители уже давно имели собственные виды на Казанское ханство. Много лет поощряемые из Стамбула, они пытались утвердить на казанском престоле потомков крымской династии Гиреев, приведя тем самым Казанское ханство в вассальную зависимость от Крыма. Заручившись поддержкой своего сюзерена, турецкого султана Сулеймана Великолепного, Девлет-Гирей получил современную артиллерию, которой не было у татар. Кроме этого, татарской орде были приданы отряды турецких янычар, специально обученных и подготовленных для захвата инженерных сооружений и укреплённых городов.

Планируя летнюю кампанию московские воеводы предвидели возможность нападения Крымского ханства. Вскоре русские власти получили несколько предупреждений о готовящемся нападении и успели подготовиться к отражению нападения. Поэтому сбор армии, готовившейся к походу на Казань в 1552 году был назначен в Коломне. Здесь по приказу Ивана Грозного разворачивались конные русские полки в ожидании татарских нападений. Это позволяло одновременно готовить войска к походу и одновременно прикрывать ими южное окраины государства. Выступление же войск откладывалось до появления достоверных сведений о действиях Крымского ханства. Таким образом, в Москве предприняли все необходимые меры для того, чтобы не допустить неожиданного нападения крымчаков на «государевы приделы», и срыва подготовленного похода русских войск на Казань.

Несмотря на тяжелую войну с Казанью, постоянная угроза нападения крымских отрядов, вынуждала русское правительство крепить южную границу, чтобы сделать ее недоступной для врага. С этой целью в апреле 1551 году на реке Проне было начато строительство нового города Михайлова, ставшего важным звеном в линии русских укреплений. Крепость на Проне строили рязанский наместник князь Александр Иванович Воротынский и Михаил Петрович Головин. Последующие события показали, что опасения московского правительства были не напрасными.

В 1552 году царь Иван Грозный собрался раз и навсегда положить конец противостоянию с Казанским ханством и начал подготовку к решающему походу на Казань. Вскоре Девлет-Гирею донесли, будто русское войско уже отправилось в поход на Казань и находится достаточно далеко от столицы, чтобы не успеть остановить вторжение крымских татар и предотвратить разорение русских земель. Набег крымчаков вглубь русских земель преследовал своей целью захват центральных территорий Московского царства в тот момент, когда основные русские войска будут отвлечены на Казань. Однако этого не произошло, так как русские власти получив от своей агентуры несколько предупреждений о готовящемся нападении, успели подготовиться к отражению нападения.

Крымский хан находясь во главе своей 30 тысячной орды и уверенный в успехе предполагаемого мероприятия направил собранную им крымско-татарскую войско, усиленную турками и артиллерией, по Изюмскому шляху в свой первый набег на Русское царство. Татарская конница в начале продвигалась по степи медленно, в соответствии с мусульманскими обычаями пять раз в день совершая намаз. За это время проводилась разведка и уточнялся маршрут похода. Затем, когда он был утвержден, войско пошло стремительно, пренебрегая остановками на молитву. Кони связывались веревками за хвосты, чтобы держали строй и подтягивали отстающих. Орда шла единым монолитным механизмом, готовым сметать все препятствия на своём пути.

Но уже при переправе крымских татар через реку Северный Донец, они были обнаружены русскими станичниками-сторожами, которые немедленно отправили гонца к царю с вестью о готовящемся вторжении. Под Рязанью татары взяли в плен нескольких русских станичников, которые на допросе показали, что русский государь дожидается их под Коломной, чтобы разгромить степняков. Но хан Девлет-Гирей слепо верил своим информаторам и до конца считал, что они не могли ошибиться, а всё остальное это дезинформация заранее подготовленная русскими.

Русское командование своевременно предупрежденное о набеге Девлет Гирея развернуло свои войска так, чтобы они могли прикрывать одновременно южные и юго-восточные границы. По Оке и Волге была отправлена так называемая «судовая рать» с запасом продовольствия и артиллерией для всего войска. В Свияжске были сосредоточены три полка под командованием воеводы А. Горбатого-Шуйского, а переправы через Волгу между Васильсурском и устьем Камы были заняты сильными отрядами. Часть русских войск в Муроме, Кашире и Коломне должна была в случае необходимости отразить крымских татар, если бы те попытались прийти на помощь Казани.

19 июня 1552 года, Иван IV Васильевич прибыл к войскам в Коломну. Здесь ему сообщили, что полчища крымских татар уже вошли в русские земли и идут разорять Рязанские и Коломенские места. Было решено встретить татар под Коломной. Иван Грозный распорядился Большому полку встать у села Колычёва под Коломной, передовому полку выдвинутся к Мстиславлю, а полку левой руки расположится под Голутвиным монастырём. Но царь и его воеводы ещё не знали, что к ним идёт сам крымский хан со всей своей ордой.

Иван Грозный и его воеводы рискнули и разделили свои полки, выставив большую их часть на Оке. Здесь собрался царский двор и воины дружины Владимира Старицкого, и немногочисленные отряды ото всех городов. Но осторожный и хитрый крымский хан Девлет-Гирей получив известия от своей агентуры, что русский царь с войсками стоит уже у Коломны, и памятуя о неудачной попытке своего предшественника Сахиб-Гирея I форсировать Оку в 1541 году, пред лицом собравшихся на правом берегу реки русских полков, в последний момент решает отказаться от продолжения похода.

Однако отступить, ничего не сделав, означало нанести сильный удар по авторитету хана, и без того не очень уютно чувствовавшего себя на троне. По словам летописца, «князи ему реша: "Аще хошещи срам свой покрытии, есть у великого князя град Тула на Поле, а от Коломны за великими крепостьми и лесы и далеко от Коломны, и ты учинишь тому, что и в Литве Бряславлю"». Ослушаться мнения князей, которые совсем недавно возвели его на трон, Девлет-Гирей не посмел отказаться и приказал повернуть к Туле.

Передовые отряды крымской орды численностью до 7 тысяч человек 20 июня 1552 года вышли к Туле и осадили её. Сам Девлет-Гирей с главными силами своей орды рано утром 22 июня подошел к Туле, разбил лагерь под ее стенами и распустил по тульской земле часть своего воинства, для грабежа и захвата рабов. Прекрасно понимая, что время не на его стороне, он не стал тратить его на бесполезные переговоры с русскими, и приказал янычарам идти на приступ крепости. По приказу хана артиллерия принялась расстреливать город и укрывшихся в нём жителей. По крепости били горящими ядрами, а татарские лучники обстреливали осаждённых из луков. В результате артиллерийского огня в нескольких местах крепости вспыхнули пожары. В этот момент янычары турецкого султана начали штурмовать стены. Но немногочисленные защитники Тулы не дрогнули. Они во главе с воеводой Г. Темкиным сумели в течение дня отбить все попытки татар и турок овладеть городом

Уже под вечер, во время очередного приступа, осаждавшим удалось взломать одни из ворот. Образовался пролом, через который татары и турки готовы были ринуться в крепость. Женщины вместе с малыми детьми помогавшие воинам оборонять город, «яко мужи охрабришася», сумели не только не пропустить врагов в пробитые ворота, но и закрыть пролом завалом из камней и бруса. К вечеру атаки татар и турок на всех стенах были отражены защитниками Тулы. С наступлением темноты штурм города был прекращён. Но измождённые гарнизон и горожане в ожидании приступа не сходили со стен даже под покровом ночи.

Вскоре в Коломну, где стоял Иван Грозный с Большим полком, прискакал гонец из Тулы, присланный князем Григорием Ивановичем с вестью о том, что полчища крымских татар вторглись в пределы тульской земли и осадили город Тулу, подвергнув разграблению близлежащие деревни. Получив это послание, Иван Васильевич отправил на помощь осаждённому городу полк правой Руки из Каширы, а так же передовому полку из Ростислава Рязанского. В поход так же были подняты некоторые соединения Большого полка. Основные силы русского войска во главе с Иваном Грозным были приведены в готовность выступить против крымско-татарской орды на следующее утро в случае необходимости.

Ранним утром 23 июня, Девлет-Гирей, желая осуществить задуманное и захватить Тулу, велел своим отрядам возобновить штурм. Татары и турки видя, что людей за стенами немного, уверенно пошли на приступ под плотным прикрытием пушек и пищалей. Несмотря на это, среди защитников города начал ходить слух, будто к Туле «Царь православный приближается» со своим воинством. От туляков, попадающих в бою в плен, этот слух распространился и среди татар. Лазутчики Девлет-Гирея, возвратившиеся из ночного дозора, так же засвидетельствовали, что видели огромное русское войско, расположившееся на ночлег на подступах к Туле. Татары решили, что это сам русский царь идёт на них со всем своим великим войском.

Русские войска спешили на помощь осаждённому городу. Узнав о скором прибытии подкрепления, первый воевода князь Григорий Иванович Темкин-Ростовский собрал вокруг себя всех уцелевших воинов и других защитников, кто мог с ним пойти, и начал приготовления для совершения вылазки из крепости. Взявшись за оружие, в один ряд с воеводами и воинами в ополчение вставали мужчины, женщины и дети. Через открытые ворота на врага устремилось вновь сформированное тульское ополчение и вступило в ожесточённую рукопашную битву с татарами.

Девлет Гирей не пожелал дожидаться подхода царского войска и бежал из-под Тулы, уводя главные силы своей орды на юг, так и не сумев ни взять, ни разрушить города. Татары в панике отходили, оставляя свои шатры, бросая колесницы и «всё стяжание их серебряное, златое и ризное. Воодушевление защитников Тулы было настолько велико, что им удалось перебить и захватить в плен множество татар и турок. Среди убитых оказался ханский шурин Камбирдей. В ходе битвы тульскому ополчению удалось захватить у татар всю турецкую артиллерию, весь боезапас ядер, стрел и огромное количество пороха, привезённые для стрельбы по Туле и её жителям.

Разбив под стенами Тулы оказавшихся брошенными разрозненные части татарского войска, которые занимались разбоем, мародёрством и разорением близлежащих деревень, царские полки отправились в погоню за удиравшей на юг крымской ордой, истребляя отстающие татарские отряды. На берегах реки Шиворонь, впадающей в Упу, русское войско под командованием первых воевод полка правой руки князей Щенятева и Курбского настигло Девлета Гирея с его татарами и навязало бой превосходящим силам противника. В результате скоротечной, но кровопролитной схватки, крымские отряды были полностью разгромлены русскими полками и Девлет Гирей был вынужден бежать в степи с остатками своей орды, бросив обозы с награбленной добычей и военным имуществом.

Неудачное для крымцев нападение на Тулу во многом предрешило судьбу Казани, павшей 2 октября 1552 года После поражений крымско-татарской орды в битвах под стенами Тулы и на реке Шиворонь во время похода на Русь 1552 года, Девлету Гирею и его мурзам оставалось только безучастно наблюдать за падением и завоеванием Казанского ханства, посыпая свою голову пеплом. Между крымским ханом и Иваном Грозным завязалась регулярная переписка. Девлет Гирей слал русскому царю свои заверения в дружбе, и требовал ещё больших поминок, угрожая новым нападением в случае отказа. В ответ русский царь написал, что дружбы он ни с кем не покупает и отправил в Крым извещение о завоевании Астраханского ханства, пускай от злобы подавится. А чтобы дружба с Девлетом Гиреем была ещё крепче, Иван Грозный начал укреплять слабые места в обороне тульских и рязанских засек, увеличивая военное присутствие на южных границах Русского царства.

Совершившиеся падение Казанского ханства приводило в полный ужас Бахчисарай. Девлет-Гирей, кипя злобою, хотел бы поглотить Россию, но чувствуя силу Русского государства ждал времени, манил русского царя мирными обещаниями и грозил нападением. Потерпев унизительное поражение под стенами Тулы, в Москву в 1553 году приехал посол от хана Девлет-Гиреяя с сообщением к русскому царю с очередной «шертной грамотой». Но содержание грамоты прямо свидетельствовало о желании Девлет-Гирея сорвать переговоры, а не прийти к конструктивному решению. Русские не могли пойти на заранее невыполнимые требования, одуревших от своей наглости татар.

Иван Грозный писал ему в ответ, что мы не покупаем дружбы, и скромно известил его о взятии Астрахани. Тем самым вызвав взрыв бешенства уже не только в Крыму, но и в Стамбуле. Он не могли понять, что этот жалкий улусник себе позволяет. Но Россия уже была могущественнее прежнего. Кроме славы громких завоеваний, она приобрела новые вещественные силы, усмиренные народы Казанские давали нам ратников. Князья Черкесские приезжали служить Ивану Грозному со многолюдными конными дружинами.

Но долго ждать бури русским не пришлось. Уж больно были татары кровожадны и алчны, да и спесивый хан Девлет-Гирей опозоренный поражением стремился взять реванш. Среди степняков ханы неудачники не пользовались уважение, да и не жили долго. В конце 1554 года Девлет-Гирей и его советники подталкиваемые Стамбулом, приняли решение предпринять новый поход против Московской Руси и максимально опустошить русские земли. К её организации крымский хан отнесся чрезвычайно ответственно. Прежде чем начать кампанию, он постарался поддержать у Ивана и его советников видимость своей готовности продолжать мирные переговоры.

Хотя первое время, после поражения под Тулой в 1552 году крымские татары воздерживались от значительных походов на русские земли, совершая набеги только небольшими отрядами. Их действиям также препятствовали завершение сооружения Тульской засечной черты, возникновение новых укрепленных центров Венева и Дедилов. Победы над восставшими татарами и черемисами под Казанью, а также последовавшего за этим сближение с Ногайской ордой, и завоевание Астраханского ханства значительно ослабляли положение Крыма в Восточной Европе. Тем более, что правительство «Избранной рады» вело активную наступательную политику в отношении самого Крымского ханства. После захвата Иваном Грозным Казанского и Астраханского ханств Девлет-Гирей несмотря на неудачи поклялся вернуть их.

