Добро пожаловать.
Русы, Русь, Россия
Тематические материалы.

• Информация прежде всего.

• Знать, Понимать, Осознавать.

• Храни порядок, и порядок сохранит тебя.

Повествовательная хронология
Спецпроект Конта и Бориса Ячменева по истории XVII века
(сводный файл / по времени публикации) / Источник: Повествовательная хронология

Реконструкция исторических событий в Русском государстве в XVII веке не может быть объективной без анализа современных им процессов в мировой истории. Поэтому предлагаем вашему вниманию "Повествовательную хронологию времён царя Алексея Михайловича", в котором нашли отражение крупнейшие события тех лет. Это и английская буржуазная революция, и религиозные войны, и вассализация огромного Китая и многое другое… 

Начнём!

Часть 1

Королевство Англия Королевская карта бита С лета 1642 года в стране бушевала гражданская война между королём Карлом I Стюартом и Парламентом. Королевская армия оказалась лучше подготовлена к войне, поскольку её костяк составляли дворяне, которые с детства обучались азам военного ремесла. Их противники напротив, никогда не воевали и не держали оружия в руках. При нападении королевской кавалерии парламентские ополченцы часто убегали с поля боя без серьёзного сопротивления. Нужно было что-то делать. И Парламент предпринял шаги по реорганизации армии, чтобы переломить ситуацию. 11 января 1645 года -  Парламент принял Акт «о новой модели» армии. Закон предусматривал создание вместо милиции (графских ополчений) профессиональной армии численностью 22 тыс. человек, в том числе 6 тыс. кавалерии и 1 тыс. драгун. Образцом для новых формирований послужил отряд “железнобоких” (закованных в панцири кавалеристов) Оливера Кромвеля. Солдат приучали к жёсткой дисциплине и беспрекословному исполнению приказов командира.  Король Карл I и принц Руперт перед битвой при Незби 14 июня 1645 года 19 февраля 1645 года, Парламент вводит унифицированную армейскую форму одежды - "красный мундир из сукна хорошего качества". Народ прозвал новое войско "Красной армией", а роялистов, за их пристрастие к белому цвету, "Белой армией».  Результаты столь радикальной военной реформы не замедлили сказаться. Боеспособная Красная армия переломила ход войны. Кромвель в финале Битвы при Незби 14 июня 1645 года, произошло сражение при Нэзби. Кромвель лично повел своих "железнобоких" в атаку. Среди кирасир скакали пуританские проповедники в черных одеждах с большими белыми воротниками, с крестами в правой руке и библиями в левой. Они громко призывали "Божьих ратников" победить "неверное войско царя Ирода". Королевская армия не выдержала напора фанатиков и была разбита. Отчаявшийся Карл I бежал на родину – в Шотландию. Воодушевлённый Оливер Кромвель, в письме к Парламенту, потребовал предоставить протестантам право на свободу вероисповедания:  "Честные люди вам сослужили верную службу в этом деле. Я молю вас, ради Бога, не доводите этих людей до отчаяния. Люди, которые рискуют своей жизнью за свободу родины, казалось бы, имеют право питать веру в Бога относительно своей совести". Королевство Франция Королева и кардинал спасают династию Людовик XIV вступил на престол в мае 1643 года, когда ему ещё не было и пяти лет, поэтому, согласно завещанию его отца, регентство было передано королеве Франции Анне Австрийской, которая правила в тесном тандеме с первым министром кардиналом Мазарини. Людовик XIV (1638-1715) в возрасте 10 лет, картина Анри Тестелена Правительству Мазарини вскоре пришлось столкнуться с серьёзными трудностями. Франция продолжала своё участие в 30-летней войне, которая требовала огромных расходов. В стране продолжались непрекращающиеся со времён Ришелье народные волнения. Поэтому Мазарини уже в 1645 году поручил французской делегации на мирных переговорах в Мюнстере выдвинуть лишь самые умеренные требования. Перо и шпага будущего сказочника В 1645 году будущему писателю-сказочнику Шарлю Перо исполнилось 17 лет. Шарль и его друг Борэн учились владеть шпагой - во-первых, это было модно, а во-вторых, нужно было уметь защитить себя на улице. Учитель фехтования (фехтмейстер) приходил в полдень два раза в неделю и показывал друзьям приемы, которые они тут же пытались освоить. Он обучал Шарля и Борэна тонким и неожиданным ударам рапирой и требовал, чтобы они, став искусными фехтовальщиками, не поддавались искушению вызвать на поединок человека недостаточно опытного в этом искусстве. Европа – Нескончаемая 30-летняя война Сводки с фронтов Новая активность в затянувшейся войне была связана с конфликтом между Швецией и Данией. Последняя не могла противостоять шведам самостоятельно и попросила помощи у немецких курфюрстов.  В начале 1645 года - командующий силами шведов в Германии Торстенссон, в ходе наступления на Прагу, встречается с объединенным войском имперцев и Баварии под командованием фон Верта. 6 марта - В битве при Янковице Торстенссон наносит немцам поражение, но позднее его войско вязнет в безнадёжной осаде крепости Брюнн. Шведы, лишенные продовольствия и фуража, вынуждены были отступить в Гессен. За ними по пятам последовало имперское войско эрцгерцога Леопольда-Вильгельма. Встревоженные шведским отступлением, французы активизируются возле германских границ. Фельдмаршал Франц фон Мерси 2 мая 1645 года - Битва при Мергентгейме. Фельдмаршал Франц фон Мерси (Священная Римская империя) застает врасплох вторгшиеся в Центральную Германию французские войска под командованием Тюренна и наголову разбивает их. Тюренн отходит к Рейну, а ему на помощь с подкреплениями спешат герцог Энгиенский и шведский отряд. 3 августа 1645 года -  Битва при Нёрдлингене (или при Аллергейме). Объединённые войска маршала Тюренна и герцога Энгиенского вторгаются в Баварию и в кровопролитном сражении громят имперцев. Вождь проигравшей армии - фон Мерси предпочел смерть позору поражения. Дания, лишившись поддержки имперских союзников, запросила мира. 13 августа 1645 года между Копенгагеном и Стокгольмом был подписан Брёмсебруский мир, согласно которому Швеция добилась исключительных геополитических уступок от Дании (прежде всего освободила свой флот от таможенных платежей при выходе из Балтики в Атлантику). Благодаря своей победе, шведы установили контроль над территориями южной Прибалтики. Королевство Испания Смерть временщика В конце 1642 г. при мадридском дворе созрел заговор против первого министра короля --герцога Оливареса. Возглавляли его женщины - королева Изабелла и кузина короля принцесса Маргарита Савойская. Последней каплей стало очередное поражение испанской армии в войне против французов. Филипп IV вернулся из мест военных действий в весьма дурном расположении духа. И тут его обработкой занялись жена и кузина. Многочисленные придворные только поддакивали их обвинениям против Оливареса. Получалось, что во всех поражениях Испании повинен только всесильный фаворит, и напрасно король так безоговорочно доверяет ему. Это давление на психику закончилось тем, что 23 января 1643 г. Филипп IV снял Оливареса со всех постов и отправил его в ссылку в одно из фамильных имений.  Velázquez-Conde_Duque_de_Olivares(Museo_del_Prado,1634-35) В начале 1645 г. граф-герцог Оливарес был привлечён к суду инквизиции. Придворная знать обвинила его:  1) в вере в гадательную астрологию, поскольку вельможа несколько раз советовался с астрологами; 2) в том, что он был тайным врагом католической Церкви, хотя и старался укрыть это под покровом лицемерия; 3) в том, что он хотел отравить римского папу Урбана VIII (называли имя аптекаря во Флоренции, которому было заказано изготовление яда, и имя итальянского монаха, который согласился исполнить ужасное злодеяние). На счастье, Оливареса великим инквизитором Испании накануне стал его протеже Диего де Арсе, епископ Туи, Авилы и Пласенсии. Все три епископства монах получил благодаря содействию графа-герцога. Хитрыми поворотами следствия инквизитор постарался затянуть его. В частности, он затребовал свидетелей из Италии. Пока их ожидали, 22 июля 1645 г. граф-герцог Оливарес умер. Оправдали его уже после кончины. Османская Империя Из ямы на трон В детстве принцу Ибрагиму не слишком повезло. Его братом был султан Мурад IV по прозвищу Кровавый. Утверждая свою власть, падишах не щадил ни друзей, ни врагов, и даже братьев своих приказал задушить, чтобы никто из подданных не поддался искушению поменять злобного Османа на доброго. Правда, в последний момент мать султана Кёсем-султан заступилась за младшего сыночка и вымолила для него уютную яму-тюрьму, где несчастного в течение многих лет окружали заботливые глухонемые евнухи. К 20 годам принц производил впечатление созревшего идиота, поэтому Мурад IV проявил милость и перевёл его в "кафесе" (тур. kafes - "клетка", - прим. Б.Я.). Там молодой человек постоянно переживал страх смерти, поскольку царствующий брат время от времени вспоминал о нём, раздражался и громко сожалел о том, что убогий принц до сих пор жив. Çifte Kasırlar, тюрьма братьев султана в Топ-капы, современная фотография После покорения Персии Мурад IV впал в депрессию и стал беспробудно пить. Почему падишах предавался этой пагубной страсти? До сих пор остаётся загадкой. Может стресс снимал после долгих военных походов, может мучался от приступов совести по поводу невинноубиенных душ, а может и переживал из-за отсутствия наследников. Мурад IV - реальный портрет и кинематографический в сериале «Империя Кёсем» Почувствовав приближение смерти, султан осознал, что его великая империя может попасть в руки несчастного дурачка. Эта мысль настолько напугала его, что он распорядился задушить затворника и передать трон крымским Гиреям, с которыми Османская династия издавна роднилась. Такой "поворот событий" испугал Кёсем-султан и она взяла ситуацию под контроль. Угасающему Мураду IV придворные показали вместо тела Ибрагима чужой труп, а после смерти султана дружно отправились в "кафесе". 9 февраля 1640 года, когда Кёсем султан и визири пришли, чтобы сообщить Ибрагиму о том, что он стал новым правителем Османской империи, то несчастный не поверил этому. Ему показалось, что это пришли люди Мурада IV, чтобы убить его. Новоявленный султан успокоился лишь тогда, когда своими глазами увидел бездыханное тело жестокого брата. Гравюра Поля Риколя, на которой изображен эпизод: Кёсем Султан показывает своему сыну Ибрагиму тело Мурада IV "Американский пирог" на турецкий лад На момент воцарения Ибрагима в Топ-капы ситуация для всей турецкой элиты была щекотливая: наследники отсутствовали, но династия должна была продолжаться. Султан, который провёл в заточении около 20 лет, никак не реагировал на женщин. Ради рождения наследников было принято решение прибегнуть к привороту, магии, вычитке и выдуванию. С этой целью во дворец пригласили известного провинциального целителя Джинджи Ходжу (его настоящее имя Карабашзаде Хюсейн Эфенди). Чтобы раскрепостить султана, сей врачеватель снабдил его порнографией. Ибрагим сначала равнодушно, а затем всё более заинтересовано лицезрел непотребные картинки. Помогло! Любовники в объятиях. Абдулла Бухари, акварель на золотой бумаге, 1744 год Справка! Сексуальным вопросам в исламском мире был посвящен особый жанр трактатов - бахнаме, которые начали писать еще в 9 веке на арабском и персидском языках. Их авторы опирались на европейскую античную медицинскую традицию, обогащая ее собственными знаниями в сфере сексуальности. В книги входили классификации гениталий и сексуальных поз, рецепты возбуждающих и контрацептивных средств и пикантные истории. 2 января 1642 года наложница-славянка Хатидже Турхан родила ему первенца Мехмеда. Вскоре на свет появилось еще двое его сыновей от других любовных рабынь. Впоследствии Ибрагим уже не выходил из гарема, где спал с кучей женщин, в частности - с 150-килограммовой армянкой Шивекяр. В дополнение ко всему он еще и женился на пышнотелой наложнице-грузинке Телли Хасеки, которой в приданое отдал казну Египта. Заметки на полях! Больше всего от султанского сладострастия выиграл Джинджи Ходжа. Интимный наставник стал самым близким человеком для повелителя. Получал огромные вознаграждения, должности (например мюдеррис - профессор при медресе), взятки. Через него продавались и покупались должности при дворце. Только ему было позволено путешествовать в одной карете с Повелителем. Первые годы правления безумного султана Жестокий брат лишил Ибрагима не только свободы, но и мало-мальски приличного образования. Султан не был способен на самостоятельные решения, да и общий порядок управления государством был ему не ведом. Он не знал людей, от которых зависели конкретные решения, не мог предугадать последствия от отданных им приказов, путался в хитросплетениях придворной жизни... Чтобы помочь падишаху освоиться на троне, столичные мудрецы написали трактаты с рекомендациями: как приказывать визирям; что говорить богословам; чего ожидать от прислуги и т.п.. Султан Ибрагим I Безумный Первые четыре года власти Ибрагима Кёсем и Великий визирь Кара Мустафа-паша на пару заправляли всеми государственными делами. В этом дуэте безусловно доминировал мужчина. Он боролся с девальвацией, сдерживал коррупцию и в конце концов стал неугоден матери султана. В начале 1644 года Кёсем удалось убедить Ибрагима в том, что его "правая рука" замыслил переворот, дабы утвердить у власти малолетнего сына Мехмеда. Испуганный султан тут же велел казнить Кара Мустафу. Джон Фрили в своём исследовании "Тайны Османского двора. Частная жизнь султанов" писал: На пост великого визиря, освободившийся после казни Кара Мустафы, был назначен Султан-заде Мехмед-паша, правнук Сулеймана Великолепного. Своим назначением он был обязан в значительной степени влиянию фаворита султана, Джинджи Ходжи, который был наставником и единственным компаньоном Ибрагима в те годы, когда он был заточен в Клетку. Теперь новый великий визирь стал марионеткой Джинджи Ходжи, который приобрел настолько огромное влияние над Ибрагимом, что Кёсем отошла на задний план и утратила свое значение мощного закулисного фактора власти. Султанские страсти и пиратские напасти Внушенная угроза переворота, не давала покоя Ибрагиму. Он не мог избавиться от мысли, что заговор не раскрыт полностью и первенец Мехмед рано или поздно станет причиной его ниспровержения. Султан демонстративно игнорировал принца, отдавая предпочтение ребёнку кормилицы, который вместе с матерью жил в гареме. "Добрые люди" нашептали султанской жене Турхан о странных чувствах мужа. Обидевшаяся султанша высказала свое неудовольствие, после чего падишах пришел в ярость, выхватил из ее рук наследника и швырнул его в бассейн. Мехмед сильно ударился головой о бортик и чуть не утонул. Евнухи чудом спасли принца, однако на память об этом семейном скандале у него на всю жизнь остался шрам на лбу… Историю решили замять и отправили кормилицу вместе с её покровителем - начальником черных евнухов (кызлар агой) в долгое путешествие в Мекку. Справка! Ещё со времён правления Мурада ІІІ утвердилась традиция доверять гарем чернокожим евнухам. Рабам, взятым в Судане, отрезали половые органы православные в Эфиопии и копты в монастырях Египта. Кастрированный африканец стоил дорого, дороже красивой христианки. Вскоре африканские евнухи получили при дворе численное преимущество и важнейшую работу. Белым теперь доверяли только внешний периметр и помещения для мужчин, черные присматривали за гаремом и личными апартаментами султана. Начальник черных евнухов кизляр-ага формально руководил персоналом гарема и дворца, а фактически занимал важнейшую должность в государстве после великого визиря и главного муфтия. "Кизляр-ага, начальник черных евнухов и первый охранник гарема", Фрэнсис Смит, 1763–1779 годы Всё бы хорошо, да вот пираты... 28 сентября 1644 года корабль, на котором находились паломники был захвачен иоаннитами. Добыча была настолько богатой, что мальтийцы приняли найденного в каюте ребенка за сына султана. Бездыханное тело кызлар-аги, погибшего в момент абордажа, укрепило их предположения, и гроссмейстер ордена рыцарей Святого Иоанна Иерусалимского оказал мальчику почести, полагающиеся царственному лицу. Позже вся Европа поверила в рассказы мальтийцев о пленении султанского наследника. Ребенку дали образование, и после скитаний по разным странам он стал монахом, известным под именем отец Оттоман. Когда известие о случившемся дошло до ушей Ибрагима, он обезумел от ярости, казнил своего капитан-пашу и поклялся отомстить не только мальтийцам, но и венецианцам, дававшим морским разбойникам приют на Крите. Хотя открыто война была объявлена Мальте, тайной целью было изгнание Венеции из акватории Ионического и Эгейского морей. Гравюра 1647 года из Theatrum Europaeum, изображающая женщину, взятую с сыном в плен после битвы 28 сентября 1644 года. Европейцы полагали, что это наложница Ибрагима, мать его сына. По другим данным - это кормилица шехзаде Мехмета, рабыня кизляра-аги 30 апреля 1645 года османский флот под командованием зятя султана, Юсуфа Паши, взял курс на Крит. Турки за три месяца оккупировали весь остров и были готовы в кратчайший срок захватить его столицу - Кандию. Они блокировали все подступы к городу, отключили водопровод, перерезали морские пути, но Кандия и не думала сдаваться. Венецианская республика Закат торговой империи... В середине XVII века Венеция переживала непростые времена. Когда-то самая могущественная, средиземноморская держава стала стремительно терять силу и влияние. Причинами этой деградации были не только войны с османами, но и изменившийся экономический и политический климат в Европе. Монополию Республики на морскую торговлю Европы с Ближним Востоком и Северной Африкой подорвали пираты, которых тайно поддерживали, как европейские, так и азиатские правители. Одновременно атлантические порты Голландии, Англии и Франции перетянули на себя большую часть грузоперевозок. Вид на Дворец дожей в Венеции, Антонио Каналь (Каналетто) Снижение торговой активности отрицательно повлияло на венецианскую промышленность, которая долгое время была лидером в производстве технологичных товаров и предметов роскоши. Голландские, английские и германские города сумели предложить более выгодные условия для всех действующих лиц из традиционных венецианских промыслов: стеклодувного, кружевного, зеркального, ткацкого, мебельного и судостроительного. Рабочие и инженеры польстились на более высокие зарплаты, а промышленники и банкиры на растущую норму прибыли. Начался настоящий отток рабочей силы и капиталов из Венеции. Утверждающийся в Европе протекционизм, с помощью растущих пошлин, затруднял попадание оригинальных венецианских товаров на привычные рынки . Местные мануфактурщики научились производить эти "редкости" в больших масштабах и заметно опустили цены. Дошло до того, что контрафакт стал появляться в самой Республике. "Революция цен" скукожила экономический базис Венеции и стала причиной для демонтажа инфраструктуры остатков торговой империи на Средиземном море. Начавшаяся в 1645 году Критская война окончательно похоронила мечты немногих патрицианских семей из города Святого Марка о возрождении былого могущества. Венецианский дож Франческо Эриццо и Большой Совет своевременно получили информацию о готовящемся вторжении османов на Крит, но оперативно отреагировать на неё они не могли. Собственная эскадра стояла в доках, а традиционные союзники по антитурецкой коалиции (римский папа, мальтийцы и испанский король) не спешили прийти на помощь. Летом 1645 года турецкая армия взяла в кольцо крепость Сан Теодоро, расположенную на острове неподалёку от критского побережья. Командующий гарнизоном Бьяджо Джулиани, понимая, что дальнейшее сопротивление бесполезно, дождался начала штурма и поджег пороховой склад. Взрыв огромной силы похоронил защитников и их противников в общей могиле. Осада Кандии Колониальные войска на Крите были невелики, поэтому местный дож предложил каждому городку держаться до последнего солдата, ожидая помощи от метрополии. Тактика сработала слабо. Разрозненные силы островитян к осени 1645 года капитулировали везде кроме Кандии. Даже подоспевшая на помощь, антиосманская союзная эскадра не выправила положения. Папский адмирал Николо Людовизи, поддавшись пораженческим настроениям, на военном совете объявил, что "всё пропало" и распустил коалицию. Bernardo Strozzi Portrait de Francesco Erizzo В декабре 1645 года Большой Совет принял решение отвоевать Крит своими силами. Спасать Отчизну вызвался 80-летний дож Франческо Эриццо. Однако, экспедиционные приготовления настолько его вымотали, что спустя три недели, 3 января 1646 года, он скончался. Османская империя – Крымское ханство – Русское царство Донесения разведки Незадолго до конца 1645 г. командующий экспедицией на Крит доложил султану, что турецкие люди в походе "нужи не подымут, многие заболели, а что ни есть послужили на каторгах и ко всякой нуже терпеливы и крепки русские люди. И турский Ибрагим салтан по тому рассказанью писал крымскому царю, чтоб он воевал Московского государства украины и набрал ясырь в работу на каторги. И для того турский Ибрагим салтан посылал к крымскому повеленье свое дважды, чтобы шол воевати Московского государства украйны и ясырю набрал на каторги. А набрав ясырю и служилых людей собрав, хотели опять идти турские люди под Критцкий остров ныне по лету. А наготовлено новых и старых 200 каторг, а воинских людей будет со 160 тыс." (донесение грека Остафьева в посольский приказ).  Справка! Каторга (от греч. - катаргон) - большое гребное судно с тройным рядом вёсел, приводившихся в действие невольниками и, давшее название одному из видов наказания. Каторга была создана венецианцами в VII веке. В Османской империи XV-XVII веков каторги являлись основой морского флота. Сообщение грека Остафьева устанавливает несомненную связь между указом султана и зимним нападением татар на Русь в 1645 г.  Зимовавшие в 1645-1646 гг. в Кафе послы Телепнев и Кузовлев видели поступление туда большого количества русского полона и отправку затем его в Турцию. 30 января 1645 г. в Крыму были получены первые сообщения о результатах похода. Нурадын сообщал о нападении на них русских ратных людей, отнятии большого количества полона, гибели в этом бою (вероятно, под селом Городенским) конюшего нурадына, сейменского головы, других мурз и многих татар. Справка! Нурэддин (крым. nureddin) - титул третьего по значимости после хана и калги лица в иерархии Крымского ханства. 12 февраля 1645 г. вернулся в Крым сам нурадын. Из восьми его ближних людей вернулись лишь двое, остальные были убиты или умерли в походе. Погибло множество татар, пало множество лошадей; ясырь также "многий с голоду и с морозов на степи помер; а которой ясырь и в Крым приведен, и тот ясырь прозяб же, без рук и без ног". Сами татары говорили, что в походе из татарского войска погибла треть его. Русское царство Отрок на троне С марта 1645 года начался отсчет 33 года царствования Михаила Фёдоровича Романова Смолоду крепкий и сильный, любящий охоту на лося и медведя, Михаил уже к тридцати годам часто болел. Он вел малоподвижный образ жизни: сидение за столом над документами, бумагами, стояние на коленях перед иконами и бесконечные молитвы. Одновременно он испытывал постоянные нервные нагрузки: страна выходила из Смуты тяжело, с большими потерями, частыми войнами. Все невзгоды времени царь пропускал через себя - это были и его невзгоды. У него стали болеть ноги, его часто от возка и в возок носили в кресле дюжие слуги. От постоянного чтения при свечном освещении он потерял остроту зрения и начал пользоваться очками. Царь Михаил Фёдорович Романов У каждого человека есть свои привычки, слабости, увлечения. Были они и у Михаила. Он страстно любил часы, коллекционировал их. По его приказу часы встраивались в кремлевские башни, чтобы все желающие могли узнать точное время. И еще он любил всяких диковинных зверей и диковинные вещи, которые ему привозили в подарок из разных стран. Таков был этот человек с нелегкой судьбой, с тяжкой государственной ношей на своих плечах, человек, имевший громадное влияние на судьбы страны в XVII веке. Он умер на следующий день после своих именин в 1645 году. Заболев в апреле, доктора нашли у царя слизь в желудке, селезёнке и печени. Лечили, чистили печень горячим красным вином. 12 июля 1645 года -  Царь пошёл в церковь на свои именины, но за богослужением потерял сознание. Чувствуя приближение кончины, Михаил к ночи простился с семьей, благословил 16 летнего сына Алексея на царство, затем исповедовался и приобщился Святых Тайн. Вместе со смертью Михаила закончился долгий и трудный период выхода страны из Смуты. Церемония венчания на царство Алексея Михайловича состоялась после окончания траура не только по умершему царю, но и по его жене, матери Евдокии Лукьяновне, умершей вскоре после мужа, и практически повторила церемонию венчания его отца. Ранним утром 28 сентября 1645 года под звон колоколов новый царь прошел в главный собор и был венчан там. Церемонию проводил патриарх Иосиф. Обращаясь к царю Алексею Михайловичу, глава Русского православия назвал его внуком царя Федора Ивановича, тем самым подчеркивая преемственность новой династии русских царей от прежней. Похвалил он и отца Алексея Михайловича, сказав, что он, соблюдая благочестие и веру, «в покое и в тишине, и в благоденствии» устраивая свою державу, заслужив уважение и любовь своих подданных, сумел установить мирные отношения с окрестными государями, а некоторых и принять в свое подданство. Сказал он и о том, что благословляет и венчает Алексея Михайловича на великие и славные государства, которыми владели его предки, "на Владимирское, и Московское, и Новгородское, и на царства Казанское, и Астраханское, и Сибирское", и на все вновь присоединенные земли и помазывает его святым миром, "по царскому древнему чину и достоянию". Возлагая на царя венец и бармы, патриарх пожелал ему: "Чтоб от Вас, великого государя, от вашего царского прекрасно цветущего корня пресветлая и прекрасная ветвь процвела в надежду и в наследие всем великим государствам Российского царствия в род и род, в веки и на веки". В поволжских степях также произошла смена власти… По смерти Хоурлюка владычество над калмыками перешло в руки старшего сына его, Шукур-Дайчина, и последний в 1645 году отправился в Тибет, чтобы получить от далай-ламы утверждение в своем звании. Справка! В результате борьбы между различными племенами ойратов племя торгутов и часть племени дэрбэтов откочевали из Джунгарии и появились у границ Русского государства в Западной Сибири в конце XVI - начале XVII веков. В русских источниках они назывались калмыками. Постепенно калмыки продвигались на запад, в Приуралье, где, стремясь захватить территорию бывшего Сибирского ханства, подчинили улусы Ногайской Орды. В 1630-е годы калмыки впервые появились в междуречье Яика и Волги. В 1630-1640-е годы они периодически совершали набеги на русские города - Самару (1639 год) и Астрахань (1644 год). На краю света А тем временем на Дальнем Востоке казацкий отряд под командованием Василия Даниловича Пояркова , исполняя наказ якутского воеводы Петра Головина "описать богатства края", оказался на берегу Тихого океана. В конце мая 1645 года, когда устье Амура освободилось ото льда, Поярков вышел в Амурский лиман, но не рискнул идти на юг, а повернул на север. Морское плавание на речных лодках - дощаниках с дополнительно наращенными "нашивами" (бортами) - продолжалось три месяца. Экспедиция продвигалась сначала вдоль материкового берега Сахалинского залива, а затем вышла в Охотское море. Мореходы обходили "всякую губу", почему и шли так долго. В начале сентября Поярков вошел в устье реки Ульи. Здесь казаки нашли уже знакомый им народ - эвенков и остались на очередную зимовку. КИТАЙ - Крах империи Мин. Утверждение империи Цин Катастрофа династии Мин К концу XVI века северные соседи империи Мин - потомки чжурчжэньских племён, разбитых в своё время Чингисханом, - объединяются вокруг владения Маньчжоу под предводительством вождя Нурхаци. В 1609 году Нурхаци прекращает платить дань Китаю, а затем провозглашает собственную династию Цзинь. С 1618года маньчжуры усиливают вооружённое давление на Китай. За восемь лет они выходят практически к Великой китайской стене (на крайнем востоке). Преемник Нурхаци - Абахай - провозглашает себя императором и меняет название династии на Цин. Маньчжурская конница начинает совершать регулярные набеги на Китай, грабя и обращая в рабство сотни тысяч китайцев. Императору Минской династии приходится направить на северные рубежи свою лучшую армию под командованием У Саньгуя. Тем временем, в Китае разгорается очередное крестьянское восстание. под предводительством Ли Цзычэна. В 1644 году он провозгласил себя первым императором династии Шунь. Самозванец стал раздавать своим соратникам пышные титулы и даже чеканить собственные монеты. Его войско осадило столицу Китая Пекин. Император Чунчжэнь (Чжу Юцзянь) зарезал свою дочь, чтобы та не досталась крестьянину, а сам повесился на дубе. Последняя ханьская династия прекратила своё существование. Император Чжу Юцзянь убивает свою дочь, чтобы она не досталась повстанцам Ли Цзычэна. Слева во дворе виднеется повешенным на дереве видимо он же. Рисунок европейского художника для «Рассказа о татарской войне» Мартино Мартини Новая власть приказала командующему У Саньгую присоединиться к основным силам "империи" и совместно нанести удар по кочевникам. Чунчжэнь рассчитывал, что генерал не посмеет ослушаться, поскольку его семья находилась под арестом в Пекине. Ли Цзычэн (современный рисунок) Однако, амбициозный У Саньгуй пожертвовал головами отца и своей многочисленной родни. Он пропустил маньчжурскую конницу на Пекин и те разбили Самозванца в Шанхайгуаньской битве. 6 июня 1644 года маньчжуры захватили столицу. Чунчжэнь (Ли Цзычэн) бежал и вскоре погиб, отбиваясь от преследователей.  1645 год - маньчжуры объявляют своего малолетнего императора Айсиньгёро Фулиня правителем всего Китая. У Саньгуй вместе со всей армией переходит на службу к завоевателям. Генерал У Саньгуй Китай таким образом утратил государственный суверенитет и стал неотъемлемой частью другого государства - Маньчжурской империи Цин, хотя борьба против маньчжурских захватчиков продолжалась ещё долго: последний оплот сопротивления - Тайвань был захвачен маньчжурами в 1683 году.

