Тысячелетняя война. (Часть XXVI).
Русь и Великая Степь. Крымский поход на Москву в 1521 году.

К началу XVI века москвичи уже забыли ужасы татарских набегов. В Москве научились договариваться с татарами, так как золото всегда решало вопрос в пользу дающего. Давно уже наладились отношения с крымским ханом, которому возили богатые дары, поминки, воспринимавшиеся крымцами как старинный выход, дань, что утешало степных правителей. В Казанском же ханстве тоже было тихо, там сидели ставленники Москвы, пока внезапно власть в Казани не захватил хан из рода крымских Гиреев. И разом все переменилось. От прежней русско-крымской дружбы не осталось и следа.

На русское порубежье пришла кровавая война и вновь дымы от пожарищ затянули весь горизонт. Вновь, как и в старь, через необъятные степные просторы в проклятый Крым потянулся многочисленный русский полон, устилая степь многочисленными трупами умерших и погибших. Крымские евреи, как и в прошлые века радостно делали свой гешефт, наживаясь на русских слезах.

В правление Василия III ханы Крыма открыто перешли на польско-литовскую сторону и стали на более чем 200 лет самыми заклятыми врагами русских. Крымское ханство, разгромив в начале XVI века своего основного противника в Причерноморье, Большую Орду и навсегда ликвидировав опасность с её стороны, уже больше не нуждалось, как это было во второй половине XV века, в поддержании добрососедских отношений с великими князьями Московскими. Отныне пути Крыма и Москвы расходятся, и их союз, сформировавшийся на почве совместной борьбы с Большой ордой, распадается. Теперь Крымское ханство становится самым опасным для России врагом, не поддающиеся ни дипломатическому, ни военному воздействию.

Подписанный в августе 1508 года русско-крымский договор особого доверия не внушал. На смену «добрососедству и дружбе» приходит жестокое противоборство, которое завершится лишь в конце XVIII столетия. В этот период происходит всё более заметное обострение русско-крымских отношений, имевшее и экономическую, и политическую основу.  Крымское ханство превратилось в грозную военную силу. Опираясь на поддержку Османской империи, крымские ханы уже думали не только о организации грабительских набегов но и вынашивали планы разгрома России, возрождения в новом варианте ордынского ига. Цели Стамбула в данном отношении явно совпадали с мечтами крымских правителей, видевших себя преемниками золотоордынских ханов.

В дальнейшем усилении Московского государства Крымское ханство почувствовало угрозу своему существованию. Достижение цели им виделось на путях недопущения возрастания могущества Российского государства, организации опустошительных набегов на его земли, укрепления турецко-крымского влияния в Поволжье, создания максимально широкого антирусского союза, в который кроме Крыма и Турции вошли бы Казанское и Астраханское ханства и Польско-Литовское государство. Такая коалиция, по мнению её создателей, должна была не только свести на нет влияние России, но и установить турецко-крымское господство в Восточной Европе на всегда.

  Однако антирусские тенденции в политике турецких правящих кругов были настолько сильны, что не позволили русской дипломатии решить эту задач. К тому же султан не собирался жертвовать своими интересами в Крыму и Казани ради союза с Россией, который ему в той обстановке не сулил каких-либо реальных политических выгод, тем более что всё это со временем и так достанется даром.

А в это же время, на протяжении всей первой половины XVI века продолжалась ожесточённая русско-литовская борьба, за воссоединение западнорусских земель, которая требовала от России огромного напряжения сил и не позволяла ей отвлекать отсюда в другие районы, и в частности на юг, войска, достаточные для проведения наступательной политики против Крыма.

 особое внимание Москвы приковывало к себе Казанское ханство, где к середине второй половины XVI века вновь обострилась борьба за казанский престол. После смерти Мухаммед Амина, Василий III выдвинул на престол свою кандидатуру, царевича Шах-Али, убогого и не далёкого человека. Прежде всего это было вызвано вмешательством в эту борьбу представителей из династии Гиреев при поддержки местной знати, стремившихся диктовать свою волю московским князья. В этих условиях Москве нужен был по зарез свой ручной безголосый правитель. Тем более, что на восточных и южных границах Русского государства были сосредоточены крупные силы татарских орд, основательно сковавших основную массу русских войск, что уже само по себе не могло не оказывать отрицательного влияния на русско-крымские и русско-казанские отношения.

В Москве становилось предельно ясно, что без нейтрализации Крыма и подчинение своему влиянию Казани невозможна была ни активная казанская политика, ни действенное сопротивление попыткам реванша со стороны Литвы. Тем более, что экономической основой существования Крымского и Казанского ханства была работорговля и связанные с нею разбойничьи набеги. Захваченных рабов крымчаки продавали туркам, которые владели южной частью Крыма, а Казань поставляла живой товар на рынки Средней Азии, Ближнего Востока и Ирана.

Таким образом, в первой половине XVI века происходит резкое обострение военного противоборства, границы которого сжимают Россию жестким кольцом от Крыма к Казани, а от берегов Балтики до Западных владений Крымского ханства. А беспрерывные набеги крымских татар сдерживали рост численности русского населения, тормозили хозяйственное развитие и вынуждали всё время иметь под рукой постоянное войско, содержание которого ложилось тяжёлым бременем на бюджет и выливалось в огромные налоги с населения.

