|
Этнический бандитизм на Дальнем Востоке. Манзовская война. 1868 год.
В конце XIX века и первой половине ХХ века Северо-Восточный Китай, граничащий с территорией российского Дальнего Востока неоднократно становился ареной военных действий, участницей которых в том числе была Российская империя, а позднее и СССР. Крупнейшим примером военной конфронтации в русско-китайских отношениях могут служить события 1900-1901 года связанных с «ихэтуанями».
Недавно присоединённая к империи территория Приамурья и Приморья, для русского обывателя была территорией «Terra Incognita». Но Японо-китайская война заполыхавшая на краю света, впервые привлекла внимание широких слоев русского общества к отдаленной Тихоокеанской окраине. Последовавшие за этим события, занятие Порт-Артура, постройка Маньчжурской железной дороги, Маньчжурская и Русско-Японская войны , повысили это внимание до степени напряженного интереса.
Геополитическая ситуация на Дальнем Востоке во второй половине XIX века , характеризовавшаяся активизацией деятельности Англии, Франции и США в Китае, требовала от России решительных действий по защите своих интересов. Тем более, что территория Приамурья и Уссурийского края в середине XIX века представляли собой дикую первозданную глушь, растянувшуюся на тысячи километров. Единственное постоянное население Уссурийского края в середине XIX века составляли аборигенные племена охотников и рыбаков, нивхи, удэге, орочоны, общее число их не превышало 18 тысяч человек.
С установлением новых государственных границ имперская политика не завершается, а только начинается, переходя в фазу длительного процесса включения новых территорий и народов в общероссийское пространство. Однако распространение власти Русской империи на Дальнем Востоке значительно опережало колонизационные возможности государства и ставило перед правительством неимоверные по трудности задачи. Исходя из этих реалий, в Петербурге уже планировали заселение далёкой окраины переселенцами с западных губерний. Хотя в реальности у России денег и людей никогда не хватало, а расстояние, отделявшее столицу империи от ее крайних восточных границ, в условиях полного бездорожья делало Приамурье фактически другой планетой.
Для закрепления за Россией новых земель необходимо было помимо решения военных и административных задач создать необходимую критическую массу русского населения, которое должно было стать демографической опорой государственной целостности. Именно русское население на окраинах становилось проводником и заложником имперской политики. Поэтому, главной задачей Российского правительства в тот период времени, на Дальнем Востоке считалось оформление удобных для защиты границ. Фактически отделить Уссурийский край от китайской Маньчжурии в тот период было абсолютно необходимо. Земли за рекой Уссури рассматривались китайцами как дикая, глухая периферия империи Цин. Колонизационная деятельность русских выразилась на первых порах в водворении на реке Уссури казачьего населения и в привлечении в Уссурийский край незначительного числа крестьян.
Особое место в заселении края принадлежало казакам. Они были переселены сюда в период 1858-1862 годов из Забайкалья, где выбирались по жребию, волей или неволей должны были бросить свою родину и идти в новый, неведомый для них край. «Таким образом, казаки с первого раза стали смотреть враждебно на новый край, а на себя как на ссыльных».
Перед ними ставились две важнейшие задачи: хозяйственное освоение новых земель и их оборона. Первые казачьи поселки в Приморье возникли на реке Уссури в 1859 году, это были Верхне-Михайловский, Графский, Ильинский. Их основали казаки, зачисленные в Уссурийский пеший батальон Амурского казачьего войска. К 1862 году на Амуре и Уссури обосновалось около 14 тыс. конных и пеших казаков-забайкальцев. На реке Уссури было основано 29 казачьих станиц и поселков. В 1879 году часть казаков выехала в Южное Приморье, где в пограничной полосе южнее озера Ханка возникло 10 новых поселков. Это позволило уже в1889 году создать самостоятельное Уссурийское казачье войско.
Наличие на Уссури казацких поселений позволило выдающемуся дипломату, генерал-майору Н.П. Игнатьеву разграничить владения России и Цинской империи в Уссурийском крае. Так как по Пекинскому договору 1860 года, Россия окончательно размежевались с Китаем, присоединив себе бывшую до этого в общем с китайцами владении громадную территорию между Тихоокеанским прибрежьем, Амуром, Уссури и водораздельными хребтами, тянущимися к юго-западу от озера Ханка до устья реки Тюмень-Ула.
Именно эти факторы обеспечивали исключительную эффективность казацких методов установления этнополитического доминирования в Уссурийском крае, вне которых вскоре разыгравшаяся война с китайскими «манзами», весьма вероятно, была бы Россией в конечном итоге проиграна.
С присоединением Приморского края заботы правительства были направлены в первую очередь на заселение его переселенцами с западных регионов страны и укреплению связи южных портов с Амуром, как более давним и отчасти уже населенным нашим владением, где при устье Амура находился город Николаевск, тогдашний административный центр области. Далекий, почти безлюдный край, открытый отважными русскими землепроходцами обживался в тяжелейших условиях, больше походивших на ад.
Колонизация Приморья определялась, с одной стороны, внутренними потребностями страны, с другой, внешнеполитическими причинами, в том числе необходимостью защиты вновь осваиваемой территории. Переселенческое движение осуществлялось двумя способами: принудительным и добровольным. Принудительный способ подразумевал передвижение воинских команд по приказу, отправку казаков по жребию, направление крестьян в счет рекрутов, административное водворение государственных крестьян, ссылку каторжан. Добровольный способ предусматривал переселение желающих на новые земли. Именно так заселяли край крестьяне после 1861 года казаки из Европейской России, запасные солдаты, рабочие. Амурского казачьего войска и семейных нижних чинов из гарнизонных батальонов.
Тем не менее пустынность края, недостаток русского населения и мало успешность попыток привлечения русских крестьян из внутренних губерний России, неохотно селившихся в отдаленном Приамурье и особенно в Уссурийском крае, поставили правительство перед необходимостью отводить поселенцам земли даже и в пограничных районах, безотносительно к их русскому или иностранному происхождению.
Возникшие трудности с освоение Уссурийского края выдвигала перед русским правительством на первый план задачу его заселения, и местная администрация вынуждена была сначала благожелательно относиться не только к пребыванию в русских пределах китайцев, но и к появлению в нем новых выходцев из соседних стран, стремясь лишь, по мере возможности, не допускать оседания их в приграничной полосе, где правительством отводились земли по рекам Амуру и Уссури для поселения казаков. Так же царское правительство рассматривало каторгу и ссылку не только как способ наказания и перевоспитания, но и как форму колонизации.
Многострадальное российское крестьянство в очередной раз сыграло важную роль в дальнейшей колонизации дальневосточных окраин страны. Именно отмена крепостного права в России открыла эпоху массового переселения из европейской части страны в Сибирь и на Дальний Восток. В 1861 году правительство встало на путь поощрения заселения Амурской и Приморской областей Восточной Сибири, крестьянами, не имеющими земли, и предприимчивыми людьми всех сословий, желающими переселиться за свой счет. «Только, то расширение территории русского государства, по утверждению царского чиновника главного переселенческого управления Г. Чиркина, оказывалось прочным, при котором за воином шел пахарь, за линией укреплений вырастала линия русских деревень». Только за период с 1861 по 1900 год на Дальний Восток, включая и Приморье, переселилось 116 тысяч человек.