Часть 2

Королевство Англия Красные флажки для короля Побеждённый, но несломленный Карл I зализывал раны вдали от столицы. Он обращается к верным вассалам за помощью, напоминая, что гарантом их земельного богатства является король. 24 февраля 1646 году парламент издает ордонанс о ликвидации королевской опеки над земельной собственностью подданных; тем самым было отменено феодальное держание земли от короля. Дворяне-землевладельцы превращались из феодальных в частных земельных собственников. Обязательства вассалитета канули в прошлое. В июне 1646 года Кромвель перевёз в Лондон жену с детьми и свою дражайшую мамочку. Элизабет Стюарт было уже за 80, но, как и прежде она была сильна духом и желала видеть обожаемого сына королём. Мать вновь потребовала от Оливера решительных действий: убить Карла I и занять по праву освобождённый престол. 24 июня 1646 года -парламентские войска сломили сопротивление роялистов в Оксфорде. Карл I направился в Шотландию в надежде склонить местных графов на свою сторону. Но резиденты Кромвеля не дремали и предложили горцам выдать Карла I за круглую сумму. Денег на выкуп не было. Поскольку в разорённой стране с ценностями был напряг, то парламентарии решили торгануть "пушечным мясом". На этой картине кисти французского художника Эжена Лами молодая девушка преподносит розу плененному королю В июне 1646 года лорд Страффорд и член парламента Флеминг говорили русскому посланнику в Лондоне Герасиму Дохтурову: "Если царскому величеству нужны будут служилые люди, то у парламента для царского величества сколько угодно тысяч солдат готово будет тотчас". Декабрь 1646 года между шотландскими военачальниками и Кромвелем была достигнута договоренность: парламент выплачивает 400.000 фунтов стерлингов за передачу короля под контроль Лондона.  Королевство франция Кардинал прибирает власть к рукам Став первым министром, Мазарини не сразу принялся качать права при дворе. Его основные усилия были направлены на объединение антиимперских и антииспанских сил, чтобы внести коренной перелом в ход 30-летней войны и получить для Франции ощутимые преимущества в послевоенной Европе. Война требовала денег, денег, денег... Экономика работала на пределе и дополнительные налоги могли её окончательно убить. Мазарини прибегнул к режиму жесткой экономии, урезав расходы двора два раза. Справка! Кардинал уменьшил наполовину количество белья, ассигнованного маленьким принцам, удвоив срок, на который оно выдавалось. Королевский камердинер Лапорт, позже в своих записках, отметит, что "простыня короля была в дырах, а халат, который он носил зиму и лето и из которого вырос, доходил ему до колен". [информация взята: Кондратий Биркин (П.П.Каратаев) Анна Австрийская. Кардинал Мазарини. Детство Людовика XIV. Серия: Временщики и фаворитки. 2008.] Отсутствие денег не мешало кардиналу потихоньку прибирать к рукам отдельные ведомства государственной службы. Правда и здесь случались сбои! 30 января 1646 года в результате серии кулуарных интриг была расформирована рота мушкетёров. Инициатором этого стал кардинал Мазарини, который пытался получить контроль над мушкетерами, назначив их командующим своего племянника, однако потерпел неудачу и решил распустить отряд. Портретный коллаж С мушкетёрами не получилось, зато король оказался под полным контролем итальянца! В марте 1646 года королева-мать назначила Мазарини суперинтендантом при особе короля. Эта должность возлагала на него ответственность за воспитание и образование монарха. К поручению Анны Австрийской кардинал отнёсся максимально ответственно. Он пригласил в Лувр талантливейших педагогов, которые учили юного Луи латыни, истории, музыке и танцам, военному делу, и многому другому, что могло пригодиться просвещённому правителю XVII века. Заметки на полях! Задача Мазарини - вырастить из мальчика короля - будет выполнена с блеском. Когда в девятилетнем возрасте Людовик опасно заболеет оспой, Мазарини вместе с Анной не будет отходить от его ложа - он слишком много вложил в этого мальчика, чтобы позволить ему умереть. Бродячий артист с задатками драматурга Начиная с 1646 года, в течение 13 лет, Мольер вместе с труппой бродячих актеров разъезжает по Франции. Мольер был блестящим актером и поначалу не задумывался о литературном творчестве, но бедность репертуара труппы заставила его взяться за перо. Вначале он лишь переделывал итальянские фарсы, но, неожиданно почувствовав в себе талант драматурга, занялся самостоятельным творчеством. В это время ему было немногим более 30 лет. Во время скитаний по Франции труппа Мольера выступала и на ярмарках, и а богатых поместьях. Драматург знакомился с вельможами и простолюдинами, приобретал жизненный и сценический опыт. Антуан Ватто "Актеры итальянской комедии", около 1720. Опыт дипломатии: совет Королю без королевства Одним из преимуществ Мазарини было то, что кардинал не страдал сословными предрассудками. Он достаточно трезво смотрел на события в Англии и осознавал необратимость начавшихся там процессов. Мазарини быстро понял, чем пахнет английская "смута", и поэтому постарался не дать французской политике увязнуть в ней. П. Миньяр. Портрет Джулио Мазарини С одной стороны, английское восстание против короля могло пробудить во французской оппозиции радикальные настроения. Заметки на полях! В своих письмах кардинал опасался, что "наш парламент может скопировать английский". С другой - самоизоляция Англии из-за внутренних проблем оставляла Францию один на один с Испанией (локальный фронт 30-летней войны) и вносила сумбур в начавшиеся переговоры с имперцами. Поэтому дипломаты Мазарини стремились примирить две враждующие стороны - короля и парламент - и втянуть Туманный Альбион в европейскую войну. Карл I и королева Генриетта Мария с Чарльзом, принцем Уэльским и принцессой Марией - Антонис ван Дейк 10 декабря 1646 года французский посол в ставке английского короля Помпон де Бельевр получил от кардинала следующую инструкцию "сказать Его Величеству, что наша цель — общий мир. Король должен прибыть в Лондон, чтобы вновь обрести Англию. Он должен пойти на компромисс с парламентом…". Несмотря на титанические усилия Мазарини и его посла, приемлемого соглашения так и не было достигнуто. Заметки на полях! "Все было тщетно. Попытки уговорить Карла I согласиться на некоторые предложения парламента и пойти на компромисс... не увенчались успехом. Упрямый рыцарь, Карл не желал даже в самом малом соглашаться со своими политическими противниками. В детстве лишенный строгого воспитания, он был упрям, неразговорчив и при этом очень правдив, не мог хитрить и лукавить. Карл I являлся аристократом с головы до пят, величайшим чистюлей по меркам XVII века (он принимал ванну два раза в неделю), по нескольку раз на день менял тончайшие батистовые рубашки и нередко весь свой костюм" [Людмила Ивонина. Мазарини. - М.: Молодая гвардия, 2007 - 303 с., илл. (Жизнь замечательных людей)]. Голландия – Испанские Нидерланды - Франция Роль "пиратского гнезда" в европейской политике Морской порт Дюнкерк оставался под контролем Испании, но в условиях беспрерывных войн Мадрид не мог обеспечить ему эффективную защиту. Король согласился на широкую автономию для горожан. Особых рисков в этом не было, поскольку Дюнкерк умудрился поссориться со всеми соседями. Основной доход приморского города заключался в пиратстве. Под горячую руку дюнкеркских корсаров попадали голландцы, англичане и французы. "Осиное гнездо" морских разбойников выживало на разногласиях воюющих соседей. Так было до тех пор, пока в 1646 году герцог Энгиеннский (будущий принц Конде по прозвищу Великий) не договорился с голландцам о совместной операции по штурму Дюнкерка с суши и с моря. Вид на Дюнкерк с моря в неспокойный 17 век. Art. Ludolf Backhuysen (1630-1708, Germany) В сентябре 1646 года гавань неуступчивой крепости блокировал союзный флот под командованием адмирала Мартена Тромпа, но припасов у обороняющихся было вдоволь. А вот у французской армии, в разоренной войной местности, с провиантом были проблемы. Медлить было нельзя, и герцог погнал солдат на штурм. Такое решение было против правил - слишком малочисленны были французы. Однако, быстрота и натиск сработали. В октябре 1646 года – Дюнкерк пал. Пиратской вольнице настал конец, но голландцам это не понравилось. Они сочли, что французы слишком близко подошли к их драгоценным морским провинциям. Руководствуясь принципом, что "лучший друг- враг моего врага", любители тюльпанов заключили сепаратный мир с Испанией. Испанцы наконец признали де-юре (после семидесяти лет войны) независимость Соединённых Провинций, де-факто давно существовавшую, и даже отдали полосу земли к югу от Мезы. Заключение мира имело тяжелые последствия для французов: большая часть испанской армии на севере высвободилась и готова была устремиться к Парижу. Тридцатилетняя Война Война всех достала Французам, чтобы разобраться с императором и Империей, необходимо было объединится со шведами. Эти крепкие вояки пытались совместить борьбу за геополитическое господство на Балтике с поддержкой протестантских немецких земель. Надо признать, обе эти задачи успешно выполнялись. Шведам повезло с исполнительной властью. Канцлер Аксель Густавсон Оксеншерн (а потом и его сын) эффективно управлял страной и воспитывал юную королеву Христину. Он бережно относился к расходам и правильно перераспределял силы между театрами военных действий. Оксеншерн своевременно использовал зимнюю паузу в европейской войне для натиска на датчан. В декабре 1643 года корпус грубияна Торстенсона покинул зимние квартиры в Моравии и Германии и совершил быстрый марш в сторону Ютландии. Сопротивление датчан на суше и на море было сломлено за несколько месяцев. Поражение Дании развязало руки шведской экспансии в южной Прибалтике (под угрозой оказались Польша, Пруссия и даже Русское царство). Такое положение встревожило Мазарини. Придя в раздражение, он быстро нашел ловкий выход: с конца 1643 года шведам перестали платить обычные субсидии (как известно, деньги лучше всего скрепляют союзы). Потом кардинал выступил посредником в споре между двумя скандинавскими королевствами по вопросу о Бремсебрусском мире (август 1645 года). В итоге, шведская армия вновь оказалась в распоряжении французов, тем более что кардинал-премьер возобновил договор о союзе и субсидиях и начал платить деньги. Объединение армий нового шведского генерала Врангеля и Тюренна помогло за два года закончить немецкую войну — испанская продолжалась, под другими небесами и с меньшим успехом. Две армии вторгались в Баварию в 1646 году и полгода опустошали этот край, остававшийся до того относительно нетронутым, потом вошли в Мюнхен, заставив Баварского курфюрста Максимилиана поклясться, в обмен на некоторые уступки, что отныне он не станет помогать императору (Ульмский договор, март 1647 год). Королевство Польша Жениться по любви не может ни один король В 1644 году польский король Владислав IV овдовел. По окончании траура, он озаботился поиском новой королевы. Однако, его первое сватовство к кузине, шведской королеве Кристине, не увенчалось успехом. Юная интеллектуалка из Стокгольма и слышать не хотела о брачных узах, и тем более с 50-летним поизносившимся мужчиной. Willem Hondius (1599–1660) After Peeter Danckers de Rij (1605–1661) Equestrian portrait of King Władysław IV (1641) После этого конфуза весть о том, что польский король ищет достойную партию разлетелась по всей Европе. Сразу нарисовалось несколько вариантов. Любовью здесь не пахло, зато можно было обрести политическую выгоду. Самое интересное предложение сделал Париж. Кардинал Мазарини решил сосватать польскому королю Марию Луизу де Гонзага герцогиню де Невер. Эта 33-летняя дамочка долгое время была завидной невестой, поскольку наследовала титул герцогов Мантуи, но подходящего варианта для неё никак не находилось. Нет, девушка не капризничала! Её судьбу взялся устраивать сам кардинал Ришелье и действовал настолько усердно, что распугал всех женихов. Одним он отказывал потому, что не хотел их политического усиления. Других браковал по причине слабой родословной (аристократ Ришелье терпеть не мог выскочек). Когда всесильный первый министр умер, то Мария Луиза уже мало кого интересовала. О ней вспомнили случайно. В 1645 году в Париж прибыл родной брат (по батюшке) польского короля - Ян Казимир. Целью его миссии был поиск подходящей невесты для Владислава IV. Польша для французов была далёкой периферией, но в пасьянсе завершающейся 30-летней войны любая карта для них имела значение. Кардинал Мазарини загорелся идеей помочь королю сосватать невесту. Однако, среди принцесс на выданье очереди за венцом польской королевы не наблюдалось. И тут, хитрый сицилиец вспомнил про старую деву - герцогиню де Невер, которая желала, если не любить, то царствовать. Авраам Босс, Церемония подписания свадебного контракта с Владиславом IV и Людвикой Марией Гонзага в Фонтенбло (1645 г.). Невесту долго уговаривать не пришлось. В ноябре 1645 года, в Лувре был подписан брачный контракт между ней и Владиславом IV. Польского короля на церемонии представлял Ян Казимир. Праздничный стол для приглашённых гостей распорядился накрыть Мазарини. К удивлению гордых магнатов еды и пития, было откровенно мало, даже свечей на столе не хватало. Полуголодные гости поспешили откланяться, но с трудом нашли выход из дворца, поскольку коридоры и лестницы почти не освещались. Ясновельможные паны обиду проглотили и по возвращении в Польшу о французском скупердяйстве особо не распространялись. Картина Бартломея Миливица "Въезд королевской свиты в Гданьск" с королевой Марией-Луизой. Музей Гданська. Пока невеста добиралась до Варшавы, Владиславу IV "доброжелатели" насвистели в уши о ней невесть что. Вспомнили слухи про её амурные истории и даже сплетню про возможное материнство (предполагали, что одно из романтических увлечений Марии Луизы закончилось рождением девочки). Под влиянием этих разговоров набожный и ревнивый жених высказал твердое намерение разорвать брачный договор. Но здесь в дело вступили агенты Мазарини, и наконец 8 апреля 1646 года в Варшаве, таки, состоялось венчание польского короля с Марией Луизой. Жених сделал вид, что поверил в доводы свадебных дипломатов, но поставил условие: попавшая под подозрение королева не должна носить имя Девы Марии. Пришлось зрелой женщине привыкать к новому имени - Людвика. Король и шляхта накануне Потопа Война Венецианской республики против Османской империи за Кипр всколыхнула в Европе антитурецкие настроения, но практически все королевства и княжества по уши увязли в религиозной войне и не могли выделить сколько-нибудь серьёзных сил для создания второго фронта. Римский папа обратился к польскому королю с предложением возглавить коалицию против распоясавшихся магометан. Расчёт был на то, что активность Речи Посполитой вызовет в Трансильвании, Валахии и Молдавии волну антиосманских мятежей, которые могут обернуться катастрофой для Стамбула. Весной 1646 года Владислав IV начал подготовку антитурецкой кампании, но неожиданно встретил отпор со стороны шляхты. Ясновельможные паны никак не хотели ввязываться в столь рискованное мероприятие. Тогда король и польский канцлер Юрий Оссолинский решили организовать рейд малоросских казаков на Турцию, чтобы спровоцировать Оттоманскую Порту на военные действия и вынудить панство встать под боевые хоругви. Для этого в Варшаве была проведена тайная встреча короля и канцлера Польши с представителями казацкой старшины – есаулами Барабашем и Караимовичем, а также с сотниками Нестеренко и Богданом Хмельницким. Король дал "православным лыцарям" деньги, знамя и грамоту, по которой разрешалось увеличить казацкое войско (реестр) до двенадцати тысяч человек. Заметки на полях! О серьёзных антитурецких настроениях в Восточной Европе свидетельствовал визит в Варшаву русских послов в марте 1646 года. В царском секретном послании содержалось предложение: объединить днепровских и донских казаков и при поддержке регулярных войск захватить Крым. Октябрь 1646 года, военные приготовления в стане казаков обеспокоили шляхту. Сейм призвал к ответу канцлера Оссолинского. Тому пришлось раскрыть правду. Дабы не будить лиха, депутаты решили распустить ненадёжное войско. Уездная шляхта Речи Посполито Справка! "На провинциальных сеймиках 1646 года все высказались против короля. Шляхта южных воеводств опасалась, чтобы король Турецкою войною не обратил её подданных в казаки и не расстроил этим её хозяйства. Литовские паны боялись вторжения шведов, которым казалось, что Владислав собирается воевать за свое право на шведскую корону. Но и война Турецкая могла дать случай шведам продолжать военные действия, приостановленные Густавом Адольфом. Всего же больше были вооружены против короля великополяне. Свеженавербованные иностранцы причиняли им великое разорение."[Кулиш Пантелеймон Александрович "Отпадение Малороссии от Польши", том 2, М., 1888]. Дерегус М.Г. Тарас Бульба попереду козацького війська. 1952 год Таким образом, дело кончилось ничем, однако известия о тайной встрече в Варшаве казаков и короля, считающего казаков своими союзниками в его борьбе с польскими магнатами, разошлись по всей Малой Руси. Один из таких магнатов – сын коронного гетмана и корсунский и чигиринский староста Александр Конецпольский, ненавидевший православное меньшинство, решил уничтожить Богдана Хмельницкого, в котором видел неформального лидера непокорной окрайны. По его приказу чигиринский подстароста Чаплинский в отсутствие Богдана Хмельницкого совершил налет на его родовое имение – хутор Субботов, и сжег его. Легальные действия Богдана Хмельницкого о восстановлении справедливости не дали никаких результатов, а Конецпольский отдал приказ арестовать и убить будущего казацкого вождя. Молдавское Княжество (вассал османской империи) "Худой мир лучше доброй войны" Вступление на престол Молдовы в 1634 году Василия Лупу положило начало периоду сравнительного благополучия в этом княжестве. Большой почитатель культуры, новый господарь пользовался доверием Порты и поддерживал протурецкие настроения в молдавской элите. Умелой политикой ему удалось добиться расположения местного боярства, которое всегда с подозрением относилось к чужакам левантийцам и к их "собачьей верности " магометанам. Василий Лупу на фреске в одной из церквей в Яссах Василий Лупу проявлял особую заботу о внешней торговле, особенно с Польшей, что благоприятствовало экономическому развитию страны. Будучи хорошим хозяйственником, господарь занялся восстановлением господарских дворов в Яссах и Сучаве, крепостей Нямц и Сучава. В области законодательства он издал в 1646 году "Румынскую книгу наставлений" – сборник адаптированных к условиям Молдовы византийских и западных законов. Всячески поддерживая церковь, получавшую от него много даров, он основал ряд новых монастырей и церквей, например, церковь Трех Иерархов и монастырь Голия в Яссах. На международной арене Василий Лупу проводил сбалансированную политику, правда все свои действия он согласовывал с ведомством Великого везиря. Это позволило Молдавии, сохраняя добрые отношения со Стамбулом (с османами удалось заморозить размер дани), с выгодой участвовать в европейских делах. Однако, отношения с соседями (с Валахией и Трансильванией) были напряженные. Местные господари нервно реагировали на многовекторную политику пришлого грека. Василия Лупу это мало смущало так, как он свято верил, что "худой мир лучше доброй войны". Османская Империя Причуды безумного султана Наступил странный период в жизни Османской империи: время влияния случайных людей, фавориток малахольного, объятого похотью султана. Его мать (Кёсем Султан) с досадой следила за тем, как наглые безродные девицы верховодят уже не только в гареме, но и при дворе. Английский журналист и историк Лорд Кинросс (Lord Kinross) предельно жёстко характеризовал тогдашнего султана: "Ибрагим был слабым, безвольным человеком, унаследовавшим от своего отца только жестокость и ничего из его добродетелей. Безответственный, с неустойчивым нравом и беспринципным характером, корыстолюбивый по своей сути человек, он любил заниматься лишь своим гаремом, всячески ублажая свои фривольные настроения и желания. По его распоряжениям бани города подвергались осмотрам, чтобы находить красавиц для его любовных утех. Лавки ювелиров и европейских купцов подвергались ограблениям, чтобы удовлетворять внезапные причуды и увлечения султана". Империю спасали толковые помощники, но неудачи в войне с венецианцами стоили им головы. Нахождение рядом с султаном становилось слишком опасным, и турецкие паши стали задумываться о государственном перевороте. Русское Царство Солёные слёзы Денег в Русском государстве катастрофически не хватало. Перевооружение армии по европейскому образцу; обустройство засечной линии, чтобы остановить набеги татар; строительство новых городков за Каменным Поясом и ещё десятки серьёзных задач требовали существенных расходов. Прямые налоги собирались с трудом, поэтому думный дьяк Назарий Чистов предложил их отменить и ввести косвенный фискальный сбор с продажи соли. Сделать это было не трудно, поскольку у государства была монополия на данный продукт. Худ. Андрей Андреевич Карелин - Пишут наказ, 1890 Реформа стартовала в феврале 1646 года и привела к удорожанию 1 пуда соли с одной гривны до двух. Это было не дешево. Так, корова стоила 1 – 2 рубля, а овца – 1 гривну. Население стало экономить на покупке соли. В торговых лавках нераспроданная соль портилась, а в большинстве посадских и деревенских хозяйств приходили в негодность недосоленные мясо, рыба и овощи. Все несли убытки. Дошло до того, что богатый улов от весенней и осенней путины остался гнить на берегах рек и озёр. Стране угрожал голод, а казна по-прежнему была пуста. Торговля возле чума В 40-е годы XVII века на Колыме появились торговцы и "промышленные" люди. Выловив здесь почти всех соболей, русские решили поискать счастья еще восточнее. Местные жители рассказывали, что там, на реке Погыче, вдоволь пушного зверья, а еще есть серебро. Весной 1646 г. на поиски таинственной Погычи морем отправились промысловики с кормщиком Исаем Игнатьевым. Их коч дошел лишь до Чаунской губы (примерно в 400 км от устья Колымы), берега которой населяли чукчи. Найти Погычу русским не удалось: путь им преградили льды. Пришлось возвращаться. Однако итоги плавания обнадеживали, ведь в ходе немого торга с чукчами удалось приобрести резные изделия из кости и моржовых клыков - товар сколь редкий, столь и ценный, в особенности за границей. Виджаянагарская Империя (Южная Индия) Агония великой индуской империи Политическую историю Индии в XVI-XVII веках современный читатель связывает в основном с летописью Империи Великих Моголов. Между тем, исламское завоевание полуострова затронуло только его северную часть. На южной оконечности Индостана долгое время развивалось могущественное индуистское государство - империя Виджаянагар. Хотя власть местного правителя не была абсолютной, ему удавалось не только сдерживать воинственных мусульман, но и расширять свои владения за счёт их земель. Всё бы ничего, но ресурсы исламского мира были практически неисчерпаемы, а как известно: "вода камень точит". Внук завоевателя Бабура - Акбар покончил с раздробленностью в стане мусульман и объявил индусам джихад. Население одноимённой столицы империи Виджаянагара в период расцвета насчитывало полмиллиона человек, в десятки раз больше средневекового Лондона. На его базарах торговали на вес алмазами и шелками, дворцы были украшены золотом, в храмах проводились пышные церемонии, а правители устраивали торжественные приемы. За два с лишним века в городе возникли удивительные архитектурные сооружения разных индуистских течений, среди которых наиболее известный — Храм Вирупакши в Хампи. Генеральное сражение состоялось 23 января 1565 года при Таликоте. Индуисты имели огромное преимущество: только одна из их армий насчитывала 200 тысяч всадников, 100 тысяч пехотинцев и 500 слонов. Тем не менее, они были разбиты, вожди погибли, наёмники бежали. Империя рухнула, а столица была разграблена захватчиками. На всё про всё понадобилось шесть месяцев. Правда, завоеватели не рискнули осесть в местных джунглях и вскоре индусы возобновили государство. Прежнего могущества наследники империи не восстановили, но достаточно уверенно препятствовали экспансии мусульман. Великий падишах Шах-Джахан не стал возобновлять завоевательные войны в Виджаянагаре, а сделал ставку на местных сепаратистов. По традиции император и его двор, а также войско, переезжали от одного вассала к другому. Таким образом центральная власть и кормилась, и контролировала княжества. Этим скитаниям пришёл конец, когда Великий могол проплатил неповиновение вассалов и помог им прогнать кочующий госаппарат. В 1646 году император Ранга VI отступил в своё родовое княжество Анегунди и признал над собой власть Шаха-Джахана. Цинская Империя (Китай) Утверждение империи Цин, агония империи Мин Желая унизить китайский народ, Цины приказали всем мужчинам носить причёску с длинной косой, принятую у маньчжуров, что должно было символизировать рабскую покорность китайцев. Непокорных казнили без суда и следствия. Головы казнённых вывешивали на стенах, выставляли в клетках на высоких шестах. Крестьяне, которые ранее и не слыхали о вторжении маньчжуров, получив приказ, возмущались, организовывали оборону своих деревень. В 1646 году цинские войска, получив подкрепление, вступили в провинцию Фуцзянь. Минские князья бежали или сдались в плен. Китайские военачальники переходили на сторону противника. Даже Чжэн Чжи-лун, в распоряжении которого был большой купеческий флот, начал заигрывать с маньчжурами, но был схвачен и сослан в Маньчжурию, где и умер. Ключевую роль в подрыве минского сопротивления сыграли генералы-предатели из южных провинций. За это им были пожалованы статусы принцев – по сути региональных правителей, обладавших огромными полномочиями. В своих провинциях они правили как маленькие императоры, сами собирали налоги, издавали распоряжения и приказы, имели свой "двор", напоминавший настоящий императорский двор. Первый генерал Гэн Чжунмин контролировал огромную приморскую провинцию Фуцзянь, активно торговавшую с Японией. В 1649 году он умирает, все его титулы и армии переходят к его сыну Гэн Цзинчжуну, впоследствии ставшему одним из трех "восставших провинциальных лидеров". Второй генерал Шан Кэси когда-то контролировал южную провинцию Гуандун, но с 60-х годов этот стареющий военный лидер уже не мог совладать со своими сыновьями и внуками, которые решили его сместить с высокого поста, а между ними самими развязалась настоящая борьба за власть в Гуандуне. Третьим и самым мощным лидером был генерал У Саньгуй , чьи наследственные владения располагались в южной провинции Юньнань – не только профессиональный военный но и весьма талантливый ученый-чиновник. И именно он открыл маньчжурам прямой путь на Пекин в 1643-44 годах. Его таланты высоко оценили маньчжуры, присвоив ему – первому и единственному среди всех китайцев – титул Принца первой степени. Более того, он сумел породниться с маньчжурским двором, женив своего сына на младшей дочери первого маньчжурского императора. Карта Маньчжурского завоевания Империи Мин Все три генерала вместе со своими армиями располагались в пограничных провинциях, за счет чего могли контролировать внешнюю торговлю. Все они контролировали огромные плодородные провинции, все три формально высказывали лояльность маньчжурскому двору и все три в любой момент могли выступить против правящей династии Цин.

Часть 3

Хмельнитчина. Как зрел нарыв Вопрос о том "почему в середине XVII века Польское государство стало рассыпаться, словно карточный домик? " неразрывно связан с проблемой интеграции русских земель в Речь Посполиту. Получив южнорусские уделы государства Рюриковичей в результате династической унии с Великим Княжеством Литовским, поляки не особенно церемонились с православием. Флорентийская уния, заключенная умирающей Византией на Ферраро-Флорентийском соборе (1438-1439 гг.), определила второстепенное место Вселенского патриарха перед Папой Римским. Этот факт трактовался, как духовная победа католиков над еретиками-ортодоксами. Латиняне, воспитанные на примерах Древнего Рима, действовали в отношении православных, следуя правилу "горе побеждённым". Им было мало формального признания главенства Рима над Константинополем, которому подчинялись малоросские епархии. Король и католические епископы настойчиво предлагали православным сменить главного пастыря, намекая, что в этом случае у них появятся равные со всеми права: и мещан больше никто не обидит в их городах, и дворян не обойдут выгодными местами по службе. Заманчивые предложения не сбили с толку простых людей, зато магнаты и епископы заволновались. Уж больно им хотелось привилегий и свобод наравне с польской знатью. В 1596 году в Бресте состоялся собор, который провозгласил переход русских епархий Польского королевства под длань папы Римского. Практически все епископы православной церкви перешли на сторону униатов, а те, кто упорствовал, были подвергнуты преследованию со стороны властей. Экзарх Никифор был заточен в одну из самых надежных тюрем Польши - бывший замок Тевтонского Ордена в Мариенбурге (ныне - Мальборк), где его безжалостно уморили голодом. Свободные кафедры остались без иерархов, поскольку некому было проводить хиротонию (обряд рукоположения). Католическое большинство рассчитывало на то, что обезглавленная церковь рано или поздно прекратит существование. Однако, всё вышло по-другому. Униатскую реформу не поддержало большинство верующих на землях Малой и Белой Руси. От вероотступников шляхтичей и архиереев отвернулась когда-то послушная им паства. У народа, оставленного сбежавшей элитой, стали появляться новые герои, которые пробуждали в плебсе антикатолические и антипольские настроения. Дров в этот костер добавила политика колонизации окраинных земель. Она была связана с потребностью шляхты в увеличении земельных владений, дабы поправить своё материальное положение. Однако, помещикам были нужны не только плодородные земли, но и крестьяне, работающие на них. Шляхтичи получили от короля согласие на прикрепление местных землепашцев к выданным наделам. Прежние, во многом символические, нормы крепостного права стали обретать характер деспотического закона, принуждавшего крестьян к рабскому труду. Большинство малороссов покорились новым обстоятельствам, но всех к сохе не привяжешь. Те, кому неволя была невмоготу, бежали в бескрайние степи Дикого Поля, предпочитая панскому ярму неспокойную жизнь на границе. В течение XVI века, вдоль притоков Днепра, селились вольные люди, прозванные козаками, живущие не только с земли, но и промышлявшие войной. Такой уклад жизни был обусловлен двумя факторами:  1. татарскими набегами из Крыма;  2. продвижением польской колонизации на территории Левобережья и Днепровских порогов.  Жизнь между двух огней превращала козаков в крестьян-воинов, которые поначалу оборонялись, а потом, почувствовав силу, стали играть важную роль в политике всего региона. По какой причине козаки стали хозяевами степей? Прежде всего из-за слабости тогдашних государств, которые не могли взять под контроль далёкое пограничье. И Речь Посполита, и Блистательная Порта, и Русское царство претендовали на эти земли, но ресурсов для их освоения не имели. Схожую картину можно было наблюдать в акватории Карибского моря, которую европейцы захватить-то захватили, только плохо понимали, как ею распорядиться. Зато, поселенцы, волей судеб оказавшиеся там, быстро просекли выгоду от морского разбоя и стали формировать пиратские сообщества. В дальнейшем их пример сподвигнет Англию на создание инфраструктуры для контроля за морской торговлей Европы с Новым Светом. Правда, для этого понадобится более ста лет беспрерывных войн и противоречивого созидания. В Северном Причерноморье сотни лет процветала работорговля. Источником для пополнения невольничьих рынков в Крыму и на Тамани были славянские земли. Это был очень выгодный промысел, поскольку спрос, почти всегда, превышал предложение, а цены на рабов устанавливались в золоте. Главными поставщиками живого товара были крымские татары, которые регулярно вторгались в пределы русских и польских земель. Хорошо налаженное дело не могло ни привлечь вольных козаков. С одной стороны, они испытывали потребность в защите единоверцев, а с другой, не прочь были поучаствовать в перераспределении доходов. Обе цели требовали от козачества хорошей организации. Так было положено начало Запорожской Сечи, которую современные историки настойчиво сравнивают с рыцарскими монашескими орденами. Издавна, военно-религиозные организации были популярны не только в Западной Европе, но и на Востоке. В эпоху крестовых походов наряду с тамплиерами и госпитальерами существовали ассасины и мамелюки. Их отличала фанатичная религиозность и закрытость (отрешённость) от остального мира. Вдобавок, члены военных каст были наделены чувством особого духовного превосходства, которое в эпоху "копья и меча", зачастую, обеспечивало победу в сражениях "стенка на стенку". Этот фактор учёл османский султан Мурад I и создал корпус янычар-пехотинцев из мальчиков-христиан, обращённых в ислам и воспитанных в духе религиозной нетерпимости. Эксперимент оказался весьма удачным – янычары стали главной ударной силой в завоевательных походах Блистательной Порты. Для запорожских сечевиков, скорее всего, более заразительным был пример "турецких киборгов". Ведь быть похожими на них означало: вселять ужас во врагов (и в мусульман, и в католиков). Однако в дальнейшем, в обострившемся противостоянии Запада и Востока, запорожцы предпочли встать под знамёна православного христианства и оформить своё "братство" в виде "лыцарского ордена". И этот выбор случайным не назовёшь, поскольку он был продиктован бескомпромиссной политикой османов и поляков, пытавшихся их ассимилировать. Работорговля поощряла "набеговую экономику". Добыть ясырь (пленников) и дуван (награбленные материальные ценности) считалось делом прибыльным и, даже, доблестным. Не удивительно, что сообщество козаков не отсиживалось в днепровских плавнях, а искало счастья у чужих границ. Турецкие крепости запорожцы обходили стороной, зато их предместья грабили под чистую. Пленных магометан могли поменять на бедолаг-христиан, но всё же предпочитали продать за звонкую монету. Степное пиратство кормило Сечь и укрепляло её потенциал. Однако, практически весь XVI век малоросские козаки не представляли серьёзной военной силы. В тактике того времени лёгкая пехота и кавалерия играли вспомогательную роль. Козацкие ватаги были немногочисленны и малопригодны для большой войны. Чтобы как-то контролировать степную вольницу король Сигизмунд II Август зачислил на службу (внёс в реестр) 300 козаков и поставил перед ними задачу: пресекать своеволие на рубежах королевства. [Яворницкий Д.И. История запорожских казаков. - К.: Наук. думка, 1990. - Т.1. : Указания малороссийских летописцев на границы вольностей при королях Сигизмунде I, Стефане Батории и гетмане Богдане Хмельницком 1655 года] Ситуацию поменяла Смута в Русском царстве, спровоцированная польским вмешательством. Внезапный успех Самозванца породил в головах поляков мечту об империи. Втягиваясь в русский конфликт, Сигизмунд Ваза опасался, что немецкие князья и шведский король ударят в спину, а потому сделал ставку на частную инициативу своих магнатов. Те в свою очередь искали способ снизить расходы на войну и охотно формировали армии из обнищавших шляхтичей и самочинных козаков. Время потрясений было желанно для казацкого сословия, "искавшего везде добычи и военной славы" [Яворницкий Д.И. История запорожских казаков. - К.: Наук. думка, 1990. - Т.2, : С. 179]. В боевых столкновениях такое воинство не отличалось особой стойкостью и надёжностью, зато для внезапных набегов и разграблений окраинных поселений вполне годилось. Вот как описаны "подвиги" запорожцев при "тушинском воре" в труде русского историка Сергея Пушкарёва: "Шайки "воровских людей" рыскали по всей земле и мучили и убивали людей "всякого возраста и всякого чина"; малых детей, отняв у родителей, поджаривали на огне или разбивали о камни» (Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. Изд.: Лань [СПб], 1999 г.). Постепенно вольные козаки обретали умение действовать не нахрапом, а по плану польских командиров. На заключительных этапах "московской кампании" окрайное козачество играло ведущую роль. Подтверждением этому служит эпизод, связанный с походом королевича Владислава за царским венцом в 1618 году. Основную ставку, тогда, поляки сделали на запорожцев гетмана Сагайдачного и не ошиблись. Малороссы воевали достойно и только недостаток сил не позволил посполитому воинству захватить Белокаменную. В награду за поддержку имперских амбиций Сигизмунд III пожаловал козакам 20000 золотых и 7000 штук сукна, но их надежды на расширение реестра и религиозную свободу для православных оставил без внимания. В ответ Сагайдачный и сотоварищи создали духовно-политическую организацию Киевское братство в статусе ставропигии (т.е. подчинённую напрямую православному патриарху). Опираясь на помощь козачества, Киевское братство развернуло активную деятельность, став значительным препятствием для распространения Унии в южной Руси. В 1621 году козакам удалось заманить в Киев иерусалимского патриарха Феофана и вынудить его восстановить церковную православную иерархию, рукоположив игуменов в сан епископов. Польский король не заметил данное самоуправство, поскольку опять обострились отношения с османами и корона нуждалась в запорожских рубаках. Малоросское религиозное движение, всё же, заставило Сигизмунда III вмешаться. Нужен был авторитетный лидер, к которому бы прислушалась неспокойная "голота". Сразу обнаружилось, что таковых среди русских нет. Уния ополячила здешнюю элиту, и та стала "страшно далека от народа". Пришлось делегировать молдаванина Петра Могилу на должность Печерского архимандрита. Новый лидер Киевской лавры оказался убеждённым западником и во вкусах, и в привычках. Крепкие родовые связи с польскими аристократами гарантировали ему сочувствие и содействие со стороны властей. Будучи человеком просвещённым, Пётр Могила справедливо считал, что наведению мостов между православными и католиками мешает отсутствие единой религиозной культуры. Он создал Латино-Польскую школу рядом с уже существующим Братскими и Славяно-Греческим училищем. Новое учебное заведение, построенное по образцу иезуитских коллегиумов, устроило настоящую идеологическую войну против соседей. Непривыкшие к диспутам православные учителя сникали на фоне воинствующих коллег. Школяры, чувствуя превосходство латинян, всё меньше упорствовали в вопросах ортодоксального целомудрия. Ползучая реформация в Киеве вызвала протест не только среди рядового духовенства, но и в миру. Неоднократно Лавру атаковали мещане, козаки и паломники, требуя от настоятеля-реформатора изгнать ересь из обители. Петр Могила выстоял и даже стал митрополитом Киевским (интересно, что в сан его возвели в униатском Львове). Однако, все его деяния, вместо успокоения, привносили в церковную и светскую жизнь раздражение и сумятицу. Согласившись заменить на митрополичьей кафедре неугодного властям владыку Исайю Копинского, он пренебрёг церковным единством. Смещённый иерарх занял откровенно антипольскую позицию и в речах своих к пастве не боялся выражать вот такие радикальные мысли: "… король польский и паны радные и ляцкие арцыбискупы приговорили на сойме, что в их Польской и Литовской земли православной хрестьянской вере не быть, и хрестьянские церкви поломать, и книги русские вывесть" [История Русской церкви / Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. – Москва : Изд-во Спасо-Преображен. Валаам. монастыря, 1994-. Часть V. Глава IV ].  В итоге, Исайя Копинский, что называется, своевременно и удачно подогрел прорусские настроения среди православных. Это была фактически предтеча Хмельнитчины. Внутри-церковный конфликт в Киевской митрополии способствовал снижению авторитета Константинопольского патриарха и усилению влияния Москвы. Греческая церковь боязливо дистанцировалась от скандалов в экзархате и козаки, борясь за правду, стали искать защиту в Белокаменной. Мысли о воссоединении Большой и Малой Руси набирали силу под сводами храмов. Пётр Могила эти разговоры пресекал строгим выговором своему окружению: "За одну такую мысль нужно на кол сажать! "[Флоря Б.Н. Киевский митрополит Петр (Могила) и русская власть. Журнал "Вестник церковной истории" 2013]. Накал протеста в Малой Руси поддержали неуклюжие попытки польского короля "посадить на кормление" в Киевское и Брацловское воеводства наёмных солдат, с которыми он никак не мог расплатиться. Решение наградить жолнеров за счёт козаков спровоцировало перманентный конфликт между ними. "Верные лыцари" затаили обиду и были готовы к бунту в любой момент. Безусловно, козаки были главной движущей силой протестов, но в одиночку, без поддержки мещан и крестьян, они навряд ли отважились на вооружённую борьбу с одним из крупнейших государств Европы. Общему возмущению среди православных способствовал магнатский беспредел. Попытки освоить большие территории восточных окраин королевства за счёт вялотекущей шляхетской колонизации особых успехов не принесли. У центральной власти не хватало сил и средств для обустройства новосёлов. Чтобы поправить дела, на пустоши завлекли крупных магнатов. За короткий период им удалось вдохнуть новую жизнь в забытый Богом край. Вишневецкие, Конецпольские, Потоцкие, Калиновские, Замойские и другие родовые кланы отхватили огромные земельные владения. Их вотчины иногда напоминали королевства. Там были чиновники, наёмные армии, а также верные вассалы. Например, Вишневеччина представляла собой традиционное для тех времён магнатское владение, слабо зависимое от короля и включавшее в себя обширные земли с городами Полтава, Ромны, Глинск, Золотоноша (всего 53 города) и столицей в Лубнах. Образованные и деятельные представители рода Вишневецких всю жизнь проводили на границах Ойкумены, постоянно расширяя своё влияние и заселяя прежде пустовавшие земли крестьянами из других воеводств, а то и просто пришлыми людьми.   Основой для этого растущего благополучия стало жёсткое крепостное право. Крестьян-переселенцев обдирали словно липку. Барщина и оброк достигли максимума. Стараясь сгладить растущие противоречия, магнаты стали внедрять систему откупов (передачи в аренду), при которой они уступали евреям право на доходы от вотчин за предварительный платёж. В погоне за прибылью откупщики-арендаторы превращались в безжалостных рабовладельцев, ненависть к которым застилала глаза на истинных виновников беспредела. Вот как выглядела "аренда" на бумаге (выдержка из типового договора): "Дали мы, князь Коширский, лист жиду Абрамку Шмойловичу. По этому арендному листу имеет он, жид, право владеть нашими имениями, брать себе всякие доходы и пользоваться ими, судить и рядить бояр путных, даже всех крестьян виновных и непослушных наказывать денежными пенями и смертию" [Яворницкий Д. И. История запорожских казаков. Киев, 1990. Т. 1. С. 371.]. Тридцатилетняя война согнала в Польшу большое количество еврейских общин. Новым, предприимчивым подданным короля удалось довольно быстро встроиться в существующую хозяйственную систему и предложить более выгодные виды деятельности. В частности, повсюду распространилось шинкарство – торговля "кордиялями" (водочной настойкой), которая освободила винокурни от простоев и вовлекла крестьян в долги. Ростовщичество было мало известно на Руси, и когда заботливый сосед-еврей выручал деньгами людям казалось, что им помогают. Только, увязнув в щедром кредите, пересичные (обычные, средние) жители местечек и хуторков осознали беспросветность своего зависимого положения. "Пришлый жид" стал для малороссов главным виновником несчастий. Психологически им было легче пенять на понурых, мирных евреев, чем на благородных, вооруженных до зубов шляхтичей. Магнатские вотчины преображали жизнь возле Дикого Поля: больше стало городков и сёл; вместо простых и понятных козацких обычаев утвердился строгий закон; на козаков переставали смотреть как на форпост христианского мира – их достаточно успешно дублировали регулярные войска. "Лыцарей" стали вытеснять с насиженных мест и лишать их козацких вольностей. Магнаты настойчиво требовали от короля согласия на сокращение реестра. Один из сенаторов на Сейме заявил Владиславу IV буквально следующее: "Когда волосы или ногти слишком вырастут, то их стригут. Так поступают и с козаками: когда их немного, то они могут служить защитой Речи Посполитой, а когда они размножатся, то становятся вредными для Польши". [ Гордеев А.А. История казаков. Со времени царствования Иоанна Грозного до царствования Петра I.- МГП "Страстной бульвар", 1991. - С.176.] Проблема сокращения реестра проходила красной нитью через все козацкие восстания первой половины XVII века. Она затрагивала гораздо большее количество людей, чем могло показаться на первый взгляд. Реестровые козаки опасались того, что при увольнении из реестра понизится их социальный статус. Их нереестровые товарищи, мечтающие о переходе на королевскую службу, негодовали из-за эфемерности шансов попасть в число избранных. Крестьяне, наблюдая, как козачество скукоживается, чувствовали разочарование. Хлебопашцы верили, что у каждого из них есть маленький шанс стать свободным, если вырваться в Сечевой табор. А тут выясняется, что бежать-то скоро будет некуда. Безысходность и отчаянье будили в малороссах ненависть ко всей польской действительности. Они уже не надеялись на договор, а брались за сабли и вилы. Хроника 20-30-х годов XVII века наполнена сообщениями о непрерывной борьбе козаков и их единоверцев за равноправие: - Восстание Жмайло 1625 года - Восстание Федоровича 1630 года - Восстание Сулимы 1635 года - Восстание Павлюка 1637 года - Восстания Остряницы и Гуни 1638 года Однако, эти разрозненные бунты всегда заканчивались победой властей. Польша сумела не увязнуть в 30-летней войне и сохраняла достаточно сил для поддержания внутреннего порядка. Шляхта могла собачиться между собой из-за любой ерунды, но неизменно объединяла усилия для успокоения черни. В конце концов, после разгрома восстания Остряницы и Гуни в 1638 году, Сейм решительно урезал права козаков. В козацком звании остались записанными всего 6000 человек, но из старых прав и вольностей у этих 6000 не оставалось почти уже ничего. Их превратили в пограничную стражу против татар и отдали в полное распоряжение польского коронного гетмана, разделив на шесть полков. За козаками признавалась земельная собственность, на "вечном и наследственном", то есть на шляхетском праве, а все остальная, не вошедшая в реестры масса, теперь уже неминуемо должна была обратиться в "поспольство", в народ, в мещан королевских городов или панских подданных (читай: "крепостных"). По этой причине русские воеводства были полны людьми, недовольными этими порядками, а весь край напоминал бочку с порохом, которой достаточно было малейшей искры, чтобы оглушительно взорваться.