В мае 1555 года хан опять обманул русских, так как послов не прислал, а пошел сам в очередной набег на Русь. Но и в этот раз татрву ждал неприятный сюрприз, война началась одновременное наступление обеих противоборствующих сторон друг на друга, после срыва мирных переговоров Ивана Грозного с Девлет-Гиреем. В 1555 году Девлет-Гирей предпринимает всё же давно ожидаемый поход на Русское государство. Но усвоив уроки своего первого похода на Русь, провалившегося вследствие ложных донесений разведки и досрочного обнаружения крымского войска дозорными-казаками уже при переправе через Северный Донец, он пошёл на хитрость и предпринял отвлекающий манёвр, распустив слух, что собирается совершить поход на адыгских князей. Весной 1555 года хан собрал большое войско и выступил в поход на пятигорский черкесов, которые к тому времени уже приняли покровительство русского царя.

Однако в Москве знали о том, что крымский хан как всегда пытается ввести в заблуждение русских и на всякий случай готовили ответные меры. Ожидая нападения крымского хана в этом году на русские земли, и зная, что хан занят войной с черкесскими князьями, Иван Грозный в июне 1555 года направляет 13 тысячное русское войско к границам Крымского ханства. Иван Грозный приказал воеводе И. Шреметьеву с войском выступить из Белёва Муравским шляхом к татарской крепости Перекоп в Мамаевы луга, где паслись на выгоне конские стада.

Нападение Шереметьева на татарские улусы должно было по замыслу русского командования отвлечь хана от похода на Русь и заставить его возвратиться в Крым, тем самым обеспечить защиту не только своих окраин, но и пятигорских черкесов от нападения крымчаков. Хотя по официальной версии конечной целью похода, согласно Никоновской летописи и разрядным записям, был захват татарских табунов, что паслись на Мамаевом лугу, на левобережье Днепра, в его низовьях, и одновременно проведение стратегической разведки и намерений крымского хана. В дальнейшем рать Шереметьева должна была скрытно обнаружить татарскую орду идущую к русским окраинам и скрытно её сопровождать. После того как татарва будет втянута в сражение с главными силами русских, с тыла нанести сокрушительный удар.

Поход русских войск был запланирован еще в марте 1555 года. Сбор армии был назначен в Белёве 22 мая 1555 года для детей боярских московских городов, а служилым людям северских городов надлежало собираться в Новгород-Северском с Игнатием Борисовичем Блудовым и соединиться с воеводами у рек Мжа и Колымака. Но на «берегу» русскими была заблаговременно развернута оборонительная завеса. А русская рать состоящая из 5 полков, во главе с воеводами князем И. Мстиславским и М. Морозовым, заняла позиции по реке Оке, в треугольнике Коломна, Кашира, Зарайск.

2 июня русское войско вышло из Белёва в поход на Крым Муравским шляхом, двигаясь через города Чернь и Ливны тремя полками. В верховьях рек Мжи и Коломака войско Шереметьева и Салтыкова соединилось с отрядом Игнатия Блудова. Всего в походе участвовало 13 тысяч человек, в число которых входили 4 тысячи детей боярских, их люди, стрельцы, казаки и обозники. Большой полк возглавлял главнокомандующий боярин И. Шереметьев, вторым воеводой большого полка был окольничий и царский оружничий Л. Салтыков. В передовом полку первым воеводой был окольничий А. Басманов-Плещеев, а вторым Б. Зюзин. Сторожевой полк возглавляли воеводы Д. Плещеев и С. Сидоров.

Девлет Гирей вёл крымско-татарскую орду, усиленную отрядами турецких янычар и султанской артиллерией, в свой второй набег на Русское царство, как и три года назад, Достигнув Изюмского кургана, Крымский хан с 60 тысячным войском переправился на широком фронте через Северский Донец и резко переменив направление движения, устремился по Изюмскому шляху далее на север к Туле. Но переправа татар через Северский Донец вновь была обнаружена русскими сторожами и вскоре доложено Шереметьеву. Который в свою очередь уведомив царя, со своим войском пошёл за ханом к Туле. Сам царь со всеми полками немедленно выступил навстречу татарам.

Шереметьев отправляет 6 тысячный отряд из своего войска, во главе с Ширяем Кобяковым и Григорием Жолобовым, для нападения на обоз татарской армии, растянувшейся на степных просторах на много киломктров. Успех в этом бою превзошёл все ожидания. Расслабленные татарские мурзы со своими людьми не ожидали появления в своем тылу столь значительных русского конного отряда, а сами даже не удосужились выделить людей для защиты обоза.

В результате стремительной атаки, русским удалось, разметав и частично истребить татар, и взять полностью весь обоз со всем скрабом и богатствами. Причем русскими было захвачено 60 тысяч лошадей, 200 аргамаков, 80 верблюдов. Кроме того Кобяков и Жолобов прислали И. Шереметеву 20 пленных, которые сообщили, что хан пытается обойти с фланга русскую армию и выйти на Каширу. Если бы татарам это удалось бы, то разгром центра страны был бы неминуем. В это время Иван Васильевич, чтобы проследить направление движения крымчаков, послал на встречу хану многочисленные конные разъезды, а сам не мешкая со всеми войсками пошел к Туле.

К этому времени слух о походе войска Ивана Грозного из Коломны на Тулу уже распространился среди местного населения южных пределов Русского царства. Узнав об этом от местных жителей и пленённых русских дозорных, спасаясь от нависшей угрозы быть атакованным с двух сторон, и пришедшая горькая весть о потере обоза, вынудила хана немедленно повернуть обратно, чтобы попытаться отбить обоз, без которого возвращение в Крым для его войска превращалось в трудно разрешимую проблему и не смываемый позор.

Пока Шереметьев занимаясь грабежом крымского обоза, полагал, что хан с войсками уже у Тулы, татары стремительно приближались к его отряду. Для Шереметьева такое ханское решение оказалось, судя по всему, неожиданным. Значительная часть его войска до 6 тысяч человек, то есть почти половина отделилась и отправилась, перегонять захваченные табуны и добычу в укреплённые города Мценск и Рязань, а сам он с оставшимися ратниками двинулся по татарской сакме на север, надеясь на скорое прибытие войска Ивана Грозного. Продвижение русских войск по пути, ранее пройденном татарами, привело в конечном итоге к фронтальному столкновению со всей армией Крымского хана, что было для русских неприятной неожиданностью.

Оказавшись перед всей татарской армией, имевшей практически десятикратное численное превосходство, И. Шереметьев послал гонцов собирать отряды, сопровождавшие обоз и ушедшие с ним на Север. Но несмотря на строжайший приказ Шереметьева прибыть к нему, из отряда направленного на сопровождение обоза, возвратилось только 500 человек, а это из 6 тысяч. Остальные «поворотили к окраине со всем кошем, куда кому ближе, на Рязань и во Мценеск. Здесь сыграла роковую роль элементарная жадность и жажда наживы. Для них понятие Родина свелось к татарским пожиткам и сокровищам ханской казны.

Неизбежное столкновение двух армий произошло при Судьбищах 3 июля 1555 года. Битва при Судьбищах в истории Руси и её народа занимает особое место и требует более объёмного изложения. Так как в первые в истории русско-крымского противостояния русское войско углубилось на территорию «Дикого Поле». Хотя русские и потерпели неудачу, однако это не было поражением, это было достойнее всякой победы. В результате чего выход Крымской Орды на русские земли был сорван на дальних подступах к её рубежам. Тем более, что сами татары в этих боях понесли большие потери в людях и лошадях. Но самое главное, здесь было то, что произошла потеря татарами морального духа и веры в нового хана Девлет-Гирея, что существенно подорвало военное могущество Крымского ханства в этот период. Резко сократилось число их набегов на Московскую Русь, что позволило русскому командованию перейти в контрнаступление против Крымского ханства

Судьбище, это было урочище располагавшиеся на окраине «Дикого Поля», в верхнем течение реки Любовша, как раз на перекрёстке где смыкались две татарские сакмы, Муравская и Калмиусская. По которым всегда всегда ходили на Русь крымские татары.

После того как крымский хан узнав от двух пленных русских воинов о количестве войска у боярина утром, развернув всю свою конницу, атаковал русское войско, намереваясь пленить весь отряд. Он надеялся на быстрый успех, имея почти 10 кратный перевес. Оставшись с семитысячным войском, Шереметьев не уклонился от битвы и в ходе ожесточённого сражения разгромил передовой полк татар, взяв знамя ширинских князей.

Этот кровопролитный бой между татарвой и русскими продолжался до ночи. Но конечный успех в этом сражение сопутствовал русским, так как сказалось значительно лучшее вооружение, а так же лучшая подготовка и организация боевых действий. Помимо этого, тут сказалась ещё и разница между регулярной и иррегулярной армиями, для которой основным стимулом участия в боевых действиях был захват добычи.

На следующий день, 4 июля, озверевший от бешенства крымский хан приказал обрушится на русские войска всеми своими силами. А тем временем русская армия стояла в Туле в четырех днях пути от места сражения и не успевала прийти на выручку Шереметьеву. Тут уже ни военное искусство, ни оружие, ни мужество не могли спасти 7,5 тысячную армию И. Шереметьева от поражения.

Ожесточённость сражения в течение дня всё более возрастала. Наткнувшись на ожесточённое сопротивление русских, боевой дух татарского войска пришёл в расстройство, а гибель в ходе боя ханских сыновей Ахмед-Гирея и Хаджи-Гирея, а так же пяти султанов и боьшго количества простых воинов ещё более усугубил ситуацию. Однако попытки русской конницы атаковать позиции ханской гвардии были отражены мушкетным и артиллерийским огнём. Но ранение Шереметьева, едва не попавшего в плен к татарам в свою очередь внесла панику в русские войска. Это событие разом изменило ход битвы. Изнемогавшие от потерь татарские войска перешли в наступление и опрокинули русских.

Малочисленное русское войско не выдержало бешеного напора крымчаков, смешалось и побежало. Казалось, что всё рухнуло без возвратно, и только дикий визг татар и свист сабель стоял над полем боя. Но Алексей Басманов и Стефан Сидоров сумели остановить бегущих, засев с двумя тысячами в дубраве на косогоре, где стоял обоз, превратившийся в крепость на колесах. Русские воины изнемогая от жажды и голода рубили деревья так, чтобы их верхушки падали в сторону врага. Пни они оставляли высокие, чтобы стрельцам и лучникам было за чем укрыться. Часть деревьев вынесли в поле, где разбросали большое число противоконных «колючек». Перетащили созданный лагерь раненых, в том числе и Шереметьева, и приготовились принять смерть на поле боя. Они прекрасно осознавали, что живые будут завидовать мёртвым.

Крымский хан взбешённый неудачами и потерей обоза приказал при поддержки мушкетного и артиллерийского огня ещё трижды атаковать оборонительные позиции упёртых московитов, но не сумев быстро одолеть русских, и при этом понеся чудовищные потери, прекратил штурм. Всё поле боя было завалено трупами татар, а в тылу умирали многочисленные раненные.

К этому времени слух о походе войска Ивана Грозного из Коломны на Тулу уже распространился среди местного населения южных пределов Русского царства. Узнав об этом от местных жителей и пленённых русских дозорных, спасаясь от нависшей угрозы быть атакованным с двух сторон, крымский хан немедленно повернул свою орду назад в степь, проходя за день до 90 километров. На следующий день тата ры достигли реки Сосны и переправились через неё, совершив 90 километровый марш меньше чем за сутки. В этом ожесточённом и кровопролитном сражении погибли более семи тысяч русских воинов и пятнадцать тысяч татар. Царевич Мехмед Гирей, оставленный Девлет-Гиреем на время похода охранять Крым, вынужден был со своим отрядом двинутся на помощь отцу.

Таким образом, отчаянно сражаясь, горстка русских воинов смогла остановить превосходящую её по численности крымскую орду и сорвать вторжение ёе в русские пределы, захватив большие трофеи. Небольшой, но отчаянный отряд Шереметьева не только сорвал вторжение крупной татарской орды в Московскую Русь, но и нанёс противнику крупные потери, превышающие собственные.

Турецкие летописные источники XVI века сообщают: «Некто безбожный, неверный, который по своей кабаньей отважности, собачьему бешенству, называемый Шеремед, со своими чертями-собратьями облил головы правоверных железным дождем и помёл огненными метлами свинца».

В Москве не заблуждались относительно действительных намерений крымского хана и османского султана, которые стремилась закрепить Поволжье и Северный Каваказ за собой, действуя руками крымских ханов. Ведь у русского государя пока были связаны руки, так как надо было осваивать Казань, да и Астрахань не была полностью покорна его воле, а в Ногайской Орде не закончилась еще борьба между сторонниками ориентации на Крым и промосковской партией.

Выполнение задуманного столь широкомасштабного плана наступления в Степь в итоге привело всего лишь к срыву очередного похода хана на Русь. Однако этот долгожданный успех не смог снять смертельную угрозу со стороны Крыма и привело к серьезным потерям среди отборных русских войск. И тем не менее, потерпев серьезную неудачу, крымский хан всё же попытался сделать хорошую мину при плохой игре. Он с маниакальным упорство доказывал великому князю литовскому и польскому королю, что он является спасителем Литвы от нашествия несметной московской рати в расчете на получение вполне конкретных политических и материальных выгод, в виде поминок. Схожее по характеру послание было отправлено и в Стамбул, где хан расписал свою победу над русским «баном Иваном», побив и взяв в полон 60 тысяч гяуров.