Начало китайской миграции в Россию положил русско - китайский Пекинский договор 1860 года, открывший границу для миграции между двумя государствами. Появление в регионе русских селений стимулировало приезд новых мигрантов из Китая. При отсутствии «излишков» населения в Восточной Сибири, на начальном этапе «колонизации» Приамурских земель, занятие и освоение территорий могло производиться только силами Сибирских линейных батальонов и казаков.
Несколько по-другому обстояло дело в сопредельной Маньчжурии, в южной части Уссурийского края, где была сосредоточена основная масса его китайского населения. Они активно поддерживали деловые связи с такими торговыми центрами Маньчжурии, как Хуньчунь и Нингута, и использовали для этого многочисленные дороги и таежные тропы, ведущие на китайскую территорию. Этими путями охотно пользовались как простые китайцы так и преступники. Во-вторых, в первые годы после присоединения Уссурийского края к России, южный участок его сухопутной границы не имел системы пограничных караулов, подобной той, что была организована вдоль реки Уссури к северу от озера Ханка, что позволяло осуществлять бесконтрольно массовую миграцию из соседних государств.
Количество китайских подданных, проживавших в русских владениях на Дальнем Востоке, всегда значительно превышало число выходцев из Кореи, Японии и других стран. Это обстоятельство объяснялось тем, что Россия имела с Китаем самую длинную сухопутную границу, что облегчало ее переход. Крайний юго-восточный район Приамурья, образуемый рекой Уссури и нижним течением Амура на западе, а на востоке примыкающий непосредственно к океану, оказался к моменту присоединения его к России по Пекинскому договору 1860 года также населенным выходцами из Китая.
Появлению в этой части Приамурья китайцев особенно благоприятствовала неопределенность международного положения Южно-Уссурийского края, который оставался еще со времен Нерчинского договора 1689 года не разграниченным между Россией и Китаем. По Айгуньскому договору также оставался невыясненным вопрос о принадлежности этой юго-восточной окраины Приамурья одной из договаривающихся сторон. Неопределенность положения обширного приморского района, фактически лишенного в течение почти двух столетий какого-либо управления, отразилась на составе его населения, вызвав постепенное накопление здесь выходцев из Китая.
На рубеже XIX-XX веков китайское население в силу своей многочисленности становится объектом пристального внимания не только путешественников и ученых, но и российской власти, увидевшей скрытую угрозу территориальной целостности империи непосредственно на Дальнем Востоке. Для исследовательских работ хозяйственной деятельности русских в сопоставлении с жизнедеятельностью китайцев были привлечены ведущие учёные и путешественники России, как Н. Пржевальский , Г.Е. Грум-Гржимайло, П.Ф. Унтербергер, Д. Шрейдер и В.К. Арсеньева. Ими проводилось скурпулёзное изучении жизни китайской диаспоры, сопоставлялась хозяйственная деятельность русских и китайцев, выявлялись наиболее характерные черты народов, проживающих в Уссурийском крае и Приамурье. Ими были составлены карты где чётко указаны места основного расселения как русских переселенцев, так и инородцев и представителей «желтой» расы. Даны сопоставительные характеристики народов и их предрасположенность к контактам с «чужой» культурой, были освещены вопросы географического расселения китайцев в крае на основе материалов экспедиций. Основная масса исследователей приходит к неутешительному выводу о невозможной совместной их жизни, о необходимости создания китайских кварталов, что «избавит русское население от неприятности иметь своими непосредственными соседями «желтолицых». В отличие от различных народов населявших Дальневосточный регион, китайское население жило особенною своей жизнью, нисколько не смешиваясь с русским населением, что определяет их если не отчужденное, то настороженное отношение к россиянам. Одной из наиболее интересных социальных черт, присущих оседлому китайскому населению края в указанный период, было стихийное самоуправление.
Китайцы, чувствующие свою силу и отнюдь не собиравшиеся останавливаться на достигнутом, отнеслись к приходу казаков и русских в Уссурийский край крайне враждебно. Главным военным инструментом китайского этнического натиска на Русское Приморье стали Манзы и Хунхузы. В этот период территория Уссурийского края, формально относившаяся к Китаю по условиям Нерчинского договора фактически не осваивалась и не контролировалась властями Китая Доступность края с территории Маньчжурии приводила к оттоку туда части ссыльных. При высылке из внутренних районов Китая преступникам запрещалось брать с собой семьи и вступать в брак на месте. Но по мере роста китайского населения Маньчжурии свободные выходцы в Уссурийском крае стали преобладать над беглыми ссыльными.
Понятие «манза» для русских, в первую очередь означало оседлые китайцы прибывавшие морским путём из Шаньдуна и постоянно проживающие в Уссурийском крае во второй половине XIX — начале XX веков. Манзы возделывали в плантациях женьшень, а также собирали этот корень, растущий дико в горных ущельях, они собирали и сушили грибы разных видов, ловили и приготовляли впрок рыбу, собирали разные травы, коренья и моллюски, имеющие высокую цену на китайских рынках. Находя здесь выгодное занятие, они жили относительно мирно, рука правосудия никогда не достигала их, так как в Китае строго соблюдается подсудность преступника только суду его родины. Сами выходцы до поры старались не привлекать на себя внимания властей и, под влиянием упрочивающегося благосостояния, делались зажиточными и мирными жителями в Уссурийском крае.
Попытки краевого руководства как то определить численность манзовского населения края после его присоединения к России столкнулись с серьёзными трудностями. Это было полное отсутствие путей сообщения, нежелание манз идти на контакт с русскими властями, нехватка административного персонала, языковой барьер и непрекращающийся постоянная миграция китайцев между Уссурийским краем и Маньчжурией. В различных русских источниках можно найти самые разные цифры численности манзовского населения Приморья в 1860 году от 4-5 тысяч до 40 тысяч человек.
Манзы компактно проживали в южных, наиболее плодородных районах края. В юго-западной части Приморья китайцы занимали пограничную полосу от современного посёлка Турий рог до залива Посьета. В центральной части края, долину реки Раздольная и, в меньшей степени, рек верхнего течения Уссури. В юго-восточной части края манзовское население тяготело к долинам рек Партизан и Шкотово. Кроме того, жилища манз встречались по берегам залива Петра Великого и Японского моря во всех местах, пригодных для промысла трепанга и морской капусты. На островах Аскольд и Путятин в летние месяцы селились манзы-золотоискатели. В северной части Уссурийского края китайское присутствие было незначительным.
Резкий рост городского населения в крае в 1870 году вызвал появление класса манз-огородников, снабжавших обывателей зеленью и овощами. Помимо огородничества, городские манзы держали мелкую торговлю и ломовой извоз, занимались доставкой воды и дров в жилые дома; весной продавали ландыши , осенью, грибы и ягоды, а зимой, рыбу, добытую в прибрежной акватории. Манзы-лодочники оказывали услуги по перевозке пассажиров в черте Владивостока.