Часть 4

28 июля 2021 г. "Времена царя Алексея Михайловича". Спецпроект Конта и Бориса Ячменева по истории XVII века / Повествовательная хронология Королевство Англия Политический пасьянс в финальной части трагедии Победа расколола разношерстную антироялистскую партию в Англии. Вопрос о будущем страны по-разному представляли индепенденты, левеллеры и диггеры. Первые отражали точку зрения пуританской элиты: новых дворян, крупной и средней буржуазии. Целями их программы были: конституционная монархия, свобода вероисповедания, право состоятельных собственников на участие в управлении страной. Особая роль в движении левеллеров принадлежала его признанному руководителю Джону Лильберну, чрезвычайно популярному в массах английского народа. "Честный Джон", "свободнорожденный Джон" - так называли его современники Левеллеры, влиявшие на основной костяк парламентской армии, защищали права мелких собственников. Их вождь – Джон Лильберн требовал республику, всеобщее избирательное право в однопалатный парламент, равенство всех граждан перед законом и свободу частной собственности. Парламентские дебаты в Англии иногда вынуждали участников хвататься за шпаги. Диггеры отражали настроение революционных низов, обманувшихся в своих радикальных ожиданиях из-за интриг пуританской верхушки. Им нужно было справедливое государство без диктатуры национальной религии, в котором свободный труд вытесняет частную собственность, деньги и торговлю, а статус человека зависит от его трудолюбия. В этом пасьянсе необходимо было учесть политику изгнанного короля и парламентского "болота", грезившего компромиссом со старой властью. Роковая ошибка короля Пребывание Карла I в Шотландии обернулось для него сплошным разочарованием. Монархисты приняли его восторженно, но политически они были беспомощны. Парламент находился под контролем ковенантеров (шотландских побратимов английских пресвитериан). Кальвинисты приобрели здесь особую популярность в 30-40-е годы XVII века, когда возглавили борьбу за ограничение королевской власти. До поры до времени цели английских и шотландских пуритан совпадали, но победа над королём изменила соотношение сил. В Лондоне тревожились из-за сепаратистских настроений северных соседей, а в Эдинбурге опасались чрезмерного английского великодержавия. В этой связи пребывание Карла I на малой родине не способствовало снижению напряжения в отношениях между "братскими " народами. Чтобы снять с себя подозрения по поводу возможного участия в реваншистских планах короля, шотландцы заключили его под стражу и намекнули "круглоголовым", что не прочь выдать им монарха за приемлемую сумму. Эдинбург в XVII веке и Флодденская стена на переднем плане Пока Кромвель и компания собирали деньги (что в обнищавшей стране было весьма не просто сделать), шотландские ковенантеры обрабатывали Карла I на счёт свободы вероисповедания по всему Соединённому королевству. Для главы англиканской церкви эта сделка была неприемлемой. Заметки на полях! В этот трагический момент отчаявшаяся королева (младшая дочь французского короля Генриха IV) писала из Лувра, чтобы ее упрямый муж прекратил сопротивление, т.к. не видела большой разницы между одной ересью, англиканством, и другой, пресвитерианством, на что король отвечал, что для него это не просто политический принцип, а вопрос спасения души. Январь 1647 года - представители английского парламента прибыли в Шотландию и заплатили коллегам требуемую сумму выкупа за голову Карла I в размере 400 000 фунтов. Узнав об этой сделке, король лишь усмехнулся, сказав, что его гостеприимные хозяева явно продешевили. Анекдот! В феврале 1647 года в Эдинбург прибыл английский отряд стражников, чтобы взять короля под охрану и сопроводить в Лондон. Карл I спросил у корнета Джойса, бывшего портняжного подмастерья, есть ли у того письменные полномочия на такие действия. Тот ответил, указав на строй вооруженных солдат: "Вот мои полномочия". »— «Признаться», — сказал король, — мне никогда не приходилось видеть полномочия, написанные более четким почерком". Вскоре в кулуарные переговоры вмешалась третья сила - армия. За годы войны она превратилась в независимую и мощную организацию со своими интересами и далеко не всегда готова была исполнять указания парламента. В феврале 1647 года парламент провозгласил роспуск армии, но Кромвель воспротивился осуществлению этого решения и был целиком поддержан войском. В революционной армии удачливый полководец играл исключительно важную роль и пользовался доверием и авторитетом среди офицеров и солдат. Эту армию легко можно было использовать в борьбе за власть. В июне 1647 года несколько эскадронов захватили короля в Гольмсби и доставили под конвоем в свой лагерь. Тут начались переговоры между королем и Кромвелем. Условия, предложенные генералом, были менее стеснительными, чем парламентские. Так, срок, на который король должен был отказаться от командования армией, сокращался до десяти лет. Карл колебался принимать окончательное решение — он надеялся, что еще сможет оказаться победителем. Солдаты Кромвеля глумятся над плененным королем (картина П. Делароша) Короля угнетало состояние несвободы. Ему казалось, что парламентские дрязги и армейские интриги вот-вот развалят единый фронт революции и стоит ему освободиться, как тысячи роялистов встанут под королевский штандарт и разгромят "круглоголовых" в пух и прах. 11 ноября 1647 года - Карл I бежал из Гэмптон-Корта на остров Уайт. Здесь он, впрочем, был сейчас же захвачен полковником Громмондом и заключен в замке Керисброук. Неудачная попытка вырваться из клетки стоила Карлу I короны и головы. Парламент и армия вновь объединились перед угрозой роялистского реванша. Королевство Франция Кардинал учит Францию жить в долг Правительству Мазарини необходимо было оплачивать завершение 30-летней войны. Расходы в 1646 году превышали 120 миллионов ливров, то есть 10 тонн чистого серебра (или тонну золота). В 1647 году расходы достигли 143 миллионов: но где взять деньги? France 1/2 Ecu 1647 A Coin, Louis XIV В 1645 году правительство нашло достаточно банкиров и подписало 7 откупных договоров (на 17 миллионов), 82 соглашения (на 47 миллионов) и выпустило не менее 238 заемов, гарантировавших не менее 102 миллионов, несмотря на то что "денежные мешки" знали: правительство возвратит деньги не раньше, чем через два года. И все-таки в 1647 году банкиры не побоялись оплатить 84% расходов государства [цифры Франсуазы Байяр].   Мафия Мазарини Кардинал был сентиментален. С давних пор Мазарини окружал себя итальянскими вещами: тканями, драгоценностями, духами, статуэтками, "антиками". Он любил итальянских художников и их полотна, актеров, певцов и музыкантов родной страны, в том числе знаменитую Барони, певицу, любовницу того самого кардинала Барберини, давнего друга и былого покровителя. Сестры Манчини: слева - Мари, в центре - Олимпия, справа - Гортензия, 1660-70-е годы Сицилийские корни прочно связывали всемогущего министра с семьёй. Своих детей у него не было, зато у сестры Джеронимы в браке с римским бароном Лоренцо Манчини родились семь девочек и два мальчика. Тонкий ценитель женской красоты - Мазарини смекнул, что южная экзотика может затронуть сердца пылких французов. Конечно расчет был не на родовитых горлопанов и забияк, а на самых что ни на есть настоящих принцев. В сентябре 1647 года - по вызову Мазарини во Францию приезжают юные племянницы кардинала Лаура и Олимпия Манчини. Вскоре к ним присоединятся младшие сёстры. По прибытии итальянок в Париж, Анна Австрийская, мать молодого короля, взяла их под свое крыло. Она даже позволила младшим сёстрам получать образование вместе с юным королём и его братом в Пале-Рояле. Такой чести могли быть удостоены только принцессы крови. Неаполитанское королевство (вассал испанского королевства) Фруктовый бунт В июле 1647 года - в городе начался серьезный мятеж, который неосторожные историки назовут революцией, хотя больше всего он напоминал бульварный роман. Задавленные испанскими налогами неаполитанцы были очень недовольны новым налогом на фрукты, основным своим пропитанием. Испанский вице-король заперся в практически неприступной крепости Шато-Неф. Бунтовщики, мечтавшие о Неаполитанской республике, выбрали своим первым вождем Мазаньелло, рыбака, уроженца Амальфи. Тот организовал народную милицию для борьбы с возможными убийцами, но погиб сам (Мазаньелло стал героем романа и даже оперы). Тогда восставшие призвали вождя-дворянина, принца де Масса, но его тоже убили, после чего они обратились к оружейнику Аннезе, но и он не задержался на своем посту: заговорщики говорили о республике, но искали короля. Желающих занять проблемный трон не нашлось, и, вскоре, испанцы вернули контроль над стратегическим владением на Аппенинах. Тридцатилетняя война Генералы водят армии по кругу, пока дипломаты договариваются Бавария сполна заплатила за легкомыслие своего курфюрста, который, интригуя против Габсбургов, втянул герцогство в кровавую карусель религиозной войны. Максимилиану казалось, что ещё немного и Фортуна повернётся к нему лицом и он войдёт в историю как спаситель матери-церкви. Может быть это и произошло, если бы он к военным усилиям добавлял искусство дипломатии. Однако, с последним у герцога были проблемы. Он легко наживал врагов и, также, легко разочаровывал союзников. Зачастую, действуя в невпопад , баварец вызывал огонь на себя. Maximilian I, occasionally called "the Great", a member of the House of Wittelsbach, ruled as Duke of Bavaria from 1597 Вот и в 1646 году ему удалось "зазвать" к себе непрошенных гостей - французов и шведов. Те с удовольствием откликнулись на предложение, поскольку относительно благополучная Бавария была для их наёмных армий вожделенным призом. За несколько месяцев армии фельдмаршала Врангеля и маршала Тюренна вытоптали Рейнскую долину до голой земли. Отрезвление пришло с первыми морозами, когда стало ясно, что где-то надо зимовать. Французы и шведы покинули опустошенную Баварию, причём во избежание столкновений между ними каждой армии для постоя были отведены различные области: французы расположились на востоке в герцогстве Вюртембергском, шведы на юге - в Верхней Швабии, вблизи Боденского озера. Скоро выяснилось, что в шведском секторе довольно неуютно. Край-то богатый, но хорошо защищённый. Австрийские городки прятались за каменной стеной Альп, вплотную подходящих к зеркалу озера-моря. Единственный способ добраться до сытых бюргеров - атаковать в лоб. Карл Густав Врангель. Картина Давида Клёкера Эренстраля 1652 Целью Врангеля стал торговый городок Брегенц, в котором вся боденская буржуазия предпочитала хранить "всё, что нажито непосильным трудом". Город-сейф был вскрыт шведскими медвежатниками 4 января 1647 года. Помимо товаров и сокровищ на 10 миллионов гульденов шведам открылась дорога в Тироль, Швейцарию и Ломбардию. Может быть головорезы Врангеля и рванули бы на богатые юга, но денежный ошейник Мазарини не позволил им своевольничать. Пришлось им маршировать в сторону лагеря Тюренна, которому было приказано принудить баварцев к миру. Боевой эпизод Тридцатилетней войны После зимней паузы Максимилиан не стал сильнее. К сражениям в чистом поле он не был готов, поэтому решил применить против агрессоров тактику "выжженной земли". Чтобы задушить голодом интервентов, герцог приказал своим солдатам разрушить мельницы и зернохранилища по всей стране. Результат не оправдал ожиданий, поскольку французы и шведы кормились с сопредельных территорий, зато свои подданные страдали от голода. Единения народа для борьбы с врагами не получилось, а повсюду разгорались крестьянские мятежи. Весной 1647 года, Максимилиан обратился к Мазарини с предложением заключить перемирие. К переговорам подключили австрийцев, но те не горели желанием закрепить на бумаге франко-шведские успехи и вскоре отбыли в Вену. 14 марта 1647 года, Баварский правитель плюнул на католическую солидарность и подписал сепаратное перемирие (в конце концов своя шкура дороже!). Мазарини такой поворот дел вполне устроил. Имперцы из игры не выходили, но без Баварии они не могли противодействовать французским претензиям на доминирование в Европе. И в то же время император был нужен кардиналу для сдерживания шведов. Мазарини вовсе не хотел вместо лоскутной Священной Римской империи заполучить милитаристскую Шведскую супердержаву. Поэтому французский министр на ходу поменял сценарий кампании: армия Тюренна отделилась от Врангеля и направилась к границам Нидерландов. Одинокий Врангель, помня пословицу, что "волка ноги кормят", попытался своими силами вторгнуться в Чехию. Он осадил Эгер, ключ к этому королевству. В своей привычной манере шведский фельдмаршал атаковал крепость сходу и добился полного успеха. Правда, имперские войска упали ему на хвост, преследуя по пятам. С таким эскортом идти на Прагу было опрометчиво и шведы повернули в сторону... Баварии (!). Худ. Эдгар Банди "Смерть руководит войной" Коварный курфюрст Максимилиан, видя разброд и шатание в стане противников, отказался от Ульмского договора, и вновь примкнул к Габсбургам (сентябрь 1647 года). Зря он так! В отместку французы и шведы заняли и разграбили Баварию (уже в который раз!) разгромив Максимилиана при Цурсмарсхаузене (17 мая 1648 года). Эта победа заметно усилила пацифистские настроения среди дипломатов, но военные с ними были не согласны. За 30 лет войны выросло поколение, которое мира-то и не помнило. Маячившая на горизонте новая реальность пугала детей "матушки Кураж" туманными перспективами в мирной жизни и они бежали от неё на войну, как "чёрт от ладана". Германские княжества (Священная римская империя) Рассказ про то, что "русскому хорошо..." В 1647 году была издана книга Олеария «Описание путешествия в Московию», в которой он изложил полную хронологию своего вояжа на восток. Книга тут же приобрела бешеную популярность. Представления европейцев о России были самыми туманными, и они жадно поглощали любую информацию об этой далекой стране. Олеарий А. Описание путешествий в Московию, Тартарию и Персию Сочинение Олеария на протяжении долгого времени было самым содержательным и богатым деталями. На каждой странице книги проявилась его осведомленность, эрудированность и наблюдательность. Произведение было переведено на множество европейских языков. Отчасти книга Олеария стала источником живучих стереотипов о Московии с ее неухоженностью и странными порядками. Голландия (Соединённые провинции) Монархическая сила Республики Формально высшая должность штатгальтера (нем. Statthalter "наместник") в Голландии была выборной, но принцы Оранской династии фактически узурпировали её. Штатгальтер не был монархом и мог быть снят с должности Генеральными Штатами, но они этого не делали, поскольку ценили стабильность и избегали потрясений. Экономическое процветание страны отражалось на статусе принцев Оранских . Их двор становился всё более роскошным. Французский король изменил официальную форму обращения к штатгальтеру на французском с Excellence («превосходительство») на Altesse («высочество»), которая обычно использовалась для второстепенных правителей и их родственников. Накануне гражданской войны Карл I Стюарт согласился выдать свою дочь за наследника Вильгельма. Это был первый случай, когда династия Оранских-Нассау породнилась с одной из первостепенных королевских семей. Всё бы хорошо, но общее благополучие портила вялотекущая война с испанцами. Успехов она не приносила, зато казну заметно убавляла. Генеральные Штаты стали требовать от штатгальтера сократить армию и снизить своё влияние на политику. Принц Фредерик-Хендрик долго упорствовал, но в конце концов уступил. Голландцы вступили в сепаратные переговоры с испанцами, тем самым испортили отношения с союзниками французами. 14 марта 1647 года, Фредерик - Хендрик умирает, а Генеральные Штаты избирают его сына Вильгельма II Оранского штатгальтером Республики. Вильгельм II Нассау-Оранский Новый штатгальтер не разделял пацифистских настроений буржуазии и возобновил переговоры с Мазарини о совместном противодействии испанцам. Кроме того, он активно помогал семье тестя Карла I Стюарта, навлекая на себя недовольство не только республиканцев, но и немки матери Амалии Зольмс-Браунфельс. Van Dyck - Amalie zu Solms-Braunfels Помощь пошатнувшейся монархии ставила под угрозу отношения с Англией, а это могло серьёзно помешать морской торговле голландцев. Мудрая женщина настойчиво просила сына не будить лихо, пока тихо. НОВЫЕ Нидерланды – Новый Амстердам (Северная Америка) Образец для Ли Куа́н Ю В 1647 году губернатором провинции стал Петер Стайвесант. Данное событие практически совпало с началом нелегкого периода в истории Голландии. Сильнейший удар по её посреднической торговле нанес кромвелевский Навигационный акт 1651 года. Затем последовала полоса тяжелых войн с крупными государствами, которые претендовали на ведущие роли в Европе и оспорили первенство голландцев по части колониальных захватов и морских перевозок: с Англией и с Францией. До приезда в Новый Амстердам Стайвесант уже приобрел опыт работы на голландскую Вест-Индскую компанию, занимая должность директора (правителя) группы островов в Карибском бассейне. Там во время стычки с португальцами или испанцами он потерял правую ногу и ходил на протезе, благодаря чему получил от жителей Новых Нидерландов прозвище Деревянная Нога. Правление Стайвесанта нередко характеризуется как деспотическое. Он наотрез отказывался делиться властью с гражданами провинции. Более того, Стайвесант стремился контролировать церковную жизнь и по каким-то причинам просто изгнал из колонии нескольких голландских пасторов! Иудеям, лютеранам и квакерам губернатор запретил строить свои молельные дома. Когда неумеренное потребление алкоголя переросло, по мнению Стайвесанта, в серьезную общественную проблему, он попытался жестко контролировать торговлю спиртными напитками. И хотя всем было ясно, что Стайвесант явно превышает свои полномочия, колонисты с его произволом мирились. Наведённый им порядок обеспечил рост доходов. За время правления Деревянной Ноги население Нового Амстердама увеличилось с 2 до 8 тыс. человек, торговля процветала, а в провинции, где жили выходцы из многих стран и самых разнообразных социальных групп, установилось ощущение сакраментальных «закона и порядка». Европейская наука Рождение барометра 1647 год – изобретение ртутного барометра и системы измерения давления. Первую скрипку в этой партии сыграл итальянец Торичелли. Он впервые сформировал гипотезу, что человек живет на дне воздушного океана, постоянно оказывающего на него определенное давление, и предложил одному из своих учеников измерить его величину при помощи запаянной трубки, наполненной ртутью. Открытие Торичелли Открытие Торичелли вдохновило Блез Паскаля на опыт. Он попросил своего зятя Флорена Перье подняться с торричеллиевой трубкой на гору Пюи де Дом на высоту 1647 метров. Как и предполагал ученый, ртутный столбик на вершине оказался ниже, чем у подножия горы из-за меньшего давления атмосферных слоев. Поэтому единица давления в итоге получила имя Паскаля. Кстати, зять понадобился для опыта потому, что сам Паскаль страдал от сильнейшего ревматизма. Османская Империя Женщины сердятся всерьёз Хатидже Турхан родилась в южно-русских пограничных землях и была угнана татарами в полон. При распределении добычи красавицу отдали хану, а тот передарил её Кёсем-султан (матери падишаха). Кёсем дала ей турецкое имя, обучила всем премудростям жизни в гареме и, когда пришло время, представила ее своему сыну Ибрагиму. Тот был очарован высокой и изящной белокожей наложницей. В 1642 году Турхан родила ему сына Мехмеда, но непредсказуемый султан в момент гаремной размолвки чуть было не убил первенца. Этот случай заставил бедную женщину искать союза с всесильной свекровью. В 1647 году Кёсем-султан встревожилась не на шутку – сынок оскорбил одного из духовных лидеров стамбульской элиты. Прослышав о красоте дочери муфтия Муида Ахмеда-эфенди, Ибрагим захотел во что бы то ни стало заполучить её в гарем. Муфтий прекрасно знал о пороках султана и корректно отказал ему. Ибрагим не сдался и велел похитить девушку. Султан изнасиловал девушку, но так как пленница в его гареме не отвечала Ибрагиму взаимностью, то страсть султана быстро утихла, и он отослал бедную девушку обратно к отцу. Это стало последней каплей — украсть свободную турчанку, дочь священнослужителя, из знатного рода, которая не имела никакого отношения к гарему и не была собственностью султана, и обесчестить ее. По слухам, девушка не вынесла горя и покончила с собой. Униженный и разгневанный муфтий проклял султана. Узнав об этом, Кёсем пришла в ярость и окончательно решила не поддерживать больше своего сына. Материнская любовь уступила место ненависти, что и предрешило падение Ибрагима. Она написала великому визирю Ахмеду-паше письмо, в котором были следующие строчки: – В конце концов он не оставит в живых ни вас, ни меня. Мы потеряли влияние в государственных делах. Уберите его с трона немедленно. P.S. Ссориться с праведниками – себе дороже. Окружение Ибрагима укрепилось в мысли о смене власти. Королевство Польша Тогда руки чесались у всех В мае 1647 года вольный сейм Речи Посполитой скандально запретил Владиславу IV даже думать о возможности войны с Оттоманской Портой. Ни о каком казацком походе на Черное море не могло быть и речи. Строительство казацких чаек и набор походного войска были прекращены, шесть тысяч венецианских талеров благополучно разворованы старшиной. Боевой настрой православного воинства встревожил шляхту, и её лидеры стали готовить карательный поход на Сечь. Хмельницкий в беседах с реестровой старшиной начинает агитировать казаков организовать сопротивление посполитым, заручившись поддержкой крымских татар. Богдан Хмельницкий на приёме у короля Владислава Интрига всей политической ситуации заключалась в том, что все стороны конфликта желали повоевать: Владислав IV планировал войну с турками и казацкий мятеж был ему на руку, чтобы приструнить магнатов; казаки мечтали о королевских привилегиях и ограничении произвола поляков; панство, одуревшее от вседозволенности, продолжало верить в силу огня и меча. В октябре 1647 года Хмельницкого арестовывают, подозревая в подготовке мятежа, но поднявшееся по Малой Руси возмущение дарит ему свободу. 7 декабря 1647 года Богдан Хмельницкий во главе трехсот преданных ему реестровых казаков без помех ускакал из Чигирина поднимать малоросскую революцию. Русское Царство Царь взрослеет… Григорий Седов. «Выбор невесты царём Алексеем Михайловичем», 1882 В начале 1647 года государь задумал жениться. Собрали до двухсот девиц; из них отобрали шесть и представили царю. Царь выбрал Евфимию Федоровну Всеволожскую, дочь касимовского помещика, но когда ее в первый раз одели в царскую одежду, то женщины затянули ей волосы так крепко, что она, явившись перед царем, упала в обморок. Это приписали падучей болезни. Опала постигла отца невесты за то, что он, как обвиняли его, скрыл болезнь дочери. Его сослали со всею семьёй в Тюмень. Впоследствии он был возвращен в свое имение, откуда не имел права куда-либо выезжать. Происшествие с невестою так подействовало на царя, что он несколько дней не ел ничего и тосковал, а боярин Морозов стал развлекать его охотою за медведями и волками. Молва, однако, приписывала несчастья Всеволожской козням этого боярина, который боялся, чтобы, родня будущей царицы не захватила власти и не оттеснила его от царя. Морозов всеми силами старался занять царя забавами, чтобы самому со своими подручниками править государством, и удалял от двора всякого, кто не был ему покорен. Одних посылали подальше на воеводства, а других и в ссылку. Последнего рода участь постигла тогда одного из самых близких людей к царю, его родного дядю по матери, Стрешнева. Его обвинили в волшебстве и сослали в Вологду. Армия перестраивается… Устав “Учение и хитрость ратного строения пехотных людей” По указу царя Алексея Михайловича в Московской синодальной типографии был издан устав “Учение и хитрость ратного строения пехотных людей.” Это был уже не первый русский военный устав (первый устав в 1571 году составил воевода Михаил Иванович Воротынский), но только в 1647 году появился первый строевой устав, который имел статус официального документа и входил в полковое имущество. В его основу лег перевод книги датского капитана Иоганна Якоби фон Вальхаузена "Воинское искусство". "Любители благочестия" Со вступлением на царский престол Алексея Михайловича особенно выдающееся значение в Москве в церковных делах получил духовник царя, протопоп московского Благовещенского собора Стефан Вонифатьев. Это был по словам протопопа Ивана Неронова, "муж благоразумен и житием добродетелен", который внушал окружающим мысль о важности православного образования и культуры единого канонического богослужения. Обладая разносторонними знаниями, кремлёвский священник знакомил молодого царя с книжной мудростью, пробуждая в нём желания противостоять невежеству и следовать идеалам добродетели. "Кружок ревнителей благочестия" (худ. М.А.Тодорова) во главе со Стефаном Вонифатьевым, духовником царя Алексея Михайловича Своё влияние духовник распространил и на окружение Алексея Михайловича. Его идейным союзником стал постельничий Федор Ртищев, который "во многие нощи в доме его (Стефана) приходя, беседовал с ним". Во время этих ночных бдений оба ревнителя благочестия изобличали пороки и недостатки современного им мира, мечтая их исправить служением царю и церкви. В 1647 году к ним примкнул архимандрит Новоспасского монастыря Никон - новый государев любимец одержимый идеей "симфонии " между православием и самодержавием. [автор ссылается на тексты Ивана Неронова, опубликованные в сборнике Материалы для истории раскола за первое время его существования, издаваемые Братством св. Петра митрополита Текст : т. 1-9 / под ред. Н. Субботина.1875 г.] Церковь душит зелёного змия… Активность Стефана Вонифатьева и Фёдора Ртищева безусловно влияла на царя и его окружение. Патриарх Иосиф, испытывая ревность к любимчикам государя, подключился к борьбе с пьянством, как в миру, так и в своих приходах. В 1647 году, указы и распоряжения патриарха Иосифа напоминали настоятелям монастырей, что они обязаны следить за тем, чтобы монахи и послушники аккуратно посещали храм во время службы и особенно по праздникам, не работали бы по воскресеньям и не держали бы хмельного. "В русском трактире", 1817 г. Худ. К. И. Кольман В том же году Иосиф убедил боярина Бориса Морозова принять Особый правительственный указ, ограничивающий продажу алкоголя и предписывающий закрывать по праздникам кабаки, лавки и подобные заведения. На краю света… Если испанцы продвигались в американских дебрях, преследуя цель завладеть золотом, то русские осваивали новые сибирские просторы в надежде на пушнину. Погоня за соболем привела купцов и казаков на Колыму, но всем мягкой рухляди там не хватило. Весной 1647 года холмогорскому торговому человеку Федоту Попову пришла в голову мысль, что нужно двигаться дальше, ведь океан велик, земли вдоль берега много. К нему захотели присоединиться и другие искатели лёгкой наживы. Однако, без военного предводителя отправляться в суровые, неизведанные края было никак не возможно. Кроме того, царёв указ запрещал походы на новые земли без государевых людей, дабы "не учинить беспорядков и блюсти интересы казны". Уговорили служилого казака Семёна Дежнёва сопроводить экспедицию, но у того людей было мало. Пришлось собрать ватагу из пришлых, малознакомых людей. Новички оказались неспокойными и замыслили сместить "походного атамана". Пока их успокаивали, погода испортилась и вылазку перенесли на следующий год. Цинская Империя (Китай) Маньчжуры объединяют Империю Неся огромные потери, преодолевая упорное сопротивление китайского народа маньчжурские завоеватели проникали все дальше на юг и вступили в Гуандун. В этой провинции два претендента на минский императорский престол вели междоусобную войну; это облегчило успех агрессору. В январе 1647 года пал Кантон; затем завоеватели вступили в провинцию Гуанси и в апреле подошли к Гуйлиню. Обороной этого города руководил ученый и писатель Цюй Ши-сы — крупный чиновник, в прошлом связанный с группой Дунлинь. В борьбу с маньчжурами он вступил под флагом одного из отпрысков Минского дома, провозглашенного на Юге императором. Цюй Ши-сы, принявший христианство, использовал свои связи с европейцами, чтобы приобрести у них пушки. В результате принятых мер оборона города была настолько укреплена, что маньчжурам пришлось снять осаду Гуйлиня. Продолжая войну на Юге, маньчжуры принимали меры к закреплению своей власти в ранее завоеванных областях. Цинское правительство широко проводило конфискацию земель, которые передавались новым собственникам или объявлялись государственными. Эти конфискации задевали интересы многих китайских феодалов. Одновременно принимались меры к восстановлению налогового аппарата и укреплению всей системы феодальной эксплуатации крестьян и ремесленников, подорванной в годы крестьянской войны. Таким образом, как только положение завоевателей упрочилось, они обнаружили намерение вновь загнать китайского крестьянина под старое феодальное ярмо.

Часть 5

Богдан Хмельницкий – «чёрный лебедь» Речи Посполитой То, что произошло на просторах восточных окраин Речи Посполитой в середине XVII века, в наше время назвали бы «черным лебедем». Этот термин мы используем для обозначения неожиданных событий, давших повод для значительных последствий. Действительно, рациональному человеку сегодня, сложно понять, каким образом личная драма пожилого козака смогла перерасти в геополитическую катастрофу европейского масштаба, которая для одних государств обернулась кризисом и потерей суверенитета, а для других бурным ростом и имперской гегемонией. Чтобы ответить на данный вопрос, нам необходимо обратиться к личности главного героя Богдана-Зиновия Хмельницкого. Итак, давайте начнём! Отец Богдана, Михаил Хмельницкий был православным шляхтичем из Галиции. На галичанское происхождение родителя почти никто из историков не обращает внимания, а зря! Менталитет местных жителей формировался на стыке западной (католической) и восточной (православной) культур. С одной стороны, это обогащало мировоззрение, а с другой, воспитывало в людях чувство неприятия «экзистенционально чужого» (бескомпромиссности). В Малороссию Хмельницкий – старший приехал вслед за своим могущественным патроном Яном Даниловичем (зятем коронного гетмана Станислава Жолкевского), который 1590 году был назначен старостой Корсуня и Чигирина. В то «седое» время поляки активно осваивали пустоши в Приднепровье. Эта колонизация позволяла королевству укрепить положение мелкопоместной шляхты, страдающей от нехватки земли и низких урожаев. Тысячи благородных «посполитых» покинули насиженные места, чтобы реализовать смелые планы на будущее. На новом месте пан Михаил устроился неплохо: смотрел за порядком в Чигиринском замке и обустраивал свой «маеток», хутор Суботов, на реке Суба. Служебные дела сблизили его с запорожцами, а женитьба на местной дывчине из реестровых открыла путь в козацкую старшину. Так что родившийся его наследник, Богдан, сызмальства ощущал себя своим и среди шляхтичей, и в кругу вольного «лыцарства». Век Просвещения ещё не начался, но в служилой среде и поляков, и малороссов потребность в образовании не подвергалась сомнению. Чуть повзрослевшему Богдану пришлось ехать на учёбу в Киев (братская школа), а затем и во Львов (иезуитский коллегиум). Иезуиты славились не только политическими интригами, но и самой совершенной системой образования в Европе. Впрочем, обе программы орденской деятельности тесно переплетались. «Солдаты Бога» быстро осознали, что их цель- противостоять реформации и «восстановить католичество в прежней силе», не может быть достигнута без влияния на молодёжь. Орден создал сеть учебных заведений, в которых образование использовалось как инструмент для создания полноценного человека — христианина способного найти свой путь к вере и Богу. На первый взгляд, такая задача не таила в себе угрозу насилия над личностью, наоборот подчёркивалось право свободы выбора. Но дьявол крылся в деталях! В коллегиумах ученики попадали под тотальный надзор наставников, изучающих их способности и пытающихся понять есть ли в этих мальчиках «искра Божья», через которую может воплотиться замысел Творца. Избранности в мальчике Богдане иезуитские учителя не увидели, но обучили всему, что нужно для дальнейшей служебной карьеры: латинскому и польскому языкам, грамматике, риторике, хорошим манерам и правильному обращению с оружием. Им, видимо, не очень нравился этот юный козак «себе на уме», поэтому они не стыдились выказывать по отношению к нему некоторое пренебрежение. В дальнейшем, Богдан отомстит иезуитам, изгоняя их из пределов Гетманата на основании того, что там, где они обосновываются «начинаются распри в религии и нарушается мир». По окончании учёбы, Хмельницкий-младший участвует в финальном акте Русской Смуты, в котором королевич Владислав предпринял попытку войти в Москву, дабы занять принадлежащий ему престол. Поскольку военную поддержку этой авантюре обеспечивал сам Станислав Жолкевский, то сыну чигиринского сотника пришлось повоевать с единоверцами. Согласно слуху, пущенному украинской исследовательницей Н. Полонской- Василенко, в период боёв в предместьях русской столицы Владислав чуть было не попал в плен. Оказавшийся рядом шляхтич Хмельницкий помог ему отбиться и тем самым навсегда расположил его к себе.  [Полонська-Василенко Н. Iсторiя Украiни: У 2-х тт. Т. 1. До середини XVII столитя. К., 1992. С. 345-346.]  Скорее всего, эту байку учёная дама придумала сама, поскольку источников сего рассказа она не указала. Однако, нельзя отрицать того, что оба персонажа (будущие король и гетман) друг друга знали довольно близко и, пожалуй, единственной возможностью для рождения таких отношений мог быть инцидент из Московского похода. К началу 20-х годов XVII века юноша возвратился в отцовский дом. Дела там шли неплохо. Суботов превратился в процветающее поместье, вокруг которого выросло целое село. Козацкий достаток ощутимо прирастал милостью коронного гетмана и всем казалось, что жизнь удалась. В 1620 году началась польско-турецкая война и оба Хмельницких встали под знамёна героя московских походов Станислава Жолкевского. Плохо подготовленная кампания против османов в Молдавии провалилась и полякам пришлось пробиваться с обозом к родным границам. После двух недель непрерывных сражений (позже историки цепочку этих боёв назовут Цецорской битвой) коронное войско рассыпалось. Полной катастрофы не произошло благодаря горстке ветеранов, сплотившихся вокруг 70-летнего вождя и отчаянно отбивавшихся от наседающих янычар. Их подвиг спас трусов, но погубил героев. Рядом с гетманом пал Михаил Хмельницкий, а его сын попал в ясырь (плен) [Летопись гадяцкого полковника Григория Грабянки, пер. со староукр. — К.: Об-во «Знание» Украины, 1992, — 192 с.]. Гибель коронного гетмана Жолкевского под Цецорой Далеко пленных не повезли – продали на Килийском рынке. Физически крепкий Богдан понравился поставщикам гребцов на галерный флот. Такой поворот судьбы счастливым не назовёшь, но именно он позволил обречённому на медленную смерть козаку, оказаться в бухте Золотой Рог. Там его приметил командир корпуса янычар Бекташ-ага, который услышал, как чернявый славянин бойко разговаривает по-турецки, разбавляя свою речь латинскими выражениями. Зная о проблемах султанского дворца с грамотными толмачами, молодой генерал забрал каторжанина с собой и пристроил его в канцелярию при рейс-эфенди (аналог министерства иностранных дел). Справка! Османская легенда рассказывает, что Хаджи Бекташ - турецкий шейх из Хорасана, был основателем корпуса янычар. Им он дал название и отличительный головной убор, напоминающий рукав его халата. В действительности суфий XIII века не имеет прямого отношения к войску, организованному почти через сто лет. Однако, янычары видели в Хаджи Бекташе своего покровителя. Корпус янычар в османских хрониках назывался корпусом Бекташи, янычары — членами братства, а командиры янычар — ага Бекташи. Полки янычар (орта) копировали по своей структуре организацию дервишей. Отсутствие источников не позволяет автору доказательно повествовать о дальнейших событиях. Нам никто не может рассказать о том, что происходило на самом деле. Однако, зная историю Хмельнитчины, можно предположить следующий поворот в жизни главного героя. Вряд ли Бекташ-ага поучаствовал в судьбе Богдана из сострадания. Скорее всего, он руководствовался интересами схожими с практикой иезуитов. Его впечатлило поведение галерного раба, который сохранил самообладание в обстоятельствах унизительного бесправия. Янычар решил, что таких людей лучше иметь в качестве друзей, чем врагов. Он не только выдернул Богдана из корабельного трюма, но и взял его под своё покровительство. Идейно янычары были обособлены от условностей суннитского фанатизма. Султаны очень скоро поняли, что христианские корни солдат-рабов до конца практически неистребимы («сколько волка не корми…»), поэтому им предложили исповедовать исламский эрзац в форме бекташизма. Справка! Бекташи проповедуют, что ислам, христианство и иудаизм – единая религия. У них есть три уровня церковной иерархии: Dervish (помощник, дьякон), Вава́ (отец, священник), Gjysh, что дословно переводится как дед, он выполняет обязанность епископа, потому что может посвящать в сан остальных. Адепты совершают что-то наподобие обряда крещения. Для этого используется вода с розовой эссенцией. Также есть подобие причастия с использованием хлеба, вина и сыра. И даже исповедь, где священник прочитывает молитву над главой грешника, умоляющего Бога о прощении. Они игнорируют запреты алкоголя, изображения живых существ. При всех вольностях бекташизма примат мудрости ислама над другими откровениями Всевышнего не подлежит сомнению. «Янычарский» символ веры стал основой для духовного общения двух совершенно разных людей. Богдана никто в мечеть не тянул, но мысль о едином Боге ему запала в душу. Он стал изучать Коран и вскоре произнёс Шахаду (Свидетельство веры). Такой душевный поворот позволил Бекташ-аге и новообращенному козаку почувствовать себя единомышленниками. Зачем турецкому вельможе был нужен весь этот театр «новообращения» (прозетелизма)? Если бы он принадлежал к духовенству, то его действия были бы понятны. Но в исламе считается, что изначально все люди рождаются мусульманами, и человеку просто нужно сделать дополнительные шаги, чтобы вернуться в «истинную» религию. Помочь ему в этом - значит совершить дело угодное Аллаху. Для профессионального военного ценность «новообращенного», наверное, заключалась в другом. Турция два с половиной века находилась в состоянии перманентной войны на востоке, на западе и на юге, а вот на её северных рубежах было более-менее спокойно. Дикое Поле выполняло роль буферной зоны между османами и славянскими государствами. Многим из султанского окружения казалось, что северные соседи не настолько сильны да к тому же и трусоваты, чтобы оспаривать зону влияния Империи. Однако, в начале XVII века польская колонизация Подолья и Приднепровья стала ощутимо влиять на северные пашалыки и прежде всего на Крымское ханство. Удачных набегов за ясырем становилось всё меньше, зато участились козацкие грабежи на черноморских берегах. Бекташ-аге было ясно, что в ближайшем будущем, столкновений с проснувшимися соседями не избежать. Чтобы быть во всеоружии, янычар стремился побольше узнать о противнике. Богдан Хмельницкий очень подходил на роль информатора. С одной стороны, - он шляхтич, а с другой - козак. А поскольку этот человек был ещё и носителем православной и католической культур, то общение с ним давало важные знания для планирования османской политики. Насколько оправдались ожидания Бекташ-аги? Судя по тому, что молодой козак в плену долго не задержался, то - полностью. Обычно, заботу о шляхтичах, попавших в полон, брало на себя королевство, но про Богдана будто забыли. В польских выкупных списках, на возвращение домой, он не значился. Его мать хлопотала, но необходимых денег собрать не могла. И вдруг, в один прекрасный момент, «пропавшего без вести» героя находят и освобождают. Кто-то дал ход делу и, наверняка, это был янычарский командир. Турок понимал, что Хмельницкий ему рассказал всё о чём знал. О нём можно было либо забыть, либо пробудить в его душе чувство благодарности и неоплаченного долга. Поэтому, решение вернуть русскому рабу свободу носило двойственный характер: с одной стороны, это был благородный жест, а с другой расчёт на его память, которая не позволит злом ответить на добро. В наше время Богдана бы назвали «агентом влияния», а тогда просто -«шпионом». Шпиономания в XVII веке была весьма распространена. Турки заболели ею под влиянием венецианцев, которые наследовали привычки византийцев. Очень точно про это ремесло на Востоке написал Владимир Паркин в романе «Хиндустанский волк»:  «Шпионаж многолик: это пыль на дорогах и птицы в небе, ветерок на базарных площадях и сквозняк в дворцовых покоях, тарбаганы в пустыне и волки в горах, ухоженные кони в дорогих конюшнях и бездомные уличные голодные псы, мужчины и женщины, старики и дети, жены и наложницы, друзья и любовницы, рабы и господа, бескорыстные патриоты своей страны и алчные иностранцы… Каждый что-то видел, что-то слышал, что-то знает. Это не поэзия, это жизненная проза». Думаю, что Богдан не особо страдал от того, что угодил в шпионскую сеть Бекташ-аги. Он поступил в данном случае в соответствии с восточным правилом «из двух зол выбери наименьшее». Получил свободу в обмен на некие моральные обязательства перед инородцем. Вряд ли им придётся когда-либо ещё свидеться. Да и янычары, как и козаки долго не живут! Положение вернувшегося из плена Хмельницкого в сложившихся тогда общественных устоях можно было охарактеризовать известным выражением: «свой среди чужих, чужой среди своих». Ветеран военных кампаний, человек образованный – он, безусловно, пользовался доверием со стороны властей. Они ему не отказывали в привилегиях, давали ответственные поручения, но всем видом показывали, что он им не ровня, то есть не полноценный шляхтич. Справка! Исходя из норм тогдашнего польского права (в частности устава 1505 г.), Богдан де-юре не принадлежал к шляхетскому сословию. Ведь шляхетство велось по материнской линии. Если шляхтич женился на простолюдинке, он автоматически лишал своих будущих детей шляхетства. Матерью Богдана была козачка. Для козацкого общества Богдан был вроде бы своим парнем. И его шляхетство сомнению никто тут не подвергал. Обитателям Дикого Поля юридические тонкости наследования «благородства» мало что говорили. Каждый член козацкой старшины мог спокойно причислить себя к шляхтичам. Но горе от ума! Разумный, воспитанный по-польски Хмельницкий в козацкой среде был белой вороной. Его там ценили за светлую голову способную сочинить правильные бумаги, но не воспринимали, как лихого атамана. Практически до 1648 года Богдан находился в тени сильных личностей как с польской, так и с малоросской козацкой стороны. Всплеском его карьеры была должность войскового писаря (руководителя сечевой канцелярии) и то её он получил в войске мятежного гетмана Павлюка (Павла Бута). Эпизод с участием Хмельницкого в бунте 1637 года в исторической литературе мало освещается. Скорее всего, потому что Богдан в этих событиях сыграл весьма неприглядную роль. Итак, обо всём по порядку. Главным камнем преткновения в отношениях между польской королевской властью и малоросскими козаками был вопрос о реестре (списке легальных вояк, поставленных на довольствие). С одной стороны, король и магнаты тяготились оравой степных, вечно голодных черкас, но с другой стороны, без них не получалось одерживать победы над неуживчивыми соседями. В ходе русско-польской войны за Смоленск козаки очень даже помогли полякам и в награду Владислав IV увеличил реестровое войско до 40 000 человек. Однако, почти сразу эту цифру постарались уменьшить. Черкасы почувствовали себя обманутыми и стали бузить. Сначала эти выступления были стихийными и не опасными, но стоило властям неуклюже вмешаться в выборы нового гетмана на Сечи, и они получили козацкую «ответку». Харизматичный крещёный крымский татарин Павел Бут (Павлюк) собрал войсковой круг и объявил поход против панов. Его действия были весьма эффективны. Гетман обратился к крестьянам с призывом присоединиться к козакам, чтобы совместно бороться с ляшским произволом. Тысячи отчаявшихся людей снялись с насиженных мест и присоединились к восставшим сечевикам. Народное движение приобрело такой размах, что благополучная старшина не смогла остаться в стороне. Пришлось ей тоже поддержать сословный бунт. Надеялись, что ясновельможное панство предпочтёт поскорее договориться. Может быть, так бы и произошло. Только недооценили ребята своего буйного вожака. Павел Бут направил гонцов в Крым и на Дон, призывая татар и станичников вместе крушить поляков. Мысль была правильная, но слишком несвоевременная для тех и других. Помощь не пришла, зато польный гетман Николай Потоцкий времени зря не терял и объединил коронных жолнеров с частными армиями Киселя и Вишневецкого. Первую же битву под деревней Кумейки козаки проиграли. Остатки повстанцев попытались прорваться к Дикому Полю, но агенты польного гетмана убедили старшину этого не делать и сдаться на милость победителя. Искупительной жертвой для них должна быть выдача Павлюка (Бута) польским властям. На том и порешили. Вождей повязали, письмо повинное написали (тут уж Хмельницкий постарался), ну и помогли зачистить территории от расплодившихся гулящих людей. Апофеозом тех событий стала казнь козацкого гетмана на площади Рынок в Варшаве. Охочим до зрелищ варшавянам показали целый спектакль: с живого козака содрали кожу, а затем четвертовали. За частые мятежи польский сейм серьёзно ограничил козацкие права, планируя в дальнейшем совершенно уничтожить это сословие. Реестр сократили до 6000 козаков, лишили их права выбирать себе старшину, поставили над ними начальников из служилых шляхтичей. В Сечи для присмотра за чубатыми поселился королевский комиссар. Тяжелые времена настали для запорожцев: ни в поход на турка сходить, ни зарвавшихся панов на место поставить. Вскоре, недовольные новыми порядками козаки сбежали от назойливых контролёров. На берегах реки Тешлык (приток Южного Буга) они основали Новую Сечь. Для многих в Польше тогда стало ясно, что «козацкому роду нет переводу». Хмельницкий в то время переживал возрастной кризис. Он утратил молодость и силы, стал слишком циничным и раздражительным. Богдан всегда хотел почета и славы, но всякий раз, когда судьба давала ему шанс, обстоятельства складывались не в его пользу. Вот и в бунтовщики он попал, потому что купился на должность войскового писаря. Думал, что возвысится, а в итоге еле голову сохранил. Из писарей его разжаловали в сотники. Видимо, это и был предел возможностей Богдана: сын сотника – прожил жизнь сотника! Раздражительность от пережитых неудач испортила характер Хмельницкого, что обернулось для него большими неприятностями. Неосторожно сказанная им фраза в присутствии всемогущего гетмана Конецпольского, стала причиной целого ряда неприятностей. Достаточно полный рассказ об этом инциденте приводится в Летописи гадяцкого полковника Григория Грабянки: «…И в году 1639 положили над порогами город Кодак построить, немцев нанять тот город оберегать и козаков, что на порог направляются, ловить и в воду топить, потому что через них, козаков, ляхам не раз приходилось лихо терпеть, но уже сколько царь турецкий на козаков королю жаловался, что они в Чёрное море выходят и турецкие города, и сёла разоряют. Но и это не всё. Гетман Конецпольський войско польское и немцев-наёмников и за пороги послал, среди козаков расселил, чтобы и за малую провину их тяжело карать и волю забирать. На ту лихую годину довелось коронному гетману Конецьпольскому собственной персоною в Кодаке побывать и козаков, что были ему отрекомендованы (а промеж них и Богдан Хмельницкий), полаять, а заразом и похвастаться силою Кодака-крепости. До козаков обращаясь, он сказал: «А нравится ли вам, козаки, крепость?» Хмельницький ему ответил латинским языком: «Что руками людскими возведено, ими же и разрушено будет» [Летопись гадяцкого полковника Григория Грабянки, пер. со староукр. — К.: Об-во «Знание» Украины, 1992, — 192 с.] Описывая реакцию Конецпольского, большинство свидетелей считают, что всесильный магнат предпочёл не заметить дерзость сотника, — ведь с Хмельницким его связывало общее боевое прошлое и даже турецкий плен. Однако, гетманское окружение реагировало на случившееся по-другому. Спесивые шляхтичи посчитали, что поведение Богдана не только оскорбило сюзерена, но и ударило по их репутации. Особенно был возмущён магнатский сынок – Александр Конецпольский. Сам он не мог ответить на козацкий выпад, поскольку по благородству своему был неизмеримо выше обидчика, но ему вызвался помочь человек из свиты - некий Даниил Чаплинский. Он организовал нападение на сотника и заключил его под арест, намереваясь доставить в Чигирин на расправу. Однако, Хмельницкий оказался парень не промах - освободился от пут и бежал прямиком в Варшаву, где подал королю жалобу на оскорбивших его обидчиков. Чаплинскому, в качестве дисциплинарного наказания обрезали один ус. Его унижение больно ударило по самолюбию всего клана Конецпольских. Реванша за потерянный ус пришлось ждать достаточно долго. В наступившем «золотом десятилетии» Польского королевства, козаков старались не задирать, да и они против сильного государства не рисковали бунтовать. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Король Владислав постарел, его подданные, в ожидании скорой смены власти, перестали быть законопослушными. Особенно заметно расстроилась общественная жизнь в русских воеводствах. Там появилась мода на рейдерские захваты козацких «маетков». Магнатская шляхта, используя прикрытие могущественных сюзеренов, принялась отбирать у зажиточных черкас хутора. Предлогом для этого беспредела стал хаос с документами на владение землёй. В годы первой волны польской колонизации юридическим тонкостям придавалось мало значения и землёй служилых людей наделяли под честное слово. Неучтённые хутора не платили налоги, а растущей Речи Посполитой катастрофически не хватало денег на содержание армии, бюрократии и королевского двора. Был дан приказ: все хозяйства описать и включить в налоговую базу. Чигиринские угодья находились в ведении старосты Александра Конецпольского. Он, зная про отсутствие у козаков прав на собственность, предложил своему заму - пану Чаплинскому поживиться за счёт «православного быдла». Одним из первых кандидатов на раскулачивание оказался Хмельницкий – постаревший, но сохранивший гордую стать чигиринский сотник. Только не знал польский шляхтич как подступиться к Суботову, который напоминал небольшую крепость. Тут прошла молва, что Богдана и нескольких авторитетных козаков позвал на встречу король. Отсутствие хозяина подтолкнуло Чаплинского к решительным действиям. Формальной причиной налёта на Суботов пан Даниил позже назовёт освобождение польской паненки Гелены, которую, по его мнению, Хмельницкий силой удерживал у себя, чтобы с ней повенчаться после смерти тяжело больной жены Анны. Такая версия полностью оправдывала шляхтича в глазах общества и королевского суда. Хроника довольно скупо нам рассказывает про те события. Всё происходило примерно так… Весной 1647 года Чаплинский захватил Суботов и разграбил всё имущество Хмельницкого. Попытавшегося оказать сопротивление младшего сына Остапа, избили до полусмерти (впрочем, в летописи Г. Грабянки мальчика зовут Тимош), а прислуживающую в семье Хмельницких Гелену (Мотрону) пан Даниил, выкрал и женился на ней по католическому обряду (по сведениям историка Н. Костомарова). Вернувшийся на пепелище, старый козак взвыл от горя. Сыночек умер, жена следом ушла, всё нажитое добро захватили лихие люди. А молва вокруг во всех грехах винит его, считая чуть ли ни Синей бородой. Обращение Хмельницкого в суд обернулось фарсом. Судьи не приняли к рассмотрению королевские грамоты, закрепляющие хутор за Богданом, поскольку они не были утверждены Сеймом. Брак вольной шляхтянки Гелены и ротмистра Чаплинского нареканий не вызвал. Всё произошло по взаимному согласию. Приговор лишил Хмельницкого Суботова, но присудил выплатить ему компенсацию 130 злотых, как возвращение вложенных в хозяйство средств. Сумма, в принципе, мизерная. За нее можно было купить разве что десяток сабель. Торжествующий Чаплинский сказал вслед раздавленному Богдану: «Не пристало простому человеку села и подданных иметь» [Летопись гадяцкого полковника Григория Грабянки, пер. со староукр. — К.: Об-во «Знание» Украины, 1992, — 192 с.]. Попытка Хмельницкого вызвать Чаплинского на поединок, обернулась для него заключением под стражу за «подстрекательство». Спасибо боевым товарищам – вызволили из темницы, пригрозив сжечь замок вместе со «слугами народа». Разъярённый Богдан помчался в Варшаву за правдой. Личное обращение к Владиславу IV, которого он знал по Московской и Смоленской кампаниям, оказалось безуспешным. Король ограничился лишь выражением сочувствия, сказав, что гражданские дела находятся в ведении дворянского самоуправления, и посетовал, что сам не может обуздать растущее самоуправство польской знати. В конце аудиенции Его милость, указав на богато украшенную саблю просителя, произнёс: «Какую ты ищешь правду? У тебя для этого есть своя сабля!» Хмельницкий понял, что король намекнул ему о шляхетском праве на рокош (восстании против произвола властей). Вернувшегося домой чигиринского сотника трудно было узнать. Вместо рассудительного и спокойного Богдана объявился грозный хищник, переполненный ненавистью к своим обидчикам и к полякам вообще. В преобразившемся козаке все вдруг увидели нового вождя, который готов был вести народ за собой. В январе 1648 года Богдан ясно видел, что враги не оставят его в покое, пока не доконают, а потому, воспользовавшись этой свободой, решился на отчаянный шаг: уйти на Сечь и оттуда поднять козаков на восстание. Чтобы не явиться к запорожцам с пустыми руками, он с помощью хитрости завладел некоторыми королевскими грамотами или привилегиями, хранившимися у черкасского полковника Барабаша, с которым находился в кумовстве. Источники рассказывают, что на праздник Святого Миколы, 6 декабря 1647 года, Богдан зазвал к себе кума в Чигирин, напоил его и уложил спать, у сонного взял шапку и платок (по другой версии, ключ от скрыни) и послал гонца в Черкассы, к жене полковника, с мужниным наказом отдать бумаги нарочному. Поутру, прежде, чем Барабаш проснулся, грамоты были уже в руках Богдана. Затем, не теряя времени, он с сыном Тимофеем, с несколькими реестровыми козаками и челядинцами поскакал прямо в Запорожье. Королевская грамота Беглецы действовали осторожно. Сначала они навестили не реестровых козаков в Томаковке. Однако, черкасская голота приняла их настороженно. Хмельницкий ими воспринимался, как пропольский политик. Пришлось скитальцам продолжить путь в другой сечевой городок, расположившемся на Никитинском роге. Его контролировала стража от реестрового Корсунского полка. По обычаю, в зимнее время в Сечи для ее охраны оставалось небольшое число запорожцев, с кошевым атаманом и старшиной, а прочие разошлись по своим степным хуторам и зимовникам. Осторожный, предусмотрительный Богдан не спешил объявлять запорожцам о цели своего прибытия, а ограничился пока таинственными совещаниями с кошевым и старшиной, постепенно посвящая их в свои планы и приобретая их сочувствие. Скоро весь гарнизон воспринимал обиду Хмельницкого, как свою и был готов защитить его правду. Воинственное настроение в тёплых куренях не обманывало сотника. Он понимал, что весной на козачьем круге ему предстоит тяжелый разговор с обществом. Нужны будут веские аргументы для того, чтобы тысячи сабель обратились против поляков. Для подготовки условий к войне с Речью Посполитой требовалось выиграть время. Богдан сел писать письма польско-козацким начальникам, которые после его побега пребывали в недоумении – «куда он рыпается?!» Хмельницкий постарался, насколько возможно, рассеять их опасения и усыпить бдительность. Преследуя эту цель, Богдан отправил несколько посланий или «листов» к разным лицам, наделённым правом ответственных решений, с объяснением своего поведения и своих намерений. Хмельницкий обратился к полковнику Барабашу, польскому комиссару Шембергу, коронному гетману Потоцкому и Чигиринскому старосте, хорунжему Александру Конецпольскому. В этих листах он особо напирал на личную обиду в связи с разбоем Чаплинского, лишившего его имущества и положения в обществе, и тут же козацкий дипломат связал свои беды с проблемой притеснения православных по всей территории Речи Посполитой. В заключение своих листов он уведомил адресатов о намерении направить в столицу посольство, чтобы договориться с властями о возвращении утраченных привилегий. Угроз в посланиях не было. Напротив, писал их человек несчастный и гонимый, смиренно взывающий к правосудию. Такая тактика помогла завуалировать замыслы Хмельницкого. В отличие от предшественников-бунтовщиков Богдан действовал не спонтанно, а на удивление расчётливо. Он будто заранее знал, что будут замышлять и делать его враги и как этому возможно противостоять. На самом деле, удивительного в этом мало, поскольку Хмельницкий хорошо усвоил латинскую мудрость – «умному достаточно». Он был свидетелем всех мятежей реестровых козаков, как со стороны карателей, так и со стороны восставших. Особенно многому сотник научился у Павлюка, который первым прибег к практике воззваний ко всему населению Малой Руси и планировал опереться на союз с крымскими татарами. Обладая хорошими аналитическими способностями и богатейшим жизненным опытом, Богдан понимал, что в одиночку козакам не выстоять. В поддержке пересичных православных он не сомневался, а вот реакция хана и его аскеров была для него непредсказуема. В Орду Хмельницкий решил ехать сам, но прежде снарядил гонца в Стамбул с наказом доставить письмо Бекташ-аге.