Увы ничего не меняется в этом Мире, так как все те же убогие правители из Литвы, Польши и из безумной Укрошумерии, вот уже на протяжение десятков лет беспрерывно спасают Западную цивилизацию, погрязшую в грязных и богопротивных грехах, от посягательства «русских схизматиков и варваров». Уничтожая и беря при этом в плен несметное их число.

Несмотря на срыв глубокого рейда армии Шереметева в Крымские земли, и выхода главных сил русского войска за Оку летом 1555 года, Иван Грозный и его советники пока не были намерены отказываться от планов продолжения войны с Девлет-Гиреем. В Москве родилась идея организации широкомасштабного похода непосредственно на Крым, которая витала в воздухе давно, благо и имелся потенциальный союзник в такого рода предприятии, ногайские татары, кочевавшие в заволжских степях. Отношения ногаев и крымцев издавна не были теплыми, а в конечном итоге испортились окончательно.

Ещё в начале 1550 годов представитель знатного княжеского рода, Гедеминовичей Дмитрий Иванович Вишневецкий начал строительство крепостей в устье Днепра, чтобы закрыть крымским татарам дорогу в Малую Россию и Польшу. Он построил на острове Малая Хортица замок, который стал основой Запорожской Сечи. Формально Крымское ханство было союзником Польско-Литовского государства, но это не мешало крымской орде совершать опустошительные набеги на земли Литвы и Польши.

В 1556 году русские войска нанесли по Крымскому юрту ряд небольших, но болезненных ударов. Первым отличился отряд служилых казаков атамана Михаила Грошева. В 1556 году рыльский атаман Михаил Грошев с отрядом казаков сделал глубокий рейд к крымским татарам, разгромив крупный отряд неприятеля, разорив Улус, и, захватив пленников, с победой вернулся в Рыльск, о чем рыльский воевода немедля доложил царю, Великому князю: «...Месяца марта привели языкы Крымские ко царю и великому князю, из Рылска ходил на поле атаман Михалко Грошев да побил Крымцов».

В марте 1556 года военный отряд, составленный из путивльских казаков и возглавляемый воеводой, Дьяком Ржевским, сплавившись по полноводному Псолу до Днепра, а там преодолев в половодье знаменитые пороги спустились в низовья великой реки. Соединившись на Днепре с черкасскими и каневскими казаками, он прошел к татарской крепости Ислам-Кермена, но не стал её брать. Русские осадили и взяли Очаков, опустошив окрестности. Казаки и московиты побив турецко-татарское войско и освободив много славянских пленных, и стали возвращаться назад. За ними в погоню пошли турки из гарнизонов Ислам-Кермена и Тягина вместе с татарской ордой, и вскоре догнали. Но русские в днепровских камышах заманили турок и татар в засаду, нанеся им тяжёлые потери. Потерпев в бою неудачу степняки вынуждены были вернутся назад ни с чем.

Возвращаясь домой Ржевский с отрядом шёл через владения гетмана Вишневецкого, принявшего радушно московитов. Он пировал с ними, расспрашивая, как живется и служится у Ивана Грозного. А провожая гостей, отправил с ними своих посланцев к царю, прося принять его в подданство вместе с его городами. Обещал, что даже без подкреплений, собственными силами, он запрет хана в Крыму, «как в вертепе».

Одновременно с отрядом Ржевского на реку Дон были посланы войска под началом Динилы Чулкова и Ивана Мальцева. Спустившись по Дону к Азову, русские воеводы уничтожили небольшой, насчитывавший 200 человек крымский отряд и, захватив «языков», с важными сведениями вернулись обратно. А в это же время на Крымское ханство посыпались другие удары. Кабардинцы, адыги и гребенские казаки неожиданно атаковали татар и турок на Кубани, захватив города Темрюк и Тамань.

В том же году впервые напали на Крымское ханство и донские казаки. Их походное войско во главе с атаманом Михаилом Черкашенином на стругах пересекло Азовское море и разорило окрестности Керчи, освободив большое количество невольников из славян. А двух захваченных во время похода «языков», вернувшись на Дон, казаки прислали в Москву. Пленные показали, что Девлет-Гирей действительно собрался и вступил в поход на государеву «окрайну» и выслал вперед своих разведчиков, которым удалось взять в полон языка.

Хан был в ужасе, решив, что на него напали передовые отряды, а за ними придет войско самого царя. Девлет-Гирей слёзно писал султану, что русские действуют так же, как в Казани, сперва напустили казаков, а потом завоёвали. Взывал, если Турция не возьмет его под защиту, то Крым погиб.

В 1556 году к Ивану IV был прислан участвовавший в этом походе атаман Михаил Ескович, от имени каневского старосты, князя Дмитрия Ивановича Вишневецкого, оставившего литовскую службу, просивший московского государя принять под свою руку устроенное им казачье поселение на острове Хортица. На Днепр были срочно отправлены Андрей Щепотев, Нечай Ртищев и принятый на государеву службу атаман Михаил Черкашенин. Они везли запорожским казакам щедрое царское жалованье и «опасную» грамоту их предводителю, которого московские власти звали к себе на службу. 16 октября 1556 года русские посланцы вернулись обратно с обнадеживающим сообщением о том, что Вишневецкий «пошел воевать крымские улусы, служа царю и великому князю».

Князь Дмитрий Вишневецкий после смерти Дашкевича был избран гетманом днепровского казачьего войска, так как пришёлся по душе отчаянным и дерзким днепровским казакам, в казачьей среде ему дали прозвище «Байда». Он был очень знатного рода, из Гедиминовичей, владел обширными имениями под Тернополем. Но по натуре был таким же бесшабашным искателем приключений, как Лянцкоронский или Глинский. Он тоже немало странствовал по свету. Успел послужить и у польского короля, и у молдавского господаря, побывал даже у турецкого султана. С 1551 года он был назначен старостой Каневским и Черкасским.

Девлет-Гирей был встревожен активностью русских воевод в «Поле» и наметившимся союзом Москвы с запорожцами, а также нападением донских казаков на восточное побережье Крыма. Через русского посла Дмитрия Давыдовича Загряжского он сообщил Ивану Васильевичу о намерении возобновить мирные переговоры с Россией, отпустив пленных, захваченных в Судьбищенской битве. Однако мирные предложения крымского хана не были реализованы, так как были заранее невыполнимы.

Тем временем многочисленные вести, полученные со степной границы, были очень тревожны, и в Москве отнеслись к ним со всей серьезностью. В противном случае, если бы небыли приняты надлежащие меры предосторожности, пылать русским деревням и селам, а десяткам и сотням тысяч русских людей в оковах понуро плестись за татарскими конями в крымское рабство. Русский государь, являясь защитником православных, допустить такое не мог.

Но открытое сражение с главными силами русских отнюдь не входили в планы крымского хана, он и его советники еще не забыли прошлогодний урок. Взвесив всё за и против, хан в итоге отказался от своего первоначально намерения. Тем более, что Крым был опустошен эпидемией чумы, его войско были ослабело и хан не был способен к активным действиям. В этом же году Крымское ханство атаковали донские казаки. Их войско под командованием атамана Михаила Черкашенина на стругах пересекло Азовское море и разорило окрестности Керчи.

Крымский хан всегда чрезвычайно болезненно относился к только угрозе нападения на его владения, не говоря уже о тех случаях, когда Крымский улус действительно подвергнется нападениям со стороны русских или их союзников. Действия немногочисленных но очень боеспособных русских отрядов навели такой страх на Девлет-Гирея, что хан отменить поход на кавказских горцев за ясырем, и поспешил вернуться домой, защищать свой улус. В конечном итоге крымский хан так никуда и не стронулся с места в этом году, просидев в таврических степях все лето и осень в ожидании прихода главных сил русской рати.

После взятия Астрахани начались военные походы русских отрядов, состоящих из казаков и стрельцов, уже против самого Крымского ханства. Тем самым русские пытаются предотвратить вторжение крымско-турецких войск в свои земли. Русское правительство окрылённое успехом отряда дьяка Ржевского и казаков Михаила Черкашенина предполагало организовать рад военных походов против Крымского ханства. Основной целью этих походов теперь становится не только разведка но и подрыв военного и экономического могущества Крымской Орды, ослабление военных возможностей ханской армии, а так же завоевание выхода к Черному морю.

В январе 1557 года в Крым отправляется царский гонец с извещением о скорой присылке туда из Москвы «добрых послов». Но до обмена посольствами дело так и не дошло. Хотя «крымский хан в очередной раз прислал своего гонца Тутая, с грамотой. В ней он настоятельно требовал увеличить «поминки» превосходящие по размеру Литовские. Это был фактически ультиматум: или увеличение выплат даней и поминок, или война. Иван IV ответил отказом, потому что хан «непригоже написал, к дружбе то не пристоит».

Польша, южные области которой тоже подвергались крымским набегам, не только не поддержала Русское государство, но, напротив, искала военного союза с крымским ханом. Так как усиление Русского государства, только, что присоединившего к себе все Поволжье, грозило подорвать влияние польских магнатов в Восточной Европе. Польский король пытался противопоставить Москве военно-политический союз Польши и Крыма. Он постоянно посылал в Крым «казну» для раздачи хану и крымской знати, охотно забывал и о неоднократных нарушениях ханом прежних мирных соглашений, и о том ущербе, который причиняли южным владениям Польши крымские набеги. Но крымчаки почти не угрожали политическим центрам Польши и не затрагивали коренных польских земель, а выгоды от союза с Крымом в глазах польского правительства сторицей окупали наносимый ими ущерб. Поэтому дипломатические усилия Москвы, направленные на заключение союза с Польшей против Крымского ханства, потерпели неудачу. Русское государство в войнах с Крымом могло рассчитывать только на свои собственные силы.

В 1557 году по прежнему мира с татарами так и не было, поэтому продолжилось дальнейшее укрепление русскими своей южной границы. Неблагоприятной была и международная обстановка. Больших усилий стоила борьба за подчинение Астраханского ханства. Русское государство в войнах с Крымом не имело союзников. В дополнение к городам, построенными на границе в первой половине 1550 годов, таких как Волхов, Михайлов и Шацк, возводятся новые, Ряжск и Псельский городок, располагавшийся примерно в 240 верстах к югу от Путивля на реке Пеле. Одновременно продолжилась подготовка к новой экспедиции против хана. В январе к ногаям было отправлено большое посольство, перед которым была поставлена задача добиться принесения Исмаилом и его мурзами шертной грамоты Ивану и заключения союза, острием направленного против Крыма. В частности, в наказе послам говорилось, что Исмаил и его мурз должны знать, «государя нашего дорога найдена к Крыму Днепром, и та дорога добре добра. Возможно ею государю нашему всякое свое дело над Крымом делати, как хочет», и что теперь дело только за взаимной договоренностью о походе против Девлет-Гирея.

2 июля 1557 года в Москву прискакал гонец от князя Вишневецкого, сообщивший, что хан вышел из Крыма с многочисленной ордой. В Москве немедленно приняли контрмеры, русские полки, выдвинувшиеся далеко в глубь «Дикого Поля», были отозваны назад, к Михайлову, Мценску и Туле. На Окский рубеж, для усиления стоявших там полков были отправлены многочисленные княжеские и боярские отряды. Готовился выступить в поход и сам цар Иван, лишь после того после того, как станет совершенно ясно, что Девлет-Гирей действительно намерен совершить набег на государеву «окрайну».

Но Вишневецкий не стал ждать от царя ответа и собрав своих казаков снова нагрянул в Ислам-Кермен. Но в этот раз они посадами уже не ограничивались, с налета захватил крепость, разграбили и сжегли её. Пушки из нее он вывез на остров Хортица, в то время пустынный, и в том же 1556 году здесь была построена первая Запорожская Сечь. Хотя деревянные укрепления-сечи начали ставить ещё при Дашкевиче. Но эта Сечь располагалась за днепровскими порогами. За границей литовской территории, на землях крымского хана. Она становилась базой для новых рейдов в татарские и турецкие владения. И она служила всей России.

Крымский хан был крайне обеспокоен активностью русских сил и наметившимся союзом Москвы и запорожских казаков, а также нападением донских казаков на восточное побережье Крымского полуострова. Для Девлет-Гирея появление в его владениях казачьей крепости стало очень неприятным сюрпризом. Он послал Ивану Васильевичу сообщение о желание возобновить мирные переговоры с Русским государством. Однако мирные предложения Девлет-Гирея не распространялись на запорожских казаков. Весной 1557 года крымский владыка, не прекращая переговоров с Москвой, принимает решение уничтожить казачий городок на Хортице.

Он приказал своим мурзам истребить дерзких пришельцев, бросив на них массу своей конницы. Почти месяц крымские татары пытались захватить остров, но казаки отбивали все их атаки. Но положение казаков на острове было очень выгодным. Они расстреливали плывущих к ним татарских воинов. Всадники, пытающиеся переправиться с конями, стрелять не могли. А достать защитников стрелами с берега было проблематично, слишком далеко, река широкая. Орда недосчиталась многих лихих наездников и ушла не достигнув поставленной задачи. Татары потерпели поражение и отступили «с великим срамом». Дмитрий Вишневецкий, ожидая поддержки Москвы, сообщил о победе русскому правительству.

Русские воеводы продолжали вести дальнюю разведку в Диком Поле. Отряд Матвея Ржевского и Юрия Булгакова удалился от своих границ на расстояние более 300 верст. В октябре воеводы сообщили, что крымский «царь» распустил войско. На Русь отправились только небольшие загонные отряды по 50-200 человек. Большой опасности они не представляли и Иван IV смог отвести полки из Калуги, Воротынска, Козельска и других городов, оставив небольшие заградительные отряды.