Совершенно иную этносоциальную картину демонстрировала в середине XIX века соседняя с Уссурийским краем Маньчжурия. Ситуация совершенно изменилась во второй половине XIX века, когда новая мировая экономическая система сделала Северо-восточный Китай важнейшим рынком сбыта и источником сырья для развитых европейских государств. Экспансия новых государственных наций на Дальнем Востоке поставила китайскую цивилизацию перед необходимостью трансформации в направление создания нового конкурентно способного этнонационального образования. Маньчжуры наряду с ханьцами в силу ряда объективных причин, оказались в основе новой китайской нации. В силу уже их относительной малочисленности оказалась поглащённой ханьским большинством.
Вплоть до начала XX века Маньчжурия оставалась, малонаселенной страной дремучих лесов и бескрайних непаханных степей. Обширная, умеренно гористая, исключительно богатая природными ресурсами страна, Маньчжурия уже к середине XIX века только по названию оставалась маньчжурской. Хотя, вплоть до конца XIX века эти районы рассматривались правящей маньчжурской династией Цин, как особая «родовая вотчина».
Проникновение китайцев на территорию Маньчжурии было ограничено императорскими указами, формально действовавшими вплоть до 1878 года. Несмотря на препятствия со стороны правительства, стихийное заселение Маньчжурии непрерывно продолжалось на протяжении двух столетий, здесь было уже весьма плотное население. До заключения айгунского договора, промысла в Уссурийском Крае давали хороший заработок не только солдатам маньчжурских полков, расположенных в Хончуне, Нингуте и Сансине, но и тысячам китайцев, перешедших из северных провинций Китая, по бедности или из боязни наказания за преступления, совершенные ими на родине.
Цинские власти с середины XVIII века стали практиковать ссылку уголовных преступников в отдаленные районы Маньчжурии. Большая часть этих китайцев или были сосланы сюда за разные преступления, или просто бежали из своего отечества.
Значительную, если не основную, часть китайского населения Маньчжурии составляли деклассированные элементы, ссыльные, беглые преступники, дезертиры и авантюристы. Доля подобных элементов возрастала по мере продвижения в глубь страны. Для людей, вступивших в противоречие с законом, пустынные территории Маньчжурии, перерезанные горными хребтами и покрытые густым ковром девственных лесов, представляли собой идеальную среду обитания. Десятки тысяч новоявленных колонистов, обосновавшихся на северо-восточных землях, были надолго предоставлены самим себе. В начале 1870 года в трех провинциях Северо-Восточного Китая, собственно и составлявших Маньчжурию, проживало 11 миллионов китайцев, 1 миллион маньчжуров и 30 тысяч дауров и солонов, занимавших степные территории на границе Монголии. Численность малых народностей Амура, нанайцев, орочонов составляла в крае примерно 10 тысяч человек.
Начавшаяся после Опиумных воин экономическая экспансия европейских государств в Маньчжурию, обеспечивало массовый завоз туда ханьского населения из Шаньдуня и других провинций. А начало активного освоение Приамурья и Приморья Россией также обусловливало массовую миграцию китайцев на север. Громадные природные богатства этих земель, золото, пушнина, драгоценный корень женьшеня, открывали путь к вольному обогащению. Китайские промышленники шли туда, где видели поживу, никакие пограничные столбы не в силах были их остановить.
Но там, где есть богатство, неизбежно появляются преступные элементы, готовые на него посягнуть. Большую роль в возникновении бандитизма сыграло присутствие в Маньчжурии многочисленных уголовников, бежавших или принудительно высланных сюда со всех концов Китая. Маньчжурские власти считали наиболее склонными к преступлениям выходцев из провинций Шаньдун и Чжили. Подобная публика, как правило, поначалу скапливалась в городах Северной и Восточной Маньчжурии. Банды хунхузов состояли почти исключительно из китайцев. Так появились хунхузы, а поскольку их потенциальные жертвы обретались по обе стороны границы, о китайских разбойниках вскоре не понаслышке узнал российский Дальний Восток. К концу XIX века хунхузы стали частью тяжелой реальности, в которой приходилось жить всем насельникам русского Дальнего Востока и сопредельной Маньчжурии, независимо от национальности, подданства и уровня достатка.
Хунхузы как иррегулярные воинские формирования были порождением китайского населения Маньчжурии и эффективным инструментом реализации этнических планов китайцев в отношении Русского Приморья. Хунхузы и так называемые «мирные» китайцы, которых казаки и русские называли «манзами», были не просто «близнецы-братья», фактически это были две руки единого китайского иррегулярного ударного отряда, ориентированного на постепенный захват Уссурийского края.
Китай, всегда был государством со строго определенными политическими тенденциями. Он никогда не отказывался и не откажется от территорий, которыми когда-либо владел. И они будут хоть тысячу лет ожидает благоприятного случая к возвращению их. Китайцы с затаенной злобой уступил России Амур и Уссури и в дальнейшем будет стараться возвратить их,
С каждым годом, Китай принимает, в отношении России, более и более угрожающее положение. Китайское правительство выказывает примерную энергию, замечательный колонизаторский талант и большую щедрость на быстрое выполнение задуманной цели. После того как они обратили особенное внимание на северную границу империи, прилегающую к среднему течению Амура и к Южно-Уссурийскому краю, вскоре приступил к энергическому заселению пустынных областей империи, соприкасающихся с русскими владениями на Дальнем Востоке. В эту малозаселённую местность было направлено большое число переселенцев, щедро снабженных правительством инструментами, семенами и скотом. Они быстро начали оседають на новых местах чрезвычайно прочно и основательно, развивая особенно прибыльную деятельность.
Китай оставаясь верным своей политике, сложившейся тысячелетиями, затягивая исполнение русских требований, надеясь на лучшие времена и, одновременно, создавал хорошо организованные и хорошо вооруженные банды хунхузов, размеры которых подчас достигали численности полнокровных армейских дивизий, приступил в второй половине XIX века к военной экспансии в Уссурийском крае.
Впервые, робко и осторожно прячась за чужие спины, китайское правительство, ничего не забывшее и не простившее нам занятия исконных китайских областей, сделало попытку вернуть себе упущенное в тяжелую для него годину Пекинского договора.
Власти Уссурийского края в отличие от официального Петербурга начали понимать ту угрозу которая сложилась у них в крае с китайскими поселенцами. Они понимали, что недалеко то время, когда эта громадная и малозаселённая площадь Российской империи, со временем густо заселится китайцами, которые будет постоянной угрозой для русских владений на крайнем Востоке. Так как основным фактором азиатской миграции было то, что при равном количестве китайской диаспоры и корейской, китайцы в массе своей остались подданными Срединной империи, в то время как корейцы , принимали русское подданство и переходили в православие.
Поэтому заселение пограничной реки Уссури казаками обусловливалось теми же общими причинами, по которым образовывалось казачество на всех вообще наших окраинах. В частности, относительно Уссурийского края, причины эти заключались, в желании заявить возможно скорее китайскому правительству о фактическом занятии нами края и водворением русского населения именно в областях, занятых китайцами, находившимися, под влиянием заграничной администрации.