Часть 6

Королевство Англия Хроники второй гражданской войны Королевство переживало тяжёлые времена. Смута унесла десятки тысяч жизней. Графства и города были разорены, мануфактуры остановились, сельское хозяйство понесло большие потери. Цены быстро росли, а люди голодали. Круглоголовые действовали по принципу "горе побеждённым". Они бессовестно экспроприировали имущество роялистов и англиканской церкви. В хищничестве пресвитериане и индепенденты не уступали друг другу. Народ негодовал. В Лондоне всё чаще вспыхивали протесты, во время которых горожане открыто говорили представителям новой власти, что при короле жилось лучше. У Карла снова появился шанс вернуться на трон. Король решил действовать. В ноябре 1647 года, с помощью сочувствующих ему офицеров, он бежал на остров Уайт. Однако там, его уже ждали люди Кромвеля - мышеловка захлопнулась. Факт бегства короля получил огласку и привёл к цепочке возмущений, как в самой Англии, так на её униатских территориях (в Шотландии и в Ирландии). Лишённые собственности роялисты объединялись в отряды сопротивления и стремились силой вернуть утраченное добро. Шотландские пресвитериане, почувствовав себя неуютно в крепких объятиях английских братьев по вере, вновь обеспокоились борьбой за независимость и предложили Карлу I военную помощь в обмен на свободу вероисповедания. Следом за ними подтянулись ирландцы. В самой "армии нового образца" начались волнения. Её разлагали левеллеры. Мятеж подняли четыре полка. Солдаты требовали правового равенства для всех граждан и справедливого раздела земли. Кромвель смог подавить мятеж благодаря своему огромному авторитету. Он лично прибыл в войска и с помощью военных проповедников успокоил мятежников. Боя удалось избежать. Полки "почистили", зачинщиков казнили, активистов левеллеров арестовали. Дисциплина в армии была восстановлена. Весной 1648 года, армию бросили в мятежные Уэльс и Кент. Вторая гражданская война оказалась ещё более беспощадной, чем первая. Кромвель заявил, что причина война – "снисходительность" к противникам после победы. Вина короля и его сторонников теперь намного выше. Победа в первой войне показывает, что Бог поддерживает пуритан. Значит, это восстание против Бога. Солдаты получили приказ "мстить". Это привело к жестоким погромам городов и поселений, сожженным фермам и массовым казням. В ужасах войны Кромвель и его соратники решили обвинить короля. Апрель 1648 года — на совещании руководителей армии Парламента в Виндзоре было принято историческое решение: "Карл Стюарт, человек, запятнанный кровью, должен быть призван к ответу за пролитую им кровь и за тягчайшие преступления против дела божьего и этой бедной нации". Судьба короля была решена. Он был официально признан преступником. Апрель - Июль 1648 года — гарнизон крепости Пемброк (Уэльс) взбунтовался по причине задержки жалованья из парламентской казны. Мятежники присягнули Королю. Кромвель, опасаясь удара в тыл своих войск, осадил цитадель и принудил её к сдаче после того, как его солдаты нашли и разрушили тайный водопровод. Август 1648 года— Усмирив восстание в Кенте, парламентский генерал Ферфакс два месяца осаждал Колчестер, пока голодом не принудил его к сдаче. Кромвель и Ферфакс спешили подавить разрозненные очаги роялистских восстаний, прекрасно понимая, что "промедление смерти подобно". Вести из Лондона тревожили. Август 1648 года - Пресвитерианская часть парламента, стремившаяся к компромиссу, посылает на остров Уайт делегацию для переговоров. Карлу предлагают весьма мягкие условия мира, но он затягивает переговоры, ожидая поддержки из Франции и Ирландии. Переговоры депутатов-соглашателей с Карлом I 2 августа 1648 года - Чтобы удержать парламентариев от сепаратного сговора с королём, Кромвель распорядился выпустить Джона Лильберна из тюрьмы. Радикалы - антимонархисты заметно оживились и заставили примолкнуть соглашателей. Покуда "свободнорождённый Джон" клеймил предателей- парламентёров, Кромвель во главе армии спешил на встречу шотландским сепаратистам.  17 -18 августа 1648 года — вождь "революции" атаковал на марше армию шотландцев и полностью разгромил её при Престоне. Парламентская армия нового образца, уступая в 2 раза по численности, оказалась более эффективной, чем "кавалерские" полки герцога Гамильтона. Битва при Престоне и Уолтоне. Худ. Каттермола, Музей Харриса 4 октября 1648 года - Кромвель вступил в столицу Шотландии Эдинбург. Шотландский парламент немедленно признал недействительными все договоры, заключённые ранее с кавалерами. Так как дело сторонников короля к этому времени потерпело поражение и на востоке Англии (после взятия Ферфаксом Колчестера 24 августа), то вторая гражданская война тем самым была закончена. Её непосредственным, логическим результатом было установление в 1649 году английской республики. 2 декабря 1648 года — парламентская армия вступила в Лондон. Кромвель, чтобы предотвратить побег Карла І, отдал приказ перевезти его в замок на скале Херст. Кромвель избавляется от "пятой колонны" Победоносная армия Кромвеля пугала Долгий Парламент. Его депутаты прекрасно осознавали, что военные становятся опаснее короля и стремились к компромиссу со старой властью. В прениях промелькнула мысль объявить армию мятежной. 2 декабря 1648 года, армия, громыхая железом, прошла по улицам Лондона и установила контроль над Уайтхоллом. 4 декабря 1648 года, в Парламенте пронеслась весть, что переговоры на острове Уайт прерваны, король взят под стражу и переведен в замок Херст — тюрьму на побережье Ла-Манша. Пресвитериане, коих было большинство, постановили, что похищение короля произошло без ведома и согласия палаты общин. Депутатское большинство продавило решение о том, что переговоры с королем следует продолжить. Это означало реставрацию Карла у власти. Республиканская оппозиция возмутилась и покинула зал заседаний. Прямо оттуда, они пришли в Уайтхолл к армейским командующим и несколько часов совещались с ними, обсуждая поведение и образ мыслей каждого из депутатов. Прайдова чистка На рассвете 6 декабря 1648 года полковник Прайд окружил здание парламента войсками, встав на входе. Никто не мог попасть внутрь, минуя его и лорда Грей-Гроби, опознававшего парламентариев. Прайд пропускал индепендентов, но оставлял за порогом пресвитериан. Оказывающих сопротивление ждали арест и подвал. На негодующие вопросы Прайд гордо отвечал: "Я делаю это по праву меча!"». 23 декабря 1648 года — Парламент постановил отдать короля Карла І Стюарта под суд. После переворота Кромвель въехал в столицу как триумфатор и поселился в королевских комнатах Гуэйтхолльского дворца. Королевство Франция Зарождение парламентской Фронды Зимой 1647-1648 гг. в связи со значительным ухудшением военно-политической ситуации потребовалось вновь увеличить расходы на войну. Принц Конде десять раз присылал курьеров, требуя оплатить очередное жалованье его солдатам хотя бы в половинном размере. Это происходило в обстановке, когда Парижский парламент и другие верховные суды блокировали финансовую политику правительства, а финансисты теряли доверие к казне и самому Мазарини. Кардинал Джулио Мазарини В поисках выхода из положения весной 1648 года правительство Мазарини решилось ущемить материальные интересы самого дворянства мантии, отменив полетту - сбор, гарантировавший наследственность должностей. В ответ высшие судебные палаты Парижа - парламент, Счетная палата, Палата косвенных сборов и Большой совет, вопреки запрещению двора объединились и 16 июня того же года начали проводить совместные заседания с целью осуществить государственную реформу. Так началась Фронда. Поначалу политика не на шутку испугавшегося кардинала была весьма осторожной, ибо он не желал начинать гражданскую войну, которая могла бы сорвать приближавшееся заключение Вестфальского мира. Но все же ряд запретов был осуществлен, и Парижский парламент объявил Мазарини врагом государства. Аллегорическая гравюра, направленная против Мазарини Обстановка в столице накалялась. Все более смелело простонародье, требовавшее "пожалеть бедный угнетенный народ". На улицах частенько можно было услышать, как возчики ругали прозвищем "мазарини" заупрямившуюся лошадь. Поддерживаемый во всем своей королевой и возлюбленной Анной Австрийской, первый министр открыто решил перейти в наступление. 26 августа 1648 года должен был состояться торжественный молебен в соборе Нотр-Дам в честь недавно одержанной французами победы над испанцами при Лансе. Справка! 20 августа 1648 года, близ Ланса во Фландрии произошло последнее крупное сражение Тридцатилетней войны. Город был захвачен французами еще в 1647 году. Когда же во Франции началась Фронда, Испания решилась силой вернуть Ланс. Её армия блокировала город, но принц Конде, собрав впопыхах несколько полков, успел прийти на помощь осаждённым. Действуя энергично, французы выманили испанские терции из укреплённого лагеря и завязали кровопролитное сражение. Долгое время инициатива боя переходила от одной стороны к другой, но своевременная атака кавалерии Конде смяла испанских ветеранов. Полный разгром испанцев стал подарком для Мазарини и королевы, которые готовились к реваншу в схватке с Парижским парламентом. Баррикады на улицах Парижа Накануне молебна Мазарини отдал приказ об аресте президентов парламента Бланмениля и Шартона и советника Большой палаты 73-летнего Брусселя. Удар был достаточно дерзок, поскольку это означало нанести оскорбление не только населению Парижа, считавшего Брусселя своим покровителем, но и покушение на свободы Парламента. Париж восстал, и в течение короткого времени на улицах города выросло более 1200 баррикад. Парламент послал депутацию во дворец Пале-Рояль требовать освобождения арестованных. Аудиенция у королевы была очень краткой. Она даже не дослушала речь о положении в Париже, прервав выступавшего на полуслове: "Я знаю, что в городе шум, и вы мне за это ответите. Вы, господа члены парламента, ваши жены и ваши дети". Удаляясь, Анна Австрийская хлопнула дверью - такое неповиновение она видела впервые. Бруссель, советник Большой палаты Зато ее министр все понимал и поспешил несколько сгладить резкость королевы. Кардинал предложил освободить Брусселя и его коллег в обмен на обязательство парламента прекратить его заседания. Дипломатия Мазарини, отъезд королевской семьи из Парижа и блокада столицы, а также несогласованные действия и желания восставших фрондеров привели к тому, что 1 апреля 1649 года был заключен мир, восстановивший довоенную ситуацию. Но очень многие, в том числе и сам кардинал, не были им удовлетворены. Тридцатилетняя война в Европе Долгожданный мир на фоне пражской трагедии Одной из острейших проблем затянувшейся войны была "шведская", поскольку за три десятилетия в этой стране сформировался большой слой солдат-ветеранов (шведская армия в 1648 году насчитывала 62 950 человек) не представляющих, как можно жить не воюя. Несколько шведских корпусов утюжили центральную Европу вдоль и поперёк, пытаясь накормить оравы отчаянных вояк, маркитантов и маркитанток. В июле 1648-го года шведское наступление на Вену выдохлось, скандинавы были остановлены под Брно и, казалось, на этом все и закончится - силы всех сражающихся сторон давно были на исходе, и уже вовсю шли переговоры о мире, который должен был положить конец европейской бойне. Но шведы предприняли последнюю попытку расквитаться за предшествовавшие неудачи и закончить войну на мажорной ноте, и двинулись на Прагу. Шведские "летучие" отряды подошли к городу 15 июля 1648-го года, когда там проходили празднования по случаю свадьбы австрийского императора, и дозорные, будучи под хмельком, и не ожидая нападения, не столь бдительно, как следовало бы, смотрели вдаль. Драгуны генерала Ганса Кенигсмарка вынырнули из сумерек словно нечистая сила, с ходу захватили западную часть города, и тут же принялись грабить. Диорама битвы со шведами на Карловом мосту Воспользовавшись заминкой захватчиков, пражане мобилизовали всех, кто мог держать в руках оружие для защиты Карлова моста. Горожане сражались за религию, короля и свою свободу с необыкновенным упорством. Они не могли надеяться на помощь и тем не менее держались больше трех месяцев, пока весть о наступившем мире не остановила атаки шведов. За проявленную стойкость император Фердинанд III даровал Праге право разместить на гербе города "руку с мечом, которая собирается защитить открытые ворота от захватчиков" 24 октября 1648 года - был подписан Вестфальский мир в Мюнстере. Договор официально закрепил политическую раздробленность Германии. За всеми немецкими князьями было признано право заключать союзы, право войны и мира, самостоятельной внешней политики. Князья-кальвинисты были уравнены в правах с католиками и лютеранами и получили право на изгнание подданных, не желавших исповедовать религию государства. Вестфальский мир завершил эпоху религиозных войн, установив правило установления официальной религии самим государством, а не Римом. Авторитет Священной Римской Империи был подорван, и она перестала занимать доминирующую роль в Центральной Европе. Худ. Герард тер Борх – «Споры при ратификации договора в Мюнстере» Заметки на полях! Человеческие потери в Тридцатилетней войне (завершившейся в 1648 году) оцениваются от 5 до 8 млн человек. В Германии от войны, голода и эпидемий погибло около 40% сельского населения и около трети городского. В Мекленбурге, Померании, Пфальце, частях Вюртемберга и Тюрингии население уменьшилось на 50%, а местами — и на 70%. Бургомистры многих городов фактически разрешали многоженство. Дети от неоформленных браков считались законнорожденными и получали соответствующие документы. Карта Центральной Европы по итогам Вестфальского мира Новые политические реалии создали перспективу для усиления Франции, Англии и России. PS. Получив известие о мире, командующий Карл Густав, будущий король Швеции, сосредоточил усилия на получении максимального числа трофеев, среди которых были не только образцы вооружений, но и множество культурных ценностей. В руках захватчиков оказалась большая часть коллекций короля Рудольфа II из Пражского Града. Просвещённая королева Кристина, не стесняясь, писала брату о том, что желает "принять на хранение" картины, книги и прочие "мелочи". Шведы отправили на родину более 500 художественных полотен, в том числе работы Леонардо да Винчи, Рафаэля, Тициана, Тинторетто, Рубенса, Веронезе, Караваджо, Брейгеля, Кранаха, Босха. Скульптуры, вывезенные из Праги, и сегодня украшают парк дворца Дроттнингхольм в Швеции. Вернуть похищенные произведения искусств правительство Чехии безрезультатно пытается и в наше время. Папская область Апостольское "смирение" 20 ноября 1648 года — булла папы Иннокентия X , в которой он объявлял Вестфальский мир недействительным, греховным и ничтожным. Папа ревновал к свободе. Ему казалось, что у Бога должен быть лишь один партнёр — Ватикан, а свобода пусть гуляет без Бога. Как можно мириться с протестантами - врагами Рима? Олимпия Майдальчини Памфили Это интересно! Резкий тон папской буллы можно объяснить женским влиянием на политику Святого престола. Весь период своего правления Иннокентий X находился "под каблуком" невестки своего умершего брата Олимпии Майдалькини. Все послы и кардиналы знали, что их дела могут разрешиться благополучно, если эта женщина соизволит их одобрить. Римляне не зря прозвали её "папессой", поскольку от капризов Олимпии зависели размеры пошлин и налогов, подряды на строительство и поставки всего необходимого для поддержания величия понтифика. Королевство Дания Принц выходит из тени отца Датский король Кристиан IV вошёл в историю, как правитель - долгожитель. Его царствование продлилось 59 лет, большая часть из которых пришлась на 30-летнюю войну. В ней ему вначале повезло, а потом он всё проиграл Императору и Католической Лиге. В критический момент его выручили шведы, но взамен потребовали слишком многого. Опять пришлось воевать, чередуя победы с поражениями. Итогом стал мир, купленный существенными уступками в пользу агрессивных соседей. Неудачи отразились на семейных делах. Король поссорился с зятьями, похоронил старшего сына и утратил интерес к земным делам. Frederick III of Denmark 28 февраля 1648 года Кристиан IV умирает и его наследником провозглашают 39-летнего сына Фредерика, которому корона достаётся после долгих торгов с датскими аристократами. Ему пришлось подписать Хартию, существенно ограничившую власть короля. Долгое пребывание в тени пылкого отца отразилось на характере нового правителя. Король был молчалив и неулыбчив, но это компенсировалось умеренностью и взвешенностью его поступков. Фредерик был прекрасно образован, интересовался науками и литературой. Он был страстным коллекционером книг и около 1648 года основал в Копенгагене Королевскую Библиотеку. Королевство Польша -Малая Русь (Польская Украина) Начало польской катастрофы Январь 1648 года - Богдан Хмельницкий, оказавшись на территории бывшей Томаковской Сечи, пытается собрать сторонников на острове Бучка. На его сторону переходит Корсунский полк, защищавший от татарских набегов так называемый "Чёрный шлях". Февраль 1648 года - Поляки отреагировали оперативно: коронный гетман Николай Потоцкий немедля начал стягивать к лагерю восставших лояльные полки (Чигиринский, Черкасский, Переяславский и Каневский). Несмотря на численное превосходство (вместе с драгунскими частями и гарнизоном крепости Кодак гетман собрал около 20 000 человек, в то время как у Хмельницкого даже к исходу весны было не более 8000), на решительный штурм Потоцкий не решился – штурмовать остров без флота было невозможно. Постояв и бесплодно попровоцировав восставших, поляки и верные им реестровые полки отошли к Черкассам и Корсуню. Март-апрель 1648 года - Хмельницкий ведёт переговоры с крымским ханом о совместном походе на Польшу. Он оставляет сына Тимоша в заложниках у хана Ислама III Гирея, и получает его поддержку в виде войска перекопского мурзы. 18 апреля 1648 года - Полковники, старшина и казачество избрало Хмельницкого гетманом Войска Запорожского. Худ. Александр Кононученко - Битва под Жёлтыми водами 6 мая 1648 года - Хмельницкий полностью уничтожил авангард польской армии у Жёлтых Вод. 16 мая 1648 года - казаки и татары разгромили польское войско под Корсунью. Коронный гетман Николай Потоцкий попал в плен. Значительная часть Малой Руси освобождена. Сразу после этих побед на Польскую Украину прибыли основные силы крымских татар во главе с ханом Ислямом III Гиреем. Поскольку сражаться уже было не с кем (хан должен был помочь Хмельницкому под Корсунем), был проведён совместный парад в Белой Церкви, и орда с огромной добычей и с многотысячным количеством ясыря вернулась в Крым. 20 мая 1648 года - смерть короля Владислава IV. В начале 1648 года во время охоты в Мерече у Владислава случился приступ желчекаменной или мочекаменной болезни. Из-за неграмотного лечения его состояние неуклонно ухудшалось. Король умирал долго и мучительно, но зато успел совершить все необходимые обряды и продиктовать последнюю волю. Его сердце и внутренние органы захоронены в капелле Святого Казимира Кафедрального собора Святого Станислава в Вильнюсе. Май - июнь 1648 года - Начало освободительного движения в Белой Руси. Туда были направлены казацкие отряды. Войсковая Рада под Корсунью высказалась за воссоединение с Россией. Русское правительство начало оказывать Хмельницкому помощь деньгами, оружием и провиантом. Июнь - август 1648 года - переговоры Хмельницкого с правительством. В Польше сформирована 40-тысячная армия под командованием триумвирата: сандомирского воеводы князя Владислава Доминика Заславского; великого хорунжего коронного Александра Конецпольского и маршала (председателя) Сейма Николая Остророга. Худ. О. Сиренко. Разгром польского войска под Пилявцами 1648 г 11-13 сентября 1648 года - решающее сражение под Пилявцами (Южная Волынь). Полный разгром польских войск Хмельницким. Восставшие в Белой Руси овладели Пинском, Туровом, Мозырем, Гомелем, Бобруйском, Брестом. Конец сентября 1648 года - армия Хмельницкого подошла к стенам Львова и Замостья. Октябрь 1648 года - безуспешные попытки казаков и татар штурмом захватить Львов. Ноябрь 1648 года - начало эпидемии чумы. Хмельницкий согласился на переговоры. Львовяне смогли выторговать снятие осады за огромную контрибуцию в размере 365 тысяч злотых (по другим данным — 220 тысяч). Осада была снята и Хмельницкий отправился к крепости Замостье. Ян II Казимир. Портрет работы Даниэля Шульца, ок. 1658. Королевский дворец в Варшаве 1648, ноябрь - Ян Казимир был избран вслед за единокровным братом, Владиславом IV, королём Речи Посполитой. Это последний польский король из династии Ваза Декабрь 1648 года - Татарская орда по большей части вернулась в степи. Хмельницкий отступил в Киев. Русское царство Царская свадьба В начале 1648 года - боярин Морозов представил царю другую невесту — Марию Ильиничну Милославскую. По сообщению Григория Котошихина царь сам заметил её в церкви и повелел взять во дворец где "тое девицы смотрел и возлюбил, и нарек царевной и в соблюдение предаде её сестрам своим, дондеже приспеет час женитьбы". Девушка была красивой, доктора признали её здоровой. Царская невеста. Худ. Птюхин Василий Иванович 16 января 1648 года - состоялось венчание Царя и Марии Милославской в Москве. По настоянию царского духовника на свадьбу не были допущены "кощуны, бесовские играния, песни студные сопельные и трубное козлогласование". Торжество сопровождали духовные песнопения. Это соответствовало новым царским указам 1648 года, которые ввели запрет на все увеселения, игры, празднества и шутки. Инициатором драконовских мер называли патриарха Иосифа, но его благочестие во многом подогревалось Стефаном Вонифатьевым и прочими ревнителями Веры. После свадьбы царя Морозов довёл свой замысел до конца, женившись на Анне Милославской, родной сестре новоявленной царицы. Так воспитатель Алексея Михайловича стал не просто наставником царя, но и его родственником и оставался наиболее влиятельной персоной в государстве даже после того, как из-за его злоупотреблений вспыхнул Соляной бунт, участники которого требовали выдать Морозова на расправу. Град на "Симберской горе" 31 мая 1648 года - Основан город - крепость Симбирск. Заложить новый город царь поручил своему окольничему, воеводе Богдану Матвеевичу Хитрово. Место оказалось весьма удачным: высокий правый берег Волги – «венец» Симбирской горы. Отсюда открывался обзор вниз и вверх по реке на много верст. Недаром впоследствии бурлаки, тянувшие по Волге баржи, говорили: «Идем семь ден, Симбирск виден». Город был назван Синбирском – по имени князя Волжской Болгарии – Синбира. Развалины его замка на левом берегу Волги (в 20 километрах ниже Симбирской горы) были известны еще в первой половине XVII века. Синбирск постепенно трансформировался в Симбирск. Соляной бунт Ручное управление налоговой политикой со стороны правительства Бориса Морозова довело посадский народ до белого каления. Последней каплей в чаше их терпения стала кампания по сокращению служилых людей и уменьшению их жалованья. Защищать жадных государевых мужей стало некому. 1 июня 1648 года, царь Алексей Михайлович возвращался в столицу с богомолья из Троице-Сергиева монастыря. Но при въезде в Москву его встретила большая толпа, которая попыталась передать государю челобитную. В ней народ просил созвать Земский собор и урезонить казнокрадов. Молодой и неопытный царь растерялся и согласился с требованиями бунтовщиков. Страсти тут же улеглись. Однако, городской голова Плещеев решил наказать челобитчиков за дерзость. Часть людишек побили, а самых буйных бросили в застенок. Это был конец. 2 июня 1648 года, возмущенные люди взяли в руки палки и камни, которыми стали бросаться в стрельцов. Морозов отдал им приказ стрелять по бунтовщикам, но стрельцы припомнили свои обиды и перешли на сторону народа. Столицу охватили погромы и пожары. Кремль оказался в кольце стихийного восстания. В этой ситуации решили поступить традиционно: выдать на расправу самых запятнанных, чтобы спасти остальных. За царя и бояр ответили Леонтий Плещеев, Назар Чистой, Пётр Траханиотов... 11 июня 1648 года, распалённые кровью москвичи потребовали предать казни самого Морозова, но Алексей Михайлович не побоялся выйти к толпе и защитить своего наставника. Бориса Ивановича приговорили к ссылке в Кирилло-Белозерский монастырь. После пережитого, царский фаворит уже не смог возвратиться на прежние высоты. Его место заняли новые герои. Неожиданное предложение 8 июня 1648 года - гетман Богдан Хмельницкий впервые обращается в Москву с просьбой о принятии Войска Запорожского в подданство России. В письме вождя вольных козаков говорилось: "Хотим себе самодержца такого, хозяина в своей земле, как ваша царская милость православный христианский царь... К милостивым ногам вашего царского величества покорно отдаёмся". Подпись гласила: "Вашему царскому величеству нижайшие слуги Богдан Хмельницкий, гетман с войском Запорожским". Предложение принять "под царскую длань" Малую Русь не вызвало у бояр энтузиазма, поскольку всем было ясно за эти "исконно русские земли" придется воевать с сильной Речью Посполитой. Да и после Соляного бунта внутри страны "дел не в проворот". Как казаки Тихий океан нашли Летом 1648 года из Нижнеколымского острога в сторону Восточно-Сибирского моря отправилась флотилия из семи небольших судёнышек для поиска новых промысловых мест. От казны за отрядом из 90 казаков и торговых людей присматривал Семён Дежнёв. Довольно скоро кочи промысловиков вошли в воды с арктическими льдами. В окружении ледяных скал путешественники почувствовали себя неуютно, но южный ветер и морское течение были на их стороне, позволяя преодолевать большие расстояния навстречу восходящему солнцу. Это интересно! Что такое коч? Небольшое судно грузоподъёмностью от 8 до 40 тонн. Команда его состояла обычно из 12 мореходов, а всего он мог принять на борт до сорока человек. Благодаря низкой, всего два метра, осадке коч мог проходить там, где европейские суда садились на мель. Что немаловажно: на нём можно было не только плыть, но и тащить его волоком от озера к озеру, от реки к реке, а льды его не калечили в своих объятьях, а выдавливали наверх. Через пару недель в небе прямо по курсу показалась белая радуга. Многие суеверные ватажники восприняли этот небесный знак как предвестие "кар небесных", однако, помолясь налегли на вёсла и продолжили путь. Унылые ровные берега практически не давали шансов пережить бурю и когда она случилась, два коча исчезли в морской пучине. Измученные мореплаватели пристали к берегу, чтобы перевести дух, но тут же их стали донимать туземцы. "На пристанище торгового человека Федота Алексеева чухочьи люди на драке ранили", – написал об этом впоследствии Дежнёв. Пришлось идти морем дальше. Внезапно, берег закончился и перед первопроходцами открылась огромная морская гладь в сторону юга (в направлении Берингова пролива). Отряд поменял курс. Льдов стало поменьше, но южное течение теперь работало против утлых кочей. Море опять проявило буйный характер и ещё один кораблик отправился на дно. К большой каменной гряде, перегородившей путь, отряд подошёл изрядно потрёпанным. Пришлось Дежнёву высадиться на берег чтобы дать команде возможность отдохнуть. Еды было вдоволь, поскольку повсюду располагались лежбища моржей, тюленей и нерп. Вот только людей не было! Однако, обогнув скальную гряду (Дежнёв назвал её Большим каменным носом), казаки обнаружили несколько островов. Вот там они и повстречали туземцев. Дежнев в послании царю позже напишет: "Против того же Носу на островах живут люди, называют их зубатыми, потому что пронимают они сквозь губу по два зуба немалых костяных". Опытный первопроходец понимал, что поход "за костью и рухлядью" не удался и единственный путь домой лежит через неведомые края. Этих испытаний он не боялся, а вот приближающаяся зима пугала не на шутку. Начавшиеся шторма добили дежнёвскую флотилию. До тихоокеанского побережья Чукотки дошёл лишь полуразбитый коч походного атамана. Его пришлось разобрать на дрова Это случилось 1 октября 1648 года. Семён Дежнёв со товарищи после крушения. Рис. Н. Фомина Оставаться на берегу было опасно - среди камней выжить не представлялось возможным. Пришлось бросить товар и всё, что нельзя было унести с собой. Дежнёв прокладывал путь вдоль рек в расчете наткнуться на зимовья местных племён, но шли недели, а следов пребывания человека не обнаруживалось. К декабрю дошли до реки Анадырь, где решили устроить зимний лагерь. В надежде на помощь местных туземцев, Дежнёв отправил половину людей (12 человек) вверх по реке. Однако, измождённые люди задачу выполнить не смогли и возвращаясь назад все помёрзли насмерть. Как смогли двенадцать измождённых и оборванных людей выжить в плену снежной пустыни? - до сих пор остаётся загадкой. Их подвиг противостояния природной стихии не менее значим, чем проторенный ими путь в Тихий океан. Османская империя Женский султанат Дела в Оттоманской империи, ввязавшейся в военный конфликт с Венецианской республикой, шли ни шатко, ни валко. Особенно жителям Стамбула докучала морская блокада, которая нарушила снабжение миллионного города товарами первой необходимости. Раздражения добавлял сам султан, помешавшийся на удовольствиях: необъятных женщинах, соболиных мехах и возбуждающей амбре. Против Ибрагима оказались настроены решительно все: военачальники янычар и сипахов, муфтии, мусульманские богословы и законоведы — улемы. Мысль о свержении Великого халифа уже никого из них не смущала, так как в Топкапы подрастали наследники, из коих можно было взрастить достойного Османа. 7 августа 1648 года, дворцовый переворот осуществила валиде-султан Кёсем, заменив своего безумного сына, на шестилетнего внука Мехмеда. Падишаха вернули в клетку-Kafes, из которой он когда-то взошёл на трон. Однако, закончить свои дни в старости этому "прожигателю жизни" не позволил Аллах. Заговорщики, опасаясь попыток реставрации безумца, решили от него избавиться и прекратить разговоры о том, что "прежний падишах сам жил и другим давал жить". 17 августа 1648 года главный палач Кара-Али получил приказ удавить Ибрагима. Хронограф Эвлия Челеби рассказывал о последних минутах жизни похотливого безумца: "Ибрагим спросил: “Мастер Ати, зачем ты пришел?”. Он ответил: “Мой повелитель, чтобы сослужить вам похоронную службу”. На это Ибрагим ответил: “Посмотрим”. Затем палач навалился на него; и, пока они боролись, зашел один из помощников главного палача, и Ибрагима задушили наконец подвязкой. В награду Кара-Али получил пятьсот дукатов, и ему настоятельно посоветовали не оставаться больше в Константинополе, но совершить паломничество в Мекку". Юный султан Мехмед IV никакого реального влияния на государственные дела, конечно, не имел. В течение многих лет маленький падишах заседал в совете, в пышной обстановке и серьезным тоном произносил слова, которые ему подсказывала из-за кулисы бабушка (гречанка по происхождению). Однако, влияние старшей валиде-султан ограничивала партия янычарских командиров, стремившихся поставить свои сословные интересы выше государственных. Цинская империя - Китай Завоеватели сменили кнут на пряник Затянувшееся покорение Минского Китая маньчжурами, вызвало среди них разброд и смятение. Многие полководцы, в завоёванных провинциях, пошли на сговор с местными элитами и обособились от центра. Весна 1648 года - минские войска с острова Наньао у побережья провинции Гуандун высадили крупный десант на материк. Однако повстанцев подвела разобщённость, каждый полководец и политик поступал по собственному усмотрению, на свой страх и риск, каждый заботился о своих личных целях. Лето 1648 года - под контролем династии Цин осталось лишь восемь провинций, находящихся на севере и востоке Китая, но и в них разгоралась партизанская борьба. Шан Кэси — китайский генерал на цинской службе Цинское правительство, стремясь вернуть утраченную инициативу, идёт на раздачу пустующих земель, снижение налогов и прочие послабления. Чтобы укрепить прочность режима маньчжуры установили среди чиновников систему взаимной ответственности. В качестве пряника для командующих стала политика повышения их статуса. Маньчжуры присвоили пышные титулы ключевым полководцам и наделили их чрезвычайными полномочиями: Шан Кэси стал «князем — умиротворителем Юга», Кун Юдэ — «князем — усмирителем Юга», Гэн Чжунмин — «князем — успокоителем юга». У Саньгуй уже давно носил титул «князь — умиротворитель запада», поэтому ему был пожалован высший маньчжурский княжеский титул — циньван. Всем четырём князьям-полководцам посулили власть в провинциях, которые им предстояло завоевать. Сегунат Токугава - Япония Издержки изоляции Еще в XVI веке Япония вела весьма бойкую торговлю с купцами из Испании, Португалии и других европейских государств. Помимо торговцев, в страну прибывали многочисленные миссионеры, распространяющие христианскую религию, и простые путешественники, интересующиеся её экзотикой. Казалось, Япония вскоре займёт важное место в складывающемся геополитическом пасьянсе, однако, в один момент все переменилось — к власти в стране пришёл сёгунат Токугава, который с помощью диктатуры подавил феодальную раздробленность. К. Танъю. Токугава Иэясу Правящий клан быстро сообразил, что управлять страной будет гораздо проще в условиях внешней изоляции. Расчет сёгуна строился на том, что влиятельным даймё (феодалам), несогласным с его политикой и желающим поднять мятеж, будет просто негде получить необходимые для восстания деньги и оружие, поскольку и то и другое попадало в страну через иностранцев. Для введения нового режима вскоре представился удобный повод — в 1637 году вспыхнуло Симабарское крестьянское восстание. Среди бунтовщиков было немало японских христиан, которых духовно поддерживали миссионеры - европейцы. Сёгун Иэясу Токугава решительно подавил стихийные протесты и тут же запретил въезд и выезд за пределы страны и иностранцев, и местных жителей. Закрытие страны привело к ужесточению контроля за вольнодумцами. Главную угрозу порядку Токугава увидел в распространении среди городского населения печатных книг с рассказами развлекательного и поучительного характера, в которых нередко затрагивались насущные проблемы. Сёгунская цензура внимательно отслеживала все новинки, чтобы не допустить вольных суждений в адрес властей. Япония глазами европейцев на гравюрах из книги "Die Gesantschaften an die Keiser von Japan" (Амстердам, 1670 год) В 1648 году, когда в типографии осакского книжного магазина напечатали книгу, содержащую непочтительные высказывания по адресу предков сёгуна, владельца магазина казнили.