Относительная пассивность Ивана Грозного в 1557 году, особенно заметная на фоне активных действий на южной границе в предыдущие два года. Это объясняется тем, что в конце 1556-1557 года в Москве решали сложную задачу, что делать дальше в отношениях с Крымом, какую все-таки избрать политику по отношению к нему. Стоит ли идти на примирение с крымским «царем» или же, наоборот, усилить военное давление на него. И многое здесь зависело не от желания русского царя, а от того если Великое княжеств Литовское займет в этом конфликте хотя бы позицию благожелательного нейтралитета.

Иван Грозный послал грамоту и послов польскому королю с известием о том, что Москва прервала все отношения с Крымом и предложил союз Польше и Литве против Крымского ханства, не выдвигая никаких территориальных претензий. Он сообщил, что собрано большое московское войско во главе с Вишневецким для похода на Крым. Однако польский король Сигизмунт-Август после длительных переговоров вместо союза с Московским государством возобновил союз с Крымом, направленный против Москвы. Объединенного удара по Крымскому ханству не получилось, хотя наиболее удобного случая разгромить Орду, ослабленную засухой, голодом и мором и представиться не могло.

Но события произошедшие в январе 1558 года навсегда разрушили планы русского царя по отношению к Крымскому ханству, тем самым оттянув его гибель ещё на 200 лет. В это время шла усиленная подготовка к войне с Ливонией, и Москва потеряла интерес к продолжению войны с Крымским ханством. Раздражать Бахчисарай не хотели, чтобы не вести войну на два фронта. Русский царь принимает решение начать войну против прогнившего Ливонского ордена, стремясь захватить Прибалтику и выйти к Балтийскому морю.

Сам же хан лишь с наступлением зимы решился-таки на организацию очередного набега. Уж больно зудила обида нанесённая ему проклятыми москвитами в сражение под Судьбищами. Тем более, гибель сына требовала мщения. И уже в декабря 1557 в январе 1558 года, когда снег засыпал степные просторы, а мороз сковал реки, 100 тысячная крымская орда под командованием калги Мухаммед-Гирея, совместно с ногайскими мурзами, выступила в поход из Перекопа и дошла до реки Мечи, с намерениями напасть на Тулу, Каширу и Рязань. Они продвигаясь стремительно по степи сумели скрытно подойти к русским рубежам на расстояние двух конных переходов и остановились.

От захваченных в плен русских сторожей они узнали печальные для себя новости. Оказывается, и сам царь не ушел в Ливонию, а на берегу по прежнему стоят русские войска, и страшные татарам князья Д. Вишневецкий, М. Воротынский да боярин И. Шереметьев находятся на «окрайне», в Рязани, в Туле и в Калуге. Ну, а пока крымские татары ходил на Русь, «черкасские атаманы» Василий Рожен да Рыхлык приходили со своими отрядами на нагайские и крымские улусы, испепелив всё кругом и перебив многих улусных людей, они отогнали у татар 15 тысяч лошадей.

Несмотря на то, что крымский хан очень жаждал реванша, но не осмелился выступить за Перекоп, а попытка набега на Московскую Русь, предпринятая его сыном и наследником, завершилась неудачей. Но вряд ли именно этого хотели в Москве в начале 1558 году, в предверии войны за ЛШивонию. Ситуация в русско-крымских отношениях оставалась по прежнему неопределенной и тупиковой. Ни русский царь, ни крымский хан, ни при каких обстоятельствах не собирались идти на уступки и мириться на условиях, предлагаемых противной стороной.

Но время уже было не на стороне русского Царя Ивана IV, Сигизмунд так же никак не откликался сколько-нибудь положительно на предложение заключить союз против бусурманства, и вообще отношения Москвы и Вильно оставались весьма и весьма напряженными. К старым проблемам добавились новые, а это попытка Ивана силой разрубить клубок противоречий между Россией и Ливонией, что не могло не обеспокоить самым серьезным образом Литву, считавшую Прибалтику сферой своих интересов.

Хотя в Москве и ожидали, что Литва попытается вмешаться в этот конфликт. Вместе с тем Ивану было хорошо известно, что при дворе Сигазмунда II существовала довольно влиятельная партия, ратовавшая за союз с Москвой и совместные действия против Крыма и в перспективе, турок. Видимо, все эти соображения и легли в основу решения, принятого Иваном IV и его советниками в конце 1558 года По их плану предполагалось, в кампанию 1559 года усилить давление на Крым, имея цель вынудить Девлет-Гирея шертовать московскому государю на его условиях. Тем самым переломить создавшуюся неблагоприятную ситуацию в свою пользу.

В эти годы, когда на бескрайних просторах «Дикого Поля» шла не прекращающая война, Иван Грозный неоднократно демонстрировал свою готовность идти навстречу хану и встретить его даже не на берегу, но далеко за Окой. На берегу, в Коломне, Кашире, Зарайске, Тарусе и Калуге с началом весны вставала огромная рать. Командовал ратью один из знатнейших воевод, князь И. Бельский, на то время, пожалуй, первый в командной иерархии русского войска. Под его началом собралась действительно большая сила, более 40 тысяч ратных людей. Ради того, чтобы собрать на южной границе большую часть русского войска и нанести по крымцам смертельный удар, в Москве пошли даже на то, чтобы по просьбе датского короля заключить с ливонским магистром, епископами Рижским и Ревельским перемирие сроком на шесть месяцев, с мая по ноябрь 1559 года.

Это была уже совместная военная операция русско-украинских отрядов под командованием окольничего Даниилы Адашева и князя Вышневецкого против Крымского ханства. Весной 1559 года отряд украинских казаков во главе с Вышневецким, численностью 5 тысяч человек, разгромил близ Азова крымскую конную группировку, которая готовилась идти в поход на Казань. В это время русский отряд Адашева, численностью 8 тысяч человек, спустился на ладьях по Днепру, захватил на море два турецких корабля, охранявших крымское побережье, и высадился в Крыму. Этот налет посеял панику среди жителей Крыма. Решив, что на них напала огромная армия во главе с царем Иваном Грозным, они бежали в горы. Успеху русских способствовала сильная засуха в Крыму, от которой пало множество боевых коней. Это лишило крымское войско главной боевой силы. Отряд Адашева в течение двух недель смог свободно передвигаться по западной части полуострова, испепеляя всё кругом. Они сумели освободить много русских пленных, а затем невредимым вернулся домой.

Несмотря на успешное завершение первой крупной высадки русских в Крыму, сил для покорения ханства у Москвы было явно недостаточно. Для этого требовалось не только преодолеть сотни верст безводных степей, но и сломить сопротивление находившейся рядом Османской империи. Которая навряд ли была бы безучастным свидетелем происходящего. Кроме того, Иван Грозный уже втянулся в то время в Ливонскую войну и задачи борьбы на южном направлении надолго отошли на второй план. Тем более, что Девлет-Гирей в этой ситуации проявил терпение и мужество и не прогнулся под тяжестью неудач.

Весной 1559 года крымчаки приходили для поживы к Пронску. пронский воевода В.А. Бутурлин сумел перехватить и разгромить татарскую 3 тысячную орду пришедшую на русские земли и захватил в бою пленников. Очевидно, это был еще один небольшой татарский «чапгул», рыскавший в поисках добычи и ясыря, при этом собирая сведения о намерениях москвитов у степных границ.

Однако главная опасность для Крыма заключалась в том, что ногайские орды, кочевавшие в Причерноморье и бывшие вассалами крымского хана, стали склоняться к союзу с Москвой. Это таило смертельную опасность для ханства. Еще в начале сентября 1559 года посол бия Амангильдей передал Ивану грамоту от своего господина, в которой ногайский хан Исмаил сообщал, что он находится в войне с Девлет-Гиреем и и намерен послать свою орду к Перекопу. Серьезность своих намерений Исмаил подтвердил месяцем позже, когда ногаи стали постепенно втягиваться в противостояние с Крымом. Ногайский Тинбай-мырза, совершил опустошительный набег на крымские улусы, что стояли на Молочных водах, на Овечьи и Конских водах. «И Царевич кол га Магмет-Кырей за ними гонял, и нагаи у царевича побили многих людей и отошли сами здорово, тысяч с сорок лошадей отогнали».

Оглушительный успех Тинбай-мурзы произвёл коллосальное впечетление на большую часть вечно голодных ногайцев. За ним потянулись и другие ногайские аристократы вместе с донскими казаками-пищальниками, которые, почуяв запах добычи, поспешили присоединиться к идущим в набег ногаям. Ногаи и казаки, в погоне за добычей ходили аж за Днепр, под Белгород и под Очаков, а так же по рекам по Бугу, Ингулу. В ходе похода они все крымские улусы, в том числе и Заднепровские, до основания опустошили, уведя с собой большой полон и и вырезав множество степняков. Урон, понесенный крымцами, был таков, что, когда ногаи с богатой добычей возвращались домой, крымчаки в страхе сидели в осаде во всю зиму.

Но крымские татары продолжали свои набеги на приграничные области. Эти нападения серьёзно затрудняли войну на прибалтийском театре военных действий, отвлекая на юг значительные военные силы. Не удалось остановить крымских татар и несколькими ударами, которые нанес Вишневецкий.

Дальнейшее развитие событий показало, что, судя по всему, ожидаемой вести Иван не получил. Переговоры закончились фактически ничем. Литовцы, несмотря на то, что Иван был готов ради «вечного мира» и начало борьбы с басурманами, отказаться от прежних претензий на Киев и прочие свои старинные вотчины, и оставить русско-литовскую границу в том виде, в каком она была к этому времени. Но подлые литовцы оказались не готовы пойти навстречу русскому государю. Они потребовали в обмен на «вечный мир» Смоленск и ряд других русских городов, а также невмешательства в ливонские дела.

Более того, глава посольства, воевода подляшский и староста минский В. Тышкевич прямо заявил, что в Литве не верят искренности намерений московского государя. В ответ литовские послы услышали обвинения в нежелании замириться с Иваном и вместе с ним выступить против «бусурман», напротив, «на всякой год король в Крым посылает дань и дары великие, накупая его на православие; и крымцы дары емлют многиа, а в державе его королевской ежелет воюют и городы емлют и бедных крестиан неповинную кровь без правды проливают и в плен расхищают и разсевают по лицу всея земли».

Более того, Сигизмунд рассматривает посылку московских людей в низовья Днепра как нарушение перемирия. Одним словом, Иван был чрезвычайно недоволен не только тем, что стычки на границе и притеснения московских торговых людей с литовской стороны не прекращались, несмотря на продолжавшееся перемирие, но и претензиями Сигизмунда на исключительное право владения землями в низовьях Днепра, напротив Крыма и набегами «литовских людей» на московских ратников, стоявших в низовьях реки. Все эти действия он рассматривал как недружелюбные и враждебные общему делу защиты христианства от «бусурманства». Ну а раз так, то о каком большом походе в Поле можно было говорить, если единственная более или менее налаженная коммуникационная линия по Днепру оказывалась уязвима.

Однако планы реванша, которые вынашивал Девлет Гирей, стали более реальными, когда в 1558 году Русское царство вступило в безнадёжную и долголетнею войну с Ливонским орденом. Большая часть военных сил русских была задействована в Прибалтике, и южные рубежи государства вскоре стали слабо прикрыты. После того как главные сил русской армии были отведены на зимние квартиры раскрученное колесо войны, конечно уже не могло остановится. Над Московской Русью начали сгущаться тучи.

Вскоре после того, как полки разошлись, в Москву пришли вести, что Девлет-Гирей все-таки решился выйти за Перекоп. Поэтому на всякий случай в Калугу были отправлены князь М.И. Воротынский, а на берегу развернулись пять полков. Следом за ней пришла другая неприятная новость «с Поля», что Девлет-Гирей приближается к «государевой окрайне». Навстречу хану был послан князь Воротынский с тремя полками. Однако встреча с ханом не состоялась, высланные вперед сторожи не нашли ни самой его рати, ни её следов в степи.

Борьба за раздел Прибалтики в середине XVI века началась с русско-шведской войны 1555-1557 годов. Если говорить о схватке за Ливонию, то все началось в 1556 году, с войны Ливонского ордена с рижским архиепископом Вильгельмом, в которую на стороне архиепископа активно вмешалась Польша, открыто угрожавшая ордену войной. В результате в 1557 году Ливонии пришлось подписать кабальный Позвольский договор, ставивший ее в зависимость от польской короны.

Это была ожесточенная схватка за раздел Прибалтики между несколькими крупными державами. Ливония к середине XVI века была слабым и нежизнеспособным государством и представляла собой конфедерацию из Ливонского ордена, земель католической церкви и торговых городов. Поэтому в борьбу за обладание этой территорией включились Дания, Швеция, Великое княжество Литовское, Польша и Россия. В свою очередь, Россия пытаясь завоевать Прибалтику, невольно этим поспособствовав объединению Польши и Литвы.

Но после резкого обмена «любезностями» между Иваном Грозным и королём литовским Сигизмундом стало совершенно ясно, что ни о каком «вечном мире» не приходится и мечтать, что перемирие, истекающее в 1562 году, продлено не будет. А принуждение к миру ливонцев, затеянное в 1558 году, вскоре перерастет в крупномасштабный конфликт с Великим княжеством Литовским, соединенным очной унией с Польским королевством. Надо полагать, Иван очень сильно пожалел о том, что в 1559 году пошел на временное прекращение боевых действий в Ливонии.