В отличие руководства Российской империи в конце XIX века которое по непонятным причинам терпело китайскую экспансию на Дальнем Востоке, жёсткий отпор агрессорам дали именно казаки. Невзирая на очевидную стратегическую значимость «казацкого фактора» в успехе колонизаторских усилий России на Дальнем Востоке, сами казацкие методы колонизации, своего рода «казацкая этническая политика» в этом регионе подчас приходили в жесткое, а иногда и в непримиримое противоречие с этнополитическими представлениями титулованных царских эмиссаров в Восточной Сибири и Приморье.
Китайцы, чувствующие свою силу и отнюдь не собиравшиеся останавливаться на достигнутом, отнеслись к приходу казаков и русских в Уссурийский край крайне враждебно.
В соответствии со статьёй 7 Айгунского договора 1858, а также статьями 1, 8 и 12 Пекинского договора 1860, русское правительство обязалось покровительствовать китайским подданным, оседло проживающим на вновь приобретённых территориях и согласилось с правом этих лиц на подсудность китайским властям. Отказ от юрисдикции над подданными соседней державы, по условиям договоров 1858 и 186о годов, носил взаимный характер и преследовал цель защиты российских подданных .
Но ни айгунский, ни дополнительный пекинский договоры не выяснили до конца отношений русских к китайцам, проживающим на присоединенной к России территории. казачьего населения и, в третьих, самое главное, в желании иметь в среде самого населения боевую силу, как для пограничной защиты, так и для удовлетворения прочих военных надобностей края. Китайское население проживающее в Уссурийском Крае, было крайне недовольно изменившимися условиями, и потому стало во враждебные отношения к русским, что и выразилось в беспорядках 1868 года, вызванных появлением банд хунхузов, поддержанных манзами.
В половине шестидесятых годов в Маньчжурии начались беспорядки, передались в застенный Китай и приняли настолько серьезные размеры, что опасность грозила самому Пекину. На территорию России с маньчжурской стороны хлынул поток китайцев ища здесь защиту и пропитание, вместе с ними прибыли и хунхузы.
Между тем, многочленные банды хунхузов не только не были уничтожаемы китайскими войсками, но, как видно из переписки между нашими пограничными начальниками и хунчуньским амбанем и нингутинским фудутуном, в сущности пользовались с их стороны укрывательством и помощью. Мало того, по окончании военных действий пограничные китайские власти еще довольно дерзко и настойчиво сами стали требовать выдачи, во-первых, пленных манз, взятых русскими на территории Уссурийского края с оружием в руках и оказывали активное содействие в перемещению на русскую территорию многочисленных банд хунхузов.
В месте с тем, китайская администрация в противоположность русским властям, настойчиво возвращается к вопросу о положении манзовского населения в Южно-Уссурийском крае, стараясь не терять над ними своего влияния. Более того маньчжурские чиновники, негласно для русских , но вполне официально для манз, постоянно приезжали в наши пределы, собирали подати, чинили суд и расправу и всячески вкореняли в манзах убеждение, что страна временно отдана Богдыханом русским и что русских скоро выгонят из Южно-Уссурийского края. Терпимость и дружелюбие русского народа и полное невмешательство, по недостатку административных средств, в их делах, манзы стали считать за явный признак слабости. Сложившиеся при таких условиях взаимные отношения между русскими и манзами были весьма невыгодны. Дерзость манз доходила до того, что даже в Хабаровке, в одном из главных военных пунктов края, проживавшие там манзы высказывали, не стесняясь, что господство наше на Амуре скоро кончиться и русских перережут.
Не видя над собой никакого полицейского со стороны русских надзора и, за неимением русского населения, не встречая конкуренции, манзы считали себя в 60 годах полными хозяевами Южно-Уссурийского края. Вследствие этого, 40 тысячное китайское оседлое и полуоседлое население Южно-Уссурийского края, свободно переходившее границу, жило, управляясь своими старшинами и ближайшими заграничными маньчжурскими властями. А тайга, горы и прибрежные острова обеспечивали им надежное убежище.
Насколько китайцы считали себя настоящими владельцами и распорядителями Южно-Уссурийского края, видно, например, из следующего., они открыто убеждали манз, что власть русских в этом регионе временная. занятии края русскими и о предстоящем скором их изгнании.
В течение зимы 1867-68 года в пограничной Маньчжурии, и преимущественно в городе Хун-Чуне, сформировались вооружённые банды, которые, пополнившись золотоискателями, в апреле 1868 года, численностью шестисот человек высадились на остров Аскольд где начали жечь лес и хищнически добывать золото. 19 апреля 1868 года на острове Аскольд произошла первая стычка с китайскими старателями, в ходе которой было убито 3 и ранено 10 моряков шхуны «Алеут».
Но так как китайскому населению было запрещено хищнически разрабатывать золотые прииски на острове Аскольд, в заливе Петра Великого, большая часть этих промышленников, по преимуществу беспаспортных и бродяг, перешла с острова Аскольда на материк.
Вскоре в среде китайского населения долины Сучана стало отмечаться брожение. Их главным вдохновителем и даже «правителем» манз, проживающих от Посьета до гавани Святого Владимира и по реке Уссури был Ю Хай. В эти дни Ли Гуй вновь организовал китайское ополчение, мотивируя это необходимостью защиты манзовских селений долины Сучана от бродяг, изгнанных с островных приисков. Численность сучанской манзовской милиции в 1868 году по некоторым данным, выражается цифрой от 400 до 1000 чел., что делает её самым крупным вооружённым полевым формированием в дореволюционной истории российского Приморья.
Соединившись с бродячим китайским населением Южно-Уссурийского края и вооруженной толпой, внезапно, 26 апреля 1868 году хунхузы напали на русский военный пост в бухте Стрелок, убив несколько человек. После чего они двинулись к русской деревне Шкотовой на рек Цемухе, напали на неё и выжгли, заставив жителей спасаться бегством. Отсюда часть хунхузов и приставшим к ним манзами, разбрелась по Южно-Уссурийскому краю, направившись в верховья рек Даубиха, Улахе и Сучана, по пути нападая на русские хутора и селения. Их главный отряд, переправившись через верховья реке Майхе, направляясь к границе Маньчжурии, достигнув Суйфуна, внезапно напал на село Никольское, сожгли его и вынудил жителей, под прикрытием расположенной в деревне небольшой команды линейных войск, отстреливаясь, отступить к посту Камень-Рыболов.
Осенью 1867 года в долине Сучана имели место многочисленные проявления враждебности манз в отношении жителей деревень Владимирская и Александровская. В конце мая 1868 года вновь произошла перестрелка русских войск с хунхузами близ станции Михайловской. Здесь на отдельной высоте, через которую ныне проходит почтовая дорога из села Никольского в Камень-Рыболов, русские войска, после 6 часовой боя, выбили хунхузов с их укреплённой позиции, и уничтожили. Решительный и переломный во войне бой произошел в районе села Дубининского, где казаки столкнулись с превосходящими в два-три раза основными силами хунхузов. Дальше уже начались жёсткая "зачистки" местности от многочисленных китайских банд и в результате успешных действий угроза уничтожения поселений и русского населения в Приморье миновала.