Часть 7

Союз Креста и Полумесяца против Белого орла Для многих, непосвящённых в историю читателей, союз Хмельницкого с крымским ханом кажется странным. Действительно трудно представить более непримиримых врагов, чем татар и козаков. Кочевники и землепашцы, мусульмане и христиане, работорговцы и их потенциальные жертвы… И всё же они договорились! Что их сблизило? Ответить на данный вопрос можно, лишь изучив непростую историю отношений между Османами, Гиреями и запорожцами. В 1620-е годы в Крыму случилась династическая коллизия, которая обернулась смутой. Султан неловко вмешался в порядок престолонаследия, сложившийся в клане Гиреев. Он поддержал сына умершего хана в борьбе с его дядьями. После недолгих разборок в Бахчисарае утвердился ставленник падишаха и казалось, что конфликт будет исчерпан. Воцарение хана Всё бы ничего, но проигравшие трон Гиреи решили обратиться за помощью к злейшим врагам османов – персам. Тогда в Стамбуле поручили молодому хану силой замять разгорающийся конфликт, но тот не справился. Следуя восточной традиции, визирь посоветовал султану сменить неудачливого хана на одного из его дядей. Новый хозяин Крыма вернул братьев из Персии и те, в порыве яростной мести, перерезали половину татарской знати. Через пару лет Бахчисарай настолько обособился от турок, что стал игнорировать фирманы царя царей. Сепаратизм Гиреев вынудил османов пойти на самые радикальные меры. В Крым была послана эскадра галер, которая доставила на полуостров ранее уволенного хана и тысячи янычар. Дело приняло серьёзный оборот. В одиночку противостоять Блистательной Порте было невозможно, поэтому мятежный хан обратился к козакам за помощью. Запорожцы решили поддержать крымцев, поскольку для них было лучше соседствовать с ордой, чем с империей. Да и перспектива разжиться дуваном грела чубатым душу. В 1624 году под Кафой татаро-козацкая армия наголову разгромила султанскую рать. Победителям досталась огромная добыча, которую они поделили поровну. Ещё пару лет союзники удачно взаимодействовали. Запорожское войско регулярно наведывалось на черноморское побережье и грабило турецкие города, а крымцы подмяли под себя все ногайские кланы. Султан увяз в войнах с персами и предпочитал не замечать установившегося беспредела на северных окраинах. Конец всей степной анархии наступил в 1627 году, благодаря предводителю Буджакской орды бею Кан-Темиру. Обозлённый на бесконечный произвол со стороны Гиреев, он предпринял стремительный набег на Бахчисарай. Застигнутые врасплох хан и его братья бежали к запорожцам, а на освободившемся троне вновь воцарился их племянник. Нашествие Кан-Темира Заметки на полях! Могущественный ногайский князь Кан-Темир из рода мансуров, кочевавший в Буджаке, принял сторону османов неспроста. Шахин (родной брат хана) перерезал всех его родственников, а беременную жену насадил на вертел и зажарил на медленном огне, причем живот ее лопнул и плод вывалился в пламя. Сам князь спасся и бежал в Добруджу со своими приверженцами. К счастью для Кан-Темира, у него остались другие потомки. Впоследствии они примут православие и займут молдавский престол. Один из молдавских Кантемиров перейдет на сторону Петра I и убежит в Россию от гнева османов. [Чернявский С. Н. Крымская империя. От ханства к Новороссии", Издательство «Вече», 2016] Гиреи-изгои скоро попробовали вернуться в Крым и не одни, а с козачьей ватагой. Десятки деревень и городков были ими разорены. Жизнь ханства парализовал страх. С большим трудом новому хану удалось отбиться от них. Правда для этого понадобилось 5 лет. Братья Гиреи в иллюстрации к книге О. Гайворонского "Повелители двух материков". Разбойника Шахина можно опознать по соколу над головой Прошли годы и в Стамбуле, и в Бахчисарае сменилось несколько правителей. Гиреи присмирели и уже не мечтали о суверенитете. Гармонию разрушило воцарение Ибрагима Безумного, который хорошо помнил, что его предшественник Мурад грозился удавить последнего Османа и оставить трон потомкам Чингисхана – Гиреям. Если бы не вмешалась Кёсем – султан, то так и случилось. Чудом уцелевший падишах с большим подозрением относился к династии крымских правителей и когда представился случай постарался им насолить. Время было лихое – войны, болезни. Люди мёрли как мухи. В 1641 году в Бахчисарае похоронили хана Багатур-Гирея, которому должен был наследовать брат Ислам. Однако, султан Ибрагим решил нарушить традицию и предпочёл отдать власть младшему в семье - Мухаммеду. Юный, несмышлёный, по-турецки воспитанный правитель устраивал его больше, чем амбициозный родственник. Киноколлаж из турецкого сериала про Ибрагима, Кёсем и Турхан Несправедливое решение султана опять породило смуту в большой семье Гиреев. Ислама, чтобы не бузил, поместили в одну из крепостей на побережье Дарданелл. Вся родня ополчилась на Мухаммеда. Крымское архаичное общество не могло простить хану, то что он захватил престол мимо старшего брата, и тем самым проявил неуважение ко всему роду. Намучившись с упрямыми татарами, Великий визирь посоветовал султану произвести рокировку. Мухаммеда отправили на Родос (место ссылки для Гиреев), а Ислама в Бахчисарай. Но улей-то потревожили! Ислам Гирей стамбульским интриганам не доверял и, укрепляя власть, думал, как обособиться от Османов. К этой политике его подталкивали нерадостные события в Топкапы. Султан Ибрагим чудил там по полной, то наводнит гарем толстухами со всех уголков своей необъятной империи, то установит налоги соболями и амброй… И знаменитого разбойника Шахин-Гирея приказал удавить, хотя старик спокойно доживал свой век на Родосе. Того и гляди доберётся до крымских дел! Опасения были не напрасными. Империя воевала с Венецией и нуждалась в деньгах. Ханство основную выручку имело от работорговли, которую подпитывали набеги в Польшу, Московию и на Кавказ. Однако, за последнее время славянские государства сумели обустроить свои рубежи и тем самым затруднили татарский промысел. Чтобы пробиться вглубь населённых территорий, крымцам приходилось планировать и реализовывать целые боевые операции, включающие разведку, отвлекающие манёвры, прорывы обороны, рейды по тылам и прикрытие отступления. Без тысяч опытных воинов провернуть такие дела не представлялось возможным, а их постоянно призывали на султанскую службу, то воевать с персами, то успокаивать валахов… Ислам-Гирей, чтобы прокормить подданных, вынужден был прятать от османов своих аскеров, да и про размеры ясыря и дувана не очень распространяться. Репродукция картины Square of the Tartars, Bahceka, 1854, худ. Боссоли Карло Всё бы ничего, но Крым маленький, всё побережье утыкано турецкими военными базами, да и верноподданные татары язык за зубами держать не умеют. Того и гляди, появятся янычары с шёлковым шнурком для хана. Взамен на трон поставят либо повзрослевшего Мухаммеда, либо ещё кого-нибудь из клана Гиреев. Те землю будут рыть, чтобы во всём угодить «Солнцеликому». Предотвратить нежелательные события могли лишь чрезвычайные обстоятельства, которые вызвали бы у султана потребность в воинственном и инициативном крымском хане. Скорей всего это могла бы быть война, но такая, чтобы не империя, а ханство несло за неё ответственность. Возникал вопрос: «Кто заварит кашу для ханских подвигов?». Прибытие в Бахчисарай послов от Богдана Хмельницкого с призывом пощипать перья польским гусарам неожиданно оказалось кстати. Ислам Гирей морально был готов к авантюре на Польской окраине. Однако, для окончательного его согласия нужны были веские аргументы, которые склонили бы хана к реальному военному союзу. Кто убедил Гирея отправить орду на помощь козакам? Картина художника Ф. Задорожного иллюстрирует самую распространённую версию событий  – «Б. Хмельницкий оставляет сына Тимоша в заложники хану» Многие историки (повторяя мнение Н.И.Костомарова) указывают на то, что сам Хмельницкий прибыл в татарскую столицу и пламенной речью соблазнил Гирея на войну. Вроде бы достоверная версия, но в неё верится с трудом. Богдан вряд ли мог отлучиться из Сечи ради командировки в Крым. В любой момент у стен сечевой крепости могли объявиться королевские войска и подавить восстание в зародыше. Роль вождя в начальный период народно-освободительного движения исключительная, Его должны были видеть, слушать и боготворить тысячи людей. У Хмельницкого не было ни единого шанса для вояжа в Крым. Поступил толково. Отправил письмо хану и в качестве признания его силы – отдал сына Тимоша в заложники. Интересно! В сообщениях русских агентов из Бахчисарая в Москву о личном приезде Хмельницкого к хану не сказано ни слова. Вот, что они писали: «Марта де в 5 день приехали в Крым к царю с Днепра запорожских Черкас четыре человека, а прислали де их Черкасы крымскому царю бить челом, чтобы он, крымский царь, принял их в холопство… просили у крымского царя людей, чтобы им идти на королевского величества Польскую Землю войною за свою черкаскую обиду; и как де они королевского величества с людьми управятся, и они де крымскому царю учнут служить вечным холопством, и всегда с ним на войну будут готовы» [П.А. Кулиш «Отпадение Малороссии от Польши» / «Отпаденiе Малороссiи отъ Польши» (1340-1654). Том 2. Москва, 1888, Электронная версия]. Татарская крепость Ор-Капы Для поддержки посольства Богдан письменно просил орского мирзу Тугай-бея (главу перекопского санджака) посодействовать их миссии. Сей князёк был весьма непрост. Ему были подчинены ногайские орды, кочующие в степях у Перекопа. Этот стратегически важный для полуострова перешеек обороняла крепость Ор-Капы, гарнизон которой состоял сплошь из янычар. С ними у Тугай-бея были хорошие отношения, поскольку в молодости ему пришлось пройти выучку в ведомстве Бекташ-аги (военная школа янычар для знатных татар была своего рода университетом). Возможно, тогда пути крымского мирзы и козака пересеклись. Оба были молоды, преисполнены дерзких желаний и свободны от предрассудков. Общение с образованным по-европейски Хмельницким позволило сыну степей по-новому посмотреть на мир, перестать чураться чужого и не бояться что-либо менять в своей жизни. Просьба старого знакомого была воспринята беем с пониманием, и он решил лично представить послов хану. Составные части и численность Войска Крымского ханства Источник: Стороженко І. С. Богдан Хмельницький і воєнне мистецтво у визвольній війні українського народу середини XVII століття. Кн.1: Воєнні дії 1648–1652 рр. В «Летописи Величко» приводится текст обращения Богдана Хмельницкого к Ислам Гирею: «До сих пор мы были врагами вашими, но единственно оттого, что находились под ярмом ляхов. Знай же, светлейший хан, что казаки воевали с тобою поневоле, а всегда были и будут друзьями подвластного тебе народа. Мы теперь решились низвергнуть постыдное польское иго, прервать с Ляхистаном всякое соединение, предложить вам дружбу, вечный союз и готовность сражаться за мусульманскую веру. Враги наши поляки — враги ваши; они презирают силу твою, светлейший хан, отказываются платить тебе должную дань и еще подущают нас нападать на мусульман; но да ведаешь, что мы поступаем искренно: мы извещаем тебя о их замыслах и предлагаем тебе помогать нам против изменников и клятвопреступников» [Величко Самiйло. «Лiтопис». Киев, 2020]. Посольство Хмельницкого в Крыму Не зря Богдан в войске Павлюка был генеральным писарем. Умел писать и говорить. Однако, без авторитетного мнения Тугай-бея согласие на союз с ханом вряд ли состоялось бы. Предводитель северных орд неплохо разбирался в политической ситуации на Польской окраине и не считал начавшееся восстание случайной авантюрой. Личность Богдана ему была знакома не только по Стамбулу, но и по многим событиям в Дикой степи. Такие люди, как чигиринский сотник в полымя без оснований не полезут Тугай-бей обстоятельно рассказал хану про знакомство козака с Бекташ-агой, про шахаду (криптомусульманство Богдана) и много другое, что убедило сюзерена принять решение о начале войны с поляками. Правда, всю орду Ислам Гирей на войну не отправил, а поручил перекопскому мирзе возглавить ограниченный контингент из личной гвардии в 4000 всадников. Это были опытные воины, которые прошли закалку не только в набегах, но и в настоящих битвах. Путь гонцов Хмельницкого в Стамбул был долгим. Прибыли козаки в мае 1648 года, когда события в Приднепровье приобрели характер ожесточенной войны. Эхо первых побед уже донеслось до покоев султана. Бекташ-агу письмо Богдана озадачило. С одной стороны, ему было приятно осознавать, что его спящий агент не просто проснулся спустя тридцать лет, но и заварил кашу, грозившую устоям Польского королевства. С другой стороны, конфликт на севере разгорелся в тот момент, когда султан Ибрагим своими дикими выходками разозлил ближайшее окружение и заставил всех думать о возможной передаче власти преемнику. Командир янычар всё же доложил падишаху о готовности козаков присягнуть ему и совместно отбросить поляков за Прут. Ибрагим отмахнулся от озвученного предложения как бугай от надоедливой мухи. Его мысли занимала очередная наложница. Бекташ-ага решил не отталкивать от себя Хмельницкого и в ответном письме пообещал ему всестороннюю поддержку и в Стамбуле, и в Бахчисарае. Пока письмо янычара доставили Богдану, много воды утекло. Три выдающиеся победы гетмана Войска Запорожского нокаутировали Речь Посполиту и положили начало козацкой государственности на Малой Руси. В свою очередь, в Топкапы сменилась власть. Малахольный Султан спалился на страсти портить невинных девушек. Ему приглянулась дочь муфтия, и он посватался к ней. Однако, девушка упросила отца отказать царственному жениху. Не знавший ни в чём отказа, султан приказал выкрасть девушку и надругался над ней. Бедная жертва без конца рыдала, всполошив весь Гарем, что вывело Ибрагима из себя и он распорядился вернуть её домой. Опозоренный отец обратился с жалобой к духовным лидерам и членам Дивана. Те посчитали, что не могут игнорировать прошение богослова, поскольку вся столица кипела от возмущения. Бекташ-ага обратился к матери султана Кёсем, давно уже пребывавшей в опале, с предложением согласиться на смещение сына. Мудрая женщина сочла такой вариант событий возможным. Интересно! Кёсем Султан согласилась встретиться с заговорщиками во дворце и в ходе беседы, ради соблюдения приличий, сначала делала вид, что она против: «Вы так долго потакали любым желаниям моего сына и доказывали свою преданность; и ни разу ни один из вас не предостерег его и никто из вас не желал ему добра. Теперь вы хотите изменить положение и осудить такого невинного человека. Это злодейство». Два часа они беседовали на эту тему, и под конец она, изобразив отчаянье, произнесла ожидаемые слова: «Все сходятся во мнении, что султан должен быть низложен; ничего иного не остается» [Кэролайн Финкель История Османской Империи. Изд. АСТ, год 2010]. 8 августа 1648 года янычары свергли Ибрагима с трона и поместили в клетку, в которой прошла вся его юность. Новым падишахом стал шестилетний сын безумца – Мехмед. Регентами при малолетнем султане стали старшая валиде- султан Кёсем (бабушка правителя) и новый великий визирь Мурад-ага (он же Бекташ-ага). Позже, чтобы не допустить контрпереворота заговорщики приказали главному палачу Али удавить низложенного монарха. Удушение султана Ибрагима I мятежниками, гравюра XVII века Во истину все звёзды были на стороне Богдана! Новый Диван не препятствовал контактам Порты с Войском Запорожским. Автор несколько увлёкся коллизиями османской истории, оставив в стороне дела козацкие, поэтому придётся возвратиться в март-апрель 1648 года в кипящий котёл Запорожской Сечи. Письма Хмельницкого польским чиновникам в большинстве своём остались без ответа. Скорее всего адресаты мятежника не знали, как им реагировать на козацкую дипломатию. Десятилетиями отношения магнатерии (польской элиты) с запорожцами строились на основе правила «побольше кнута, поменьше пряника». Ответил лишь коронный гетман Николай Потоцкий, который предложил Богдану перестать валять дурака, повиниться, а на словах через своего посланника передал: «Уверяю вас честным словом, что волос не спадет с вашей головы, если Вы вернетесь на родину» [Яворницкий Д.И. История запорожских казаков. -К.: Наук. думка, 1990. - Т. 2.]. Цену «ясновельможному слову» Хмельницкий знал по печальному опыту переговоров 1637 года и ни на какие сделки с гонителем козацких свобод идти был не готов. Ему нужно было затянуть время, дождаться ответа из Крыма и на Пасху, на Большом круге (общем собрании Братства), объявить о войне с ненавистным панством. Казаки стекаются в Сечь. Акварель К 15 апреля, к Светлому Христову Воскресенью, на Сечь прибыли тысячи козаков. Большинство из них уже прослышало о планах старшины поднять восстание против поляков, однако почти никто из них не мог предположить насколько серьёзно готовится это мероприятие. В куренях, за общим столом, атаманы настраивали товарищество на протестную волну. 18 апреля Хмельницкому сообщили о том, что отряд Тугай-бея расположился возле Сечи и готов к взаимодействию с козаками. 19 апреля состоялась Рада на майдане, где Богдан убедил запорожцев начать войну с польскими панами за козацкие вольности. Подогретое пивом и горилкой боевое братство настолько было вдохновлено речью сотника, что тотчас провозгласило его гетманом, вверив ему клейноды и свою судьбу. В это время кварцяное войско под общим началом Николая Потоцкого расположилось в Черкассах, ожидая скорых подкреплений из Корсуни и Канева. Армия Потоцкого почти вдвое превосходила силы Хмельницкого, и к тому же могла рассчитывать на верных Польше реестровых казаков. Хмельницкий пошел ва-банк. Оставив Тугай-бея прикрывать путь к порогам, он смело двинулся на север. Коронный гетман, прознав про рейд мятежников, решил дать шанс отличиться своему сыну Стефану. В помощь молодому Потоцкому были выделены победитель Павлюка Стефан Чарнецкий и комиссар казацкого реестра Яцек Шемберк. Численность авангарда составляла до 10 000 человек. Потоцкий, рассчитывая на быстроту и натиск, решил отправить четыре реестровых полка и 1200 немецких наёмников под командованием Ивана Барабаша (доверчивого кума Хмельницкого) и Ильяша Караимовича вниз по Днепру к крепости Кодак. Сам же паныч с остальными силами (магнатской кавалерией и Переяславским реестровым полком) отправился в поход по суше. В положительном исходе кампании ни у кого не было сомнения. Польский художник Mirosław Szeib «Поход польского кварцяного войска» - - - Начало: I часть. Как зрел нарыв II часть. Богдан Хмельницкий – «чёрный лебедь» Речи Посполитой

Часть 8

Огонь козацкой революции Как известно, первые столкновения Богдана с польским коронным войском закончились неожиданными победами козацко-татарского альянса. В чём скрывается причина этих сенсаций? В исторической литературе авторы пеняют на беспечность коронного гетмана и его сына, на психологическую неготовность кварцяного войска к серьёзному противостоянию, наконец, славят полководческий талант Хмельницкого. Однако, изучив эту проблему подробнее, нельзя было не заметить, что те же Потоцкие не вели себя опрометчиво – делали всё по правилам, и солдаты, многие из которых прошли дорогами 30-летней войны, не питали иллюзий на счёт лёгких побед. Что касается гетмана, то вряд ли его полководческий дар можно сравнить с талантами Конде, Тюренна или Монтекукколи. Так, что же случилось с армиями Речи Посполитой? Почему не сработали их старые методы подавления козацких мятежей? Ответ на эти вопросы лежит в плоскости изучения феномена революционных войн. Термин «революция» появился в средине XVII века, благодаря англичанину Гоббсу. Он в 1651 году определил революцию как процесс разрушения «старого порядка» и строительство «нового порядка» [Томас Гоббс. Левиафан. М.: Мысль, 2001]. Это явление мыслитель проиллюстрировал событиями гражданской войны Короля и Парламента в Англии, и тогда же отметил её взрывной, стихийный характер, достаточно продолжительный по времени. Движущей силой революции является идея нового развития. Томас Гоббс и его труд «Левиафан» События 1648 года на Малой Руси, безусловно, относились к разряду революционных. Идея народно-освободительного восстания зрела здесь в течение последних 50 лет и призыв Хмельницкого к всеобщему бунту, неожиданно, разбудил не только козаков, но и всех православных. Религиозный подтекст войны в десятки раз усилил протестное движение. Земля ушла из-под ног поляков, что вынудило их принимать опрометчивые решения. Коронный гетман Николай Потоцкий по прозвищу «Медвежья Лапа» разделил своё войско, чтобы сохранить контроль над Черкассами, которые отделяли запорожские земли от остальных русских территорий. Там, за несколько весенних недель, вспыхнуло множество крестьянских мятежей, парализовавших местную власть и создавших угрозу существованию десятков тысяч поляков-колонистов. Поток русских повстанцев с севера ежедневно усиливал ряды армии Хмельницкого и было логично поставить на их пути надёжный заслон. Кроме того, Черкассы были важны и как логистический центр. Здесь хранились воинские припасы и существовала необходимая инфраструктура для координации властных структур. Отряд Стефана Потоцкого был вполне самодостаточен для того, чтобы разбить в пух и прах и запорожцев, и татар. Речной марш-бросок пехоты к Кодаку не противоречил здравому смыслу, поскольку и на Днепре, и на Волге такой способ передвижения считался оптимальным (солдаты почти не уставали, запасы пороха и провианта были всё время при них, а для противника караван лёгких судёнышек с берега был практически не досягаем). Получившая свободу кавалерия могла не только быстро двигаться в сторону врага, но и, маневрируя, вынуждать его сражаться в невыгодной для себя позиции. Вроде бы всё учли поляки, а боевой настрой реестровых козаков оставили без должного внимания. В XVII веке солдаты почти всех европейских армий служили из чувства долга перед сюзереном, оплатившим их храбрость и верность звонкой монетой. Кодекс чести наёмника польские командующие распространяли и на реестровых черкас, не задумываясь, что они ментально сочувствуют бунтовщикам. Хмельницкий думал иначе. Он послал в стан противника своих фанатичных сторонников и те сумели разбудить в козацкой элите чувства обиды и ненависти к панам-католикам. Напрасно генеральные есаулы Иван Барабаш и Иляш Караимович пытались вразумить своих подчинённых, напомнить им о воинском долге. Запорожская пропаганда мигом превратила реестровых в поборников православного реванша за нанесённые вековые обиды. Эта перемена в людях повлекла за собой смуту, вылившуюся в расправу над всеми, кто рискнул оказаться у них на пути. Побили и своих, и немцев. Художник Юлиуш Коссак. Встреча Войск Хмельницкого и Тугай Бея Козацкий гетман с первых шагов «революционной войны» избрал наступательную тактику. Он хорошо помнил, что прежние восстания страдали от сомнений и половинчатых решений среди бунтарей. Хмельницкий доверил Тугай-Бею свободную охоту на польские разъезды, а сам выдвинулся к Жёлтым Водам, надеясь отрезать отряд молодого Потоцкого от речного десанта. Интересно! Почему Богдан был уверен, что поляки окажутся у берегов Жёлтоводской речки? Очень просто! Через эти места были проложены традиционные пути, соединяющие Малороссию с Сечью. Днепр после Кодакской крепости делает крюк в сторону востока, где его тихие воды столкнувшись с каскадом скалистых порогов, превращаются в бурный, непроходимый поток. Спрямлённый шлях позволял панскому войску сэкономить силы и время. Карта района боевых действий. Военная энциклопедия Сытина (Санкт-Петербург, 1911—1915) Козацкое войско успело раньше оказаться у переправы и полякам пришлось строить лагерь на противоположном берегу, чуть поодаль от болотистого берега. Позиция казалась удачной, но вскоре им пришлось пожалеть о сделанном выборе. Дальнейший ход событий зависел от того, насколько быстро придёт на помощь Стефану Потоцкому его пехотный резерв. Не исключено, что пассивное поведение головного отряда сыграло ключевую роль в успехе переговорщиков и позволило перевербовать реестровиков на сторону повстанцев. Их измена усилила Хмельницкого и породила панику в стане его врагов. Ситуацию в рядах карательного отряда осложнили опять же реестровые козаки, которые, почуяв на чьей стороне сила, решили переметнуться к мятежникам. Оставшиеся в одиночестве, панцирные кавалеристы были почти бесполезны в стеснённых условиях речной поймы. Более того, большое количество строевых лошадей нужно было кормить и поить, а козаки не позволяли высунуть нос из-за лагерной ограды. Опытный вояка Чарнецкий сразу смекнул, что дело приняло печальный оборот и посоветовал младшему Потоцкому начать переговоры об условиях отступления. Законы войны предусматривали сдачу лагеря со всем его содержимым на разграбление противнику в обмен на спасительный коридор для проигравшей стороны. 8 мая 1648 года, Хмельницкий согласился выпустить поляков из козацкого капкана, но умолчал о новой ловушке, которую панству подстроил Тугай-Бей. Изнурённые осадой кавалеристы, проходя через лесную балку, уткнулись в засеку из камней и деревьев, и тут же были атакованы свежими силами ордынцев. Попытки организовать оборону провалились и вскоре войско Потоцкого вынуждено было сдаться на милость победителей. В татарскую неволю попали 3000 человек, среди которых было немало знатных особ. Сам молодой командующий был тяжело ранен в руку и через неделю скончался от гангрены по пути в Крым. Художник Юлиуш Коссак. Гибель Стефана Потоцкого в сражении на Жёлтых Водах, 1648 г. Татар волновал вопрос по поводу ясыря и дувана. Они боялись, что Богдан зажмёт добычу, отдав предпочтение своим единоверцам. Напрасно. Козацкий вождь щедро наградил крымцев трофеями. Если повстанцам досталось прежде всего оружие, то их союзникам - пленники, табуны лошадей, десятки телег с разнообразным воинским имуществом. Это укрепило доверие между русскими и татарами, создав основу для их будущих побед. А тем временем, получив известие о разгроме передового польского войска в битве под Жёлтыми Водами и гибели своего сына Стефана, убитый горем Николай Потоцкий впал в ступор, чуть было, не переросший в панику. Поляки были просто ошеломлены... Разведка, которая была поставлена в польской армии не самым лучшим образом (в отличие от Хмельницкого), докладывала коронному гетману об огромной татарско-казацкой орде. Её численность и боевые качества явно переоценивались, что мешало принятию верных решений. Если раньше воинство жаждало поскорее разделаться с дерзкими холопами, то теперь оно предпочитало дождаться подкрепления со стороны армий местных магнатов и общими усилиями подавить бунт. Эта заминка позволила повстанцам разжечь огонь гражданской войны во всех землях польской Украины. Сотни козацких агитаторов разошлись по хуторам и сёлам, чтобы донести до простых людей правду об освободительной борьбе. Информационное наступление обеспечило массовую поддержку армии Хмельницкого по всей Руси Интересно! Случившуюся перемену в настроениях противоборствующих сторон почувствовал Владислав IV. Король писал Николаю Потоцкому, что намерен сам ехать на Украину и своим присутствием привести Хмельницкого к покорности, а потому повелевал коронным гетманам выйти из Украины: ибо «они рискуют войском в стране, которая известна им очень мало, а казакам — очень хорошо» [П.А. Кулиш «Отпадение Малороссии от Польши» / «Отпаденiе Малороссiи отъ Польши» (1340-1654). Том 2. Москва, 1888, Электронная версия]. После некоторых колебаний, коронный гетман решил отступить под защиту крепостей «городовой Украины» (центром обороны от смутьянов должна была стать цитадель в Белой Церкви). Запоздалое решение обернулось новой катастрофой. Хмельницкий, прознав о бегстве кварцяного войска, решил перехватить поляков на марше. Стремительным рейдом козакам и татарам удалось опередить обременённых обозом противников, и устроить засаду среди лесистых холмов Правобережья. На рассвете 26 Мая, когда польский лагерь, окруженный повозками в восемь рядов, двигался Богуславским путем, он наткнулся на завалы из деревьев и выкопанные рвы. Козацко-татарское войско атаковало лагерь и прорвало его оборону в трех местах. Четырехчасовая жестокая сеча (точнее резня) в Резаном Яру завершилась поражением поляков. Подавляющее большинство солдат противника погибло. В плен попали 80 больших вельмож, вместе с гетманами Потоцким и Калиновским, 127 офицеров, 8520 жолнеров. Козаки захватили обоз, 41 пушку, много огнестрельного и холодного оружия, военные припасы. Крымскотатарская конница преследовала беглецов свыше 30 километров. Из всего войска от плена и гибели спаслось только 1,5 тысячи человек. Диорама Корсунской битвы, иллюстрирует коллапс коронного войска Интересно!  о сообщению украинского летописца М. Гунашевского, после завершения битвы состоялась встреча Богдана Хмельницкого с Николаем Потоцким. Вероятно, чтобы как досадить победителю, коронный гетман с нескрываемым презрением и злой иронии спросил: «Хлоп ... чем же ты рыцарству орд татарских (которым и победу приписывали) заплатишь?» На что получил ответ: «Тобой ... и другими с тобой». Действительно оба польских гетмана и почти все пленные были отданы Тугай-Бею как военная добыча. Ликующий татарский мирза писал в донесении в Крым:  «...войско польское, ведомое шайтаном, не выдержав сильнейшего натиска легконогих татар-борцов за веру, было разбито и уничтожено, и свою решимость победить они сменили на решимость бежать. Неразумные гяуры отступили от фронта исламских аскеров и бросились бежать. Все известные военачальники и гетманы попали в плен как лисы, а все их воинство было предано саблям.» [Кырымлы Хаджи Мехмед Сенаи. Книга походов. Симферополь. Крымучпедгиз. 1998]. Эхо громких побед повстанцев над коронным войском разнеслось по всей Речи Посполитой. Реакция великопольского общества была негативной. Все обрушились на короля и его администраторов, критикуя их за пассивность и уступчивость. Среди окраиной шляхты появилось множество инициативников, которые, выступая под флагом борьбы с Хмельнитчиной, создавали отряды самообороны и игнорировали официальные власти. Вину за нарушение общественного порядка, опять же, возлагали на верхи. Вал растущих претензий уничтожал государственность. Напротив, в стане Хмельницкого царил оптимизм и революционный популизм. Единство всех восставших поддерживала ненависть к католикам-полякам и ко всем их союзникам (евреям, прежде всего), а проблемы созидания будущей жизни тонули в сладкой патоке лозунгов борьбы за свободу. Сам Богдан, обращаясь к народу, называл всех козаками и соблазнял «вольной жизнью» без панов. Впрочем, покидая майдан, гетман становился другим человеком. Он понимал, что столь ошеломляющий успех не может быть долгим, поэтому уже после Жёлтых Вод он написал королю Владиславу почтительное послание, в котором объяснял свои действия все теми же причинами и обстоятельствами, т. е. нетерпимыми притеснениями от польских панов и чиновников, смиренно испрашивал у короля прощения, обещал впредь верно служить ему и умолял возвратить войску Запорожскому его старые права и привилеи. Отсюда можно заключить, что он еще не думал порывать связь Малой Руси с Речью Посполитой. Но это послание уже не застало короля в живых. Неукротимая сеймовая оппозиция, неудачи, и огорчения последних лет очень вредно отозвались на здоровье Владислава, еще не достигшего старости. Особенно угнетающим образом подействовала на него потеря семилетнего нежно любимого сына Сигизмунда, в котором он видел своего преемника. Начало козацкого мятежа, поднятого Хмельницким, немало встревожило короля. Из Вильны он полубольной поехал со своим двором в Варшаву; но дорогой усилившаяся болезнь задержала его в местечке Меречи, где он и скончался (20 мая 1648) на руках женщины, которую любил всю жизнь, но не мог повести её под венец, поскольку она была простолюдинкой. Каюсь, но не могу не рассказать! Дом, где она жила в 1634 году на площади Рынок во Львове (правда фасад после переделки 1772 года) Склонного к меланхолии, польского принца спасала истинная любовь к львовянке - дочери богатого купца Агнешке Лешковськой (в городе она жила в доме на площади Рынок под №30) После смерти короля-отца Владислав IV забрал девушку в Варшаву, шокируя двор скандальной связью с простолюдинкой. Ему с ней было так хорошо, что мысли о женитьбе и рождении наследника оставляли его равнодушным. Королевское окружение вполне серьезно считало, что «купчиха» его приворожила, даже сам архиепископ пытался святой водой разрушить любовные чары, но тщетно. Всё же, короля заставили жениться на австрийской принцессе Сецилии Ренате. Но Агнешка жила с молодыми в королевском дворце, и у Сецилии, таки, возник вопрос, кто эта веселая девушка, с которой муж проводит, так много времени. Лешковську, тут же, выдали замуж за шляхтича Яна Выпинского (Jana Wypyskiego), и отправили с глаз долой в Литву. Там, молодым король пожаловал имение близ Тракайского замка. Разлука не излечила душевных ран Владислава. Каждый год он отправлялся охотиться в литовские леса, чтобы провести время с любимой Агнешкой. Весной 1648 года король опять гостил у Выпинських. Нерадостные известия из восточных воеводств расстраивали старого короля. От нервов разыгралась хворь и приковала его к постели, с которой он уже не встал. PS. Наверное, Владислав умер легко, не заметив подкравшуюся старуху Смерть, поскольку до последнего вздоха он сжимал руку той, которую любил. Władysław IV, by Pieter Soutman, ca. 1634 Vasa, National art museum, European history Смерть короля окончательно спутала карты Богдана. Владислав IV был единственным польским политиком, с которым козаки могли разговаривать. Король умел сглаживать конфликты как внутри государства, так и во внешней политике. Ему принадлежала инициатива отказаться от титула великого князя московского в обмен за выкуп. Мир с Москвой подарил Польше стабильность на Восточных границах и обогатил королевскую казну. Козацкие восстания до Хмельнитчины с одной стороны безжалостно подавлялись, но Владислав вместе с кнутом предлагал и пряник - привилегии для старшины и увеличение списка реестровых казаков. Его окружение было менее гибким. Хмельницкий прекрасно осознавал, что шляхта рано или поздно объединится и предпримет контрнаступление. Весь июнь он пытается договориться с магнатами о начале переговоров по урегулированию кризиса. Письма были отправлены князю Доменику Заславскому и князю Иеремии Вишневецкому. Первый контролировал правобережье Днепра, а второй слыл некоронованным королём Левобережья. Оба олигарха отвергли возможность диалога с бунтовщиками. Вишневецкий даже казнил Богдановых послов. Стало ясно, что прежней Речи Посполитой уже не будет. Победа любой из сторон закончится террором против проигравших, не оставляющим надежды на компромисс. Интересно! Из всех польских магнатов козакам наиболее близок был Иеремия Вишневецкий. По происхождению русский князь из династии Гедеминовичей, а по вере обращённый в католичество православный мирянин. Его отец получил право на освоение бросовых земель за Днепром. Тогда всем казалось, что затея освоить пустоши на Левобережье обречена на провал (после Батыева нашествия тут и воронам было не уютно). Вишневецкий сделал ставку на мосты, дороги, охрану из наёмных стражников. И дело пошло! Столица Вишневеччины – Лубны К 1645 году количество населения во владениях Иеремии выросло в 7 раз (до 38000 домов и 230000 подданных). Сюда сбегали правобережные крестьяне, привлеченные обилием земли и двадцатилетними налоговыми льготами. В княжескую столицу Лубны собиралась мелкая шляхта, рассчитывая не только заработать, но и сделать карьеру. Возрождённые города стали центрами торговли и ремёсел (некоторые из них получили самоуправление на основе Магдебургского права). Михаил Грушевский писал, что латифундия Вишневецких была самой большой «не только на Украине и в Польше, но, возможно, и во всей Европе». [Грушевский Михаил Сергеевич. Історія України-Руси Том VIII, часть II [Початок Хмельниччини. роки 1638-1648, Электронная версия]. Дракула Малой Руси - Иеремия Вишневецкий Империя-латифундия князя Вишневецкого казалась обывателям Речи Посполитой настолько могущественной, что ей одной было по силам потушить пожар Хмельнитчины. Однако, внутри магнатского владения было неспокойно. Дух малоросской революции проник сюда, и вчерашние хлебопашцы преобразились. Они изгоняли княжеских управляющих, разоряли еврейские шинки, требовали, чтобы за ними признавали привилегии козаков. Всё вокруг зашаталось и стало рассыпаться. Вчерашний хозяин необъятного края почувствовал себя неуютно в новом Лубненском замке и решил перебраться поближе к Великопольским землям. Приезд послов от Хмельницкого пришёлся на тот момент, когда Иеремия разрубил «Гордиев узел», приняв решение об уходе из Левобережья. Письмо гетмана-смутьяна привело его в ярость. Кем возомнил себя этот простолюдин, чтобы предлагать ему (потомку короля Ягайло) переговоры? Вишневецкий даже не мог вспомнить обличье этого козачка, хотя вместе с ним учился в иезуитском колледже. Он демонстративно расправился с послами-запорожцами, чтобы все мятежники знали: «Мира быдлу не будет!». Художник Юлиуш Коссак. Выход войска Вишневецкого из Лубенского замка Княжеский поступок развязал на Украине террор против мирного населения. Обе стороны открыто мстили жителям Приднепровья за их происхождение, вероисповедание и политические пристрастия. Для повстанцев главным раздражителем в этой войне стали евреи. Почему? Религиозный характер конфликта разжигал ненависть к иноверцам, и предавшие Христа иудеи были самой удобной мишенью для фанатиков. Их немного, живут обособленно, преданно служат панам и, вообще, они не «наши» - не «славяне». Еврейские погромы ужаснули всю Речь Посполиту. Геноцид евреев был обычной практикой 30-летней войны, так сказать – образец европейской культуры «бей чужих, чтоб свои испугались». Десятки тысяч сынов Израилевых, тогда сбежали в мирную Польшу, где неплохо освоились – торговали, производили, служили. Их деятельность была тесно увязана с политикой полонизации. Гражданская война, естественно, поставила их под удар, но на этот раз бежать особо было некуда. Разве, что в Московию?! В период бескоролевья восточные воеводства остались без защиты. Богдан Хмельницкий наступление главных сил притормозил, но предоставил полную свободу своим летучим отрядам. Сравнительно небольшие формирования до 2000 – 3000 повстанцев проникали на территорию соседних земель и устраивали там локальную войну. Революционная риторика и жажда обогащения за счёт врагов – иноверцев обеспечивали козакам массовую поддержку со стороны местного населения. Как правило, боевая задача для такой «армии» заключалась в разорении городов и замков. Сделать это было не сложно, так как большинство мест проживания внутри Речи Посполитой не было приспособлено для серьёзных осад. Осаждённые были практически обречены, поскольку никто из власти предержащих не спешил навести порядок в королевстве. Личные амбиции магнатов мешали принятию оперативных решений. Одних устраивало крушение «империи» Вишневецкого, а для других важнее было возвести своего «кандидата» на трон. Ядром посполитого сопротивления были поляки (ляхи) и евреи (жиды). Оба народа для восставших были иноверцами и угнетателями (этакое «коллективное зло»). И тех, и других повстанцы заранее приговорили к смерти. Тотальное уничтожение врагов преследовало несколько целей: вызвать у людей страх и подорвать их веру в победный реванш; выгнать нелояльное население из «козацких земель»; ограбить, вознаградив себя за годы унижений; сплотить православное население соучастием в массовых преступлениях. Казнь пленных на гравюре 17 века Ужас случившегося описывают еврейские хроники («Тит а-Йевен», «Йевен Мецула» и др.). Знакомясь с ними, задаёшься вопросом: «Учит ли людей чему ни будь история?» Впечатлительным лучше не читать! В Немирове‚ городе на Подолии‚ шесть тысяч евреев спрятались за крепостными стенами. Двадцатого июня 1648 года казаки во главе с атаманом Ганей подступили к городу с польским флагом‚ чтобы обмануть защитников. Перед ними открыли ворота‚ казаки ворвались в город‚ и резня в Немирове была одной из самых ужасных в страшные дни хмельнитчины. Женщин насиловали‚ детей живьем кидали в колодцы‚ пытавшихся переплыть реку и спастись убивали в воде‚ которая на большом протяжении окрасилась кровью. Немировского раввина Иехиэля Михеля нашли на кладбище и убили дубиной: сначала раввина‚ а затем его старуху-мать. Евреи-жертвы козацкого погрома Казаки отбирали себе молодых евреек‚ крестили их насильно и брали в жены. Одна девушка попросила устроить венчание в церкви за рекой‚ и когда свадебная процессия под звуки музыки двигалась по мосту‚ она бросилась в воду и утонула. Другая девушка уверила казака-жениха‚ что умеет заговаривать пули‚ и уговорила выстрелить в нее и убедиться‚ что пуля не причинит ей вреда; таким образом она избавилась от крещения и от насильственной женитьбы. В городе Тульчине Брацлавского воеводства шестьсот польских солдат и около двух тысяч евреев заперлись в укрепленной крепости. Поляки и евреи дали друг другу клятву отстоять город и не вступать в переговоры с казаками. Вместе с солдатами евреи стреляли с городской стены и шли в атаку‚ преследуя врага. Убедившись‚ что, они не смогут взять город‚ казаки обещали полякам пощадить их‚ если те выдадут им деньги и имущество евреев. Евреи‚ узнав о предательстве‚ хотели перебить поляков‚ но глава иешивы рабби Аарон удержал их от этого‚ чтобы не навлечь на единоверцев ненависть всего польского народа. «Лучше погибнем‚ – говорил он‚ – как погибли наши немировские братья‚ но не подвергнем опасности наших братьев во всех местах их рассеяния». Войдя в город‚ казаки забрали имущество евреев‚ а затем согнали их в одно место‚ поставили знамя и объявили: «Кто хочет принять крещение‚ пусть станет под это знамя и останется жив!». Никто не согласился на измену‚ и казаки перерезали всех‚ оставив в живых десять раввинов – для выкупа. После этого они заявили полякам: «Как вы поступили с евреями‚ так и мы с вами поступим». И перерезали их. С этого момента‚ говорит еврейский летописец‚ «паны держались союза с евреями» ‚ временными братьями по страданию‚ и не изменяли им. [С.Я. Боровой, Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха Хмельниччины. Книга свёрстана в 1936 г. Электронная версия] Зло порождает зло! Иеремия Вишневецкий, пытаясь дать отпор козацкому беспределу, был неразборчив в средствах. Его частная армия жестоко расправлялась не только с пленными, но и с любыми обывателями, заподозренными в сочувствии Хмельницкому. Как писал впоследствии историк Костомаров: Иеремия «придумывал самые изощрённые способы и наслаждался муками, совершаемыми перед его глазами, приговаривая «Мучьте их так, чтобы чувствовали, что умирают». [Н.И. Костомаров. История России. Полный курс в одной книге. Издательство АСТ, год 2011, с.177] Размах гражданской войны напугал гетмана Хмельницкого, ведь он не предполагал, что за 3 месяца восстания вся Малая Русь окажется у его ног. Целая страна! Ей управлять надо: законы устанавливать, порядок поддерживать, налоги собирать, экономику развивать… Его запорожцы могли только разрушать, созидателей среди них не было. Богдан стал зондировать почву для замирения с поляками, но у них было безвластие. Да и после большой крови значительная часть посполитых грезила только реваншем. Отбить у ляхов охоту сражаться могло лишь покровительство более сильной державы. Знамя Б. Хмельницкого (Музей Армии в Стокгольме) Знамя представляет собой коричневое полотнище с откосом (по сохранившимся акварелям его первоначальный цвет - красно-оранжевый), в центре на белом фоне изображены золотые крест, шестиконечные звезды, серебряный полумесяц и литеры "Б.Х.Г.Е.К.МЛО.В.З." (Богдан Хмельницкий - гетман его королевской милости Войска Запорожского). Выбор был небольшой или Османская империя, или Русское царство. С османами проще. Султан придерживался двух правил в отношении вассалов: служи и плати. Остальное его мало касалось. Однако, смущала личность Ибрагима, которого свои подданные за глаза называли «малахольным». Находившийся в цейтноте, Хмельницкий решает прислониться к Москве. В июне 1648 года в Первопрестольную едут послы от войска Запорожского. Русская столица тогда бурлила – народ поднялся против бояр из-за налогового произвола (Соляной бунт). Юный царь сумел быстро разрулить ситуацию: народных обидчиков (крайних) казнил, недоимки списал, буйных горожан примерно наказал. Когда пар из «кипящего котла» народного гнева весь вышел, то наступил черёд дипломатии. Редкий конный портрет Царя Алексея Михайловича Письмо Богдана Хмельницкого царю Алексею Михайловичу было зачитано на заседании Боярской Думы. Основной смысл этого послания передаёт нижеприведённый фрагмент:  «…короля, пана нашего, смерть взяла, так розумием, же с причини тих же незбожних неприятелей это и наших, которих ест много королями в земли нашой, за чим земля тепер власне пуста. Зичили бихмо соби самодержца господаря такого в своей земли, яко ваша царская велможност православний хрестиянский цар, азали би предвичное пророчество от Христа Бога нашего исполнилося, што все в руках его святое милости. В чом упевняем ваше царское величество, если би била на то воля Божая, а поспех твуй царский зараз, не бавячися, на панство тое наступати, а ми зо всим Войском Запорозким услужить вашой царской велможности готовисмо, до которого смо з найнижшими услугами своими яко найпилне ся отдаемо. С Черкас, июня 8, 1648. Вашему царскому величеству найнизши слуги. Богдан Хмельницкий, гетман з Войском его королевской милости Запорозким». [Под стягом России: Сборник архивных документов. М., Русская книга, 1992]. И царя, и бояр предложение гетмана-мятежника встревожило. Конечно, возвратить исконные русские земли под царскую длань – дело хорошее. Однако, всем было ясно, что государству такой «подарок» грозит большой войной. Сам Хмель русских с поляками столкнёт и по хитрости козацкой в сторону уйдёт. Одним словом, «троянский конь»! В тоже время, окружение царя и сам Алексей Михайлович понимали, что дальнейшее развитие страны без движения на запад невозможно. Рано или поздно биться за земли Рюриковичей придётся. Поэтому решили козакам военными припасами помочь, границу для торговли открыть и содействию частных лиц препятствий не чинить. В это же время Москва не прекращала дипломатические отношения с Варшавой. Русско-польский союз, направленный против османов, сулил немало выгод. Прежде всего он мог посодействовать ликвидации Крымского ханства – разбойничьего гнезда, препятствующего освоению плодородных земель в районе Великой степи. Козачий бунт был выгоден Гиреям, поскольку выводил Польшу из игры, а в одиночку Россия вряд ли могла поставить татар на колени. Временное правительство Речи Посполитой попросило Алексея Михайловича нанести отвлекающий удар по Крыму. Эта просьба была исполнена. Большой казачий круг Войска Донского объявил поход за зипунами в Гирееву орду. Приготовления станичников всполошили татарских разведчиков, которые своими докладами взбудоражили весь полуостров. Ислам-Гирей мобилизовал все силы для отражения угрозы пиратских набегов, даже Тугай-Бея заставил вернуться из командировки по Малой Руси. Особой надобности в этом не было, но хану не понравились разговоры про удачливого мирзу, одевшего своих аскеров в шёлковые халаты. Слуги не должны затмевать величие Повелителя. Пора орскому бею побегать, держась за стремя ханского коня! Козаки остались без поддержки татар в тот момент, когда очнувшаяся от спячки Речь Посполита собрала новое коронное войско и решила покончить с Хмельницким раз и навсегда. продолжение следует... - - - I часть. Как зрел нарыв II часть. Богдан Хмельницкий – «чёрный лебедь» Речи Посполитой III часть. Союз Креста и Полумесяца против Белого орла