В связи с этим планы Ивана изменились. Царь Иван Грозный вынужден был всецело сосредоточиться на решении даже не столько «ливонского», сколько «литовского» вопроса. А в том, что именно он будет определять политику Русского государства на ближайшие годы, стало совершенно ясно именно в январе 1560 года, потому что перспективы выстраивались самые что ни на есть мрачные. Иван Грозный не учел только одного, Ливония всегда была частью Европы, а Россия, нет. Европейские страны можно было на какое-то время стравить между собой, но Иван Грозный не смог сделать и этого. В итоге, развязав Ливонскую войну, он получил несколько фронтов на Западе и еще один, южный фронт, против могущественного Крымского ханства и его могущественного сюзерена Османской Империи. Такого напряжения сил Русь не выдержала. Здесь русский царь и его правительство переоценив свои силы допустили крупнейшем стратегическом просчет, в последствие приведший к глобальной катастрофе.

В начале второй половины XVI века, Крымское ханство воспользовавшись благоприятной военно-политической для себя обстановкой перешло к политике «набеговой агрессии». Широкомасштабные и опустошительные набеги в этот период приняли характер крупномасштабных вторжений, охватывавших значительные территории южных областей Русского государства и угрожавших непосредственно Москве. Походы на Русское государство возглавлял либо сам хан, либо его сыновья.

Хотя ещё в 1559 году Российское государство в борьбе с Крымским ханством прочно овладело инициативой. Эту инициативу оно не собиралось выпускать из рук и в 1560 году. Пока шли интенсивный обмен гонцами и бесконечными пересылками между Краковом, Бахчисараем и Москвой, русские полки возобновили боевые действия в Ливонии, Иван так же готовился к продолжению войны с Крымским ханством.

В свою очередь, выход хана к русским границам не предвиделось, так как сил для него не оставалось. Посему русский царь Иван Грозный и его советники попытались прибегнуть к стратегии непрямых действий, организовав наступление на Крым с трех сторон, но без участия главных сил русского войска. Суть этой новой стратегии заключалась в том, что военные отряды под командованием Ржевского, Вишневецкого, Тягрибердей-мирзы, а так же черкесских князей, со стороны Днепра, со стороны Кубани и со стороны Дона должны были нанести удар по крымским улусам, тем самым сковать и распылить силы крымчаков. После чего, атаку предлагалось осуществить Исмаилу и его людям вместе с посланными ему в помощь московскими служилыми людьми, казаками и стрельцами.

Главную роль в этой компании предлагалось сыграть хану Исмаилу и его соплеменникам ногаям. Такая перемена выглядит весьма примечательной. Испробовав за прошедшие годы всевозможные методы заставить хана замириться с Москвой, русский государь и его советники, чье внимание все более и более сосредотачивалось на западном и северо-западном направлениях, решили продолжить стратегию истощения экономического, а значит, и военного потенциала Крыма непрерывными набегами. План был хорош, но от позиции хана Исмила, от его желания принять активное участие в предполагавшемся плане зависело многое, если не всё. Но надежды Ивана на «Смаиля князя» не оправдались.

Русскими воеводами была составлена новая роспись войск на «окрайне» с переносом центра обороны на Тулу. По всей видимости, действовавшие в Поле русские сторожа принесли в Москву неважные вести, поскольку на всякий случай оборона границы была усилена, и очень скоро эта предосторожность себя оправдала. В начале лета 1560 года, крымский мурза Дивей с 27 тысячной ордой скрытно пройдя территорию «Дикого Поля» вторгся в Северскую землю и осадил город Рыльск. Крымчаки разорили посады и окрестности, захватив большой полон, но не смогли взять штурмом сам город. Русский гарнизон отразил все вражеские приступы, нанеся татарам большой урон. Москве быстро снарядили большую рать, развернув ее в районе Тулы. В составе войска, которое возглавил большой воевода князь И. Бельский, было 5 полков.

В августе того же года, тот же самый Дивей-мурза с 3 тысячным войском прорвался на Потегу, через Потежный лес, тянувшийся между Тулой и Зарайском, по левому берегу реки Осётра. По их планам в начале, с Уды они должны были идти за добычей под Рыльск, за 180 верст, и затем возвращаются с награбленным и полон в кош. А потом оттуда совершить переход за 500 верст на север, аж за Тулу, разослав людей для грабежа по округе на сутки, а потом повернув назад с захваченными пленниками и угнанным скотом, уйти в степь.

Но татары, будучи обнаруженными, вынужденны были повернуть назад, а в погоню за степными хищниками немедленно отправился с Тулы И. Бельский с конными полками. Они догнали их на третей день на Дону. Однако неожиданно атаковать татарский лагерь не удалось. Так как их сторожа вовремя обнаружив русских и подали своим сигнал огнями. Татары поднятые по тревоге, по приказу Дивей-мурзы, посекли весь захваченный татарвой полон и сумели оторваться от преследования. В это же время 20 тысячная татарская орда кочевала в непосредственной близости от русской «окраины» привлекая тем самым к себе пристальное внимание русских воевод.

Но тревоги на границе на этом не окончились. В начале осени польские сторожа сообщили, что «меж Харосани и Корца», что в Воронежской области, пересекли татарскую сакму, определив по ней примерную численность прошедшего неприятельского отряда, около 4 тысячи всадников. Выехавший в то время из Крыма татарский отряд держал путь на темниковские места,. Русское командование срочно послало в город Темников воеводу князь Г. Темкин-Ростовского с полком для обороны, а полки на Туле были приведены в боевую готовность.

Русские воеводы не понимали, почему неприятель, до того смирно сидевший за Ферах-Керманом, аки «мышь в гнезде», вдруг зашевелился. Прежде всего, это было связано с упреками Сигизмунда II в адрес Девлет-Гирея, что он регулярно выполняет свои обязательства перед ханом, высылая ему богатые «поминки», а он ничего не делает, позволяя «московскому» делать то, что он хочет. Хотя и в предыдущие годы Сигизмунд неоднократно намекал на желательность более активных действий хана на северном направлении, а тот предпочитал отсиживаться за перекопом.

В свою очередь, Ивану Грозному не удалось, как раньше, поддерживать напряженность на границах Крымского ханства. Прежде всего это было связано с отказом престарелого ногайского хана Исмаила выполнять свои обязательства и совершать опустошительные на беги на крымчаков. Он обставил свои новые набеги целым рядом невыполнимых условий. Серьезной помехой своему участию в плане Ивана Исмаил считал кумыкского шамхала. К нему бежал один из враждебно настроенных по отношению к бию Юсуфовичей, почему глава ногаев и опасался, что, пока он будет воевать с крымцами, его собственные улусы подвергнутся нападению со стороны Гази и шамхала.

Наконец Исмаил обвинил сидевшего в Астрахани царского наместника Ивана Выродкова в том, что тот притеснял его людей, «хто ко мне едет и от меня едет, тех воюет, коней и аргамаков и доспехов не оставливает». Более того, Выродков, по словам бия, «перевозов на Волге гораздо не бережет, з другой стороны приходят воинством да войну чинят», да вдобавок к тому «астраханские люди» «воюют» улусных людей «Смай л я князя». А еще, писал он, в Астрахани сидят под покровительством наместника враги исмаиловы, что строят ему козни.

Итак, предпринятая Иваном IV во второй половине 50 годов XVI века попытка наступления на Крым не привела к успеху. Военно-политическое давление на Крым во второй половине XVI века стало уменьшаться по причинам объективного характера, так как к 1561 году были потеряны практически все базы для проведения операций против татар. Несмотря на достигнутые определенные успехи, Крыму не было суждено повторить в эти годы судьбу Астрахани и Казани. Подчинение Крыма воле Москвы, не говоря уже о его завоевании, оказалось намного более сложным предприятием, чем могло показаться на первых порах. К тому же отказался выполнять свои союзнические обязательства престарелый ногайский мурза Исмаил.

Казань и Астрахань были самостоятельными государствами, а за спиной у крымского хана стоял могущественный сюзерен, султан Оттоманской Порты. Чрезмерная активность Русского государства в Причерноморье могла вызвать его серьезное неудовольствие, и к каким последствия могло привести столкновение России и Турции, первоклассной военной державы середины XVI века. В связи с этими негативными обстоятельствами Русский царь Иван Грозный отказывается от продолжения походов на Крым, и начинает войну за выход к Балтийскому морю. Он бросает свои основные силы на западное направление, стремясь разгромить «сгнившее» Ливонское государство. Все эти сложнейшие перипетии во внешней политике Московского государства совершались под влиянием всех этих факторов, а не по чьему-либо неправильному умыслу. Россия в конце 1561 года, вынуждена была пересмотреть свою наступательную политику в отношении Крыма, пик развития которой пришелся на 1559 год.

В свою очередь, отказ от наступательных действий против Крымского ханства, а также отвлечение значительных сил для участия в Ливонской войне, серьёзно осложнило ситуацию на «южном фронте». Тем более, что пассивная оборона русских всегда уступала наступательной тактике крымских татар. Воспользовавшись относительным затишьем в 1560-70 годы, Крымское ханство перешло к политике «набеговой агрессии». Набеги крымских татар в этот период приняли характер крупномасштабных вторжений, охватывавших значительные территории южных областей Русского государства и угрожавших непосредственно Москве.

1560 год для русских прошел впустую. Время, которое было отведено Ивану на разрешение крымского вопроса, неумолимо истекало. В январе 1561 года в Москву прибыло новое литовское посольство, переговоры с которым закончились полным провалом. Теперь война с Литвой стала неизбежной, а это означало, что Крым придется оставить в покое, ограничившись на южной границей пассивной обороной. Перепробовав все возможные способы быстро достичь победы над неприятелем, Иван решил отказаться от силового разрешения «крымского» вопроса и урегулировать разногласия с ханом посредством дипломатии. Он стал разочаровываться в своем прежнем решении воевать с Крымом и начал склоняться к мысли о необходимости мириться с Девлет-Гиреем, тем более что тот подавал недвусмысленные намеки о своей готовности возобновить переговоры. Следующий ход был за Девлет-Гиреем, и он не упустил возможности воспользоваться представившимся ему шансом повернуть ход событий в свою пользу

В начале 1561 года отряды белгород-днестровских татар решили поправить своё бедственное экономическое положение и пришли поживится на Северскую землю. В то время буджакские татары составляли одну из главных ударных сил в войске Крымского хана. Они совершали постоянные набеги на соседние государства, с целью грабежа и захвата пленных для продажи в рабство. Для оседлого населения особенно большим несчастьем является то, что они живут по соседству с татарами, которые не только тайно воруют все что могут, но и открыто совершают величайший грабёж, уводя в плен всех жителей деревень, которых потом продают в Константинополь. В Москву поступили известия о появлении в Поле небольших татарских отрядов, и на встречу им была послана 3 полковая рать под началом воеводы князя П. Серебряного. Но дело обошлось без боевых столкновений. Не захотев испытывать свою судьбу в открытом бою с регулярной русской армией, татарва ушла ни с чем в степь.

Сам Девлет-Гирей в 1561 году году особой активности не проявлял. Чувствуя, что напор со стороны Москвы постепенно слабеет, что её отношения с Литвой, и без того весьма далекие от идеальных, стремительно портятся, Девлет-Гирей затаился за Перекопом. Внимательно наблюдая за развитием событий, он не торопился откликаться на призывы великого литовского князя, раз за разом славшего в Бахчисарай гонцов и богатые «поминки», напоминая Девлет-Гирею о взятых им на себя союзнических обязательствах.

Несмотря на достигнутые русскими определенные успехи, Крыму не было суждено повторить в эти годы судьбу Астрахани и Казани. Ни мор, ни голод, ни разрушительные набеги русских ратных людей, казаков, ногаев и черкесов не сломили воли Девлет-Гирея к сопротивлению. Подчинение Крыма воле Москвы, не говоря уже о его завоевании, оказалось намного более сложным предприятием, чем могло показаться на первых порах. Казань и Астрахань были самостоятельными государствами, а за спиной у крымского хана всегда стоял могущественный сюзерен, султан Оттоманской Порты. Тем более, что чрезмерная активность Русского государства в Причерноморье могла вызвать серьезное недовольство и озлобление в Стамбуле. А эта конфронтация в свою очередь, могла привести Московскую Русь к тяжелейшим последствиям, в следствии столкновение России и Турции, первоклассной военной державы середины XVI века. Можно было только догадываться, чем бы закончилась эта война, тем более, что у России и так хватало врагов, чтобы обзаводиться еще одним, да ещё и таким.

Когда большая часть русских войск оказалась задействована на литовском фронте, у татар возникал соблазн вновь попробовать на прочность оборону государевой «окрайны». В Москве предвидели это, и кроме выставления завесы на берегу, командование над которой формально было поручено двоюродному брату царя князю Владимиру Старицкому, в низовья Днепра, снова был отправлен князь Вишневецкий с 850 казаками. Но князь изменил клятве и перебежал на сторону Сигизмунда. Он подался на уговорам своего брата князя Михаила Вишневецкого и вернулся на службу к польскому королю. Надо полагать, хан вряд ли не был осведомлен о намерении Вишневецкого покинуть Ивана Грозного, ежели переговоры между князем и Сигизмундом шли, ещё с 1561 года.

Оборона границы приняла пассивный характер, все основные силы были заняты на Ливонской войне, которая приняла затяжной характер. Ситуация на южной границе принимала всё более опасный характер, так как действуя по просьбе польского короля Сигизмунда-Августа, в июле 1562 года 15 тысячное войско Девлет-Гирея стремительно совершило набег на русские земли. Хану сейчас как никогда нужен был хотя бы небольшой, какой-нибудь успех для того, чтобы на время заткнуть рты недовольным и заодно показать московскому царьку, что его рано списывать со счетов. И Девлет-Гирей решился.