В апреле 1880 года, после продолжительной передышки, хунхузы вновь напали на две русские усадьбу, разграбили дом, убили женщину, а мальчика увели с собой. Но при этом, нападение хунхузов на другую усадьбу было отбито с уроном и хунхузы ограничились лишь порчей некоторых надворных построек и имущества. Ограбив усадьбы хунхузы двинулись в корейскую деревню Седеми, расположенную на русской территории. Ограбив здесь корейцев, хунхузы перешли через хребет гор и скрылись в пределы Китайской империи.
В ответ на террор китайцев, русское командование стремясь пресечь новые волнения, поспешило принять меры к разоружению или уничтожению сучанских китайцев, но манзы открыто оказали неповиновение и угрожли сделать нападение на отряд. В ответ на такие вылазки хунхузов казаки начали совершать упреждающие рейды в приграничные китайские владения. Пленных не брали.
Для своей самообороны же российские пограничные казаки получили в 1885 году 1014 нарезных ружья. Для преследования и уничтожения банд хунхузов и примкнувшим к ним манз в 1887 году по распоряжению губернатора были образованы летучие отряды. Уссурийское войско выставляло 249, а Амурское 254 человек. Кроме того, для борьбы с иностранным бандитизмом планировалось использовать регулярный конный амурский полк, состоящий из 331 сабли.
Летом 1884 года большой отряд хунхузов сжёг часть города Нингуты, что в Маньчжурии, взорвал пороховой погреб и склад оружия. Китайский фудутун, и уцелевшие чиновники едва спаслись бегством. Пользуясь попустительством китайских властей не желавших идти на обострение с бандитами, отряд хунхузов численность до 2000 человек с несколькими фальконетками в октябре 1874 года продвинулся на реку Нор, один из левых притоков Уссури, имея цель вторгнуться на русскую территорию.
Китайцы и гольды, жившие по китайскому берегу Уссури, спасаясь от грабежей и убийств со стороны хунхузов, поспешно перешли на правый, русский берег, под защиту казачьих станиц и поселков. Русские направили отряд из 125 уссурийских казаков и подразделений Уссурийского пешего казачьего батальона и разместили их в станицах Видной и Шереметьевской, ближайших к устью реки Нора, для пресечения беспорядков на Уссурийской границе. Неоднократные попытки хунхузов переправиться через реку Уссури были отражены русским отрядом в ходе многочисленных боёв.
Нарастающий Русско-английский военный конфликт в 1884 году оказал самое негативное влияние на Русско-китайские отношения. Поводом стал «Савеловский вопрос», напрямую связанный с неурегулированным вопросом о границе. Местные власти Гиринской провинции потребовали передать русский посёлок находящийся на китайской территории и населённым корейцами под юрисдикцию Китая, а заодно высказали претензии на часть территории российского побережья в районе заливе Посьета.
Своеобразие инцидента было в том, что Китай к войне с Россией и отторжению от нее территорий активно подталкивала Британская империя, в чьих интересах было лишить Россию границы с Кореей. Приведение в жизнь плана местной власти Гиринской провинции должно было противодействовать вероятным попыткам при знания российского протектората над этой страной и прямого ввода туда русских войск, а также уменьшение вероятности приобретения Россией незамерзающего порта на Тихом океане. Маньчжурские власти возбудили перед администрацией Приморской области вопрос о возмещении ущерба, причинённого китайским подданным противоправными действиями отдельных русских военных. В начале апреля 1882 г. для переговоров на границу выехали сразу пятеро высокопоставленных цинских чиновников, включая даотая У и гиринского губернатора Мин Аня.
В свою очередь пограничный комиссар Н.Г. Матюнин высказал своё мнение, заключавшееся в том, что для полного искоренения манзовского сепаратизма необходимо расквартирование на Сучане крупного контингента русских войск, строгое, вплоть до депортации, наказание непокорных, а также официального признания всех манз русскими подданными. Комиссар призывал не бояться реакции цинских властей, и указывал, что «китайское правительство, своими публикациями за казёнными печатями, дарованием чинов нашим манзам, нарушают первую статью Пекинского договора».
Китай начал активно наращивать количество войск и повышать обороноспособность пограничных с Россией территорий. Особое опасения вызывали военные мероприятия китайских властей, такие как ввод в Маньчжурию китайских регулярных войск из числа обученных по европейскому образцу и вооруженных скорострельными винтовками, возведение в Гирине порохового завода и арсенала, начало создания новых военных гарнизонов у самой границы с Россией. Все это грозило тем, что в случае начала российско-китайского конфликта русские войска в Южно-Уссурийском крае окажутся в критическом положении.
Российские военные и дипломаты верно оценили назревавшую ситуацию. В Петербурге пришлось резко форсировать обсуждение вопроса по проблеме создания Приамурского военного округа Началось экстренное усиление российских войск в регионе и внедрение новой, более подходящей для Дальнего Востока России структуры военно-окружного управления. В конечном итоге, решительные действия русского правительства и русского командования, позволили нормализовать возникшие англо-русские противоречия и сорвать попытки англичан развязать российско-китайскую войну. Хотя война закончилась не начавшись но мира на русско китайской границе так и не настало.
Кроме сухопутных хунхузов в пределах Южно-Уссурийского края появлялись хунхузы морские. Все манзовское население Владивостока, доходившее летом до 7000 – 8000 человек, хорошо отличало эти джонки от других, но никогда не заявляло о присутствии хунхузов, оказывая им посильную поддержку, боясь мести с их стороны.
Пираты не особо боялись местных властей, в качестве места своего базирования они долго использовали несколько укромных бухточек на полуострове Песчаном, расположенном в пределах видимости из Владивостока. Суда пиратов были быстроходными и обладали хорошими мореходными качествами. Команда состояла из 8 -10 вооруженных пиратов во главе с опытным предводителем. Пиратские суда действовали как в одиночку, так и парами, что позволяло, не опасаясь нападения со стороны других рыбаков, расправляться с выбранной жертвой. Эти морские хунхузы нападали только на манзовские и корейские суда, и не было ни одного случая нападения хунхузов на европейские суда.
В 1881 году морские хунхузы активизировали свою деятельность в окрестностях Владивостока, в заливе Петра Великого. Выйдя из бухты Алексеева они сумели перехватить казенное судно, везшее провиант и деньги для оборонительных работ Владивостокской крепости. Это переполнило чашу терпения российских властей, и ночью отряд российских моряков на гребных судах скрыто отправился к острову. Через перевал моряки вышли к бухте Алексеева. Пиратов без боя перевязали, так как они были пьяны, выпив несколько бочонков водки с захваченного судна.
В октябре большая банда хунхузов прибыла из долины реки Амба-биры, где ими было убито несколько корейцев на остров Русский, прикрывающий Владивосток с моря. По распоряжению военного губернатора Владивостока, 4 ноября, было отправлено на остров Русский два отряда от 1 Восточно-Сибирского линейного батальона в составе 30 человек на пароходе «Амур» и 60 человек, на шхуне «Восток». Отрядам этим поручено было произвести тщательную разведку острова Русского, захватить или уничтожить хунхузов и уничтожить их притоны. Задание было вскоре успешно выполнено.