Часть 9

Республика Англия Суд над Королём 1 января 1649 г. - республиканец по взглядам, пьяница и бабник по жизни Генри Мартен внес в Палату общин от имени "подготовительного комитета" проект ордонанса, гласившего: "... Карл Стюарт, теперешний король Англии, задался целью полностью уничтожить древние и основополагающие законы и права этой нации и ввести вместо них произвольное и тираническое правление. На страх всем будущим правителям, которые могут пытаться предпринять нечто подобное, король должен быть привлечен к ответу перед специальной судебной палатой, состоящей из 150 членов, назначенных настоящим парламентом, под председательством двух верховных судей". Это в высшей степени важный и весьма любопытный исторический документ. Прежде всего в нем четко и недвусмысленно осуждался абсолютизм как политическая (государственная) система, вместе с тем в нем не осуждалась королевская власть как таковая. Англия и впредь мыслилась монархией. Карл I привлекался к суду за злоупотребления королевской властью, но и на скамье подсудимых он оставался королем, более того, именно в качестве злоупотребившего властью короля он должен был предстать перед судом. 2-3 января 1649 года - Палата Лордов (на то время в ней числилось 16 пэров) единодушно отвергла предложенный Палатой Общин ордонанс о привлечении Карла I к суду. Вслед за этим лорды объявили о недельном перерыве в заседаниях и поспешно покинули столицу. Судебный процесс оказался на грани срыва. 4 января 1649 г. - Палата общин, "очищенная" полковником Прайдом, провозгласила Парламент Англии носителем верховной власти в стране. Назначен Верховный суд в составе 135 человек. 19 января 1649 года Карл I был перевезен из Виндзора в Лондон. А на следующий день начался суд, который заседал всего 5 дней. Сначала зачитали парламентский акт, утвердивший полномочия суда. Потом ввели обвиняемого. Карл вошел и, не снимая шляпы, направился к предназначенному ему креслу, подчеркивая этим, что не признает правомочий суда. Королю зачитали обвинительный акт. Его обвиняли в государственной измене, стремлении присвоить себе неограниченную и тираническую власть, уничтожить права и привилегии народа, развязать гражданскую войну, подготовить иноземное вторжение в Англию. Короля объявили ответственным "за все измены, убийства, насилия, пожары, грабежи, убытки. причиненные нации" во время войны. Его объявили "тираном, изменником, публичным и беспощадным врагом английского народа". Карл несколько раз безуспешно пытался прервать чтение. Председатель суда Бредшоу предложил королю прокомментировать предъявленные обвинения. Однако тот, по-прежнему не признавая законности суда, потребовал от судей объяснений. Его интересовало, какая законная власть призвала его в этот зал. Суд ответа не дал. Пылкая речь короля, которую он заготовил, была прервана в самом начале. Под крики солдат "Правосудие, правосудие!" Карл был удален из зала. Судьи попали в крайне затруднительное положение. Отказ короля отвечать на предъявленные обвинения не давал возможности провести судебный процесс и, в первую очередь, заслушать свидетелей и речь обвинителя. Без этого невозможно было вынесение смертного приговора, а это и было основной целью парламентариев. Процедуру суда следовало продолжать любой ценой. Карла предупредили: его молчание суд будет расценивать как признание вины. Однако король продолжал занимать прежнюю позицию: он не признавал законности суда над ним. Тогда обвинитель предложил заслушать свидетелей без объяснений подсудимого. По его мнению, вина короля была слишком очевидна, чтобы соблюдать принятые нормы. В течение двух дней были допрошены 33 свидетеля. Их показания были заслушаны на публичном заседании суда при огромном стечении народа. Большинство свидетелей говорило об участии Карла в сражениях против собственных подданных. Лондонский ткач Ричард Бломфилд засвидетельствовал, что солдаты короля грабили захваченных в плен в присутствии Карла. Другой свидетель, крестьянин из Рэтленда, рассказал о резне защитников города Лейстера. По его свидетельству, король в ответ на протест одного из офицеров своей армии сказал: "Меня мало беспокоит, если их будет вырезано в три раза больше - они мои враги". 27 января 1649 года - судьи предоставили королю последнее слово. Карл просил выслушать его в присутствии парламентариев обеих палат. Однако, Кромвель убедил членов Судебной Палаты не идти на поводу отвергнутого Богом монарха. Просьба короля была отклонена. Затем выступил судья Бредшоу. Он заявил: "Существует договор, заключенный между королем и его народом, и обязательства, из него вытекающие, обоюдосторонние. Обязанность суверена защищать свой народ, обязанность народа - верность суверену. Если король однажды нарушил свою клятву и свои обязательства, он уничтожил свой суверенитет". Итак, по его твердому убеждению, судьи творили великое дело справедливости. В заключение был зачитан приговор. Он гласил: "Упомянутый Карл Стюарт, как тиран, изменник, убийца и публичный враг, присуждается к смертной казни через отсечение головы от туловища". Под документом стояли только 59 подписей. Вожди революции сочли, что и этого количества хватит для верификации акта справедливого возмездия. Казнь Короля Казнь была назначена на 30 января 1649 года. В два часа пополудни одетый во все черное Карл I появился на площади, где был построен эшафот. Его окружали несколько шеренг кавалерии, которые отделяли толпу от места казни. Зрители заполняли не только площадь. Многие наблюдали за происходящим с балконов, крыш домов и уличных фонарей. На помосте в одежде моряков, с наклеенными бородами и усами, в масках находились палач и его помощник. Карл взошел на эшафот, достал из кармана сложенный листок бумаги и зачитал прощальное слово. Никто кроме охраны его не услышал. А через минуту помощник палача, исполняя свои обязанности, поднял за волосы отрубленную голову казненного и показал ее толпе. После казни тело короля положили в гроб. По преданию Кромвель решил лично убедиться в смерти политического противника. Открыв крышку гроба и увидев то, как ловко голова Карла была приставлена к телу, Кромвель изрёк: "А хорошо сложен наш король. Жить бы ему да жить!" На его лице не было удовлетворения, поскольку Карлу он симпатизировал, и понимал, что среди его настоящих и будущих противников уже не будет столь благородного человека. Кромвель у гроба Карла I. Приятно, что её оригинал картины Поля Делароша у нас в Эрмитаже Да здравствует Король! Карла Стюарта казнили как короля, однако и после этого Англия еще оставалась монархией. Республика провозглашена не была. Тем самым существовала юридическая возможность для сторонников Стюартов немедленно провозгласить королём наследника, находившегося в изгнании, принца Уэльского - будущего Карла II. Парламент буквально в день казни Карла I спохватился и наскоро одобрил билль, запрещавший реставрацию монархии под страхом сурового наказания. Лорд-мэр столицы, известный своими роялистскими симпатиями, отказался его провозгласить. Заминка позволила сторонникам династии возвести на престол законного наследника. 5 февраля 1649 г. - Принц Уэльский, сын казненного короля, был провозглашен в Эдинбурге королем - причем, не только Шотландии, но и Англии и Ирландии. Ученик материалиста Гоббса, Карл II был почти равнодушен к религии, но, как политик, отдавал преимущество католицизму. Беспринципный король не скрывал своего циничного отношения к окружающим, откровенно заявляя, что он не верит ни в целомудрие женщин, ни в добродетель мужчин и не ожидает ни от одного человека истинной верности или приверженности. Удивительно, но шокирующая откровенность монарха в большей степени располагала к нему людей, чем, наоборот, отталкивала. Завершение гражданской войны и провозглашение Республики Между тем тучи на политическом горизонте вновь стали сгущаться. Невиданная дерзость англичан - публичная казнь помазанника божия - вызвала ужас и возмущение монархической Европы. Дипломатические отношения с новоявленной республикой были порваны. Франция, Испания, Австрия выразили республике "цареубийц" официальный протест. Постоянно приходили сведения о готовящейся интервенции французских или испанских войск. В Шотландии принц Уэльский был провозглашен королем. Это был открытый вызов. В самой Англии еще держался неприступной твердыней Понтефракт - последний оплот кавалеров. Из северных и западных графств приходили известия о роялистских беспорядках, в Эксетере какие-то люди порвали на глазах у всех акт о запрещении провозглашать кого-либо королем. Март 1649 года - крепость Понтефракт, последний оплот роялистов в графстве Йоркшир на севере Англии, капитулировала после многомесячной осады. У Кромвеля появляется возможность усмирить католическую Ирландию, в которой он видел один из главных очагов "папизма", злейшего врага "протестантской религии". Апрель 1649 г. - Весть о предстоящей отправке армии в Ирландию вызвала протест среди вождей левеллеров. Они подбили сотни ветеранов гражданской войны на демарш, сопровождаемый требованиями "верховенства народа", всеобщего избирательного права для мужчин и ежегодных выборов в парламент. Хуже всего, что часть радикалов требовала отмены частной собственности. Кромвель лично направился в мятежные полки и беспощадно расправился с беспредельщиками. Особо буйных приказал расстрелять, сочувствующих уволил в отставку, а остальным пригрозил карами земными и небесными за нарушение клятвы защищать Англию. Руководителей бунтовщиков (Лильберна, Уолвина, Овертона и Прайса) Кромвель пощадил, отправив их в Тауэр. Он боялся, что их гибель погрузит страну в пучину массовых беспорядков. Накануне планируемой кампании в Ирландии, такой поворот событий обернулся бы катастрофой. 19 мая 1649 г. - Англию провозгласили республикой. Исполнительная власть была вручена избранному парламентом Государственному совету из 41 человека. 15 августа 1649 г. - громадный флот Английской республики, своего рода "новая великая Армада" в количестве 130 судов с 10 тысячами солдат, большим количеством пушек, запасом пороха и продовольствия благополучно достиг берегов Ирландии. Этой объединённой, дисциплинированной, хорошо подготовленной в техническом отношении армии, во главе которой стоял прославленный многими победами полководец, противостояли многочисленные, но весьма слабо организованные, раздробленные, не доверявшие друг другу ирландские, англо-ирландские и шотландско-ирландские военные, преимущественно нерегулярные силы. Главные силы роялистов под командованием вице - короля графа Ормонда отступили вглубь острова. На пути англичан стояли средневековые крепости Дрогеда и Уэксфорд. В военном отношении эти цитадели были малоэффективны, но ихние гарнизоны, состоящие из нескольких тысяч фанатично настроенных ирландцев-католиков, готовы были стоять на смерть. Кромвель не хотел допустить их "героической обороны", чтобы не давать противнику повода для воодушевления и единения. 3 сентября 1649 года, после нескольких безуспешных призывов сдаться Кромвель приказал бить по стенам Дрогеды из пушек. Когда возникли бреши, его войска устремились на штурм. Две атаки были отбиты, а третья (10 сентября 1649 года), которую Кромвель возглавил сам, принесла успех. За взятием города последовала резня, причем столь жестокая и беспощадная, что потрясла воображение современников. В своём письме в парламент Кромвель, так оправдал свои действия:"Враг теперь исполнен ужаса. Я полагаю, что эта жестокая мера спасёт от большего пролития новой крови"[Семенов В. Политика Кромвеля в Ирландии 1649-1650 годов // Вопросы истории. - 1945. - № 5-6. - электронная версия]. 4 октября 1649 г. - англичане предприняли штурм крепости Уэксфорд к югу от Дублина. Здесь уже после того, как сопротивление прекратилось, было вырезано не менее 2 тысяч человек, а город был также предан повальному разграблению. Жестокая поступь английской армии не сломила дух свободолюбивых ирландцев. Повсюду их врагов ждало упорное сопротивление. К концу осени "железнобокие" остановились и даже попятились назад. Оккупантов добила сырая осенняя погода, которая обрушила на них волну эпидемий. Солдаты Кромвеля болели малярией, дизентерией и особой местной тяжёлой, злокачественной лихорадкой. Английские полки начали таять от болезней. Русское царство Царь под "революционеров" не прогнулся Весна 1649 года - Кромвель отправляет посольства в Россию и другие страны с известием о переходе власти под контроль парламента. Эти посольства приняты были везде с великою честью: все боялись богатой и сильной Англии, у которой давно уже был самый лучший флот и самая значительная торговля. Как только царь Алексей Михайлович узнал, что англичане приехали в Архангельск, он послал им повеление не ехать далее и тотчас оставить его царство. Вот какими словами он приказал объявить им это повеление: "…что когда они своему королю осмелились голову отсечь, чего нигде на свете не слыхано, то царь русский никакого сообщения с ними иметь не хочет". Лето 1649 года - Презирая бунтовщиков, Алексей Михайлович отменил все торговые преимущества Англии, какие даны ей были в России царями Иоанном Васильевичем и Феодором Иоанновичем. Старый Английский двор Зарядье (Москва). Во время правления Алексея Михайловича всё имущество Московской компании было конфисковано, после того, как русский царь возмутился казнью короля Карла I и решил прекратить все дипломатические отношения с Англией. Царь Алексей Михайлович отправил послов в Копенгаген к изгнанному из отечества принцу Карлу, наследнику престола Англии. Они изъявили ему свое участие, вручили большую сумму денег и предложили помощь войсками против мятежников. Королевство Франция Когда в Париже и зимой жарко Тридцатилетняя война закончилась и правительство Франции получило возможность использовать высвободившиеся войска против внутренней оппозиции. К концу 1648 года армия принца Конде из Фландрии переместилась в окрестности Парижа. Находившаяся в Германии армия Тюренна с наступлением мира отошла на Рейн, поближе к границам Франции. Принц Конде предложил королеве-матери и ее сыновьям переехать из Парижа в Сен-Жермен, чтобы приступить к умиротворению бунтующих горожан. Знаменитый победитель испанцев и австрийцев смотрел на своих соотечественников, как на неприятелей - чужеземцев, и готов был уморить их голодом в кольце блокады. В ночь с 5 на 6 января 1649 года королевский двор бежал из столицы в Сен-Жермен, откуда Анна Австрийская письменно уведомила городского мэра, что король покинул Париж из-за угрожающей жизни смуты членов парламента. Благодаря печати листовок, новость о враждебном поведении двора стала достоянием парижан. Тысячи вооруженных горожан вышли на улицы столицы, продемонстрировав солидарность с Парламентом. 6 января 1649 года - Парижский парламент постановил: "Кардинала Мазарини, виновника государственных бедствий и настоящих смут, объявить нарушителем общественного спокойствия, врагом короля и королевства от сего же дня и в течение восьми дней удалиться ему, кардиналу, из пределов Франции". Королева и ее двор отвечали на этот указ презрительным смехом, который, вскоре, едва не обернулся для них плачем. Часть аристократов (герцог д'Эльбеф, принц Конти, герцог Буйон и герцогиня де Лонгвилль), неудовлетворенных своим положением при дворе, перешла на сторону взбунтовавшихся судей. Фронда получила ощутимое подкрепление со стороны частных феодальных армий и готовилась дать бой королевским войскам. Впрочем, речь шла не о свержении монарха. Участники политической борьбы боролись за право опекать Людовика до его совершеннолетия, рассчитывая подчинить государственные интересы выгоде отдельных кланов. Анну Австрийскую спасало, то, что фрондёры постоянно интриговали друг против друга. Выигравшие гнобили проигравших. Последние, не добившись правды, вступали в сговор с королевой. И хотя перевес сил оставался на стороне Фронды, парижское ополчение (60 000 человек) вело себя пассивно и не могло прорвать блокаду королевских войск (8000 солдат). К 23 января 1649 года в городе почти не осталось хлеба, а цена того, что еще можно было достать, возросла втрое. К февралю цена мяса взлетела до небес, но рыба была еще дороже, поэтому архиепископ Парижский официально разрешил употреблять мясо во время поста. Королевские власти платили тридцать солей в день (в то время на эти деньги можно было купить фунт мяса и фунт хлеба) тому, кто соглашался распространять в толпе слухи о том, что "парламент предает их" [Дежан Джоан. Как Париж стал Парижем. История создания самого притягательного города в мире. ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015 - электронная версия]. Некоторое время, парижские фрондёры еще рассчитывали на помощь, втайне обещанную им Тюренном (маршал был гугенотом и не был лоялен к католичке королеве и к её фавориту Мазарини). Однако, армия отказалась вслед за полководцем перейти на сторону мятежников-горожан, и Тюренну пришлось бежать заграницу. Пришедшее в феврале из Англии, известие о казни короля Карла I окончательно убедило судейскую аристократию и принцев в необходимости искать компромисс с правительством короля, пока и во Франции в оппозиционном движении не возобладали радикальные элементы, и оно не вышло из-под контроля парламента. Анна Австрийская и Мазарини, не имея возможности силой подавить оппозицию, также проявили готовность к уступкам, поскольку с началом весны испанцы возобновили боевые действия. 13 марта 1649 года был подписан мир между Парижем и королевским правительством на следующих условиях: 1) Военные действия с обеих сторон прекращаются; 2) Указы парламента, обнародованные им по убытии короля из столицы, теряют свою силу; 3) Указы короля, изданные в течение недавних событий, остаются во всей силе; 4) Народное ополчение распускается; 5) королевские войска очищают занимаемые ими местности около Парижа; 6) Все жители столицы сложат оружие; 7) Все предводители восстания остаются при прежних должностях, которые они занимали на королевской службе; 8) Король возвратится в столицу, лишь только ему дозволят государственные дела. Принимая эти условия, парламент выторговал у правительства награды всем предводителям народного ополчения. Эти награды мятежникам из королевской же казны в общем итоге составили несколько миллионов. Правительство согласилось на все, и 5 апреля заключение мира между королем и его подданными было отпраздновано торжественным богослужением в соборе Парижской Богоматери. 18 августа 1649 года королева торжественно въехала в Париж. Мазарини истратил до ста тысяч ливров на подкуп крикунов, приветствовавших Анну Австрийскую восторженным "Виват!". Вечером в Пале-Рояле королева принимала своих недавних врагов. Она и принцы обменивались любезностями, источая оптимизм в отношении будущего, но все они осознавали, что огонь вражды ещё не погас. Священная Римская империя - Германия Урок мирного сосуществования за пиршеским столом 25 сентября 1649 г.- После 30-летней войны в Нюрнберге состоялась мировая трапеза, на которой конфликтующие стороны несколько дней праздновали заключение мира. Гости наверняка ели знаменитые колбаски, которые писатель Жан Поль назвал "прекрасными незабудками из Нюрнберга." Главный секрет сосисок – майоран, входящий в свиной фарш. Именно эта приправа делает вкус и аромат таким особенным и таким немецким. Настоящая сосиска также должна иметь размер от 7 до 9 см и вес от 20 до 25 грамм. С размером мясного лакомства связана масса легенд, и любой житель Нюрнберга расскажет вам свою собственную. Вот лишь некоторые из них: "...колбаски делались такими "пальчиковыми", чтобы продавцы могли продавать их уже после закрытия лавок, путем просовывания сосисок в замочную скважину. Якобы, такой метод ведения торговли избавлял их от налогов. Непонятным остается то, как покупателям удавалось просовывать в замочную скважину гульдены". Русское царство Укрепление государства через законодательную деятельность 29 января (8 февраля) 1649 года - Земский собор принимает новый Свод законов - "Соборное Уложение". Соборное уложение было разработано в течение полугода, насчитывало 968 статей, принято же было с целью предотвратить "смущение низов". Соборное уложение ликвидировало большинство противоречий, которые существовали в законах конца XVI- первой половины XVII столетия. Вместе с тем, Уложение учитывало предыдущие достижения российской законодательной системы, а также передовой опыт соседних государств в сфере законотворчества и кодификации. Уложение сформировало основные черты будущей абсолютной монархии, опорой которой становилось дворянство. Худ. С. В. Иванов. Земский собор Борьба с пожарами 30 апреля 1649 года - Алексей Михайлович издал "Наказ о Градском благочинии", предписывавший, дабы: "…в ведренные, в жаркие дни, изб и мылен никто не топил, и в вечеру поздно с огнем не сидели… и учинить у изб и у мылен печати. …А во дворах, по всем хоромам …для береженья от пожарного времени, держать мерники и кади большие с водою, и с помелы, и с веники". Нарушителям "оного наказа" была определена однозначная санкция: "А то им всяких чинов людем сказать именно, только чьим небереженьем от кого учиниться пожар: и тому от Государя быть казнену смертию". Этот день стал праздником огнеборцев России. Ворота в Тихий океан Впервые русские люди на берегу Охотского моря появились летом 1639 года. После трудного, занявшего много месяцев пути с берегов реки Лены три десятка казаков под началом атамана Ивана Москвитина вышли, как тогда говорили, "на большое море окиян, по тынгускому языку на Ламу". В то время на берегах моря, которое вскоре назовут Охотским, жили немногочисленные племена эвенов, о которых один из казаков Москвитина позднее так рассказывал начальству для доклада в страшно далёкую Москву: "А бой у них лучной, у стрел копейца и рогатины все костяные, а железных мало, и лес и дрова секут и юрты рубят каменными и костяными топорами…" Роды эвенков жили ещё в каменном веке, русские первопроходцы называли их "тунгусами-ламутами", то есть "приморскими тунгусами", от эвенкского слова "ламу" - "море". Поэтому первое русское название этих солёных вод звучало как "Ламское море". Продвигаясь вдоль морского побережья, казаки достигли берегов полноводной реки, которая поразила их изобилием рыбы и множеством обитающих рядом зверей. Промысловое место было названо "река Охота", а потом и море стали звать "Охотским", что для русского уха было привычнее. Про случившееся открытие в Якутске узнали аж через семь лет, поскольку нарочный гонец о прямых дорогах к Ленским берегам не ведал. Местный воевода Василий Пушкин заинтересовался "скаской"от людей Москвитина, так как описанные богатства, сулили казне прибыль, а ему продвижение по службе. Летом 1646 года из Якутска к берегам Охотского моря отправился большой отряд - 40 человек - под командованием казачьего десятника Семёна Андреевича Шелковникова. В мае 1647 года казаки Шелковникова, двигаясь по пути, разведанному отрядом Москвитина, вышли к "Ламскому окияну". Здесь к ним присоединились остатки отряда Пояркова, и совместными силами шесть десятков первопроходцев 23 мая 1647 года в устье реки Охоты, в трёх верстах от морского побережья, на берегу протоки, основали укреплённое зимовье. Местным тунгусам было доведено, что отныне эти земли являются владениями Русского царя, и за проживание на них нужно платить ему ясак соболями и прочей мягкой рухлядью. Новость язычникам не понравилась, и они предприняли ряд набегов с целью выжить непрошенных гостей. Однако, казаки выдержали их натиск и убедили вождей, что "худой мир лучше доброй ссоры". Охотское зимовье стало базой для дальнейшего освоения берегов "Ламского моря-окияна". Летом, следующего, 1648 года отправленный Шелковниковым из Охотска отряд под началом Алексея Филипова и Ермила Васильева, двигаясь на северо-восток, достиг побережья Тауйской губы (район современного города Магадан). Там они обнаружили лежбища тысяч моржей, "где зверь морж ложится" - моржовые клыки, или "рыбья кость", как их тогда называли, ценились не меньше, чем самые драгоценные меха. За пару моржовых клыков, привезённых с берегов Охотского моря, в XVII веке в Москве можно было купить целый дом. Но доставались такие богатства нелегко! К 1649 году, когда в устье Охоты был построен "косой острожек", укреплённый частокол из заострённых бревен, почти треть отряда Шелковникова погибла в боях с эвенами или умерла от голода и лишений. Скончался и сам Шелковников, ему на смену с берегов реки Лены вместе с подкреплениями прибыл "служилый человек, приказный Якутского зимовья" Семён Епишев, ставший вторым главой Охотска. Весной 1651 года Епишев обнаружил в острожке лишь "чуть живых двадцать человек". Весной 1652 года, когда большая часть охотских казаков разъехалась собирать меховую дань с окрестных племён, "острожек" осадили восставшие "ламуты". Небольшой русский гарнизон, около 30 казаков, пробился из окружения и отступил южнее - к реке Улье. Постройки и укрепления первого Охотского острога "ламуты"-эвены сожгли.[Рассказ основан на материалах статьи Алексея Волынца "Первый на дальневосточном берегу. Забытая история бывшего портового города Охотска" на сайте dv.land]. Как казаки Амур под государеву руку прибрали Открытие новых земель – дело рискованное и непростое. Путь за Урал пришлось прокладывать не одно десятилетие – без карт и проторённых троп, наощупь. Первыми о богатых землях дауров на берегах Амура, узнали казаки, отправившиеся из Томска к реке Алдан в 1636 году. Они поехали туда, чтобы получить ясак, но вернулись ни с чем. Через несколько лет к новому якутскому воеводе Дмитрию Францбекову обратился Ерофей Хабаров с инициативой отправиться в неведомые земли. Начальство препятствий чинить не стало, поскольку промысловую артель атаман вызвался снарядить за свой счёт. Возникли трудности с набором отряда. Многие казаки помнили о случившихся ранее неудачах и предпочитали отлеживаться на печах. В конце концов, удалось подбить на затеянное предприятие 70 человек и весной 1649 года отправиться вниз по реке Лене к устью Олёкмы. Путешествие по порожистой реке оказалось сложным, как описывал его сам Хабаров в донесении начальству: "...в порогах снасти рвало, слонцы (корма и руль судна) ломало, людей ушибало; но Божиею помощью и государевым счастьем всё кончилось благополучно". Речной путь завершился аккурат к зиме. Дальше пришлось идти пешком, чтобы найти переход через Становой хребет. Перевалив через горы, отряд Хабарова вышел к Амуру неподалёку от поселений местного князя Лавкая, которого они должны были "объясачить". Хабаров обнаружил пять "крепостиц" на расстоянии полутора дней друг от друга, однако людей в них не было. Судя по всему, население ушло из городищ незадолго до прихода казаков. Долго гадать о том, куда делись жители, не пришлось – дойдя до третьей из "крепостиц", казаки повстречали небольшой отряд самого Лавкая, который лично решил разобраться с северными гостями. Переговоры прояснили ситуацию: дауры, предупреждённые соседями о появлении чужеземцев, решили , что их будут грабить и предпочли укрыться в лесах. Хабаров попытался развеять их опасения и предложил Лавкаю защиту со стороны русского царя в обмен на уплату ясака. Тот рассказал, что уже платит дань маньчжурам и боится их мести за неверность Императору. Хабаров решил не принуждать дауров, оказавшихся между двух огней, к уплате податей. "Он повёл людей своих назад в первую Лавкаеву крепость. Она была укреплена лучше других и предоставляла ту выгоду, что через волок стояла всех ближе к Тугиру, оставляя тыл Русских, в случае нужды, свободным. Здесь найдены были ямы, в которых вероятно было множество хлеба. В Амуре было очень много рыбы, осетров и калуг, из которых последние бывали до трёх сажен длиною и толщиною с дородного человека. Для земледелия нельзя было желать страны выгоднее и плодороднее. В разных местах росли густые леса, в которых водились лучшие соболи и разные ценные звери". [Пётр Шумахер, "Первые русские поселения", Русский архив. Историко-литературный сборник. 1879 г.- электронная версия] В мае 1650 года Хабаров вернулся в Якутск с докладом, а уже осенью отправился обратно на Амур. Из похода он привёз "Чертёж реке Амуру", на основе которых позже были созданы первые схематичные карты даурских земель. Королевство Польша - Малая Русь Гетманская многовекторность 2 января 1649 года - козачье войско, возглавляемое Хмельницким, возвращается в Киев после похода на Западную Малую Русь. Тысячи киевлян, собравшись у Золотых ворот, приветствовали козаков как избавителей от иноземного ига. Учащиеся Киевского коллегиума прославляли гетмана в речах и стихах на русском и латинском языках. Среди встречавших находилось киевское духовенство и иерусалимский патриарх Паисий. Как глава православной церкви, Паисий наградил гетмана почетным титулом "светлейшего князя". Худ. И. Ивасюк "Въезд Богдана Хмельницкого в Киев" Начало 1649 года - Польские войска захватили Туров, Мозырь и Бобруйск. Январь 1649 года - Богдан согласился с предложением патриарха Паисия начать переговоры с русским царём о вхождении Малороссии в Русское царство. Он отправил с патриархом в Москву своего посла - полковника Мужиловского. 4 февраля 1649 года - царь с обычными церемониями принял гетманского посла в присутствии Паисия. Полковник положил к ногам государя письмо, в котором гетман просил о царской помощи для защиты православной христианской веры. Челобитье изложено было в неопределенных выражениях и противоречило тому, что говорил Паисий, то есть хитрый козацкий вождь ни о какой опеке Москву не просил. Посла Мужиловского задержали, а к гетману послали особого гонца за разъяснениями. Начало февраля 1649 года - между гетманом Богданом Хмельницким и Оттоманской империей был заключен договор о дружбе. Султанское правительство обещало поддержать козаков мощью татарской конницы. Конец февраля 1649 года - Неудачная попытка поляков склонить Хмельницкого на свою сторону. Возобновление войны. Март 1649 года - Богдан направляет новую грамоту Алексею Михайловичу о том, что козаки желают иметь его царское величество над собой государем православным и нижайше просят его о военной помощи. Апрель 1649 года - назначенные Царём для переговоров, боярин Пушкин и думный дьяк Волошенинов, объявили Мужиловскому, что с поляками у России заключен вечный мир и потому послать ратных людей нельзя. Вместе с тем, они посоветовали козакам просить у польского короля согласия на переход запорожского войска в царское подданство. Очевидно, в Москве еще не пришли ни к какому положительному решению относительно вмешательства в дела Малороссии и выжидали, что скажут дальнейшие события, потому и давали подобные невозможные для исполнения советы. В конце мая 1649 года - крестьянско - козацкая армия Хмельницкого двинулась в поход против коронных войск, сконцентрировавшихся на Волыни у Збаража. 10 июля 1649 года - Начало "Збаражской войны". В этот день козацко - татарская армия подошла к стенам укреплений, и взяло город и замок в кольцо осады. Так началась знаменитая осада укреплений, которая продолжалась 42 дня (с 10 июля по 20 августа). Практически каждый день под стенами крепости происходили стычки и бои, практиковались и ночные штурмы. В один из дней защитники крепости сумели отбить 17 атак на укрепления. Мужественное сопротивление защитников Збаража дало возможность королю Яну II Казимиру (1609 - 1672) собрать войско, которое поспешило на помощь осаждённым. Это вынудило Хмельницкого снять осаду и выдвинуться на встречу польской армии. 5–6 августа 1649 года - вблизи города Зборова произошла битва, в которой польско-шляхетские войска понесли большие потери и оказались на грани разгрома. Но в это время крымский хан, тайно сговорившись с королем, прекратил бой и потребовал от гетмана немедленно начать переговоры о мире. 8 августа 1649 года - Хмельницкий и Король подписали Зборовский договор, которым подтверждались "привилегии" козацкого войска и старшины, устанавливался 40-тысячный реестр козаков, а территория, подвластная гетману и старшине, ограничивалась Киевщиной, Брацлавщиной и Черниговщиной. Северная Америка - Английские колонии Камень в фундамент веротерпимости 21 апреля 1649 г.- в Мэриленде был издан "Акт веротерпимости", который, по мнению многих историков, стал прологом утверждению свободы вероисповедания в США. Все христиане, признававшие Троицу, получали свободу исповедания, которая не распространялась на приверженцев иудаизма и других религий. Этот шаг стал возможным под давлением представительного собрания, учрежденного наместником Мэриленда в 1637 г. и в годы Английской революции действовавшего отдельно от губернатора и колониального совета. Персидская империя Можно быть пьяницей, если в стране порядок Персидский Шах Аббас II слыл пьяницей и безвольным монархом. В правлении государством он слишком доверялся прихоти придворной знати. Однако при этом экономика страны процветала и даже были одержаны военные победы. Весна 1649 года - персидские войска захватили Кандагар, изгнав оттуда моголов. Царевич Аурангзеб предпринял попытку вернуть его, но не добился успеха и после четырехмесячной осады вынужден был отступить. Новые попытки вернуть город были предприняты везиром Саидом Уллахом и старшим сыном Шах-Джахана Дарой Шеко, но и они не имели успеха. Сёгунат Токугава - Японская империя Наука побеждать для самураев Книга "Солдатские истории", написанная Набуоки Мацудайра в 1649 году способствовала развитию профессиональной армии Сёгуна. В ней он даёт практические советы по применению пехотинцев асигару (крестьянских ополченцев) в бою. Это произведение базировалось на опыте, который Мацудайра получил в ходе подавления восстания в княжестве Симабара в 1638 году. Командуя войсками сёгуна в ходе этой кампании, он смог извлечь множество полезных уроков. Особенностью этого произведения считается то, что оно не зациклено на доблести одних лишь самураев, а описывает все аспекты военной жизни и может служить пособием для командиров асигару, а, следовательно, признаёт их как полноценных участников самурайских войн. Империя Цинь - Китай "Маньчжурский реванш" китайскими руками Благодаря организаторским и военным талантам регента Цинской империи Доргоня, маньчжуры быстро преодолели кризис и перешли в контрнаступление. В 1649 году, Дорогонь лично повел стотысячное маньчжурское войско в Шаньси и умело подавил восстание мятежного военачальника Цзян Сяна. Сконцентрировав в своих руках власть верховного правителя и главнокомандующего, регент мог своевременно принимать ответственные решения и быстро перебрасывать войска с одного фронта на другой. Это дало Доргоню возможность остановить всеобщее наступление китайских патриотов и сторонников династии Мин 1648-1649 гг., а затем начать контрнаступление на их позиции. Дорогнь завоевал Китай руками самих же китайцев. Всячески оберегая "драгоценную" маньчжурскую кровь, регент гнал на убой войска бывших минских военачальников, перешедших на службу к династии Цин. Центральная Америка - Мексика - Испанские колонии Триумф "освобождения" от нечистой силы Понедельник 11 марта 1649 г. - из помещения Святой палаты инквизиции в Мехико появилась процессия, которая следовала под грохот литавр и гудение труб. Во всех присутственных местах было объявлено, что чрезвычайный акт веры (аутодафе) состоится через месяц. 10 апреля 1649 года - Мехико заполнили более 20 000 человек, чтобы наблюдать за "процессией зеленого креста" (который считался символом аутодафе). Уже наступило семь часов вечера. На город опустилась ночь, но горело столько свечей, что вся арена оказалась освещенной, словно ясным днем. Из дворца инквизиции двух исповедников направили к пятнадцати осужденным, приговоренным к смерти за тайное исповедование иудаизма, хотя в свое время они и были окрещены. Их приговорили к так называемому "освобождению". Таков термин, употребляемый инквизицией по отношению к тем, кого передавали светским властям и приговаривали к смерти. 11 апреля 1649 года - в четыре часа утра начали звонить в колокола собора, напоминая населению: аутодафе является земным воплощением Страшного Суда. В дополнение к пятнадцати "освобожденным" инквизиторы создали изображения шестидесяти семи скончавшихся человек, подлежащих искупительному сожжению. Процессия приговорённых вышла из Святой палаты на рассвете. "Освобожденным" вручили зеленые кресты. У некоторых во рту был кляп. Каждого "освобожденного" сопровождали два исповедника, не прекращающих проповедовать осужденным, призывая их к раскаянию. Многие исповедники плакали на ходу, а на глазах зрителей выступали обильные слезы, когда они увидели, какое милосердие проявляли служители. Но приговоренные не проявляли почти никакого интереса. За заключенными верхом на лошадях следовали служители инквизиции, а за ними шел мул, который вез сундук с судебными делами и вынесенными приговорами. Голову мула украшали серебряные пластинки с золотыми гравюрами, к шее крепились серебряные и золотые колокольчики. От вида этого немыслимого действа праздная публика замерла на месте. Зрители висели на заборах, на трибунах, на экипажах, собирались на балконах. Народ занял все 16 000 мест перед эшафотом, охваченный скорбью и завороженный видом заключенных... В тот день слова сочувствия адресовались не душам сожженных еретиков, а их палачам - инквизиторам, поскольку им пришлось изрядно "претерпеть от нечистой силы" [адаптация отрывка из книги Грин Тоби "Инквизиция: царство страха"- электронная версия].