Хотя и в самой крымской орде на тот период были свои весьма большие проблемы. Они были связаны в первую очередь с уменьшением военного потенциала Крымского ханства, всё ещё не восстановившегося после трудных, во всех отношениях для крымчаков, походов на Русь в 1556— 1561 годах. Естественно, что Девлет-Гирей не желал рисковать и не стал совершать глубокие рейды с столь малой ордой в глубь русской территории. Он прекрасно отдавал отчёт о своём ослабленном военном потенциале и грозившей ему смертельной угрозе в случае встречи с многочисленной русской ратью.

Очевидно, еще в начале весны крымский хан объявил о сборе войска, в мае выступил за Перекоп, здесь, в причерноморских степях он соединился с ногаями Дивей-мурзы и двинулся на север. Выйдя к русским окраинам, хан отпустил свои отряды в загон. Татарва уничтожила посады Одоева, Новосиля, Болхова, Белева, а также многочисленные селения и опустошило окрестности. Татарские загоны прошли по рязанским, пронским землям, и попытались захватить город Мценск.

6 июля передовые татарские отряды объявились под Мценском. Первыми к Мценску подошли сыновья хана, калга Мухаммед-Гирей и Адыл-Гирей, они блокировали город, ожидая подхода отца с главными силами, а сами пока «во Мценском уезду войну роспустили», то есть занялись грабежом и ловлей людей. Мценский воевода князь Ф.И. Татев-Хрипунов с сбежавшимися в кремль со всей округи мужиками и их семьями, кто успел, сел в осаду. Два дня под стенами Мценска шли ожесточённые стычки между татарскими воинами и людьми из гарнизона Татева. Воевода, полагая, что главная защита города не стены, а люди, в нем сидящие, неоднократно выезжал из ворот Мценска со своими ратниками и бился с татарами.

На третий день к Мценску прибыл сам крымский хан, но не один, а с турецкой артиллерией. В течение всего дня продолжался ожесточённый бой за посад, и Татеву удалось все же отстоять примыкавшую непосредственно к Мценскому кремлю часть посада, а «далние дворы у посада, которых уберечи было иемошно, те татарове дворы пожгли». Убедившись в том, что с ходу взять городок не удалось, хан отдал приказ отойти от города. Девлет-Гирей не желал рисковать собой и своими людьми и не стал дожидаться, пока русские воеводы на берегу проснутся от богатырского сна и попытаются наказать вторгшихся во владения Ивана Грозного татар.

Ночью свернулся и начал отход татарский обоз-кош и многочисленный полон, а вскоре и сам хан со всеми людьми пошел прочь от города. Но на обратном пути Девлет-Гирей не стал удерживать своих людей, и его мурзы, среди которых первым был назван Дивей-мурза, оторвались на славу.

В Серпухов, где стоял большой полк, прискакал царский гонец князь Д. Хворостинин с приказом немедленно идти на Мценск, оставив часть сил на берегу на всякий случай. Во главе выступившей рати стал воевода большого полка князь М.И. Воротынский. Одновременно к Мценску начали стягиваться полки из приграничных городов. Конные отряды князей Вортынских были отправлены в погоню за татарами, и они дошли до Коломака, но так и не смогли их настичь, а может быть и не хотели напрягаться.

Между тем именно в это время отдельные отряды татарских мурз из-за своей жадности и ненасытности и оказывались в смертельной опасности, превращаясь из хищников в добычу. Под раздачу попали отделившиеся от главных сил татарского войска отряды Дивей-мурзы и присоединившихся к нему других мурз и князей. Русские уничтожили татар, не пощадив никого и отбили у них весь полон.

В 1563 татары совершили набег на русскую окраину. 10 тысячная крымская орда под командованием царевичей Мухаммед-Гирея и Адиль-Гирея напало на город Михайлов. Город имел хорошую естественную защиту от врагов. С высокого холма, где находилась крепость, далеко просматриваются окрестности. С юга от неприятеля заслоняла полноводная река, с востока , река и Чёрная гора, с запада, глубокий овраг и Голубая гора. Город был окопан глубоким рвом. Ров опоясывался дубовым частоколом в виде колод, врытых в землю. В стене крепости находились семь глухих башен: одна сторожевая, остальные, оборонного значения. Население города в основном состояло из стрельцов, пушкарей, казаков, плотников, кузнецов и ямщиков. Все они, так или иначе, занимались охраной южных рубежей государства, несли караульную службу.

Подошедшие к городу татары попытались при поддержки турецких пушкарей штурмом захватить город. Несколько дней продолжалась осада и борьба за город. Но все приступы были отбиты небольшим гарнизоном крепости и жителями города. Татарва, понеся большие потери в предыдущих боях, вынуждена была оставить попытки штурма и снять осаду города. Крымчаки углубившись на русскую территорию пошли по ней загоном, разорив дедиловские, пронские и рязанские места, неся с собой смерть и разрушения, а так же произведя моссовый угон в рабство. Немногочисленная русская армия не смогла отразить нашествие татар и помочь попавшим в полон людям.

Своими действиями, Девлет-Гирей показал Сигизмунду, что намерен и далее придерживаться достигнутых ранее договоренностей о совместных действиях против московского царька. Заодно хан продемонстрировал Ивану Грозному, что у него есть еще порох в пороховницах и что он может, улучив момент нанести сокрушающий удар. Тем самым он показал обоим правителям своё военное могущество, с которым им пройдётся считаться, не забыв при этом увеличить сумму «поминок».

Нехватка войск вынудила правительство форсировать завершение масштабных работ по строительству оборонительной линии, начатых ещё в 20 годах XVI века. Ежегодно на работы направляли тысячи людей, собранных из разных городов. Засеки, заставы, небольшие порубежные крепости, валы возводились от северских городов до мещерских лесов. Строили новые укрепления и обновляли старые сооружения по берегу Оки. Разрушив Псельский город, Иван Грозный взамен приказал продолжить укреплять южную границу, перекрывая доступ татарам к сердцу Русского государства. Так, в 1563 году был отстроен Новосиль, в 1566 году были возведены Орел и Епифань, за ними последовал в 1568 город Данков. Построенные и восстановленные в 1550-60 годах города-крепости в Поле образовали практически непрерывную линию укреплений, протянувшуюся от верховьев Оки на западе до Цны на востоке, перекрыв важнейшие пути вторжения татар в Русскую землю.

Однако несмотря на огромные усилия остановить набеги не удалось. Тактика пассивной обороны на мощных укрепленных линиях не принесла успеха. Оборонительные линии были недостаточно прикрыты войсками, это позволяло татарам использовать оголённые промежутки и прорываться в приграничные области, разорять их.

Организуя оборону южных границ Русского государства от крымско-турецких вторжений на Волге и Оке, Иван Грозный не прекращал также попыток нейтрализовать Крым и Порту дипломатическими методами. Этапной в русско-крымских отношениях должна была стать миссия А. Ф. Нагого, готовившаяся в марте-апреле 1563 года. Дипломат отправлялся в Крым с предложением мирного договора. Главным пунктом стояло заключение антилитовского союза. Москва рассчитывала действительно заполучить хана в союзники, и любым способом добиться мира на южной границе, получить гарантии ненападения татар и сильно напугать Сигизмунда. Это позволит победоносно завершить Ливонскую войну. Кроме того, для задабривания хана царь принял беспрецедентное и необъяснимое решение: в 1562 году он велел снести Псельский город, удачное стратегическое положение которого до этого фактически парализовало бы военную активность крымцев. В ставке хана необычайно изумились решению царя.

Противники соглашения с Москвой при ханском дворе, среди которых было немало казанских аристократов и астраханцы, при поддержке литовских дипломатов делали все возможное, чтобы сорвать окончательное утверждение договора между Иваном и Девлет-Гиреем. Среди этих недовольных оказались и два влиятельнейших «князя», с мнением которых Девлет-Гирей не мог не считаться.

Формально камнем преткновения стали два вопроса, разрешить которые так и не удалось, это заключение союза против Сигизмунда, на котором настаивала Москва, а хан под всякими предлогами стремился уклониться от принятия на себя твердых обязательств выступить против великого литовского князя, и размер присылаемых Иваном «поминок». Которых по всей видимости уже явно не хватало для того, чтобы заткнуть рты всем недовольным скупостью «московского царька» при ханском дворе.

До самого конца июля вокруг ханского стола шла глухая, но от того не менее ожесточенная борьба между сторонниками и противниками мира с Русским государством. В этой ситуации Нагой никак не мог повлиять на исход весьма тяжёлой борьбы, так как литовским властям, используя казаков, удалось создать серьезные проблемы в сношениях между Москвой и Бахчисараем. В конце июля 1564 года в настроении хана произошел резкий перелом. Хаджи Ширинский, Девлет-мурза поддержали требования казанца Ямгурчи-Хаджи и черкесского князя Ахмед-Аспата, врага князя Темрюка, дочь которого была замужем за Иваном. Они добились внесения обсуждения вопроса об утверждении шерти «всей землей» на «большую думу».

Но несмотря на то, что этот союз был для Грозного необычайно важен, конструктивные предложения о совместном нападении на Сигизмунда утонули в массе мелочных условий, которые А. Нагой должен был соблюсти при заключении договора. Временами поведение русского дипломата выглядело заносчивым и вызывающим, что очень раздражало крымского хана. В результате этого грубого просчёта Москва промедлила, дала развиться сомнениям и нерешительности Девлет-Гирея до чрезмерной степени, и проиграла литовской дипломатии борьбу за дружбу с Крымом.

Хан воспринял предложения Москвы настороженно. Он опасался, что сегодня русские воюют с литовцами, а завтра они помирятся и объединяться против татар. В Бахчисарае было принято решение, что лучше не связывать себя никакими соглашениями с Москвой и выхолостить бесконечным восточным словоблудием сам договор. Поэтому Девлет-Гирей на переговорах однозначно поставил решение вопроса о мире и дружбе в зависимость от московских денежных выплат, взвинтив сумму до неприличия. По их мнению русские платежи должны по своим масштабам должны превзойти литовские , тогда можно было бы говорить и о союзе. Сулеш прямо заявил Нагому, что «татарин любит тех, кто ему больше даст, тот ему и друг».

Вскоре крымская знать выдвинула новое требование, при котором соглашение может быть заключено при условии уступки Казани и Астрахани и выплаты поминок в размере, который был при Мухаммед-Гирее. В свою очередь Крымская знать буквально забросала и хана, и литовских послов требованиями больших поминок. Несговорчивая позиция России и жадность Крыма привели к срыву соглашения. В конечном итоге, утомлённая наглостью крымчаков Москва на все дерзкие требования татар дала резкий отказ.

5 августа к Нагому явились ханские посланцы, объявившие русскому послу о том, что «царь» намерен замириться с Иваном на условиях, принятых «большой Думой», после чего Нагой и его люди фактически были посажены под домашний арест. Послу стало ясно, что это война, и он попытался известить об этом Москву, но ни один из его гонцов, спешно отправленных на родину, туда так и не попал. 17 августа Девлет-Гирей выступил в поход на «государеву окрайну».

На Московскую Русь со стороны «Дикого Поля» вновь надвигалась большая беда, но ряд обстоятельств позволили русским в этот раз избежать худшего. Момент был выбран удачный. Москва в ходе Ливонской войны потерпела уже к этому времени серьезные поражение от литовцев у Уллы и Озерищ. Такой поворот событий позволил Крымскому ханству перехватить инициативу и возобновить наступательные действия против Росских. В Москве не были готовы к такому повороту событий. Но на всякий случай войска на южной границе держали, и весной русские полки как обычно заступили на службу.

Но крымский хан, будучи не очень уверенным в успехе своего предприятия и не стремившийся, видимо, к тому, чтобы слишком уж подыграть своему союзнику Сигизмунду и разорвать окончательно налаженные с таким трудом контакты с Иваном, решил не идти через коломенские места прямо на Москву. Осенью 1564 года, воспользовавшись тем, что главные силы русской армии стояли в Калуге, ожидая нападения польской армии, 60 тысячная крымская орда во главе с самим ханом Девлет-Гиреем и его двумя сыновьями напала на Рязанскую землю. Неожиданный приход татар застал русских в врасплох. Неприятель давно уже не приходил сюда, и люди привыкли к спокойной и мирной жизни. Рязанцы бросились кто куда, кто спешил укрыться в Рязани и Пронске, кто в других больших и малых городах и городках, а кто не поспевал, тот бросился за Оку, надеясь найти спасение там.

В конце сентябре крымская орда беспрепятственно достигла Рязани, где почти не имелось войск. Оборону города возглавил энергичный воевода А. Басманов. Татарские отряды пройдя в глубь территории на 150 километров, развернув от главной орды широкие крылья и распустив свои отряды, повернули назад, сметая всё на пути, сопровождая свое движение грабежом и пожарами, захватывая людей, скот, всякое ценное имущество. Ненасытная и кровожадная татарва выжгла посады и разорило окрестности Мценска, Одоева, Новосиля, Болхова, Черни и Белёва, захватив в плен множество их жителей.

1 октября 1564 года Девлет-Гирей татары окружили Рязань и начали штурмовать город. Казалось бы, город обречённ и так как кремль был в обветшалом состоянии и держать оборону почти было некому. Осада погаными русского города, этими беспощадными врагами, жаждущими крови, женщин и добычи, должна была завершится в кратчайшие сроки. Но прибывший по случаю в Рязань воевода Басманов со своим сыном, возглавляет оборону казалось обречённого города. Несколько ожесточённых приступов, в том числе ночных, были отражены русскими. Рязанские пушкари со стен палили по татарам, когда те осмеливались близко подойти к ним, а Басманов со своими людьми беспрерывно атаковал татарву на вылазках. Пробыв шесть дней в рязанской земле и не взяв город, татарские отряды отягощённые награбленным и большим полоном безнаказанно направились в степь.