22 апреля 1882 года распоряжения относительно недовольных и вечно бунтующих сучанских манз были одобрены генерал-губернатором Восточной Сибири Д.Г. Анучиным. К этому времени отряды Рябикова и Винникова уже совершили поход на Сучан, при этом Винникова сопровождал начальник Суйфунского округа П.А. Занадворов. Продвижение войск сильно замедлялось весенней распутицей, что позволило Лин Гую сбежать. В руки военных попали его чиновничья шапка и небольшой архив, печать, указ о назначении «правителем» Цемухэ и Сучана, несколько прокламаций и приказ об укреплении манзовских посёлков. После ряда боёв с русскими Сучанская «милиция» рассеялась, оставив после себя знамя, 1 пушку, 4 пуда пороха, 28 ружей и револьверов, 42 пики и 1 тыс. патронов.
В1893 году Население Южно-Уссурийского края, Владивостока и его окрестностей, а также рабочие Уссурийской железной дороги вновь подверглись частым нападениям китайской разбойничьих шаек. Наемный китайский сброд, из которого формировались бандитские отряды занимался, главным образом, грабежом мирных жителей. Нередко в роли хунхузов выступают и китайские солдаты, грабежи, совершаемые ими стало явлением довольно заурядным, по причине невыдачи содержания. 1 июля 1898 года было дерзкое нападение хунхузов близ Владивостока. Вскоре прибыла команда из соседнего батальона. Но манзы предупредили хунхузов и дали им возможность вовремя уплыть. Когда же солдаты хотели их догнать на лодке, манзы не дали им весел.
Несмотря на упорную борьбу с этим огромным злом, которую вели в течение нескольких лет русские войска и пограничная стража, его не удалось вырвать с корнем. Вопрос о китайском бандитизме широко обсуждался на III Хабаровском съезде в 1892 году. По оценкам его участников до 2000 китайцев в приграничной зоне совершали и совершают различные противоправные действия от грабежей до бутлегерства.
Во все время постройки Маньчжурской железной дороги борьба с ними русских войск велась почти непрерывно. Сооружение Уссурийской дороги, проходившей исключительно в пределах России, в этом отношении находилось в более счастливых условиях, но и она время от времени подвергалась по местам дерзкому нападению хунхузов.
Новым толчком к развитию хунхузничества послужила японо-китайская война 1894-95 года. После ухода китайских войск на театр войны появились бродячие шайки хунхузов, которые неоднократно переходили границу и нападали на российские населенные пункты. Поэтому русские власти решили передать населению хранящиеся в местных складах ружья, а также поставить на почтовые пароходы охрану
Летом 1896 г., в самое горячее время постройки северной половины Уссурийской дороги, на реке Уссури появилось сразу несколько шаек китайских разбойников. Для охраны наших границ немедленно были высланы на реку Уссури охотничьи команды. Почти одновременно и китайское правительство для преследования хунхузов отправило большой отряд войск под начальством генерала Джао-мяна. Совместными усилиями удалось стабилизировать обстановку на границе и уничтожить бандитов.
Так же было совершено нападение хунхузов на Уссурийскую железную дорогу в начале сентября силами 40 пеших и 12 конных хунхузов и станицу Муравьёвскую, где они ограбили оружейный магазин. Однако здесь они были окружены отрядом из служащих, жандармов, казаками и рабочими и в течение трёхчасового боя, были разбиты, причем хунхузов было убито 6, ранено 3 и арестовано 30, остальные же успели бежать.
Китайская и Русская сторона Амура от реки Аргуни до Уссури была заселена преимущественно в местах расположения золотых приисков. Каждый прииск имеет на ближайшем берегу Амура пристань и контору, известную у русских под названием резиденции, потому что там обыкновенно живёт китайский чиновник. Такая приисковая контора была на реке Джаим близ казачьей станицы Радде. В ней находились большие запасы пищи, водки и разных материалов.
Качественный скачок в тактике и вооружении произошел после подавления восстания ихэтуаней в Китае в 1900 году, когда на отступавшие китайские части хунхузы нападали с целью завладеть оружием. Свою лепту внесла и Русско-Японская война, наградившая их разграбленными складами и собранным оружием на полях. Изменилась и их тактика, если ранее они просто бродили малочисленными группами, то в начале XX века это стали крупные отряды по нескольку сотен бандитов. Все они были вооружены огнестрельным оружием, знали тактику рассыпного строя и владели приемами устройства засад и ловушек, тактических отходов и ударов в тыл и фланги.
К XX веку необъявленная война приняла самые ожесточённые формы. Российские власти принимали лишь силовые акции в борьбе с хунхузами. С учетом увеличения числа иммигрантов в регионе это вело только к распылению полицейских сил, и в перспективе , росту совершаемых иностранцами правонарушений. Период резкого всплеска китайской преступности приходится на рубеж ХIХ - начало ХХ в. На границе действовали хорошо оснащённые, скоординированные крупные отряды хунхузов. Их банды переходили Амур, вторгаясь вглубь русской земли, жгли дома, уничтожали посевы, угоняли скот, убивали и похищали людей. Казаки действовали без подкреплений, не имея артиллерии, испытывая острую нужду в боеприпасах. Вооруженные шайки хунхузов тогда безнаказанно разбойничали в долине Суйфуна. Дело дошло до того, что частные землевладельцы Приморья начали переезжать в город, опасаясь нападения китайских бандитов на отдаленные сельские местности. Полиция не была готова справиться с массовыми уголовными преступлениями китайцев в России.
Русские власти столкнувшись вновь с массовым террором со стороны китайцев стали действовать активно против бандитов Так, начальник 3-го участка Амурского казачьего войска доносил военному губернатору о рейдах на территорию Китая, в результате которых были разгромлены многочисленны банды разбойников, а так же зимние заимки хунхузов, найдено там много патронов, винтовок и одежды. Но опыт прошлых лет давал казакам возможность успешно осваивать и укреплять границы, обживаться на своей новой Родине. Однако в 1902 году по окончании русско-китайского конфликта, казачьим подразделениям было запрещено проводить такие экспедиции на чужой территории.
Российские власти как могли, отвечали на вызов со стороны китайского преступного мира. В результате активных боевых действий было захвачено в плен и уничтожено в схватках большое количество хунхузов. Исполняя просьбу золотопромышленников военный губернатор направил в район приисков в конце мая 1909 году казачьи части.
Трудности в борьбе с китайским бандитизмом возникали не только из-за географических условий края.
Проблема хунхузничества обсуждалась на особом совещании в Государственном совете 9-10 августа 1910 года под председательством генерал-майора Свечина. Совещание постановило: 1. Разделить Уссурийский край на 5 оперативных районов, за каждым из них закрепить воинскую часть. В задачи этого воинского подразделения входило обследование фанз, уничтожение водочных заводов, арест подозрительных китайцев, уничтожение бандитов. 2. Послать флотилию миноносцев контролировать морское побережье от залива Ольги до реки Славянки. Данные мероприятия должны были проводиться до полного уничтожения хунхузов. Не смотря на принятые рекомендации, с китайским бандитизмом не удавалось справиться. Так, согласно данным разведки Заамурского отдельного корпуса пограничной стражи, в китайском приграничье находилось в ноябре 1911 г. более 200 хунхузов.