Часть 10

Смерч на рубежах Великопольских земель... Смерть Владислава IV спутала карты всем участникам конфликта, названного в Речи Посполитой «козацкой войной». Шляхта никак не могла определиться, кому из претендентов на престол отдать предпочтение. У почившего монарха было два единокровных брата Карл и Ян Казимир, которые не прочь были наследовать корону. Однако, ни тот, ни другой не обладали необходимой для правителя харизмой. Первый, вроцлавский епископ, до сих пор предпочитал жизнь затворника. Карл ни с кем он не умел ладить - молчаливый, недоступный, скупой, он никого не привлекал к себе.  Portrait of Bishop Charles Ferdinand Vasa, painter unknown (слева), Portret Jana Kazimierza Wazy (справа) Его поддерживали сторонники сближения с Австрией, а также шведы, которых раздражали амбиции старшего брата епископа, оспаривавшего у королевы Кристины право на престол (эта заморочка в польско-шведских отношениях возникла из-за давней ссоры в семействе Ваза). Что касается второго соискателя короны, то о нём в Варшаве мало кто мог сказать доброе слово. Высокомерный, необщительный Ян-Казимир с детства мечтал о короне и когда осознал, что из отцовского наследства ему досталась лишь дырка от бублика, то предпочёл польской службе европейские скитания. Воевал, шпионил на иезуитов, сидел в тюрьме и даже носил кардинальскую шапку… Везде не прижился. В конце концов, принц вернулся на родину, но всем своим видом показывал, что всё тут для него чужое и опостылевшее. Его союзниками в борьбе за престол были сторонники французской партии во главе с королевой и противники магнатского беспредела (к ним относили и козаков Хмельницкого). Бескоролевье устраивало великопольское ясновельможное панство, поскольку оно не позволяло оперативно потушить пожар на Польской украине. Чрезмерно усилившиеся при Владиславе кланы русской знати несли огромные потери от козацкого беспредела и это снижало их шансы в борьбе за влияние на будущего короля. Хмельницкий, с одной стороны, радовался анархии в столице, но, с другой стороны, столкнулся с проблемой «Как обуздать козацкую вольницу?». Первоначальный курс на всеобщее народное восстание превратил всю территорию Малой Руси в огромный костер, в котором сгорало не только панское господство, но и общественное благополучие. Разорённые территории не могли прокормить десятки тысяч разбушевавшихся селян, и чтобы сохранить это «революционное» войско гетман вынужден был продвигаться на запад. Угроза вторжения козацкой орды в Подолье и Галичину вынудила русских магнатов объединиться и сформировать огромную частную армию, насчитывающую до 30 000 воинов (а со слугами и обозом – до 100 000 человек). Спонсорам сей кампании не удалось договориться о том кому из них можно было доверить командование. После долгих споров предпочли единоначалию коллективное предводительство. Mirosław Szeib’s "Charge of Hussars" Карательное войско возглавили: сандомирский воевода Доминик Заславский (за изнеженность и любовь к роскоши прозванный «периной»); коронный подчаший Николай Остророг (учёность и начитанность принесла ему кличку «латина» – из-за латинского языка, на котором писалось большинство научных книг того времени); коронный хорунжий Александр Конецпольский (совсем молодой человек, заслуживший прозвище «дитина» – «ребёнок»). В помощь «триумвирату» Варшава снарядила несколько тысяч коронных жолнеров и аж 32 комиссара с полномочиями «военных советников».  Современник сего безобразия поэт Самуил Твардовский высказался: «Вместо трёх теперь появилось 35 вождей – этого было достаточно, чтобы проиграть не одну битву, а 35 битв…» Сильной стороной Богдана было, то что он всегда серьёзно относился к противнику. Пёстрая армия магнатов обладала всеми необходимыми ресурсами для победы в сражении. Особенно гетмана беспокоила их панцирная конница, способная за счёт быстроты и натиска разметать повстанческую армию по полю боя, превратив её в лёгкую добычу для наёмной пехоты, закалённой в сражениях 30-летней войны. Чтобы рассчитывать на успех, нужны были татары. Не вовремя хан отозвал Тугай-Бея в Перекопские степи! Решил, что «синица в руке лучше, чем журавль в небе» и после лёгких побед, принёсших ему немалое богатство, окопался в Крыму. Невдомёк косоглазому, что шляхта после разгрома козаков взыщет с него за все «подвиги» аскеров. Хмельницкий отправляет гонцов в Бахчисарай с наказом любой ценой вернуть крымцев назад. Миссия была практически невыполнимой. Ислам –Гирей и так испортил отношения с султаном Ибрагимом, когда вместо военной экспедиции на Крит отправил орду в набег на Польскую украину. Ещё одна оплошность и трон придётся поменять на ссылку в Родосском захолустье, а может и вообще помереть от удушья в шёлковой петле. На кладбище Мурад Рейса (остров Родос) хоронили опальных Гиреев На гетманское счастье, в Стамбуле произошел переворот и малахольного правителя удавили собственные сановники. Новый султан Мехмед был совсем ещё ребёнком, поэтому судьбу Империи решали заговорщики, опирающиеся на янычарский корпус. Его командир, Бекташ-ага, фактически возглавил новый Диван. Старому генералу было понятно, что в Критской войне татары неважные помощники (на лошади крепостную стену не покоришь!), а вот их совместный с козаками натиск на Польшу может разрушить планы по созданию антиосманской коалиции в Европе, выведя из игры одну из главных стран-участниц. Он разрешает Гирею поддержать Хмельницкого новым набегом и просит его содействовать всем гетманским политическим начинаниям по автономии Малой Руси, справедливо полагая, что рано или поздно козаки будут просить о покровительстве падишаха, поскольку Польша и Русское государство вряд ли будут считаться с самобытным устоем их жизни. Османская империя, напротив, не станет принуждать православных менять веру и сложившийся порядок бытия. Пусть платят налоги и участвуют в грядущих войнах во славу султана – этого с них достаточно! Султанская каторга (галера) быстро доставила гонцов визиря в порт суматошной Кафы, а оттуда они направились по разным дорогам. Один в столичный Бахчисарай, а другой в пограничный Перекоп, чтобы передать привет Тугай-Бею от Мурад-аги и вручить ему подарок для русского гетмана – дервишские чётки из ста деревянных бусин. Иногда вещи воздействуют на человека сильнее россыпи слов на бумаге! Мелек-паша, великий визирь Османской империи с ноября 1650 года Ислам-Гирей без промедления направил на помощь Хмельницкому гвардию Тугай-Бея (всего 4000 всадников). Если бы он поступил иначе и затянул приготовления, то наверняка осложнил бы положение козаков и кто знает на чьей стороне оказалась бы Фортуна. В начале сентября 1648 года театр военных действий переместился на северное Подолье. Противники выдвинулись к Константиновскому замку, расположенному на пересечении дорог из Великопольских земель на Украину. Польская армия усилилась частными хоругвями Иеремии Вишневецкого и стремилась дать бой козакам до их воссоединения с татарами. Хмельницкий, в ожидании Тугай-Бея, встал лагерем на высоком берегу реки Иква у Пилявецкого замка. Припозднившиеся поляки оказались в невыгодном положении на противоположном берегу среди холмов и болот. Их попытки наладить переправу через Икву провалились. Возникшая пауза не пошла на пользу огромному разношёрстному войску. Военачальники заспорили, солдаты запили, обозники измучались в поисках фуража. Все устали от тесноты и неопределённости. Владислав Доминик Заславский-Острожский (слева), Николай Остророг (справа) Гетман Хмельницкий, прознав, что татар прибудет совсем немного, решил действовать на опережение. Ему надо было убедить врага в том, что сам хан со всей ордой пришёл к нему на помощь. Богдан приказал встретить Тугай-Бея пушечной пальбой и большим шумом, продолжавшимися целую ночь. 22 сентября (нового стиля) 1648 года, во вторник, повстанцы и татары организовали психическую атаку: вдоль берега реки скакали отряды крымцев, сотрясая окрестности криками, прославляющими Аллаха. Массовку подкрепили ряженными козаками, которые и так мало, чем отличались от раскосых союзников. В польском стане началась паника. Лагерь гудел словно растревоженный улей. Поначалу решили предпринять атаку и навязать мятежникам бой у переправы. В ответ пропустили атаку полков Кривоноса. Еле отбились, укрывшись за импровизированной стеной из обозных повозок. Командующие и самые авторитетные полковники польского войска по окончании боя, не сходя с коней, учинили военную раду. Они решили отступать к Константинову, чтобы там перестроить полки и сполна использовать атакующие преимущества панцирных козаков и гусар. Почти всю ночь выстраивали вагенбург (передвижную крепость из телег и повозок), но общее дело сгубила трусость и жадность Доминика Заславского, который предпочел отделиться от общих сил, чтобы спасти себя и имущество. Бегство одного из вождей произвело тягостное впечатление на оставшихся. Их охватил страх; послышался лозунг «спасайся, кто может!» Целые хоругви бросали свои посты и пускались наутёк. Даже бесстрашный князь Вишневецкий предпочел позорное бегство татарскому плену. Агония Утром 23 сентября 1648 года козаки обнаружили польский лагерь почти опустевшим. Вместо огромной шляхетской армии за стенами нестройного вагенбурга держали оборону королевские гвардейцы (наёмная пехота «немецкого» образца) во главе с полковником Самуилом Осинским. Силы были слишком неравны. Почти все пехотинцы полегли на поле боя, презрев смерть, но сохранив честь. Расправившись с неуступчивыми «немцами», козаки и татары приступили к дележу трофеев. Никогда - ни прежде, ни после - не доставалась им так легко столь огромная добыча. Одних возов, окованных железом, именуемых «скарбниками», оказалось несколько тысяч. В лагере нашли и гетманскую булаву, позолоченную и украшенную дорогими камнями. После Пилявиц казаки ходили в богатых польских уборах; а золотых, серебряных вещей и посуды они набрали столько, что за дешевую цену продавали их «целые вороха» киевским и другим ближним купцам. Художник - Йозеф фон Брандт, картина "Обоз запорожцев" Львиная доля из сей добычи досталась «любостяжательному» Богдану, всегда проявлявшему слабость к наживе. Чигиринские укрепления на старой гравюре После Желтых вод и Корсуня, заняв снова свое Суботовское поместье и Чигиринский двор, он теперь отправил туда, судя по легендам современников, несколько бочек, наполненных серебром, часть которых велел закопать в потаенных местах. Но еще важнее богатства было то высокое значение, которое троекратный победитель поляков получил теперь в глазах не только своего народа, но и всех соседей. Когда на третий день после бегства поляков под Пилявцы прибыла орда с калгой-султаном (первым министром ханского двора), казалось, что Польше было не под силу более бороться с могущественным казацким гетманом. У нее не было готового войска, и дорога в самое сердце ее, то есть в Варшаву, была открыта. Хмельницкий вместе с татарами действительно двинулся в ту сторону; но по дороге к столице надлежало овладеть Львовом и Замостьем. Поход на Львов для Хмельницкого носил символический характер. Дело в том, что для людей того времени этот город не был руским (а тем более украинским). У границ Львова начиналась собственно Польша. Богдан, угрожая львовянам как бы сигнализировал шляхте, что с ним шутки плохи – надо договариваться. Львовский советник Иоганн Альнпек писал о тогдашнем Львове: «Это город в достаточном количестве поставляет польском королевству разные шелковые ткани, ковры и пахучие корни. Здесь есть все, что только нужно для человеческого употребления, к тому же здесь несопоставимо низкие цены на продукты, что привлекает в город множество людей разных национальностей …» Львов считался наибольшим складом вина в Европе. Вина греческие, кипрские, сицилийские, испанские, которые тогда имели собирательное название мальвазии, тысячами бочек складировались на Рынке и в других местах. Затем вино расходилось по странам Европы и Востока. Тогдашний летописец отмечает, что любой львовянин: купец, врач, аптекарь или ремесленник, или торгует мальвазией или шинкует мальвазию. В конце сентября 1648 года по Львову распространилась новость о пилявской катастрофе. Это было позорное поражение. Горожане не хотели верить ужасным вестям, но поток оборванных солдат и беженцев, устремившихся под защиту крепостных стен, развеял все их сомнения. Магистрат пытался получить объяснения от Доминика Заславского, появившегося ненадолго в городе, но тому не хватило мужества ответить за свой провал. Князь поспешил укрыться в собственных владениях (точно зная, что Богдан их обойдёт стороной). Отдуваться за полный провал под Пилявцами пришлось учёному Остророгу. Он был настолько растерян и подавлен, что все присутствующие поняли – на него надежды мало. Совсем было приуныли. Вовремя подоспел неугомонный Иеремия Вишневецкий и заразительными речами обнадёжил львовян. Те приободрились и собрали военный совет в костеле отцов Францисканцев возле Низкого замка. Когда военачальники собрались обсудить план обороны города, то в храме появилась благородная армянка Екатерина Слоновская и положила к ногам князя Вишневецкого фамильное серебро. Женщина, со слезами на глазах, просила его, чтобы он возглавил армию и спас страну. Все присутствующие обратили взгляды на Иеремию, ожидая от него согласия. Однако, князь отказался нарушить субординацию и заявил, что готов подчиниться Остророгу, которому сейм доверил командование. После долгих споров и уговоров Вишневецкого наделили всей полнотой военной власти. Это решение вызвало энтузиазм в домах горожан. На следующий день, они стали жертвовать свои богатства на укрепление крепостных стен и вооружение гарнизона. За неделю львовяне собрали денег и ценностей на сумму 1,3 миллиона злотых, или около четверти миллиона дукатов. Столь огромных средств вполне бы хватило для того, чтобы откупиться от вражеских полчищ, но полякам нужно было не спасение, а отмщение за позор предыдущих битв. Они жаждали реванша. Внезапно все надежды рухнули. Как только передовые отряды козацко-татарской орды показались на горизонте, Иеремия дал команду своей армии покинуть город. Обескураженные жители Львова остались без обещанной защиты и денег. Историки до сих пор спорят, почему геройский князь поступил не по-рыцарски. Вполне возможно, что этого требовали интересы всей страны: он оставил Львов чтобы не подвергать остатки военных сил уничтожению в ненадежной крепости. Однако поступок Вишневецкого львовяне поняли плохо и вдогонку желали всех кар небесных на его грешную голову. Слезами делу не поможешь. Осознав, что надеяться не на кого, горожане стали готовиться к обороне. Когда Хмельницкий подступил к Львову, обнаружилось, что город намерен защищаться. Осажденные располагали сильной крепостной артиллерией и неплохо обученным гарнизоном. Практически все слабые места в оборонительных сооружениях были укреплены. С наскоку такой твердью не завладеешь! Воинственные пришельцы прежде, чем штурмовать городские стены, сожгли и ограбили львовский подол. По злой иронии их жертвами были в основном этнические русины. То, что жестокость застилает разум стало очевидно в момент нападения на церковь святого Юра. Козаки ворвались в неукрепленный храм, и размахивая саблями налево и направо, мало обращали внимания на мольбы православных прихожан. Те кричали им: «Мы же с вами одной веры». На что беспощадные вояки отвечали: «Да, но в ваших карманах деньги панские». На церковном погосте и в самом храме у алтаря были убиты несколько сотен безоружных людей. Собор Святого Юра и сад вокруг него Козаки, используя постройки подола, метко бомбардировали город. Чтобы лишить неприятеля такой возможности, защитники решили пойти на отчаянный шаг - сжечь предместья. Когда ночью загорелись сотни домов под стенами, казалось, что люди попали в ад. Наутро вокруг городских стен было сплошное пепелище. Хмельницкому стало понятно, что легкой победы не будет. Не помогло даже то, что среди местных нашёлся предатель и показал козакам водопровод, который шел от реки Полтвы в город. Когда воду перекрыли, львовяне «были вынуждены пить воду с калом», но не желали сдаваться, рассчитывая на милость Гетмана. Хмельницкому пришлось начать переговоры. Парламентёр Богдана передал письмо к городской власти, написанное на русском языке, с требованием немедленно сдаться. Обороняющиеся от такого предложения решительно отказались, и на следующий день от Хмельницкого пришло письмо уже написанное на польском, где он требовал выдать всех евреев с их имуществом. Совет города ответил, что евреи являются такими же гражданами, как и христиане, и выданы не будут. Атаки на город возобновились. Однажды, натиск козаков оказался настолько силён, что защитники одной из городских стен утратили волю к сопротивлению и, вопреки коменданту, выкинули белый флаг. Воодушевлённые повстанцы, не обращая на них внимание, готовы были ринуться в тесные городские кварталы и устроить там «кровавую баню». В этот момент Хмельницкий бросился в самую гущу сражавшихся и размахивая надетой на длинный шест своей шапкой, хорошо известной всему войску, бегал под градом пуль и кричал: «Згода! Згода! (соглашение, мир)». Ни опасность, ни глухие угрозы жаждавшей добычи толпы не могли заставить его удалиться; в конце концов штурм был прекращен. Город был спасен. Почему Богдан так поступил? Ответ лежит на поверхности – разгром крупнейшего польского города означал бы, то что конфликт казаков с короной образует между ними пропасть, которую потом вряд ли можно будет преодолеть с помощью переговоров. Староеврейская улица во Львове Переговоры возобновились, но тут львовяне решили использовать факт учебы Хмельницкого в местной иезуитской коллегии. К гетману направили его бывшего профессора, иезуита Анджея Мокрского. Хмельницкий при встрече расчувствовался и обнял своего старого учителя. Вероятно, Мокрский убедил бывшего ученика довольствоваться выкупом. Город согласился впустить в свои стены двух представителей - от казаков и татар, чтобы те смогли оценить, сколько Львов может заплатить выкупа. Ревизоров, казацкого полковника Головацкого и татарского обозного Пирис-Агу, мещане завалили подарками: серебряными саблями, украшенными рубинами, золотыми слитками и монетами. После такого приема послы с жаром доказывали Хмельницкому и Тугай-бею, что город от войны обеднел и не может заплатить большую контрибуцию. Выкуп обошелся Львову в сумму, которая была почти в три раза меньше той, что горожане смогли собрать для князя Вишневецкого, т.е. около полмиллиона злотых деньгами и товарами. Удовлетворившись контрибуцией «беспощадные варвары» отступили от города. Чудесное спасение Львова укрепило его жителей в вере в Божий промысел. Худ. Ян Матейко. Богдан Хмельницкий и Тугай-Бей возле Львова Интересно! Известный львовский историк ХIХ века Людвик Кубала пишет о том, что могло повлиять на поведение вождей казацко-татарского войска: «Это неожиданное отступление противника приписывают чуду, когда Хмельницкий и Тугай-бей увидели в вечерних облаках над монастырем бернардинцев коленопреклоненную фигуру монаха с воздетыми вверх руками, и перед страшным этим видом отдали приказ к отступлению. Отцы бернардинцы признали в молящемся блаженного Яна из Дуклы. А посему после отхода от Львова казаков, весь город пришёл к его могиле, и благодарные горожане возложили на неё корону, а в следующем году установили перед костелом бернардинцев памятную колонну, которая существует и по сей день» Гравюры 17 века передают драматизм осады Львова: спасению города помогли молитвы святого монаха и неумение казаков правильно вести осаду «Отступление» от львовских стен произошло не в сторону Киева, а по направлению к Варшаве. Может быть Богдан и хотел вернуться в родные края, но из польской столицы поступали плохие вести. Шансы Яна-Казимира на престол обрушились в связи с реваншистскими действиями Иеремии Вишневецкого, который никоим образом не хотел допустить компромисса козаков с властью. Князь окопался в крепости Замостье, а в сейме развернул кампанию в поддержку Карла. Нужно было поддавить «непримиримых» ещё одним болезненным поражением, заставить шляхту «правильным» голосованием приблизить окончание «козацкой войны». Отягощённое пилявскими и львовскими трофеями, войско Хмельницкого приступило к осаде Замостья. Дела шли ни шатко, ни валко. С осенними дождями на отчаянных вояк, закалённых в горниле сражений 1648 года, напала страшная усталость. Скученное лагерное проживание плодило распри и болезни. Трезво оценивая снизившуюся боеспособность армии, Богдан оттягивал штурм и вёл переговоры. Худ. Горшков Н.Д. Переговоры с польской шляхтой Первым делом, он отправил в Варшаву посольство во главе с Вешняком, которое должно было просить, чтобы к гетману прислали для примирения комиссаров. Напутствуя посланников, Хмельницкий требовал, чтобы они везде и всюду заявляли о поддержке козаками прав Яна-Казимира на престол. Это был важный шаг, которые дополняли весьма умеренные требования козаков. Богдан рассчитывал, что одним выстрелом поразит две цели: добудет корону договороспособному принцу-иезуиту и потушит огненный пыл «непримиримых». Параллельно гетман плёл интригу с иезуитами. Через ксёндза Мокрского он отправил послание Яну-Казимиру с подробными разъяснениями того, как можно уладить конфликт с козаками. Богдан внушал своему протеже мысль о полезности козацкой автономии для усиления власти короля в Речи Посполитой. Интересно! Требования козаков состояли из 8 пунктов и мало чем отличались от тех, которые были предъявлены летом 1648 года. Так, в реестр включалось 12 тыс. казаков; Польша не могла иметь свои гарнизоны в Запорожском войске; казаки могли выходить в море, когда захотят и любым числом; все повстанцы получали прощение – «чтобы то, что случилось, было забыто»; чтобы казаки были только под властью короля, а не под властью коронных гетманов и имели своего гетмана, избранного из казаков и т. д. В целом эти условия были выгодны и будущему королю, укрепляя королевскую власть и ослабляя могущество восточных магнатов. Время шло, ответов не было. И Хмельницкому ничего не оставалось, как дать приказ о подготовке к штурму. Забили в литавры, заиграли трубачи, лагерь в одно мгновение поднялся на ноги. Начали готовить гуляй-города, таскать хворост для забрасывания рва, вязать пучки соломы. Облога Жванецького замку, осінь 1653 року.", Андрей Серебряков, масло Штурм начался во второй половине дня, ближе к вечеру, с северной и восточной стороны. Закидали рвы хворостом, зажгли факелы и начали медленно продвигаться к крепостным стенам Замостья. Однако, первые же залпы обороняющихся поляков опрокинули атаку. Гуляй-города разлетелись в щепки, тела убитых и раненых усеяли поле боя… Попытки возобновить штурм не увенчались успехом. Осмелевшие поляки предприняли вылазку и заставили бежать козаков до самого лагеря. После этого Хмельницкий больше не предпринимал попыток захватить Замостье, тем более, что в рядах повстанцев вспыхнула чума. Болезнь буквально выкосила треть Богданова войска, не пощадив и Максима Кривоноса, «первого полковника Хмельницкого», который «лядскую славу загнал под лаву». Время стало работать против Хмельницкого. Однако, ему опять улыбнулась Фортуна! Шляхта дрогнула и отдала корону Яну-Казимиру (17 ноября 1648 года). Новый правитель Речи Посполитой тут же отправил гонца с письмом к гетману. Ян-Казимир предписывал Хмельницкому немедленно отступить на Польскую украину: «Я избран польским королем по единодушному согласию обоих народов, так как ты сам, Хмельницкий, требовал этого пламенно в некоторых письмах своих: и частных, и посланных в сенат. Признай же во мне верховного наместника великого Бога, не опустошай по-неприятельски областей польских и перестань разорять моих подданных. Отступи от Замостья; я желаю, чтобы это было первым доказательством твоего послушания…» [Н.И. Костомаров «Богдан Хмельницкий», М., 1994, электронная версия] Гетман отдал приказ войску снять осаду и отступить в сторону Киева. Король по достоинству оценил жест доброй воли со стороны козацкого вождя и вскоре прислал ему булаву, хоругвь и новое послание с подтверждением намерений мирно уладить конфликт, предав забвению грехи «междоусобья». Худ.Виктор Клименко «Роздуми. Богдан Хмельницький у Черкаському замку» Чем ближе был Киев, тем тревожнее чувствовал себя Хмельницкий. Он победил лучшую армию в Восточной Европе, добыл для товарищества привилегии и свободу, но плохо представлял, как сможет вновь оживить разрушенные города и сёла, как вернёт на землю тысячи мужиков, отвыкших от тяжкого крестьянского труда. От того насколько успешно ему удастся наладить мирную жизнь, будет зависеть судьба целой страны и его самого. Перебирая в руке бусинки янычарских чёток, Хмельницкий вынашивал планы на 1649 год.

Часть 11

27 сентября 2021 г. Улыбка фортуны Войско Хмельницкого приближалось к Киеву. Когда-то стольный град Государства Рюриковичей производил на путников неизгладимое впечатление златоверхими храмами, богатыми палатами великого князя и его дружины, шумом ремесленных мастерских и торговых площадей. Батыево нашествие камня на камне не оставило от былого великолепия. Ни Литва, ни Польша не проявили желания возродить «матерь городов русских», поскольку видели для себя опасность в любом намёке на историческую память. Если бы не Киево-Печерский монастырь, то город давно бы утратил всякое значение. Обитель, решительно осудившая и не принявшая униатство, стала духовным центром для всех православных Малой Руси. Возрождение митрополичьей кафедры и деятельность Петра Могилы вдохнули в Киев новую жизнь. Потихоньку оживали торговля и ремёсла, открывались школы и типографии. Паломники не только обогащали монастырскую казну, но и щедро тратили деньги в городе. Со времён Сагайдачного Запорожское войско, записанное в монашескую братию Богоявленского монастыря на Подоле, считалось защитником истинной греческой веры от посягательств католиков и униатов. Вступление победоносной козацкой армии в город с благословения православного клира было очень важным моментом – такая акция стала бы однозначным сигналом для всех соседей, что на Малой Руси обосновался не простой бунтовщик, а уважаемый гетман, настоящий православный, с которым можно иметь дело. Правда, такой акции препятствовала позиция преемника Петра Могилы – митрополита Сильвестра Косова. Глава малоросского православия настороженно относился к победам Хмельницкого. С одной стороны, он понимал, что успехи козачества ослабят шляхетское государство и снизят давление на церковь, а, с другой стороны, боялся промосковских настроений среди верующих и вероятной угрозы переподчинения епархии Московскому патриарху. После похода Богдана на Львов и разорения его предместий, принёсшего многие беды пересичным мирянам, митрополит отказал повстанцам в благословлении. Тогда, Богдан узнал, что в молдавских Яссах проживает сам иерусалимский патриарх Паисий – убеждённый союзник Москвы (секрет его русофильства заключался в финансовой зависимости от царской милости). Поддержка столь значимого православного иерарха для гетмана значила много, и к Паисию немедленно отправился полковник Силуян Мужиловский с настойчивой просьбой покинуть Яссы и перебраться в гостеприимный Киев. Патриаршую благосклонность щедро оплатили золотом из войсковой казны (благо трофеи позволяли денег не считать). Решая политические проблемы, Хмельницкий не забывал и о личных делах. К тому времени в его руках оказалась Елена Чаплинская – женщина, в определённом смысле ставшая причиной его рокоша (восстания против власти). Седовласый гетман не только вернул зазнобу, но и пожелал узаконить с ней отношения. Препятствием к венчанию был не расторгнутый брак молодой женщины с паном Чаплинским. Митрополит Косов был весьма щепетилен в данном вопросе. Он, потомственный шляхтич, не желал разрушать освященный в костёле брак, справедливо считая, что потворство сластолюбию добавит огня в конфликт, уничтожающий Речь Посполиту. Восточный патриарх более спокойно отнёсся к гетманской просьбе и согласился объявить прежний брак недействительным. Путь к алтарю опять был оплачен козацкими червонцами. Проблема с духовенством была решена. Беспокойство вызывали посполитые мещане, не скрывавшие своего негативного отношения к бунтовщикам. Как бы не удумали испортить Рождество подлым заговором! В начале декабря 1648 года Хмельницкий отправил в Киев полковника Нечая, чтобы тот очистил город от неблагонадежных элементов. Нечай выполнил поручение – по Подолу прокатился жестокий погром, в ходе которого с жизнью и имуществом распрощалось множество поляков, униатов и евреев. Источники свидетельствуют о том, что побоище было масштабным – настолько, что городской магистрат во главе с киевским войтом Андреем Ходыкой на всякий случай присоединилось к погромщикам, демонстрируя им свою лояльность. На второй день нового 1649 года Хмельницкий триумфально въехал через Золотые Ворота в Киев, который приветствовал его перезвонами церквей, пушечными выстрелами и тысячными толпами народа. Студенты Киевской академии приветствовали его в декламациях как Моисея, Богом данным (игра слов с именем Богдан) освободителем от польской неволи малорусского народа. Его встречали Иерусалимский патриарх Паисий и Киевский митрополит Сильвестр Косов, и под пушечные выстрелы благословил на войну с поляками. Понимая, что сейчас повстанцы имеют огромную силу и могут угрожать территориальной целостности самой Польши, Богдан Хмельницкий посылает новому королю ультиматум. Он представлял собой ряд требований, среди которых основными были: • ликвидация Брестской унии • ограничение передвижений польских войск (не дальше Староконстантинова) • запрет польским магнатам появляться восточнее и южнее Белой Церкви • оставить Левобережье за казаками Ян Казимир, естественно, на такие условия не согласился, но решил продолжить переговоры с повстанцами и в январе 1649 года отправил Хмельницкому посольство во главе с его близким знакомым Адамом Киселем. Адам Кисель являл собой пример конформиста. Будучи по происхождению православным мелкопоместным шляхтичем, он верой и правдой служил польской короне (короли настолько высоко ценили его преданность, что своими пожалованиями превратили Киселя в настоящего олигарха). Участвуя в многочисленных малых и больших войнах, пан Кисель заслужил репутацию храброго воина, но по настоящему его талант раскрылся в дипломатической деятельности. Бескомпромиссная политика полонизации и окатоличивания утвердившаяся в Речи Посполитой, лишила её власти возможности влиять на малорусское пересичное население (обывателей) через авторитетных представителей местной элиты. Практически все они перешли в другую веру и предпочли забыть о своих русских корнях. Схизматик (православный) Кисель оказался чуть ли не единственным высокопоставленным чиновником, с которым козаки соглашались вступать в переговоры. Именно на его плечи возложили нелёгкую задачу по достижению мирных договорённостей с мятежниками. Однако несомненно присущая Киселю харизма, его красноречие и умение убеждать людей не дали реальных результатов. Переговоры с Богданом были бесплодны, ибо гетман уже не хотел возвращаться в прошлое, а королевский комиссар не мог предложить ему заманчивых перспектив. «Сказка про доброго короля», подпитывающая надежды, желающих обманываться, малорусов весь 1648 год, закончилась. Стало ясно, что нового этапа войны не избежать, и стороны продолжили собирать новые военные силы. Здесь очень кстати для поляков пришлось завершение Тридцатилетней войны в Европе, так как большое количество наёмников осталось «без работы». Поэтому в 1649 году польское войско серьёзно укрепилось за счет немецких, шведских, итальянских отрядов. Хорошо осведомлённый о приготовлениях противника, Хмельницкий отчаянно искал союзников для совместной кампании против Яна-Казимира. Поначалу гетман уповал на помощь Москвы. Патриарх Паисий за обильным рождественским столом наплёл ему о большом желании царя и бояр прийти на помощь «братскому православному народу». Поскольку иерарх собрался ехать в Белокаменную за материальной поддержкой, то в спутники ему Богдан отправил Мужиловского с наказом возбудить в москалях праведный гнев против ляхов и подтолкнуть их к реваншу за учинённую Смуту. Проще говоря, козацкий вождь решил натравить «братьев» на своих врагов и в роли второстепенного союзника отвоевать право на самостийность. Миссия полковника была столь грубо исполнена, что думцы поначалу опешили, а затем, посадив козацкого гостя под арест, отправили гонца к гетману за разъяснениями. Пришлось Хмельницкому оправдываться за «самодеятельность» посланника и письменно подтверждать намерение Войска Запорожского присягнуть на верность Алексею Михайловичу. Особой выгоды от Богданова предложения царь и бояре не почувствовали. Воевать за козацкие привелеи никто не хотел, а мысль о возвращении Смоленска не увязывалась с судьбой населения Малой Руси. Гетману пообещали помочь зерном, фуражом, военными припасами - да и только… Не было конкретики и в предложениях из Стамбула. Мурад-ага прислал велеречивого переговорщика, который в изысканных восточных выражениях обещал козакам «золотые горы» за их гарантии не нарушать спокойствие границ империи. Ни о каком вмешательстве в конфликт малорусов с польским королём речь не шла (все силы османов были брошены на покорение Крита). Надежду дарил лишь Торговый договор, дающий жителям Малороссии право свободного плавания по Чёрному и Эгейскому морям и разрешение на заход в турецкие порты [Королёв В.Н. Босфорская война. / Договор 1649 г. турецкого Султана с войском Запорожским. Ростов на Дону, 2002 – электронная версия]. Хорошее дело – морская торговля, да только весь флот в лихолетье «козацкой войны» был предан огню и топору. Впрочем, миссия турецкого посланника имела и определённый положительный эффект. В Бахчисарае не могли не отреагировать на легитимацию отношений Порты с Запорожским войском. Ислам-Гирей перестал дистанцироваться от событий на Польской украине и не только принял предложение Хмельницкого о совместном рейде татар и козаков в посполитые земли, но и решил лично возглавить Большой Юрт (Орду). К началу мая 1649 года Польша и повстанцы завершили подготовку к новому этапу войны. В середине месяца Ян Казимир двинул польское войско на границу Подолья и Волыни. Там, по данным его разведки, козаки могли объединиться с турками, чтобы атаковать Львов. Видимо зимние переговоры гетмана с османским посланником ввели королевских осведомителей в очередное заблуждение, что заставило поляков рассредоточить силы в двух лагерях. Первый под началом Адама Фирлея располагался у городка Заслав, второй во главе с Станиславом Лянцкоронским – в верховьях Южного Буга. Пассивная стратегия посполитых военачальников подрывала боевой дух солдат. Томительное ожидание неведомой угрозы, то ли с востока, то ли с юга, забирало у людей кучу энергии. Поначалу им казалось, что только один вид их грозного войска обратит в бегство варваров-схизматиков. Однако, по мере приближения козаков и татар к дислокациям коронных хоругвей шапкозакидательские настроения утонули в панических слухах о 300 тысячной армии противника, оставляющей после себя выжженное поле (реальная численность повстанцев и крымцев была в три раза ниже). Фирлей и Лянцкоронский соединили свои силы и отступили к Збаражскому замку. Там к ним присоединился князь Вишневецкий, который зимой поссорился с королём из-за гетманской булавы. Новая опасность вынудила его забыть про прежние обиды и отдать себя в распоряжение командующих. Впрочем, те не стали возражать против главенства князя Иеремии, надеясь, что его авторитет среди военных обеспечит успех в противостоянии с Хмельницким. Посполитое войско, числом около 20 тысяч солдат, соорудило вокруг небольшой Збаражской цитадели внушительный оборонительный лагерь. К концу июня 1649 года козаки и татары приступили к его осаде. Попытки атаковать сходу провалились. Союзники плохо взаимодействовали друг с другом. Малорусы шли на приступ под защитой гуляй-городов, а ханские аскеры гарцевали за их спинами, осыпая обороняющихся тучами стрел. Дождливая погода отрезала конницу от пехоты и ослабила ударную силу штурма. После нескольких провалов Хмельницкий решил взять крепость измором. Он окружил врага кольцом земляных укреплений, с высоты которых расстреливал территорию укрепившегося противника. Поляки освоили искусство «окопной войны», на момент обстрелов они прятались за брустверами или в норах-убежищах, но при малейших попытках козаков прорваться вовнутрь земляных валов высыпали наверх и сражались, не жалея живота своего. И всё же гарнизон Збаража был на грани отчаянья. В польском стане начался голод, а шансов прорвать блокаду своими силами у Вишневецкого не было. Поляки ели собак, кошек, мышей, всякую падаль, пили отравленную трупами воду. Они ослабели от голода и массовых болезней. Половина гарнизона погибла или была выведена из строя. В это время король Ян Казимир медленно двигался от Варшавы к Люблину и Замостью, пытаясь собрать побольше войска. Когда его армия остановилась у Торопова, чтобы прояснить обстановку, к королю прибыл вестник, сообщивший об отчаянном положении защитников Збаража. Желая спасти отважный гарнизон, король с 30 тысячным войском решил идти ему на помощь. Разведка Хмельницкого немедленно прореагировала на приближение противника. Оставив у крепости часть полков во главе с Чарнотой, гетман поспешил навстречу неприятелю. Его разношёрстная армия насчитывала около 70 тысяч человек, раздосадованных збарожской осечкой и жаждущих победных трофеев. Плохо информированный о действиях повстанцев и татар, король затеял переправу через речку Стрыпу у Зборовского замка. Место было неудобное, болотистое. Чтобы перетащить обоз на левый берег, Ян Казимир поделил армию на две части. Авангард, состоящий из наиболее боеспособных отрядов, закрепился на новом рубеже, а арьергард, набранный из ополченцев, прикрывал собирающих лагерные пожитки обозников. 15 августа 1649 года, передовой отряд татарского юрта обошел дислокацию поляков с севера и вброд переправился на правый берег Стрыпы. Путь к полуразобранному лагерю поляков был открыт. Застигнутые врасплох, ополченцы практически не оказали сопротивления. Король попытался оказать им помочь, но узкий мост погасил энергию гусарской атаки. Разрозненные группы тяжелой кавалерии стали лёгкой добычей для мобильной конницы крымцев. Переживать этот конфуз долго не пришлось. Ислам-Гирей с основной частью летучей орды ударил по главным силам королевского войска. Блицкрига не получилось, поскольку немецкая пехота сумела погасить наступательный пыл татар при атаке по фронту, а конные хоругви пресекли их попытки обойти позиции с флангов. К вечеру бой стих. Поляки окопались в наспех выстроенном лагере и пытались осмыслить своё незавидное положение. Королю советовали, воспользовавшись ночной темнотой, бежать из вражеского кольца. Ян-Казимир, обладающий целой россыпью отрицательных качеств, никогда и никому не давал повода усомниться в личной отваге. Он отказался бросить попавших в беду солдат и принялся писать письма вождям неприятельского лагеря. Первое письмо «Его милость» адресовал крымскому хану. Он упрекнул своего царственного брата за его недальновидную политику вмешательства во внутренний конфликт сюзерена со своим вассалом. Это был сильный ход. Ислам Гирей ревниво относился к «подвигам» Хмельницкого и Тугай-Бея, которые умудрились за год поставить на колени сильнейшее восточно-европейское государство. Слава победоносного полководца досталась не ему – потомку Чингисхана, повелителю Крыма и Ногайских степей, а простому козаку, на шее которого остались следы от железного ошейника каторжного раба! Ян Казимир напомнил хану про его польский плен, случившийся с ним в юные годы, и про «жест доброй воли» короля Владислава отпустившего крымского принца домой без унизительной торговли за выкуп. Он выразил надежду, что сегодняшний триумф падишаха на поле боя не подтолкнёт того к опрометчивому поступку – к уничтожению законной власти династии Ваза. Если Речь Посполита останется без короля, то в стране воцарится хаос и нищета. В этом случае пострадают интересы и самого хана, чья казна ежегодно пополняется «поминками» из Варшавы. Послание Хмельницкому было значительно короче. Ян Казимир упрекал гетмана в нарушении перемирия и не признавал за ним права на рокош (неповиновение королю), поскольку в конфликте тот опирался на украинскую чернь и крымских татар. Король повелевал своему вассалу отвести войска на десять вёрст и ожидать депутации от «Его милости». Казалось, что капитуляция поляков под Зборовом неизбежна Эффект от королевской дипломатии наступил не сразу. Поутру битва продолжилась. Польский лагерь отчаянно отбивался от атак козацкой пехоты и ордынской конницы. Казалось, ещё немного и повстанцы сомнут потрёпанное шляхетское войско. Однако, к полудню сражение внезапно прекратилось. Со стороны нападавших к королю прибыли переговорщики с письмами от хана и гетмана. Ислам-Гирей, упрекая Яна Казимира в нарушении обязательств по уплате «поминок», соглашался урегулировать конфликт на «самом высоком уровне». Хмельницкий заверил короля в своей преданности, напомнив тому, что воевать его вынудили «кривды от панов-державцев», и выражал надежду на скорейшее примирение во благо Речи Посполитой. Переговоры между враждующими сторонами прошли без участия Хмельницкого. Многими современными исследователями данный факт сепаратного соглашения хана с королём расценивается, как коварное предательство. Однако, следует помнить, что в XVII веке правила дипломатии значительно отличались от нынешних норм. Право заключать прямые договоры и соглашения могли только равные по статусу особы. Хмельницкому, скорее всего, пришлось довериться Ислам-Гирею. Опыт союзничества гетмана и «падишаха Великой орды» был невелик, но ошеломительные успехи, достигнутые козацко-татарским войском за прошедший год, не позволяли им усомниться друг в друге. Не случайно, накануне Зборовской битвы, хан вернул Богдану сына Тимоша, оставленного им в заложниках за помощь аскеров Тугай-Бея. 17 августа 1649 года польский канцлер и ханский визирь приступили к обсуждению условий «вечного мира». Стороны договорились довольно быстро. Государства заявляли о «вечной приязни», и намерении бороться против общих врагов. Отныне крымцам дозволялось пасти скот по берегам рек Ингул и Большая Высь, а король соглашался на уплату «поминок» и огромный единовременный выкуп 200 000 талеров. Интересно! Хмельницкому показалось, что поляки, на этот раз, слишком легко отделались, но хан заявил гетману, что тот «не знает меры своей, хочет пана своего до конца разорить… надобно и милость показать» [Д. Бурковский «Второе лето Хмельниччины: Збаражская эпопея», электронный ресурс warspot.ru]. Татарские дипломаты передали польской стороне требования о предоставлении автономии Войску Запорожскому. Изучив их, Ян Казимир испытал немалое смущение, поскольку аппетиты козацкой старшины значительно выросли и по сути меняли государственное устройство Речи Посполитой. Попытки смягчить позицию гетмана успеха не имели. Хмельницкий по-прежнему держал в осаде остатки королевского войска. В итоге, Ян Казимир согласился проявить к козакам «милость и милосердие». Скреплённый королевской печатью договор Речи Посполитой с Войском Запорожским гласил: • Войско Запорожское получало автономию. На территории, выделенной Хмельницкому (около 200 000 кв. км с примерно 1,6 млн населения - Киевское, Брацлавское и Черниговское воеводства), сохранялось козацкое политическое устройство и суд; • реестр увеличивался до 40 000 человек. Все бывшие крестьяне, не вошедшие в него, должны были немедленно вернуться к своим панам; • войскам Речи Посполитой, за исключением козацкого реестра, запрещалось заходить на территорию Войска Запорожского; • всем повстанцам объявлялась амнистия; • всей шляхте, включая католиков, возвращались их владения, отнятые во время восстания; • в Киеве и других городах козацкой автономии запрещалось появляться иезуитам и евреям; • административные должности в козацкой автономии отныне могли занимать только православные; • митрополиту Киевскому обещано было место в сенате и затем, в его присутствии и согласно его желанию, должно быть постановлено решение на сейме относительно вопроса об уничтожении унии и возвращении православных церквей и вотчин, приписанных к ним. В отношениях между козаками и королевской властью был достигнут предел возможного. Дальнейшее расширение привилей и свобод для черкаского сословия превышало финансовые и политические ресурсы Речи Посполитой. Даже в таком виде Договор не имел шансов на утверждение в Сейме. Ян Казимир это прекрасно понимал, но, припёртый к стенке безвыходной ситуацией, следовал принципу «клятвы, данные в бурю, забываются в тихую погоду». Хмельницкий испытывал двойственные чувства. С одной стороны, королевская грамота даровала козакам невиданные доселе бенефиции, превращая Войско Запорожское в субъект внутренней политики польского государства. Однако, некоторые ключевые вопросы гетману решить не удалось. Были полностью принесены в жертву интересы крестьян, мещан и тех козаков, которые не входили в реестр. Отмену унии и возвращение православным имущества договорились передать на рассмотрение польского сейма, хотя это давало стопроцентную гарантию, что ничего отменено и возвращено не будет. Заключив компромиссный договор с Яном Казимиром, козаки и татары вернулись ко всё ещё осаждённому Збаражу (Ислам-Гирей потребовал отступных денег от блокадного гарнизона). Защитники крепости, почти сразу узнавшие о поражении коронного войска, находились в подавленном настроении. Князь Вишневецкий ещё пытался вселить в солдат надежду на помощь литовского гетмана Радзивилла, но голодные и измученные люди отказывались ему верить. Начались переговоры о капитуляции. 22 августа остатки армии Вишневецкого покинули крепость, оставив казну (40 000 талеров) и прочие припасы на разграбление татарам. Козацкое войско не покидало территории Великой Польши до ноября 1649 года, пока из Варшавы не пришла весть об утверждении договора сеймом. Взбешённая уступками канцлера Оссолинского и короля Яна Казимира, шляхта поначалу наотрез отказалась ратифицировать «пожалования» черкасам, но сохраняющаяся угроза от повстанцев вынудила их одобрить почти все статьи, кроме ликвидации унии и возвращения храмов схизматикам. Предоставив возможность православным иерархам самим «повоевать» за свои интересы, Хмельницкий повернул армию в сторону Малой Руси. Успешная война закончилась и перед гетманом предстала новая, гораздо более сложная задача: вернуть страну к мирной жизни. Недоверие козаков к шляхте не позволяло Богдану махнуть рукой на обманутый плебс, который не желал возвращаться в панское стойло. Он, как мог, успокаивал разочарованных малорусов, подкупал или ликвидировал их буйных вожаков, пытался поддержать возвращение посполитых на «свои земли» и восстановить там прежние порядки. Вместе с тем, Хмельницкий проливал слёзы по поводу «басурманской измены» и сокрушался, что из-за неё он вынужден действовать во вред своему народу. Достаточно грубое лицедейство гетмана произвело на его сторонников сильное впечатление. Ему поверили и простили. После Зборова начинается трансформация козацкого вождя Хмеля в лидера народно-освободительного движения. Сословный бунт обернулся революцией. Идея пощипать шляхту ради «привилей» уступила место новой стратегии – борьбе за самоопределение. Но где взять силы для защиты того, что завоёвано? Как преодолеть разруху и успокоить море людских страстей? Кого из соседей избрать в верные союзники для решения судьбы целого народа? Душевные переживания Богдана Хмельницкого хорошо переданы Василием Осиповичем Ключевским в «Курсе Русской истории»: "...Успехи Богдана превзошли его помышления: он вовсе не думал разрывать с Речью Посполитой, хотел только припугнуть зазнавшихся панов, а тут после трех побед почти вся Малороссия очутилась в его руках. Он сам признавался, что ему удалось сделать то, о чем он и не помышлял. У него начала кружиться голова, особенно за обедом. Ему мерещилось уже Украинское княжество по Вислу с великим князем Богданом во главе; он называл себя «единовладным самодержцем русским», грозил всех ляхов перевернуть вверх ногами, всю шляхту загнать за Вислу и т. д. Он очень досадовал на московского царя за то, что тот не помог ему с самого начала дела, не наступил тотчас на Польшу, и в раздражении говорил московским послам вещи непригожие и к концу обеда грозил сломать Москву, добраться и до того, кто на Москве сидит. Простодушная похвальба сменялась униженным, но не простодушным раскаянием. Эта изменчивость настроения происходила не только от темперамента Богдана, но и от чувства лжи своего положения…" [В. О. Ключевский «Полный курс лекций». М., 2002, том 2, гл. 46] «Ложное положение» Хмельницкого проявлялось практически на всех фронтах, где он хотел бы искренне договориться. И Варшава, и Москва не видели в гетмане и его козачине субъектности. С точки зрения европейских монархов земля принадлежит не народу, а конкретному государю. Для Яна Казимира украинские воеводства были законными коронными землями, которые Польша забрала у Литвы под опеку, дабы оборонить их от московитов и татар. Формальным поводом для такой «аннексии» было династическое право Ягеллонов на земли Великого Княжества Литовского. Царь Алексей Михайлович рассматривал всю Малую Русь как удел державы Рюриковичей, от которого не он, ни его предки никогда не отказывались. Попытки прыткого козака объявить себя «руским князем» воспринимались и на Востоке, и на Западе, как самозванство и подрыв правовой системы. С этой точкой зрения был согласен и крымский хан. Чингизиды и Романовых-то за суверенов признавали, скрипя зубами, а тут запорожский атаман стал переписывать все мыслимые и не мыслимые правила. Ислам-Гирей, после Зборова, решил было прекратить сотрудничество с Хмельницким, но в Бахчисарае его ждал сюрприз – письмо Великого визиря. Мурад-ага просил падишаха повлиять на гетмана, чтобы тот обратился к Султану за покровительством и достаточно подробно изложил план такого «союза». Планировавшийся альянс не ущемлял христианскую веру или суверенитет козаков, и в тоже время давал им защиту от польского возмездия. В свою очередь, малорусы вбивали клин в возможный польско-русский союз и позволяли Империи стать полной хозяйкой на Северном Причерноморье. Не смея перечить всесильному янычару, Ислам-Гирей продиктовал письмо Хмельницкому, начав его с удивительной фразы: «Милостивий пане Хмелницкий, мой милостивий пане и приятелю» [В.Е. Возгрин «История крымских татар: очерки этнической истории коренного народа Крыма»- электронная версия]. Лично знакомый с гетманом падишах знал, что тот растает от подобного обращения и наверняка серьёзно отнесётся к нижеизложенному предложению. Почти одновременно, Визирь прислал Хмельницкому в Чигирин от имени султана подарки, сопровождавшие обычно принятие под османское покровительство. А именно: саблю, знамя с изображением полумесяца, знак власти (в данном случае — гетманскую булаву) и грамоту, в которой признавалась верховная власть гетмана над Польской украиной. Богдан, сидя за столом в гетманских хоромах, с удивлением и воодушевлением смотрел на султанские дары и «сладкое» ханское письмо. Ещё вчера ему казалось, что мир вокруг рушится и возможно его ждёт участь Павлюка, которого когда-то он вместе с козацкой старшиной предал в обмен на королевское прощение и мирное благополучие, а тут такой поворот. Может быть Фортуна вновь повернулась к нему лицом?