Но один из отрядов состоящий из 4 тысяч уж больно алчных татар, под командованием ещё более жадного татарина, князя Мамая, посчитало, что награбленного ими же, на всех не хватит и вновь вернулась в рязанские земли. Но в это время, подошедшие в Рязань русские войска разгромило наголову одуревших от жадности и безнаказанности татар. Большинство татар посекли в бою, а 500 человек вместе со своим командиром попало в плен и было отправлено в Москву. Там степных хищников и казнили, при людно, на площади.

Осенью 1565 года Девлет-Гирей со своей ордой, взбешённый предыдущей неудачей совершает широкомасштабный набег на русские земли, теперь это был Волхов. Татары скрытно обойдя сторожевые посты и засечные полосы вторглось на русскую территорию и распустив свои отряды в загон. Из-за подлого местнического спора воевод П. Щенятева и И. Шереметьева, по поводу того, кто кому должен подчиняться, царю пришлось посылать под Волхов дополнительные силы опричных войск во главе с А. Телятевским и Д. Хворостининым. Лишь прибытие этих свежих сил вынудило Девлет-Гирея отступить.

Увы, но дипломатия и поминки оказались бессильны против столь амбициозного планов крымского хана. Военных же сил на юге у Ивана IV было по прежнему недостаточно, чтобы активно противостоять новой волне крымского натиска. В этих условиях российская оборона начинает приобретать здесь пассивный характер, ограничиваясь в основном созданием дополнительных укреплений. Но отгородиться ими полностью не удавалось. Совершив глубокие вторжения в российскую территорию, крымский хан уже не ограничивался платой за ненападение, а выдвинул политические условия, возврат Казани и Астрахани. В частности, он потребовал от Ивана IV отдать казанский престол своему сыну Адыл-Гирею.

Активность врага едва не сорвала планы царя по овладению Полоцком, но князю Воротынскому и другим русским воеводам удалось вытеснить крымцев за русские рубежи. Однако выбранная русскими тактика пассивной обороны на хорошо укрепленных, но недостаточно прикрытых войсками рубежах, позволяла татарам, используя малейшие ошибки русских воевод, прорываться в приграничные уезды, разоряя их и угоняя в плен местное население.

Уход русских войск в оборону и привязка войск к фортификациям, усиливали статичность и ограничивали маневренность. Крымчаки же, напротив, получали свободу выбора ударов на разных участках, где они могли найти нужную брешь или окно в обороне. Так как крымское войско обладало возможностью мобильной концентрации сил на направлении главного удара. При подобной тактике ведения войны с российской стороны Крыму удавалось истощать ресурсы России, оставаясь при этом в относительной безопасности. Таким образом, тяжелая война на два фронта, в Прибалтике и на южных границах, стала реальностью, во многом предопределившей неудачный исход начатой Иваном IV в 1558 году борьбы за Ливонию и погром учинённый татарами в Москве.

Ухудшение ситуации на западном и южном фронтах совпало с ростом напряженности внутри России. Русский царь считал, что опасный прорыв татарской конницы связан с таящейся изменой, а не изменившейся военно-политической обстановки на безбрежных просторах «Дикого Поля». Подтверждение этому он видел в бегстве за рубеж князя Бельского и возвращении на польскую службу предводителя запорожских казаков князя Вишневецкого.

С середины 1560 годов основой внутреннего курса царя становится террор, получивший общее название опричнина. Отчасти она представляла собой систему чрезвычайных мер военного времени. С их помощью Иван Грозный пытался в условиях войны уничтожить опасность оппозиции, возможные действия которой выявила измена князя Курбского.

В начале 1565 года, посланцы царя были направлены из Москвы к хану Дин Ахмету Ногайскому, царскому тестю Темрюку Кабардинскому и атаману войска Донского, Михаилу Черкашенину, а так же к другим атаманам, что в какой то степени позволило скоординировать совместные удары против подручных Крымскому хану Малых Ногаев и Большой Кабарды. В ответ князья Большой Кабарды собрали свои силы и напали на казаков. Но в ходе ожесточённой битвы русские смогли нанести им полное поражение, «И государьские люди черкас многих побили, а иных поранили».

Летом 1565 года когда значительные силы Малых Ногаев ушли на северо запад для совместного с Крымским ханом набега на Русь. Воспользовавшись создавшейся благоприятной ситуацией донские казаки из за Дона, Большие Ногаи из за Волги, а Малая Кабарда с терскими казаками, усиленные стрельцами и поместной конницей под командой царских воевод, обрушились на улусы Малых Ногаев. Две недели в степи шла кровавая битва, было уничтожено большое число степняков, взят многочисленный полон и захвачен скот с прочей добычей.

Осенью, Девлет-Гирей совершил очередной набег на южнорусские земли. В сентябре 1565 года крымский хан Девлет Герей со своей ордой перевалил Оку в верховьях и осадил Болхов. Но русская разведка вовремя засекла выдвижение противника и отследила направления удара. В итоге русское командование отправило на помощь осажденному гарнизону рать под командованием князей А. Телятевского и Д. Хворостинина. Узнав о приближении свежих русских сил, 9 октября Девлет-Гирей ушёл из-под Болхова . Одновременно с полками под командой Хворостина со стороны Дикого Поля от Тулы двинулся Воротынский с основными силами Береговой рати, охранявщей летом постройки там городов. И пока хан осаждал Болохов русские полки смогли сначала захватить татарский кош, после чего смогли выйти к Оке, на против места переправы орды, одновременно с передовыми отрядами крымчаков. Девлет-Гирей оказался зажатым между русскими полками, одновременно отрезанным от степи и вынужден был с боем прорываясь на юг.

Воротынский оперативно поставил на берегу реки Гуляй город и 3 дня отбивал попытки татар переправиться и уйти в степи, умело маневрирую вдоль берега. На 3 день в тыл татарам ударил Хворостин, после чего Воротынский сам перешел Оку и нанес удар во фронт противника. Татары обратились в бегство, но малая часть из них, вместе с ханом, смогла обойти русские позиции и переправившись через реку, сбежать в степи. В итоге битвы на берегу Оки и бегства татар через осенние степи к Крыму, без коша и запасных коней, из 30 тысяч жаждущих наживы и вышедших в набег татар под командой хана, к родным юртам вернулось всего 10 тысяч истощённых и израненных степняков.

Постепенно, с постройкой вдоль южной Русской границы множества крепостей и казачьих городов и с общим усилением Московского государства отношения между Россией и кавказскими народами стали меняться. Первые русские крепости на Северном Кавказе появились в середине XVI века. Их возникновение отвечало как интересам местных правителей, получавших сильный союзный контингент, способный помочь в отражении агрессии, так и русского правительства, собирающегося превратить эти крепости в опорный пункт своего влияния. Одна из наиболее значимых крепостей была поставлена русскими в устье Сунжи, для защиты от набегов крымских татар и османов.

Крепость была построена за год и снабжена гарнизоном из стрельцов, казаков и боярских детей, а также артиллерией. Возникновение здесь русской крепости было воспринято в Стамбуле и Крыму настолько негативно. Посему первая половина XVI века прошла в многочисленных походах крымчаков на западных черкесов и Кабарду. При этом крымский хан не ставил перед собой задачи колонизации адыгов, ограничиваясь лишь захватом добычи при удачном исходе дела.

В наступившем 1566 году, Девлет-Гирей потерпевший страшный разгром осенью 1565 года на берегу Оки и жаждавший реванша, будучи недовольным наглым строительством русского города на Кавказе, постоянно побуждаемый просьбами о помощи от князя Большой Кабарды П. Кайтукина и Казы-мирзы, отправил в поход на Кабарду большое 20 тысяч татарское войско под командованием трёх своих сыновей. Сначала царевичем сопутствовал успех и они разорили практически всю Малую Кабарду, сам Темрюк со своими сыновьями отступил в горы и стал стягивать туда все имеющиеся силы. Всего под его рукой собралось 7000 кабардинцев и 1500 русских ратников. Укрепивший возле горы Канжал. Описание этого крымского набега выглядит так: «Всю землю Черкескую воевали и жгли и жены и дети имали и животину и овцы пригнали». Через своего посла в Москве крымский хан Девлет-Гирей честно сознавался, что соседние земли интересуют его в основном с точки зрения пограбить.

Узнав о месте сосредоточения кабардинцев татары собрав все силы в кулак двинулись туда в надежде разгромить врагов за счет свое подавляющего численного превосходства. 20 июня 1566 года крымское войско подошло к лагерю Темрюка, первую атаку татар отбили царские стрельцы пищальным и пушечным огнем, после чего стороны вступили в переговоры. Кабардинский князь сначала что бы усыпить бдительность татар согласился изъявить покорность и выполнить их требования, а потом ночью с трех строн атаковал их лагерь, одновременно заранее засланные под видом перебежчиков лазутчики смогли убить многих знатных татарских военачальников. Итог ночной атаки был просто ошеломляющим. Было убито более 5000 татарских воинов в том числе один из сыновей Девлет Гирея, захвачена громадная добыча. А остатки орды с позором бежали из Кабарды.

В 1566 году, по мимо похода, на Кавказ Девлет Гирей вынужден был отправить 15 тысячную орду на Дунай против немцев и венгров по приказу Османского султана. Вместо открытой войны между Москвой и Бахчисараем как мечтал крымский хан, вновь возобновились переговоры с Москвой путем посылки посольств. При этом стороны как и прежде выдвигали взаимоисключающие требования.

Русский царь требовал отказа от поминок и мира на условия признания за ним Казани и Астрахани и прекращения разорительных походов татарских орд на поданных царя, как на Русь, так и на Кабарду. А Девлет-Гирей соответственно требовал Казань, Астрахань и большие поминки. Ответ Москвы татарам был однозначным и жестким. Иван и его бояре, выслушав ханские претензии, пришли к выводу, что об удовлетворении требований крымского хана речи быть не может.

В ответной грамоте было прописано, что и Казань, и Астрахань «изначала от дед и от прадед русских государей и на те юрты сажали русские государи», и потому невозможно «тех юртов поступитися». Что же касается города на Терке, то хану было заявлено, что город этот был поставлен по просьбе царского тестя для его обороны от врагов. Правда, Иван все же решил смягчить негативное впечатление от своего отказа и послал хану несколько большие, чем обычно, «поминки», а также предложил Девлет-Гирею послать одного из своих сыновей в Касимов, вассальное татарское княжество.

В 1567 году, не добившись каких либо уступок, вновь нарастает напряженность в отношениях Москвы и Бахчисарая. В ханских речах снова зазвучали стальные нотки, и формальным поводом к тому стало усиление московского влияния на Северном Кавказе. Еще в октябре 1567 года, обеспокоенный тем, что Иван предпринимает попытки закрепиться на Северном Кавказе Девлет-Гирей заявил русским послам: «Ко мне пришла весть…, что царь хочет город ставить на Терке… И будет государь хочет со мною быть в дружбе и в братстве, и он бы города на Терке не ставил…». Прибывший затем в Москву крымский гонец Аличауш доставил Ивану ханскую грамоту, в которой тот еще раз категорически потребовал снести возведенный город и вернуть ему Казань и Астрахань, угрожая в противном случае «за свой сором» «стояти».

Весной 1567 года 3 тысячный татарский отряд Осман-мурзы Ширинского пограбил московские пограничные земли. А осенью того же года три ханских сына, отправившиеся было в набег на русскую окраину, с полпути повернули на Кавказ, на кабардинских князей, а заодно получили ханский наказ проверить, действительно ли на Терке стоит русский город.

В середине июля 1568 года выдвинутые далеко в Поле русские сторожи сообщили большим воеводам на «берегу» о появлении татар. Речь шла о посланных Девлет-Гиреем в набег «царевичах» Алп-Гирее, Адыл-Гирее и Гази-Гирее. Навстречу им была послана небольшая конная рать во главе с боярином И. Яковлевым-Хироном. Видимо, примерно в одно и то же время с походом конной рати воеводы «окраинных городов» соединились 19 июля под началом тульского воеводы князя Ф.М. Трубецкого, образовав 3 полковую рать.

Однако ожидаемого нападения не произошло. Судя по всему, Девлет-Гирей послал с «царевичами» небольшое войско. Узнав от своих разведчиков, что навстречу им идёт большая царская рать «царевичи» сумели уклониться от встречи с русскими и ушли восвояси в степь. Но уже 11 сентября 1568 года татары под командованием Шифир мурза вновь приходили на приграничные земли у Адоева, Белёва и Черни. Однако этот набег также был предпринят небольшими силами. Для его отражения были приведены в готовность гарнизоны «окраинных» городов. Русская рать состояла из 3 полков под командованием князя Ф. Трубецкого, в ней было было около 2 тысяч поместной конницы и до 1 тысячи казаков. И снова неприятель сумел уклониться от боевого столкновения, уйдя вскоре в степь.

В истории русско-крымских отношений, трагические события 1568-1570 годов, происходившие на окраинах Русского государства, совпали по времени с одними из важнейших событий царствования Ивана Грозного, наивысшим подъемом опричнины и её падением. Формальным поводом резкого обострения русско-крымских отношений стали события на Кавказе, где русские основали в устье Сунжи город-крепость. Прибывший затем в Москву крымский гонец Аличауш доставил Ивану ханскую грамоту, в которой тот еще раз категорически потребовал снести возведенный город и вернуть ему Казань и Астрахань, угрожая в противном случае.

В 1552 году Московское царство завоевало Казанское ханство, в 1556 году -- Астраханское. Оттоманская Порта, хотевшая распространить свое влияние как можно дальше на север, решила восстановить мусульманские государства на Волге. К тому же, остро встал вопрос о сохранении престижа султана в качестве халифа, защитника мусульманского мира и его святынь здесь. Долго вынашивавшийся в определенных кругах в османской столице план наконец созрел, и Турция вмешалась в сложную дипломатическую игру в Восточной Европе, стремясь обеспечить наилучшие стартовые позиции для реализации своего замысла и одновременно сделать крымского хана более сговорчивым. Под давлением Стамбула Девлет-Гирей был вынужден отказаться от продолжения торга с Москвой и встать на путь открытой конфронтации с Иваном IV.