Наиболее тяжелым для Российского Приморья оказался период Первой Мировой войны, когда все строевые казаки были на фронте, в станицах остались охранные команды из нестроевых или невозрастных казаков. В начале августа 1914 года по линии МВД в Петроград с Дальнего Востока поступила циркулярная записка от 28 июля 1914 года "Об отношении во время европейской войны к Китаю и проживающим в России китайцам". В ней говорилось, что германские агенты, работавшие на территории Китая, используются китайцами для организации в России разведки на самых широких началах.
Ситуацию усугубляло то, что они неоднократно входили в контакт с главарями хунхузов, снабжали их оружием и деньгами, подстрекая нападать на сопредельную территорию. Хунхузы, чьи интересы на Амуре напрямую пересекались с интересами России, поставили своей целью уничтожить казаков.
И за время войны таких нападений было очень много. Фактически, вся приграничная территория была на осадном положении, а казачьи охранные команды были в постоянной боевой готовности. Особенно часто это повторялось на Уссурийском отрезке границы. Известные своей жестокостью хунхузы неоднократно сжигали казацкие поселения, полностью вырезая население станиц.
23 декабря 1914 года была получена информация, что главари хунхузских шаек имеют связь с пленными офицерами и в "настоящее время они озабочены сформированием и снабжением членов шаек большим количеством оружия". По тем же конфиденциальным сведениям было установлено появление немца, носящего китайское платье и ведущего прогерманскую агитацию.
Началось активное формирование по распоряжению германского правительства хунхузских шаек, имевших целью освободить и вооружить военнопленных. Ради этого германцами предполагалось силами китайских бандитов около 18 декабря произвести нападение на сёла Никольское, Спаское , Иман, Раздольное и город Благовещенск. За 1915 г. с помощью китайских агентов из российских пределов бежало в Китай 7 немецких офицеров.
Банды хунхузов терроризировали Приморье около 50 лет, и лишь с приходом в край советской власти в 20 годах ХХ века население смогло вздохнуть спокойно.
Хотя становление здесь советской властисходило в режиме кровавых боёв и жёстких зачисток. В конце гражданской войны многие корейцы активно поддержали большевиков, и на Дальнем Востоке появились крупные отряды корейских коммунистов. Всего же вооруженные корейские отряды в Приморье тогда насчитывали 30 тысяч штыков.
Однако это не только укрепляло советское влияние в среде корейской диаспоры Приморья, но и создавало новые очаги напряжения. Среди атаманов и полевых командиров «красных корейцев» тут же началась борьба за власть, порой доходившая до открытых столкновений. Так, 28 июня 1921 года в районе поселка Свободный произошел настоящий бой между конкурирующими полками красных корейцев, счет убитым шел на сотни.
Из за японского террора в окупированной Корее в течение несколько последующих лет на территорию русского Приморья в уже имевшиеся корейские села бежало свыше 100 тысяч новых корейских переселенцев. В итоге первая советская перепись населения 1926 года показала168 тысяч корейцев на русском Дальнем Востоке, свыше четверти населения Приморья. В южном Приморье корейцы составили 60% населения, а в Посьетском районе, на стыке границ Китая, Кореи и России корейцев насчитывалось 89% от числа жителей.
Китайцев по той же переписи в Приморье насчитывалось 65 тысяч, из них две трети проживали в районе Владивостока. При этом перепись охватила далеко не всех корейских и китайских «нелегалов». По оценкам милиции, среди местных китайцев «незарегистрированных» было около половины. Если корейцы селились в основном в деревнях, то китайцы предпочитали города и на 1926 год составляли треть всех городских рабочих Приморья. При этом 94,9% всех охваченных тогда переписью китайцев не имели гражданства СССР.
В отличие от царской власти большевики пытались вести активную социальную и просветительскую работу внутри корейских и китайских диаспор Приморья. Прежде всего была уничтожена дискриминация по национальному признаку в сфере трудовых прав. В корейских селах организовывались школы с преподаванием на национальном языке, издавались газеты и журналы на корейском и китайском. Во Владивостоке были открыты корейский институт и «Ленинская школа» для китайцев, корейский и китайский театры.
Однако все это не решало комплекс проблем, связанных с наличием в регионе двух пугающе огромных иностранных диаспор. Неудивительно, что при всем интернационализме большевиков первые мысли о массовом выселение из края корейцев и китайцев были озвучены еще в феврале 1923 года на заседании Дальневосточного бюро ЦК РКП(б).
Так, осенью 1925 года Президиум Приморского губисполкома почти с паникой констатировал, что «массовый переход госграницы корейцами принял угрожающие размеры». А в январе 1926 года приморские власти поддержал Народный комиссариат иностранных дел СССР, потребовав «принять все доступные меры для прекращения притока китайцев и корейцев на советскую территорию».
Первым делом ударили по иностранному капиталу, ограничив китайских и корейских предпринимателей, занимавших значительную долю в средней и мелкой торговле региона. Еще в начале 1923 года в Приморье запретили деятельностью всех китайских национальных союзов, бывших удобной «крышей» китайского купечества.
К концу 20 годов усилением таможенного и налогового контроля легальный бизнес китайских купцов в Приморье был фактически ликвидирован. Сокращению китайской диаспоры способствовал и советско-китайский военных конфликт 1929 года. Тогда советские войска разгромили китайских генералов в Маньчжурии, а среди китайской диаспоры Приморья началось массовое бегство на родину после появления зафиксированных ОГПУ слухов, что «китайцев по примеру Русско-китайской войны 1900 года будут топить в Амуре».
С 1927 по 1932 годы вопросы о возможном выселении китайцев и корейцев из пограничных районов Приморья трижды рассматривались в Политбюро ЦК ВКП(б). В 1931 году, под предлогом начала большой Японо-китайской войны в Маньчжурии, советские власти полностью закрыли свои границы на Дальнем Востоке и запретили въезд азиатских мигрантов в регион.