Часть 12

Часть 13

Часть 14

Статья 14 24 января 2022 г. Горе побеждённым! Принуждение Молдавии к союзу Целую неделю Ислам Гирей не покидал охотничьих угодий, расположенных вдоль берегов Альмы. Весенний паводок оставил в речной долине десятки мелких озёрных луж, на которых обосновались тысячи разноголосых птиц. Настоящий рай для соколиной мокрой охоты! Загонщики едва поспевали за короткими, резкими командами ханского ловчего, искусно подогревающего азарт падишаха и его младшего брата Кырым Гирея. Царственные охотники, расположившиеся на высокой гряде речного берега, подбрасывали в воздух своих пернатых хищников и с восхищением смотрели на то, как они высоко взмывали в небо и подолгу парили над холмистой местностью. Потревоженная людьми и собаками водоплавающая живность в панике разлеталась по округе. В этот момент сокольничий запускал собственного летучего стервятника, который стелясь по земле, подбивал уток и гусей в стайки и вынуждал их лететь всё выше и выше. Для белых кречетов вымотанные страхом и ломанным полётом птицы становились лёгкой добычей. Они били их когтями. Первым же ударом ханский любимец Инджи (в переводе с крымско-татарского «Жемчуг») напрочь снёс голову серому гусю, пытавшемуся увести молодняк в сторону от опасности. Словно не заметив одержанной победы, хищник вновь резко взмыл вверх и тут же камнем упал на следующую жертву. Ислам Гирей с восхищением смотрел на разгоряченного крылатого питомца, сумевшего в пятый раз зайти на победный круг. «Молодец Инджи! Так их – квёлых – в пух и перья!», - в азарте кричал хан, рассекая воздух сжатым кулаком в стеганной рукавице. Свита радостными возгласами поддержала восторг Повелителя. Однако гордый Гирей никак не прореагировал на дежурные здравицы своих «рабов». Они для него мало, что значили, поскольку для всесильного хозяина Крыма подвластный народ ассоциировался с заблудшей отарой, заботу о которой Аллах возложил на его плечи. Детство и юность Ислама прошли далеко от родины. Сначала его, несмышлёного мальчишку, отправили в Стамбул в качестве заложника. Там в дворцовой школе наставники обучили царевича премудростям придворного этикета и азам военного дела, привили любовь к изысканному слогу и воспитали в духе верности Османской империи. Вернувшись в Крым, он редко коротал время у домашнего очага. Как и все младшие Гиреи, Ислам беспрестанно учувствовал в походах, сражаясь за интересы сильных мира сего, то в Венгрии, то в Польше. Круговерть войны для него остановилась внезапно: оглушенный ударом польского палаша, Гирей оказался в плену у неверных. Последовавшие за этим семь лет варшавского плена заставили его кардинально поменять отношение к жизни – безжалостный воин уступил место расчётливому политику. Худ. Гречановский Александр "Портрет Ислама Гирея III крымского хана" Случившееся преображение помогло Исламу взойти на престол, оставив многих конкурентов с носом. Его расчётливость и умение угадывать направления османской политики высоко ценились в Стамбуле. Особенно это стало ощущаться в неспокойное время дворцовых переворотов в Топ-Капы. Конечно, волевой и во многом своенравный хан раздражал султанских визирей, но они прощали ему многое за успешную службу по защите северных границ Империи. К тому же, Ислам Гирей сумел пресечь сепаратистские настроения в Бахчисарае. Он трезво оценивал состояние крымского юрта, который был един в промысле набегов на неверных и разобщён неурядицами мирной жизни. Стараясь преодолеть семейные склоки и клановые распри, Гирей не раздражал своих родичей намерениями закрепить трон за сыновьями, а беям (родовой знати) гарантировал их исконные привилегии. Беи в своих вотчинах (бейликах) чувствовали себя практически полновластными хозяевами, у них были собственные Диваны, многочисленные чиновники и грозные армии. Каждый новый хозяин Бахчисарая вынужден был считаться с особым мнением крымских клановых вождей (Ширинами, Барынами, Яшлавами, Аргынами, Кыпчаками, Мансурами, Мангытами, Сиджеутами), которые всем видом показывали, что назначенные султаном Гиреи всего лишь гости в Крыму, а вот они и есть настоящие хозяева здешних просторов. Даже служилое дворянство, кормившееся из ханских рук, не рисковало портить с ними отношения. Ханская чехарда давно приучила татар к мысли о том, что «тот умнее, кто скромнее». Сохранить разношёрстные кочевые племена в границах единого государства позволял промысел набегов за ясырем и дуваном. Авторитет хана среди кочевников во многом держался на доходах от работорговли. Каждый год от царствующего Гирея ждали сигнала о войне с неверными и если он медлил, то среди татар начинался разброд, грозящий перерасти в мятеж (запас прочности у степняков был весьма ограничен низкой производительностью их кочевий). Ислам Гирей с горечью признавал, что от богатых трофеев, полученных татарами в войне на Польской Украине, почти ничего не осталось. Крым практически все необходимые для мирной жизни товары (от продуктов до женских украшений) вынужден был покупать у соседей. Грабительские доходы съедала неравноправная торговля на базарах Кафы, Судака и Гёзлёва. Перед ханством снова вставал вопрос о пополнении казны путём большой войны с соседями. Вот только куда, на этот раз, направить удар степной Орды? Польская окраина, разрушенная двумя годами безжалостной козачьей войны, лежала в руинах. Новый набег на земли Великой Польши вряд ли обещал лёгкую победу. Во-первых, для таких больших расстояний требовалась основательная, дорогостоящая подготовка (разведка, обоз, фураж и т.п.). Во-вторых, Зборовский мир вполне устраивал хана: поляки возобновили уплату поминок и практически отказались от наступления на степь. В-третьих, даже загнанный в угол заяц, становится тигром: не хотелось Исламу будить западных соседях переживания, от которых всем может не поздоровиться. Картина Н.В. Овечкина "Вольница" В большей степени Гирею нравился вариант рейда по южнорусским границам. Со времён Фёдора Иоанновича Московия настойчиво отодвигала границу в сторону Черного моря. Десятки городов и сотни сёл были построены за последние полстолетия, даже Смута не нарушила данной тенденции (государственная колонизация тогда уступила место стихийным новосёлам из неспокойных центральных районов царства). На Дону появилось казацкое войско, которое в отличие от запорожцев вело оседлый, земледельческий образ жизни. Москва сумела прикормить вольных хлебопашцев и сориентировать их на защиту интересов государства. Обжившиеся казачки стали нападать на татар, принуждая их перенести активность подальше от русских границ. Самое отвратительное заключалось в том, что эти новые обитатели Дикого Поля не хотели участвовать в сложившихся отношениях по поводу работорговли. В противоположность малороссам донцы не прельщались живым товаром, их интересовал только дуван («поход за зипунами»). В набегах на крымский берег эти беспредельщики убивали всех подряд: и старых и малых. Попытки договориться результатов не принесли. Хорошо бы уговорить Хмеля покарать этих разбойников, а заодно и поживиться добром из русского пограничья. Одним выстрелом можно убить двух зайцев: и казаков прогнать и гетмана с царём поссорить! Вот только как это сделать? Соколиная охота немного развлекла хана, но не освободила его от тяжелых раздумий. Кырым Гирей, пытаясь вернуть старшему брату душевное равновесие предложил заночевать в Алма-сарае, где в декорациях персидских сказок можно было по-настоящему расслабиться. Весь вечер братья наслаждались звенящими звуками зурны, любовались гибкими станами прекрасных танцовщиц, курили запретный для простых смертных кальян, пока благодатный сон окончательно не сморил их. Утренние трели соловья вернули Ислама на грешную землю – в мир, в котором ему каждый день требовалось доказывать своё право на власть. A scene of feasting, c.1594, Ottoman Empire © Museum of Fine Arts, Houston, Texas/Bridgeman Images Вернувшись в Бахчисарай, хан Гирей продиктовал письмо Хмельницкому. В нём он призвал гетмана начать войну с московским царём, который в нарушение всех клятв потворствует разбою донских казаков, а также подстрекает окраинных землепашцев на заселение земель ему (Алексею Михайловичу) не принадлежащих. Ислам пригрозил вождю Малой Руси, что отказ от совместной борьбы с московитами может вынудить его силами Орды поддержать реваншистские настроения поляков. В подкрепление своих резких слов хан распорядился освободить из полона злейшего врага Богдана – Николая Потоцкого, униженного памятью о поражениях 1648 года, но преисполненного жаждой кровной мести. Хмельницкий, прочитав ханское послание, тут же отправил эмоциональное письмо Алексею Михайловичу: «… как началась у меня с ляхами война, то я к Донским казакам писал, чтобы они... на Крымские улусы войной не ходили; но Донские казаки моего письма не послушали, на Крымские улусы приходили: так я Крымскому царю хочу помочь, чтобы Донских казаков впредь не было... а если царское величество будет за Донских казаков стоять, то я вместе с Крымским царём буду наступать на московские украйны» [С.М. Соловьёв, Собр. соч., М. 1988., Кн. V. С. 532]. Однако гетман по старой привычке решил написать ещё несколько писем – их величествам: королю польскому, султану турецкому, хану крымскому. Всех троих Хмельницкий уверял в своей преданности и в желании соблюдать старые договорённости. К Яну Казимиру козацкое послание прибыло в тот момент, когда он с трудом приходил в себя после визита московских посланников. Вместо подтверждения условий «вечного мира» царские дипломаты заявили полякам протест по поводу «оскорбления и бесчестия государя Большой Руси» в печатных книгах, распространяющихся на территории королевства. За нанесённую обиду московиты требовали полумиллионный штраф в звонкой монете и возвращения земель, утраченных в Смутное время. В противном случае русские грозили войной, в которой их поддержат татары, турки и козаки. В подтверждение сей угрозы королю дали возможность ознакомиться с письмами Хмельницкого, в которых тот просил принять Малую Русь под царскую длань и призывал Москву к войне против католиков, во имя объединения всех русских земель. Плоды многолетних переговоров по втягиванию России в антиосманский союз в один миг были уничтожены медвежьим рыком из кремлёвских палат. Ян Казимир в фильме Ежи Гоффмана «Огнём и мечом» «Кто же вдохновил царя Алексея на разрыв с Речью Посполитой? Похоже, что здесь не обошлось без интриг Хмельницкого! Пора этой курве заткнуть рот!», - сделал вывод король-иезуит. Назавтра в сейме было объявлено, что вернувшемуся из плена Николаю Потоцкому возвращается булава Великого гетмана коронного и предоставляется право силой навести порядок на окраинах государства. Воодушевлённый королевским доверием магнат тут же призвал к войне с козаками до тех пор, пока «вся земля не покраснеет от козацкой крови». В Стамбуле гетманское письмо попало в руки великого визиря Мурада-аги, который благожелательно относился к союзу с Войском Запорожским. Самый влиятельный сановник Империи прозорливо считал, что Блистательную Порту в будущем ждёт большая война в Европе и возможный протекторат над козаками позволит ей обезопасить северные рубежи от московитской и ляшской агрессии. Старый янычар внимательно отнёсся к просьбе Богдана повлиять на Ислам Гирея и отговорить того от несвоевременной войны с Москвой. Действительно, джихад против Русского царства мог обернуться непредсказуемыми последствиями: укреплением антиосманского союза между Польшей и Московией; военным поражением татар и ответным наступлением неверных в пределы Крыма; польским реваншем в «козацкой войне» и крахом Хмельницкого. «Нет», - подумал визирь: «Богдан прав, когда просит перенаправить орду в иное место. Вот только куда?». Ottoman generals Ottoman empire Выбор был невелик: Кавказ или Балканы (придунайские княжества). Все эти территории входили в состав Османского государства, но Стамбул из-за внутренних неурядиц и войны с венецианцами мало интересовался их проблемами, предпочитая взымать налоги и время от времени следить за тем, чтобы местные правители не мнили себя слишком самостоятельными. Поход в сторону кавказских предгорий грозил осложнить отношения с Персией – с давним, непримиримым соперником османов. Шииты, недавно утратившие в войнах с Турцией Багдад, вряд ли позволили бы хозяйничать соседям в своих кавказских провинциях. Их своевольные кызылбаши были готовы не только к обороне, но и к нападению. Война на два фронта султану была не нужна, поэтому наиболее подходящей целью для татар и козаков могла быть Молдавия. Тридцатилетняя война пагубно отразилась на торговых отношениях между исламским Востоком и христианским Западом. Большинство старых дорог, напрямую связывающих регионы, были блокированы конфликтующими сторонами. Пришлось купцам освоить путь в Польшу через Молдавию, что, безусловно, положительно сказалось на благосостоянии здешнего населения. Вместе с ростом богатства в княжестве обострилась борьба за власть. В ней участвовали не только местные бояре, но и представители торговых кланов (левантийцев, греков-фанариотов, албанцев, евреев), стремящихся с помощью политических интриг ослабить конкурентов. Османский рынок Такой расклад не совсем устраивал Стамбул. Конечно, право утверждения господаря на троне у султана никто не отбирал, и он, советуясь с великим визирем, решал кому доверить управление в процветающей стране. Как правило, главным аргументом при выборе кандидатуры был размер взятки (иногда доходивший до 1 миллиона золотых). Однако каждый новый правитель, освоившись в княжеском дворце, быстро забывал про клятвы верности Халифу и начинал дрейфовать в сторону Варшавы. Вот и нынешний господарь Василий Лупул породнился с могущественными Радзивилами, принял покровительство короля и решил, что ежегодный харач (налог османам с вассальной территории) в достаточной степени оплачивает свободу его действий. «Пора напомнить выскочке, разбогатевшему по милости султана, о том, что пренебрежение к интересам империи достойно сурового наказания», - пришёл к выводу Мурад-ага и продиктовал писцу письмо Ислам Гирею, в котором предостерёг того от большой войны с Московией и посоветовал укрепить влияние ханства на западных рубежах, где своевольничает хитрый ни то албанец, ни то грек. Справка!В начале XVII века валашский господарь Михай Храбрый смог объединить все три придунайских княжества под одной короной. Его отчаянная борьба с османами за суверенитет Валахии, Трансильвании и Молдавии закончилась предательством союзников – австрийцев и местных бояр. И те, и другие с готовностью избавились от излишне воинственного правителя, чтобы тот своими действиями не рушил привычную картину мира. Карта Подунавских княжеств в XVII - XVIII веках Проект суверенной балканской державы похоронили, а в её распавшихся частях к власти пришли новые кланы. От старых они отличались тем, что опирались не на внутренние, а на внешние силы. В частности, в Молдавии и Валахии стали править братья Иеремия и Симеон Мовилэ (Могила). Эти господари возвысились благодаря поддержке еврейских капиталов Валахии и Бессарабии, а также польского короля, строившего планы по расширению границ Речи Посполитой на юг. Союз господаря с Сигизмундом Васой (Вазой) дорого обходился молдаванам. Им приходилось брать на себя расходы по кормлению жолнеров в княжеских крепостях, и нести двойную нагрузку по сбору налогов для оплаты дани не только Стамбулу, но и Варшаве. Такая двойная политическая игра не могла долго продолжаться. В султанском дворце забили тревогу и стали искать замену «многовекторным» политикам. Спонсорами процесса выступили греки-фанариоты (константинопольские кланы, издавна контролирующие балканскую торговлю). В поле зрения хитрых толстосумов попал албанский македонец Василе Лупу (Василий Лупул), который в молодости успешно торговал в османской столице крупными партиями зерна и мяса, а затем вложил нажитый капитал в карьерный рост при молдавском господаре. Фанарские семьи (Фанар – старый стамбульский район, в котором селились потомки византийцев) с момента падения Константинополя кредитовали воинственную политику султана, поэтому рокировка пропольского князя на аполитичного финансиста затруднений не вызвала. Став хозяином Молдавии Василий Лупул развернул бурную деятельность по созданию условий для экономического роста страны. Он поощрял привилегиями транзитную торговлю (строил для купцов постоялые дворы, обеспечивал их караванам охрану), а также привлекал на пустоши колонистов из неспокойных соседних земель, освобождая их надолго от податей. Господарь даже умудрился отодвинуть своих благодетелей фанариотов от кормушки, когда обнаружил, что те препятствуют левантийцам расширять связи с поляками. Такой шаг невольно сблизил Лупула с Владиславом Вазой. В княжеских крепостях опять расположились польские солдаты, а часть таможенных доходов из Ясс перекочевывала в Варшаву. Впрочем, отблагодарить Халифа и его Диван хитрый политик никогда не забывал. Угождая «и нашим и вашим», Василий Лупул правил уже 16 лет. Ответное послание Хмельницкого хану в Бахчисарай привёз полковник Кондрат Бурляй, который протоптал дорожку в Крым еще в 1648 году (скорей всего, тогда он, а не Богдан уломал Гирея на союз с восставшей Сечью). В письме гетман заверял о дружбе и выражал готовность поддержать Юрт в набеге за ясырем и дуваном, однако просил «повелителя Великой Орды» не тревожить русских границ, поскольку для истощенной войной Гетманщины экономическая и политическая помощь Московии была критически необходима. Среди возможных целей для совместной военной кампании он упомянул земли неверных султанских вассалов, обогатившихся «милостью Халифа» и замышляющих против него союз с поляками. Выстроенная Хмельницким конструкция сработала к середине лета 1650 года. Гирей без поддержки козаков не рискнул бросить вызов Алексею Михайловичу и переключился на подготовку похода в сторону Днестра и Дуная. Смущало его только, то, как к подобной акции отнесутся в Топ-Капы. Письмо Мурада-аги устранило все сомнения. Набегу быть! Всё же потомок Чингисхана перестраховался: сам эту авантюру не возглавил – послал брата Кырыма, предполагая, в случае провала, свалить на него ответственность за самодеятельный разбой. Nurlan Kilibayev ART Сборы были недолгими – в августе 1650 года 20 тысячная орда вырвалась на просторы Дикого поля. Справка!В ходе подготовки к набегу татары запасались оружием, продовольствием, возможно большим количеством верховых лошадей. Татары очень легко одевались: рубаха из бумажной ткани, шаровары из нанки, сафьяновые сапоги, кожаные шапки, иногда овчинные тулупы. Вооружались татары только ручным холодным оружием, то есть брали с собой сабли, луки, колчаны с 18 или 20 стрелами, нагайки, служившие им вместо шпор, и деревянные жерди для временных шатров. Кроме того, к поясу привешивали нож, кресало для добывания огня, шило с веревочками, нитками и ремешками, запасались несколькими кожаными сыромятными веревками 10—12 метров длины для связывания невольников… Кроме того, каждый десяток татар брал с собой котел для варки мяса и небольшой барабанчик на луку седла. Каждый в отдельности татарин брал свирель, чтобы при необходимости созывать товарищей, привешивал деревянную или кожаную бадью, чтобы самому пить воду или поить из нее лошадь. Знатные и богатые татары запасались кольчугами, очень ценными и редкими у татар. Для собственного пропитания каждый татарин вез на своем коне в кожаном мешке некоторое количество ячменной или просяной муки, которую называли толокном и из которой, с добавлением к ней соли, делали напиток пексинет. Кроме того, каждый татарин вез с собой небольшой запас поджаренного на масле и подсушенного на огне в виде сухарей теста. Но основной пищей татар в походе была конина, которую они получали во время пути, убивая изнуренных и не годных к бегу, а иногда и издохших коней. [А.Б. Широкорад «Четыре трагедии Крыма», раздел 1, глава 3, издательство Array Литагент «Вече», 2006] Хмельницкий медлить не стал. Дождавшись уборки урожая, гетман объявил сбор реестра (40 000 козаков). Местом дислокации войска назначил Умань. Туда же подтянулся «резерв» - корпус под командованием Богданова 18-летнего сына Тимоша (Тимофея). Эти 20 000 неучтённых королевскими комиссарами козаков готовы были идти и в огонь, и в воду лишь бы заслужить право на привелеи запорожцев. Именно их планировал гетман бросить в бой вместе с татарами. Во-первых, для будущих сражений были необходимы обстрелянные, опытные бойцы и экспедиция в Молдавию вполне могла помочь подготовить новобранцев к серьёзным испытаниям. Во-вторых, среди «серых» (неучтённых) козаков было немало буйной молодежи, которую неплохо было бы проредить в боях, которые мало, что решали, но и лёгких побед не гарантировали. Пока татарская конница волнами прочёсывала территорию между Днестром и Прутом, Хмельницкий окончательно определился с планом военных действий. Разведка донесла гетману, что Николай Потоцкий во главе 15-тысячного войска стал выдвигаться к Каменецу, рассчитывая ударить по козакам и татарам в момент их возвращения из Молдавии (когда они устанут и отяготятся трофеями). Предотвращая коварство поляков, Богдан оставил реестр при себе (в районе Цецоры), а в рейд по владениям Лупула отправил резервистов под командованием опытного Филона Джеджалия. Старшему сыну Тимошу, недовольному своим отстранением от руководства операцией, гетман строго наказал слушать наставника и набираться опыта для будущих сражений. Справка!Филон Джеджалий принадлежал к плеяде тех сподвижников Богдана Хмельницкого, которые прошли с ним весь путь тягот и побед в «козацкой войне». Как считают исследователи, в козаки он попал волею судьбы, когда его, крымско-татарского мальчишку, пленили запорожцы. По традиции того сурового времени невольникам могли даровать свободу если те соглашались на вероотступничество. Подросток, оказавшись в среде сечевого «лыцарства», был настолько восхищён всем увиденным, что тут же пожелал креститься и остаться при курене джурой (козачком). Служа Войску «верой и правдой», Филон проявил себя не только отважным воином, но и талантливым командиром, а уж в умении спорить и убеждать мало кто с ним мог на равных состязаться. Хмельницкий очень ценил эти качества Филона, поэтому часто доверял ему дипломатические миссии. Прекрасно владея языками, зная местные привычки и обычаи, Джеджалий мог столковаться и с татарами, и с османами. [Сушинський Б.I. Козацькі вожді України. Історія України в образах її вождів та полководців XV- XIX століть: Історичні есе: У 2- х томах. Том І. – 2-е вид. доп. – О.: ВМВ, 2004.] В молдавском походе гетман поручил полковнику не только сражаться с Василием Лупулом, но и попробовать добиться от него согласия на брак младшей дочери с Тимошем. Дело невиданное: княжна козаку явно не пара! Однако, чего на свете нынче не бывает!? Если грек (для Богдана тонкости происхождения Лупула были мало значимы) захочет спасти не только шкуру, но и сохранить трон, то ему придётся одобрить мезальянс! Положение молдавского господаря действительно было критическим. Когда пограничные дозоры известили его о приближении Орды, то времени на подготовку войска почти не осталось. Василий Лупул сумел распорядиться относительно обороны столицы и нескольких крупных крепостей, а сам вместе с семьёй, не надеясь на бояр и наёмное воинство, укрылся в тронном Сучавском замке. Княжеские гонцы помчались в Стамбул и в Варшаву за помощью, хотя мудрый «албанец» не сильно рассчитывал на поддержку покровителей (у всех свои проблемы). Господарь Молдавии Василий Лупул Надежды молдаван отсидеться в крепостях рухнули с момента вторжения козаков. Эти ребята ради опустошения обывательских сундуков готовы были преодолеть любые препятствия. Одного имени батьки Хмеля было достаточно для того, чтобы гарнизоны разбежались, кинув людей на произвол судьбы. Оцепеневшая от ужаса страна утратила волю к сопротивлению. Людоловы славянской и азиатской внешности вязали бедолаг в цепочки и направляли в сторону Килии, где их ждали алчные торговцы живым товаром. Слёз на рынке уже не было – всё выплакали по дороге. Мальчишек покупали для удовольствий и домашнего услужения на мужской половине. Девочек отправляли в гаремы, где из одних воспитывали наложниц, а из других кротких прислужниц. Молодых женщин осматривали словно кобылиц: оглаживая бока, хлопая по заду и заставляя подолгу стоять с раскрытым ртом, покуда торгующийся покупатель не соизволит рассмотреть белизну и ровность их зубов. Южные славянки, молдаванки и еврейки шли нарасхват – манкость этих женщин весьма ценилась в гаремах Стамбула, Леванта и Египта. Самая тяжелая участь ждала мужчин – их предназначали для каторжных работ (гребцами на галерах), или для ломки камня на карьерах. И там, и там подолгу люди не жили, умирая от непосильного труда и издевательств. Hermann David Salomon Corrodi - Рынок рабов Гонец великого визиря утешительных вестей не принёс. Старый хитрец, получавший от господаря Василия ежегодно по 20 000 золотых, советовал султанскому союзнику договориться с непрошенными гостями об откупной сумме, а пока идут переговоры приглашал княгиню с детьми погостить к себе во дворец на берегу молочно-бирюзового Босфора. Заметки на полях! Василий Лупул был дважды женат. Первый брак с Тудоской (дочерью боярина Кости Бучка) был заключен по расчёту, чтобы стать своим среди молдавских аристократов. Любви особой не было, зато родились трое детей: сын Иоанн, дочери Мария и Руксандра (Розанда). Возвысившись в господари, Лупул задумался об их судьбе. Сыну решил добыть соседнюю Валахию, а дочерей сосватать в Польшу, чтобы укрепить союз с магнатскими семьями. Война с соседями принесла одни неприятности. Василий щедро заплатил султану за разрешение сместить валашского господаря Матея Басараба с трона. Правда, падишах фирман подписал, а войска не дал. Пришлось рассчитывать на своих наёмных солдат. Старый Матей (ему в то время стукнуло 59 лет) бросился к ногам трансильванца Дьёрдя I Ракоци и, заручившись его поддержкой, дал отлуп непрошенным гостям. Юный княжич Иоанн после этих событий приуныл и захворал. Лечили наследника даже султанские лекари, но не помогли... Вслед за сыном умерла княгиня. Екатерина Черкешенка. Церковь Госпожи (часовня) в резиденции Господарского Дворца. Яссы, Румыния Оставшись вдовцом, Василий Лупул недолго горевал. Не дождавшись окончания траура, господарь поторопил постельничего Енаки Катаржи со сватовством. Пришлось тому ехать в далёкую Черкессию и сватать приглянувшуюся девушку Екатерину. Одному Богу известно, где князь её присмотрел! Однако, когда невеста прибыла в Яссы, то её красота и добродетель заставили умолкнуть всех недоброжелателей. Мужчины оценили и полюбили, женщины простили. Историки спорят: была ли Екатерина Черкешенка христианкой до брака? Скорее нет, но она была искренней в молитвах и делах своих. Живя рядом с ней люди начинали осознавать, что благодать Божья не зависит от количества поклонов в церкви или в мечети, а даруется тому, кто поступает согласно совести. Для мужа она стала любящей женой и матерью двух наследников, для падчериц мудрой наставницей в момент их вхождения во взрослую жизнь, а для народа милостивой и благочестивой правительницей. [По материалам статьи Л.П.Заболотной «Екатерина Черкешенка – жена господаря Василия Лупу. Судьба одной женщины в истории Молдовы». Журнал Кавказология, 2017, №1-электронная версия] О польской помощи в Сучаве тоже ничего не слышали, поэтому господарь Василий решил вступить в переговоры с захватчиками. Он направил письмо в козацкий табор под Яссами, надеясь, что его прочтёт Хмельницкий. Гетмана там не оказалось, но от его имени ответил Филон Джеджалий. Опираясь на разговор с Богданом, полковник обвинил Лупула в намерении поддержать польских панов против Войска Запорожского и потребовал от него контрибуцию в пользу козацко-татарского союза в полмиллиона золотых. Сумму объявил запредельную, поскольку рассчитывал на торг, в котором условием для послаблений было согласие князя на свадьбу Розанды и Тимоша. Лупул оказался в безвыходном положении: денег на откуп не было, дочь за выродка – козака отдавать категорически не хотел. Он так испугался перспективы подобного брака, что тут же отправил Розанду к сестре в Литву. Время шло, а господарь молчал, тогда черкасы пожаловали под стены Сучавы. Стоя на крепостной стене Василий крепко задумался. Заметки на полях! Лупул в глазах своих современников был безродным выскочкой, узурпировавшим трон, однако все его критики признавали предприимчивость, целеустремлённость и смелость господаря. Он никогда не довольствовался достигнутым, постоянно строил планы относительно себя, детей, многочисленных родственников. Сам плохо спал и другим покою не давал. Потерпев фиаско в поглощении Валахии, Лупул сделал ставку на династические браки дочерей. Он не просто искал им женихов, а готовил их к роли светских дам, способных удивлять, очаровывать, подчинять. К услугам девушек были лучшие учителя Подунавья, самые красивые наряды и украшения. Опытный спекулянт зря денег не потратил – в 1644 году к Марии посватался Януш Радзивил. Он был «владетелем семи княжеств в Литовской земле, родственно связанным с царствовавшими домами в Европе… Но, кроме блеска такой связи, свойство князя Януша Радзивила с Лупулою представляло еще другие, более ценные, ожидания. Лупула, как родственник и преемник господарскаго дома Могилы, дружелюбного некогда Польше, всегда поддерживал добрые отношения с короною польскою, но никогда он не выступал с более ясными доказательствами своего расположения к польской короне, как в настоящем случае. Родственная связь с домом Радзивилов была решительным шагом к переходу господаря на сторону Польши». [Карл Шайноха. Домна Розанда. Историческая монография. Журнал "Русская Мысль", N 6, 1881- электронная версия архива] «Всё разрушил проклятый Хмель! И поляков отвадил, и младшую дочку захотел вместо дворца на хутор отправить. Не отдам!», - подумал господарь Василий и тут же спохватился: «Что делать!? Денег нет. Войска нет. Ещё пару недель и страна опустеет. Господи, помоги!» Когда эмоции отца улеглись, к Лупулу вновь вернулся разум правителя. Он прекрасно понимал, что «козачий властелин» не зря затеял сватовство – ему позарез была необходима легитимность не от короля и султана, а от родства с «сильными мира сего». Гетман задумал обособить «Войско» в отдельное государство, а потом заручившись покровительством, к примеру Порты, построить династию на «валашский манер». «Круто берёт быдлячий господарь!», - распалялся Лупул: «Только в этом мире выскочек терпеть не могут и рано или поздно съедят этого черкаса без перца! Ляхи или турки – все равно съедят! Единственно, звёздочку мою – Розандочку – этот смерч погубит. Эх!». Розанда Лупул Чтобы не потерять всё Василий принял условия капитуляции. От татар откупился 120 тысячами серебра, а козакам отсчитал 10 тысяч золотых. Со свадьбой стороны решили не тянуть – отгулять сразу после Рождества. Юная Домна-Розанда стала главным призом и жертвой этой войны. Ночами ей снились принцы на белых скакунах, а днями она жалилась на свою горькую судьбу, которая оставила принцессу на бобах. Мария Радзивил утешала родную сестру, как могла, но ей нечем было помочь. Литовское и польское панство, часто кормившееся из рук отца, клявшееся ему за пиршескими столами в любви и верности, боязливо отсиживалось в пограничных замках, даже не пыталось выручить христианского господаря из беды. Когда Николай Потоцкий, обладавший 15-тысячами отборного войска, отважился на поход в сторону запорожского коша, отягощённого молдавской добычей, Богдан Хмельницкий с табора не снялся – послал гонцов к ясновельможному пану с кратким предупреждением: «Не рыпайся, друже гетман, а то проводишь козаков до Варшавы!» Этого оказалось достаточно, чтобы с иголочки одетые, и до зубов вооружённые «храбрецы» повернули домой. Husaria of Miroslaw Szeib В царстве уныния только Василий Лупул сохранил волю к борьбе за счастье дочери и не смирился с навязанной дружбой Хмельницкого. Он написал письмо Яну Казимиру, в котором просил принять его семью в польское подданство и предоставить ей убежище в случае султанской опалы. Особо господарь жаловался на произвол козацкого гетмана и на беспардонное сватовство его сына к Розанде. Искусный дипломат, упирая на нормы европейского лествичного этикета, выражал сомнение в законности такого брака, если он состоится. В то же время Лупул отправил послов в Стамбул с подарками и известием, что он жив, сохраняет власть в Молдавии и верность вассальной клятве султану. Мурад-ага испытал некую досаду от полученных новостей. Великий визирь уже сторговался с новым соискателем княжеского трона и свыкся с мыслью, что его и султанская казна пополнятся тысячами золотых монет. Вместо прибыли пришлось потратиться на знак внимания спасшемуся Лупулу. От имени Великого падишаха и Халифа ему, в Яссы, отправили саблю, кафтан и фирман, продляющий правление на ближайшие годы. Принуждение Хмельницким молдавского господаря к политическому и брачному союзам в Речи Посполитой восприняли очень болезненно. Лупул может быть и был «сукиным сыном», но как партнёр во многом устраивал панство. Во-первых, он наладил торговые отношения не только со Стамбулом, но и Левантом, что позволило Польше неплохо зарабатывать, перекупая товар у себя и перепродавая его соседям (Германии, Швеции, Дании). Во-вторых, Молдавия не позволяла янычарам квартировать в своих городах и образовавшийся буфер перед польскими границами исключал возможность внезапного турецкого вторжения. В-третьих, князь Василий по облику и по поступкам был близок шляхте. Сочувствующие поляки подтолкнули короля к решению о даровании всей господарской семье подданства и прав на защиту. Среди магнатской молодёжи возник культ Розанды - благородной девушки, попавшей в беду из-за интриг быдляцкого гетмана Хмеля. В Яссы заявились сваты от Потоцких и Вишневецких. Обе партии были блестящими, но сыну коронного гетмана (Петру Потоцкому) Лупул отказать никак не мог. За спиной Потоцких стояла армия всей Речи Посполитой и представить, что Богдан посмеет бросить ей вызов ради женитьбы сына мог только безумец. Недооценил господарь козака! Богдан поначалу побуянил, поматерился, а, успокоившись, принялся за дело. «Стремясь к своей цели всевозможными путями, Хмельницкий готовился начать войну за Розанду с Волощиною и Польшею и одновременно готовил удар Лупулу в том месте, откуда всего больше грозила ему опасность, именно в Диване. К прежним доносам о сношениях Лупула с Польшей Богдан присоединил новые, которые становились настолько грознее предыдущих, насколько возрастал в Стамбуле авторитет Хмельницкого и подрывалось там прежнее значение господаря Василия Лупула». [Карл Шайноха. Домна Розанда. Историческая монография. Журнал "Русская Мысль", N 6, 1881- электронная версия архива] Для великого визиря гетман стал самым важным агентом на северных границах империи. Он помог разрушить союз московитов с ляхами, успокоил богатыми трофеями татарский улей в Крыму, пополнил султанскую казну звонкой монетой… Главное: Хмельницкий готов был стать вассалом Халифа! «Почему бы не помочь столь полезному другу в малом желании устроить судьбу сына?», - подумал Мурад-ага, но решил действовать без грубой силы, чтобы не разрушить хрупкий мир на Подунавье. По традиции в отношениях с вассалами Диван практиковал заложничество. Дети господарей и прочих владетелей приглашались «в гости» на всякий случай, чтобы у их отцов не возникло фантазий для излишней самостоятельности. В султанском гареме пожили обе дочери Лупула, но после воцарения Мехмеда (юному хозяину Топ-капы было всего 6 лет) Кёсем султан за ненадобностью разогнала жён и наложниц малахольного Ибрагима по дальним поместьям, а заодно спровадила домой скучающую Розанду. Торговая выгода прочно привязывала господаря Василия к Стамбулу и не было оснований тревожиться насчёт его «верности». Однако события 1650 года всё взбаламутили и прояснили пропольскую позицию Лупула. Замужество младшей дочери могло сподвигнуть его на разрыв с османами. Если бы господарь сбежал к ляхам «гол как сокол», то особой беды бы в этом не было. Так ведь не захочет Василий оставить свои сокровища (слухи ходили про 6 миллионов талеров) и «всё, что нажито непосильным трудом» переправит в Польшу. «Пусть Розанда погостит в Топ-капы, пока страсти улягутся.», - размышлял визирь: «А Лупул на привязи сидеть будет, налоги платить и взятками безопасность дочери оплачивать!» Художник Джон Фредерик Льюис. Сцена в Гареме   Хмельницкому же старый интриган отправил письмо, в котором называл его сыном, обещал содействовать всем его замыслам (намекая и на свадебный прожект), а конце сообщал о присвоении гетману почётного звания «стража Оттоманской Порты».   Ласковое письмо и богатые дары (очередные халат и сабля) из Царьграда ничуть не расслабили Хмельницкого. Для него было ясно, что война не за горами и на этот раз одними козаками и татарами от ляхов не отобьёшься. «Хорошо бы султан янычар прислал!», - помечтал Богдан, но тут же опомнился: «Война с венецианцами османам глаза застлала! В сторону Руси и не посмотрят! Надо в Европе союзников поискать.». На примете у гетмана были два «заклятых друга» Яна-Казимира – неудачливый соискатель польской короны Дьёрдь Ракоци, располагавший силами воинственных трансильванцев, и шведская королева Кристина, с детства воспитанная в ненависти к потомкам Сигизмунда III. Миссию по сколачиванию антипольской коалиции Хмельницкий доверил «князю Шуйскому» - Тимошке Анкудинову. Прибившийся к гетманскому кошу Самозванец расположил козачьего вождя хорошей латынью, благородными манерами, умением мыслить и действовать нестандартно. «Такой варнак и в ад слетав – живым вернётся!», - заключил Богдан и благословил Анкудинова в дипломатический вояж. Интересно! Тимофей Анкудинов смог выполнить поручение гетмана в полной мере, но его полномочия не позволили строить с предполагаемыми союзниками конкретные планы. Если бы миссию Самозванца подкрепили очередные посольства в Стокгольм и Албу-Юлию, то, возможно Потоп перерос бы в цунами. Богданова дипломатия сделалась известна в Варшаве. В конце 1650 года король уведомил шляхту, что Хмельницкий строит козни против Речи Посполитой, тем самым нарушает Зборовский договор, и подготавливает вторжение в пределы Великой Польши. В декабре собрался сейм. Хмельницкий прислал на него депутатов из старшины и те потребовали от панства не только уничтожить унию, но и подкрепить статьи заключенного мира заложниками от магнатских семей Вишневецких, Конецпольских и Любомирских. Козачий ультиматум произвёл эффект разорвавшейся бочки с порохом: шляхта встала на дыбы, обнажила парадные сабли и призвала короля объявить сбор Посполитого Рушення (шляхетского ополчения) для похода на Чигирин. Неожиданно для всех Сейм, созванный накануне Рождества для преодоления разногласий между метрополией и окраиной, обернулся скандалом и войной. Рубикон был пройден и ни одна из сторон не желала уступать. Ханский дворец в Бахчисарае (зимой). Современное фото Пока соседей сотрясали скандалы, Ислам Гирей наводил порядки в собственном доме. Перво-наперво, собрал налог с участников осеннего набега на Молдавию (пятую часть цены трофеев), затем распорядился поправить дороги, починить мосты, построить новую мечеть возле дворца… Да много чего в его полукочевом государстве требовалось чинить и строить! Даже стены парадных залов в его бахчисарайской резиденции давно не обновлялись: каменные узоры обсыпались, росписи орнаментов выгорели, кое-где виднелись трещины, в которые задувал зимний ветер. Не то чтобы денег на ремонт не было, нет в последние годы их хватало, но родовое гнездо для большинства Гиреев за последние полвека утратило значение отчего дома. Они туда попадали по султанской воле и чувствовали себя подобно янычарам в казенном доме, поэтому не скупились на роскошные декорации (персидские ковры, драгоценную посуду, хрустальные люстры, зеркала и т.п.) и были почти равнодушны к искусству зодчих. Восторженные отзывы иностранных гостей о великолепии Бахчисарая рождались преимущественно в весеннее или летнее время, когда изъяны местной архитектуры тонули в зелени дворцовых садов и диких лесов, а божественный хрустальный воздух, рвущийся с моря в горное ущелье, наполняли трели соловьёв. В зале неподалёку от сеней, в которых всегда было полно служилого народа, Ислам Гирей оборудовал кабинет, где в короткие зимние дни советовался с калгой, принимал гостей из ханской большой родни, диктовал письма беям, а иногда просто дремал среди горы парчовых подушек. В этот момент могущественного падишаха будить никто не рисковал, но Кырым Гирей в этот раз отодвинул постельничего и потревожил брата. «О Великий Повелитель, да пребудет с Вами мир, благополучие, милость Аллаха и Его благодать! Простите раба своего за дерзость, но обстоятельства торопят дела.», - скороговоркой начал Кырым и тут же перешёл на шёпот: «От ляшского короля Яна Казимира прибыли посланники и просят Вас о скорой встрече!». «Хан Гирей». Иллюстрация В. Суреньянца, 1897 В иные времена Ислам Гирей задал бы взбучку калге за нарушение всех правил дворцового этикета, однако новости из Варшавы ему были очень нужны, и он поторопил брата с аудиенцией. Послов приняли поутру в малом тронном зале, предварительно промурыжив во дворе на холоде. Послы не подали виду, что продрогли, были учтивы и словоохотливы. Видимо король в наставлениях своих просил их поподробнее рассказать о событиях на Сейме. Ян Казимир, зная о семи годах польского плена Великого хана, хорошо просчитал его реакцию на демарш шляхтичей по отношению к зарвавшимся холопам. Ислам Гирей невольно проникся сочувствием к высшему сословию соседней страны, поскольку имел представление о той пропасти, что разделяла панство и быдло. Величественные костёлы, мощёные улицы, неприступные замки, яркие одежды и торжественные церемонии – это всё мир надменного, но просвещенного слоя господ, вокруг которого развивались достаток и благополучие. Если козацкой голытьбе дать возможность разорить этот оазис, то многие земли вокруг зачахнут и у его юрта не будет ни ясыря, ни дувана! Вручив послание от короля, польские дипломаты, пятясь спинами, исчезли в темноте дверного проёма. Ислам Гирей тут же вызвал чтеца, чтобы поскорее вникнуть в суть предложений «августейшего брата». Ян Казимир, ссылаясь на статьи Зборовского мира, подтверждал право Великого хана на просторы Дикого Поля, обещал не задерживать выплату поминок, не вмешиваться в дела придунайских княжеств… Взамен просил о дружественном союзе, чтобы не позволить козацкой черни разрушить вековой порядок на их землях. Король выражал тревогу по поводу укрепляющегося союза схизматиков с Московией и предупреждал крымского владыку о том, что воссоединение Руси повлечёт за собой большие беды и для Польши, и для Великой Орды. Ислам Гирей ещё пару раз просил прочесть письмо короля. Он хорошо знал, что его дружба с Хмелем и козаками к добру не приведёт. Каждый год их общей войны приносил хану золото, а черкасам позволял отгораживаться от поляков, строить своё государство. Разум подсказывал, что деньги быстро промотаются, а по соседству вырастет агрессивный, не признающий старых законов хищник, который похоронит нынешних «хозяев мира». «Всё это будет, но не в этой жизни. Не сейчас!», - подумал Гирей и решил остаться на стороне того, кого нынче любит Фортуна. Данная статья является продолжением повествовательного сериала «Хмельнитчина»: 24 января 2022 г

(ссылки на первоисточник) I часть. Как зрел нарыв II часть. Богдан Хмельницкий – «чёрный лебедь» Речи Посполитой III часть. Союз Креста и Полумесяца против Белого орла IV часть. Огонь козацкой революции V часть. Смерч на рубежах Великопольских земель... VI часть. Улыбка фортуны VII часть. Интрига с Самозванцем VIII часть. Горе побеждённым! Принуждение Молдавии к союзу Повествовательная хронология Спецпроект Конта и Бориса Ячменева по истории XVII века

Источник: Повествовательная хронология

Ссылки на страницы первоисточника:

«Царь Алексей Михайлович: повествовательная хронология».

1645, 1646, 1647 годы

«Хмельнитчина»:

I часть. Как зрел нарыв

II часть. Богдан Хмельницкий – «чёрный лебедь» Речи Посполитой

III часть. Союз Креста и Полумесяца против Белого орла

IV часть. Огонь козацкой революции

V часть. Смерч на рубежах Великопольских земель...

VIчасть. Улыбка фортуны.

VII часть Интрига с самозванцем

Знания - Сила

Говорят: "Знания - сила". Однако...

Мало "Знать" - надо "Понимать"...

Недостаточно "Понимать" - надо "Осознавать"...

Только тогда: "Знания - Сила".

VB

С Уважением, VB
(автор, составитель).

DVB © Rusif.ru - с 2010 г. и по... настоящее время. / Автор (составитель) сайта (ресурса) не обязательно разделяет мнения высказанные в представленных материалах. Однако... Цитаты надежны и достоверны в той степени, в которой достоверен источник или возможность её перепроверить. Сайт может содержать контент, не предназначенный для лиц младше 14-ти лет. Цель ресурса - представить информацию к размышлению, познанию... Выводы делайте сами. Вы, как ни как, homo sapiens, sapiens!: человек дважды разумный...