Эскалация этого конфликта происходила постепенно. Ещё в начале весны 1568 года крымский хан благосклонно выслушал предложения, доставленные из Москвы гонцом И. Осорьиным. Однако вслед за этим один за другим к хану прибыли три султанских гонца с категорическим требованием принять активное участие в готовящемся походе на Астрахань. Сражаться за турецкие интересы ради ущемления собственных Девлет-Гирей явно не собирался. Он отчаянно сопротивлялся походу, опасаясь, что пока он будет ходить на Астрахань, в Крыму может воцариться его соперник, двоюродный брат Крым-Гирей.

Девлет-Гирей всячески попытается продемонстрировать, что он против похода на Астрахань и желает сохранить прежние отношения с Москвой. Так в грамоте, присланной поздней осенью 1568 года Ивану Грозному с гонцом Девлет-Килдеем, крымский «царь» писал, что де «мы с тобой с братом моим временем бранимся, а временем и миримся». Пытаясь оттянуть неминуемое и изобразить при этом готовность воевать с «московским», крымский хан 4 июля 1568 года отправил даже в набег на московские «украины» своих сыновей Алп-Гирея, Адыл-Гирея и Гази-Гирея, стремясь оттянуть время и не позволить туркам в этом году совершить поход на Астрахань.

11 сентября 1568 года, пришли на государевы окраины крымские татары Шифир мурзы пришли на адуевские места, а его сын с ордой пошёл на чернские и на белевские земли. Однако этот набег также был предпринят небольшими силами. Для его отражения были приведены в готовность гарнизоны «окраинных» городов. Зимой 1568-1569 года в Москву поступили сведения о приближающемся приходе очередного крымского «царевича» на Рязань. Для отражения этого набега на рязанскую «окраину» были командированы с большим полком воеводы М.И. Воротынский, И. Яковлев-Хирон. Другой воевода, П. Серебряный, с присоединившимися орловским и новосильским воеводами во главе сторожевого полка отправился в Карачев. Опричный же воевода князь А.П. Телятевский с полком убыл в Брянск. Однако единственное, чего удалось Девлет-Гирею добиться, так это отсрочить Астраханскую экспедицию до следующего, 1569 года, и получить гарантии сохранения крымского трона за ним.

Но все эти события неизбежно должны были померкнуть на фоне надвигающейся совместной экспедиции турок и татар на Астрахань, подготовка к которой к весне 1569 году завершилась. Основательность, с которой османы готовились к этому походу, не могла не породить в Москве самых серьезных опасений относительно развития событий в кампанию 1569 года Конечно, можно было предположить, что главные силы Крымского ханства и его вассалов будут задействованы в этом мероприятии, однако нельзя было исключить и возможности организации Девлет-Гиреем крупномасштабного набега на «государеву окраину» с целью не дать Москве возможность усилить гарнизон Астрахани и послать в низовья Волги большую конную и судовую рать для противодействия наступлению османов.

Положение Ивана Грозного осложнялось еще и тем, что война с Великим княжеством Литовским была далека от завершения. Осень и зима 1567-1568 года прошла в непрерывных стычках на северо-западной границе между русскими и литвинами. Последним удалось взять Улу и Изборск. Все это потребовало от русских срочной организации ответных действий.

В 1569 году 70 тысячное татарско-турецкое войско во главе с крымским ханом Девлет-Гиреем и турецким пашой Каффы Насимом совершили неудачный поход на Астраханское ханство. Крымский хан не хотел усиления турецкого присутствия на исконных татарских землях и к Астрахани янычары и татары долго шли по безводным степям и пришли совершенно измученными в середине сентября, без припасов. Тем более, что к Астрахани подошло тридцати тысячное московское войско воевод Ивана Вельского и Петра Серебряного.

Взбешённые военными неудачами янычары категорически не захотели ни сражаться с русскими, ни зимовать в промёрзшей степи, и вскоре ушли домой. Но путь домой оказался очень долог и намного труднее чем сам поход на Астрахань. Турки достаточно сильно было потрёпаны на обратном пути казаками и воинственными кавказскими племенами, а также потеряли большое число своих воинов от голода и переохлаждения. Тогда же Ногайская Орда распалась на Ногаи Большие, улусы которых кочевали в Прикаспии, и Ногаи Малые, местом кочевки которых было пойма Волги и Приазовье. В первой половине XVII века Малые Ногаи разделились на Буджакскую, Едичкульскую, Ембулуцкую и Едисанскую Орды, кочевавшие в Северном Причерноморье.

Первая русско-турецкая война при активном участие в ней Крымского ханства закончилась катастрофическим провалом захватнических планов турецкой империи и полным поражением турецко-крымской армии. С идеей османского расширения на север было временно покончено. Расчёт правителей Турции и Крыма использовать затруднение Русского государства был сорван. Русское государство нашло достаточно сил для разгрома турок и татар даже в таком отдалённом и забытом богом, захолустном месте. После неудачи этого похода, турецкий султан Селим II взбешённый до предела унизительным поражением, предписал Девлет-Гирею осуществить крупно масштабные нападения на Русское государство.

Астрахань оказалась гиблым местом для Крыма и Турции. Если в 1523 году здесь произошло крушение великодержавных замыслов Мухаммед-Гирея, то спустя 46 лет Османская империя потерпела здесь одно из первых поражений, не сумев реализовать свой, пожалуй, наиболее грандиозный план расчленения Евразии вдоль линии Волги и контроля над трансконтинентальными магистралями. С крушением волжских планов Османская империя лишилась заманчивых перспектив проникновения в Среднюю Азию, Иран и давления на Россию.

Турки срочно готовили Азов к обороне, ожидая нападения русского войска. Но война с Турцией вовсе не входила в планы Ивана IV, который целиком был поглощен делами на западе. Отстояв Астрахань, он решил поскорее прекратить этот конфликт и направил в Турцию дипломатическую миссию с предложением о мире.

Сложным для Москвы должен был стать и наступающий 1570 год. Тем более, что прибывшим в 1570 году в Стамбул русским дипломатам во главе с дьяком Новосильцевым не удалось заключить с Турцией мира и добиться признания присоединения Астрахани к России. Единственное, что радовало русских, то это то, что после астраханского катастрофы Турция значительно умерив прыть, больше не пыталась овладеть Поволжьем. Достиг своей цели и хитрый Девлет-Гирей. Отныне турецкий султан, потерявший охоту восстанавливать мусульманские ханства на Волге, предоставил инициативу борьбы с Москвой крымскому вассалу. Отправлен был в небытие и величественный проект «Дон-Волга».

Но крымскому хану продолжало везти и дальше. Правящая элита Руси раскололась, началась жестокая внутренняя борьба, одной из первых жертв которой пал Алексей Адашев. Иван Грозный принялся уничтожать политических противников в масштабах, до него неизвестных. Началась бескомпромиссная борьба за централизацию государства против пережитков прошлого и боярского сепаратизма, то есть против феодальной вольницы. Так как в эпоху существование феодализма на Руси угроза междоусобной смуты и раздробленности времен татарского ига, вовсе не являлось исключением. Русский царь переживший безумное правление в эпоху боярского беспредела, чётко представлял масштабы исходящей здесь угрозы для государства. Поэтому, с каждым годом террор против знати нарастал. А в 1565 году царь создал опричнину. В рамках государства русски царь таким оригинальным образом боролся с феодализацией страны и сепаратизмом, нёсшими смертельную опасность как для Русского государства, так и для русского народа.

Выдвинутые далеко в Поле русские сторожи сообщили воеводам о появлении поганых татар. Речь шла о посланных Девлет-Гиреем в набег «царевичах». 50тысячное крымское войско под руководством царевича Мехмед-Гирея опустошило окрестности Переяслава-Рязанского и Каширы. Навстречу им была послана небольшая 3 полковая рать. Но татары не смогли в Зараайске взять кремль и были разбиты воеводой, князем Д. Хворостиным и князем Фёдор Львовым «майя 21 день сошлися … с крымскими людьми в ночи и крымских людей побили и языки поимали и полон многой отполонили». Осенью того же года татарская орда численностью 7 тысяч человек под руководством царевича Алп-Гирея воевала под Новосилем. В татарских набегах участвовали ногайцы и азовцы. Они сумели безнаказанно разорить округу и увести с собой в степь большой полон.

Пока Русь теряла силы во внутренней и внешней борьбе, Девлет-Гирей приводил в порядок свои войска. На это понадобилось десять лет, если считать с 1559 года, когда большие набеги русских войск на Крым прекратились, на протяжении которых московиты его не трогали. Всё это время хан требовал от Ивана Грозного регулярной дани, русские её платили вплоть до 1568 года, но называли это «поминками», размер которых не устраивал Девлет-Гирея и его мурз.

К концу 60 годов XVI века резко обострилась и внешнеполитическая ситуация вокруг Московского государства. В 1569 году Литва заключает с Польшей Люблинскую унию. По ней обе страны окончательно объединялись в одно государство, Речь Посполитую, выступив единым фронтом против Москвы. На протяжении столетий Россия и Польша, являясь соседями, поддерживали между собой оживленные контакты. Отношения между этими двумя державами зачастую были напряженными, так как постоянные пограничные споры, выливавшиеся в кровопролитные войны, разница в вероисповедании, всё это препятствовало сближению государств. Для Московской Руси стремившейся завершить политического объединения русской народности и расширение государственной территории до пределов Русской равнины, за счёт возврата оторванных земель соседями, обозначало только одно. Она приобрела на вечные времена коварного, подлого и бескомпромиссного врага, способного в любое время нанести удар в спину.

Одновременно сгустились тучи и на юге, где появились силы нового крупного игрока, который до сих пор представлял лишь гипотетическую угрозу. Им стала Османская империя. «На государя вашего поднимается человек тяжелый, турский царь, и меня на Астрахань посылает; да и все бусурманские государства на государя вашего поднимаются за то, что государь ваш побрал бусурманские юрты», — так угрожающе рисовал ситуацию московскому послу Нагому крымский хан Девлет-Гирей.

В отличие от крымского хана Иван Грозный не чувствовал себя готовым к большой войне с османами и татарвой. В 1570 году в Константинополь отправился русский посол Новосильцев. Под предлогом поздравления султана Селима во вступлением на престол, он должен был напомнить туркам о прежних, мирных, отношениях между двумя странами и, самое главное, убедить их, что мусульманство не подвергается в новых русских владениях ни малейшему притеснению. По отношению к хану Московская Русь также старалась держаться корректно. Иван IV даже убеждал Девлет-Гирея, что намерен передать ему Астрахань, но это уже не предотвратило набега и надвигающейся на Московскую Русь катастрофы. Но эти псы проигнорировали просьбы русского царя, так как знали о том, что русские иуды ради своего мерзлотного благополучия и удовлетворение своей безумной спеси, были готовы предать Родину и навести на неё заклятых врагов.

По всей видимости нас ничему история и время ни учит. Свои нелепые ошибки мы как и тогда, так и сейчас, оплачиваем кровью народа. США и Евросоюз во всеуслышание объявили своими врагами Россию и её народ. Это привело к открытому противостоянию в России двух самых влиятельных кланов страны. И борьба между ними так или иначе сказывается на динамике развития государства. Ведь там, где имеются клановые противоречия, а влиятельные "группы интересов" находятся в оппозиции к действующей власти, нередки саботаж и даже откровенное вредительство. Помимо всего, российские либералы не скрывают своих намерений прийти к власти. Они все являются по своим взглядам прозападными и проамериканскими. И сейчас, как и 500 лет назад они готовы отдать на растерзание свою страну, лишь бы добиться вожделенного. Ну а новых «ХИЩНИКОВ» желающих поучаствовать в грабеже ещё в мире достаточно.

По мнению западных философов и историков, русские это не правильный народ. По их определению его быть вовсе не должно. Есть только богом избранные народы, вышедшие из Римской цивилизации. И эта русофобия среди Западных государств начались не сейчас и даже не при большевиках. Они сделали всё, чтобы принизить заслуги Рюриковичей, предшествующей династии в строительстве великой Российской империи. И первым эту империю начал создавать именно Иван Грозный. Поэтому его так и возненавидели западные ублюдки и их лизоблюды из Центральной Европы.

И никто из них не желает понять, в том числе и у нас, что не будь Ивана Васильевича на Московском престоле не было бы и самой Руси, и русского народа, да и Романовых на Русском престоле тоже, также и большевиков, ненавистных народом демократов, либералов и так далее…Усилия Ивана Грозного, хотя и не сразу, свои плоды дали. Царь прекрасно понимал, что рано или поздно Русь станет «мировой державой» и шёл к этому с диким упорством, по непроторенной дорожке. Спотыкаясь и падая и зачастую ломая всё вокруг себя.

И спустя несколько веков после этих событий всё повторяется снова. Русофобы-западники с диким упоением на протяжение нескольких столетий уничтожали на Руси населённые мирными жителями города и сёла, оправдывая это тем, что им нужны новые территории, а ущербные люди проживающие на этих землях, должны быть истреблены. Но они все полегли здесь навсегда, благодатно удобрив русскую землю.

По волей судьбы, так в этой жизни сложилось, что на протяжение тысячелетия Россия фактически охраняла Запад от Востока, а Восток от Запада, принимая на себя смертельные удары кровожадных завоевателей. Но ненавидели и ненавидят её по прежнему и те, и другие люто.