В 1930 году первая группа из 200 корейских семей переселилась из Приморья в южный Казахстан для организации там работ по выращиванию риса. Такое добровольное «экономическое переселение» шло все 30 годы. Одновременно в Приморье советские власти попытались зачистить оставшийся нелегальный бизнес китайцев. Опиумный промысел, контролировавшийся китайской диаспорой, удалось ликвидировать еще к концу 20 годов. В начале 30 в крае ликвидировали несколько крупных предприятий купцов из Маньчжурии, существовавших под прикрытием фиктивных китайских колхозов. А в 1936 году приступили к зачистке «Миллионки», китайского квартала Владивостока. Эта китайская часть Владивостока представляла собой сотни домов, фактически ночлежек для многих тысяч китайцев. Китайские купцы, собственники всей недвижимости на «Миллионке», покинули СССР еще в 20-е годы, но через своих доверенных лиц контролировали квартал все эти годы. Это был изолированный и недоступный местной милиции иностранный анклав. В мае 1936 года органы НКВД оцепили первые шесть домов «китайского квартала», выяснилось, что по прописке там проживало 1408 человек, из них 1165 китайцев, 223 русских , 20 корейцев. Но сверх этого нелегально обитало еще около трех тысяч человек. Здесь было ликвидировано 96 «притонов», подпольных курилен опиума, складов оружия, контрабанды и краденного. По итогам зачистки китайского квартала Владивостока к концу 1936 года было арестовано 807 китайцев, а 4202 выслано в Китай. Ликвидация «Миллионки» вызвала бурные возмущения местных китайцев, посольство Китая даже направило две ноты протеста. В официальном ответе дипломатов СССР китайскому правительству объяснялось, что главными причинами выселения было не негативное отношение к китайцам, а «критическое состояние зданий и криминальная обстановка».
В январе-марте 1936 года Особый отдел Тихоокеанского флота обезвредил группу китайцев, численностью 12 человек, которые по заданию японской разведки собирали информацию об оборонительных сооружениях и военной инфраструктуре Приморья. От них были получены сведения о деятельности в области на протяжении ряда лет около сотни японских агентов, которые широко пользовались поддельными документами и справками, легко приобретаемыми в китайском квартале на «Миллионке».
В 30-е годы изменилась не только внутренняя политика СССР, но и существенно осложнилась обстановка на Дальнем Востоке. Япония к этому времени полностью освоила Корею, в 1932 году оккупировала весь север Китая, создав на его территории вассальную «империю Маньчжоуго». В 1936 году Токио начал масштабную интервенцию в Китай, стремясь целиком подчинить себе всю эту огромную страну.
Японская империя была в то время одним из сильнейших в экономическом и военном плане государств, с откровенно милитаристской, нацеленной на экспансию идеологией. При этом японские власти являлись не только «естественными» геополитическими соперниками России на Дальнем Востоке, но и убежденными «антикоммунистами». Объединив ресурсы Японии, Кореи и Китая, воинственные генералы из Токио становились смертельной опасностью для русских границ на Дальнем Востоке.
В июне 1937 года произошло несколько боев японских и советских войск в районе пограничного озера Ханка и на Амуре. В том же месяце Владивосток покинуло 11 последних японских семей и был закрыт единственный в городе буддийский храм. Его настоятеля Тоидзуми Кэнрю обвинили в спекуляции серебряными монетами и арестовали. В сентябре 1939 года, отсидев срок в советской тюрьме, этот японский монах вернулся на родину — он был последним подданным Страны восходящего солнца, завершившим историю японской диаспоры на Дальнем Востоке России.
Подчинив себе полностью Корею и весь север Китая, японские военные власти получили мощный рычаг воздействия на китайскую и корейскую диаспоры Приморья. Связанные тысячами родственных и хозяйственных связей с исторической родиной, проживавшие на территории СССР китайцы и корейцы оказались меж двух огней. Отказ от сотрудничества с Японией означал смерть родственников, оставшихся в Китае и Корее, но и действовать против советской власти было
смертельно опасно.
К 1937 году, после ликвидации крупного китайского бизнеса в Приморье, количество китайцев на Дальнем Востоке по сравнению с предшествующим десятилетием сократилось почти в три раза. По переписи 1937 года в регионе проживало около 25 тысяч китайцев и свыше 165 тысяч корейцев. Подавляющее большинство диаспоры из Китая проживало во Владивостоке и окрестностях, корейцы концентрировались в селах к югу от Владивостока. Первыми под пресс подготовки к возможной войне с Японией попали корейцы из приграничных сел. 21 августа 1937 года в Кремле приняли постановления «О выселении корейского населения пограничных районов Дальневосточного края». Депортацию предписывалось завершить к 1 января 1938 года, цель акции в постановлении объяснялась так: «пресечение проникновения японского шпионажа в Дальневосточный край». Выселить планировалось 11 тысяч 600 корейских семей, это свыше 60 тысяч человек.
К 1 октября 1937 года из Приморья на запад ушло 55 эшелонов, которые увезли в Казахстан 15 тысяч 620 корейских семей, 75 тысяч 294 человека. Были выселены все корейцы, жившие от Владивостока до Хабаровска в районах, примыкавших к границе. После первого этапа депортации в Дальневосточном крае оставалось еще примерно 100 тысяч корейцев, то есть на тот момент минимум десятки тысяч переселенцев из Кореи были не учтены и проживали в СССР целыми селами нелегально.
По предложению Ежова правительство СССР и Политбюро ЦК ВКП(б) принимают решение выселить с Дальнего Востока всех корейцев поголовно в течение одного месяца. Вся операция закончилась 25 октября 1937 года. Всего было выселено в течение двух месяцев 170 тысяч человек почти на пять тысяч километров, естественно, породило массу сложностей и трагедий.
Вслед за корейцами настала очередь китайцев. 22 и 23 декабря 1937 года нарком Ежов направил в Дальневосточное управление НКВД две телеграммы с требованием немедленного ареста всех китайцев-притоносодержателей и китайцев, проявляющих провокационные действия или террористические намерения. Всего за 1938 год в Приморье было арестовано свыше 11 тысяч китайцев. Из них к лету того же года по приговорам «троек» 3123 человека получили «высшую меру социальной защиты». то есть расстреляли почти половину арестованных.
Размах «китайских операций» был так велик, что посольство Китая в Москве обратилось с официальной просьбой облегчить участь арестованных китайцев. В то время Советский Союз негласно, но активно поддерживал правительство Китая в войне против Японии, поставлял оружие и военных советников. Поэтому просьбу китайцев учли, в июне 1938 года во Владивосток последовало указание Ежова сбавить обороты «китайских операций», расстрелы прекратить и всех китайцев, не имевших советского гражданства, выселить в Синьцзян, а всех с гражданством СССР переселить в Казахстан.
По переписи 1939 года на Дальнем Востоке осталось всего около пяти тысяч китайцев, в основном в отдаленных от границы северных районах Амурской области и Хабаровского края. В Приморском крае вместо десятков тысяч китайцев, проживавших здесь в 20 годы, в 1939 году остался всего 351 человек.
Последним этапом такой «европеизации» и «русификации» Дальнего Востока стал 1972 год. В условиях обострения отношений и военного конфликта уже не с самурайской Японией, а с маоистским Китаем, появилось Постановление Совета министров РСФСР от 29 декабря 1972 года No753 «О переименовании некоторых физико-географических объектов, расположенных на территории Амурской области, Приморского и Хабаровского краев».
На этом закончилась самая длинная война с этническими группировками на Дальнем Востоке, унёсшая тысячи жизней. Русский народ в многолетней кровавой борьбе сумел отстоять право на владение этой прекрасной и богатой территорией на берегу Великого океана. Пока на сопредельной территории будут бродить нездоровые мысли о возвращение временно утраченных территорий, сохраняется реальная угроза территориальной целостности государства Российского.
"У России есть два союзника это Армия и Флот."
|
.jpg)
.jpg)