Более чем на тысячу километров, от Днепра до мордовских лесов, протянулась граница Русского государства с Диким полем. Восточнее к крымским владениям примыкали владения Казанского ханства. Здесь, в безграничных степях и прилегающие к степной границе русских землях безраздельно господствовали крымские и казанские татары. Дикое поле вплотную подступало к русским городам на Юге и Юго-Востоке. Этот порубежный русский край находился под постоянной угрозой татарских нападений из Крыма, и Казани.

Как и тысячу лет назад, куда бы ни кинул русский человек свой взгляд, всюду, от горизонта и до горизонта лежала великая степь, «Дикое Поле», таящая в себе, как и тысячу лет назад, смертельную опасность для всякого человека рискнувшего углубится в глубь безбрежного пространства, или живущего недалеко от границ со степью. На бескрайних степных просторах и в жару и в холод беспрерывно рыскали жестокие хищники в поисках добычи. Там человеческая жизнь превращалась в пыль.

Сложность и длительность борьбы с Крымским ханством определялись двумя важными факторам, кардинально влиявшими на весь ход ожесточённой и многолетней борьбы, природно-географическим и политическим. Для того чтобы нанести поражение ханству, от русской армии требовалось преодолеть сотни верст безводных степей в жару или в холод. На этих растянутых коммуникациях у Москвы не было ни колодцев, ни опорных пунктов, ни баз снабжения, тем более, что русские не знали местность, а так же не имели достаточного опыта ведения боевых действий в безводной степи.

Кроме того, покорение самого Крыма было невозможно без выполнения другой важной задачи, слома сопротивления находившейся рядом Османской империи, пребывавшей в XV веке в зените своего могущества. А воевать с величайшей империей того времени в Европе не решался никто, ну а тем более Московскому государству это было совершенно не нужно. Ещё в памяти у русских были свежи картинки со времени похода непобедимого Тамерлана. Незачем будить лихо пока оно тихо, так как не пришло ещё время.

Хотя ежегодная угроза нападений вынуждала Москву держать на южных границах государства крупные военные силы. В XVI-XVII веках там уже проводились грандиозные строительные работы по созданию сплошных оборонительных линий из лесных засек, заграждений, частоколов, земляных валов. В местах проходов через укрепления располагались опорные пункты со сторожевыми башнями, а на путях наиболее частых вторжений, небольшие города-крепости. От Брянска и Белгорода до Симбирска и Сызрани на сотни километров тянулись оборонительные укрепления. Так, на южных рубежах родилась знаменитая пограничная засечная система, ставшая в конечном итоге непроходимым шитом для набегов.

Если оглянутся назад в прошлое, то мы видим, что после крушения Большой Орды между Русским государством и Крымским ханством начали провялятся очень глубокие противоречия, приведшие в последствие к многовековой, ожесточённой и без компромиссной войне. Кровожадные правители Крым возомнившие себя продолжателями великих дел Чингиз-хана и Бату-хана хотели во чтобы то не стало воссоздать Великую степную империю. Первой своей жертвой они выбрали Астраханское ханство, что категорически не устраивало Москву. В ответ на этот демарш русских, не желавших своими руками вновь создавать Золотую Орду, Крым отказался помогать Русскому государству в его пограничных войнах с Великим княжеством Литовским, что сильно добавляло напряженность в русско-крымские отношения. Но Бахчисарай с Москвой окончательно рассорились из-за споров о контроле над Казанским ханством, так как этот вопрос являлся для русских вопросом жизни или смерти. В результате недопонимания, эта бескомпромиссная конфронтация нарастала, её апофеозом стал печально известный крымско-казанский поход на Москву 1521 года.

Черные тучи войны неумолимо сгущались над Русским государством. Враги повсюду собирали силы, договариваясь между собой о совместном выступлении на Русь. От Сигизмунда Мухаммед-Гирей рассчитывал получить добрые поминки, а это черлёное золото, белое серебро, да сукно, а от скупого на подарки Василия III, помощи в реализации золотой мечты Гиреев, возрождении Золотой Орды под их эгидой не дождались бы. С помощью Крыма король Сигизмунд надеялся также ослабить своего соперника, великого московского князя. Но в отличие от литовцев, московский союзник крымского хана стремился, не обременяя себя чрезмерными расходами и тем более обязательствами, так как понимал бесперспективность каких либо соглашений о совместной борьбе против Литвы, с которой Василий воевал с 1512 года и конца и края этой войне не предвиделось.

Долго это раздражающие крымчаков двусмысленное положение продолжаться не могло. Устав ждать, когда, наконец-то, Василий III исполнит свои обещания, Мухаммед-Гирей сделал окончательный выбор. Уже в конце 1519 года крымский хан Мухаммед-Гирей вступил в переговоры с королем Сигизмундом. 25 октября 1520 года, после длительных переговоров, Крым и Польша, наконец, заключили договор о перемирии и создание военного союза, направленного против России. Этот договор содержал пункт о совместных военных действиях против Русского государства. Столь долгожданное перемирие могло прекратить разорительные крымские набеги на литовские южные владения. А с помощью Крыма король Сигизмунд надеялся ослабить своего соперника, великого московского князя и совершить перелом в многолетнем противостояние с Москвой.

В свою очередь Мухаммед-Гирей очень сильно нуждался в союзнике, чтобы нанести решительный удар Русскому государству и вернуть Казанское ханство в орбиту своей политики. На Шах-Али без симпатии смотрели не только в Бахчисарае, но и в Стамбуле. Не в меньшей степени был заинтересован в благополучном исходе борьбы за казанский престол и король Сигизмунд, люто ненавидящий Россию.

Тем более, что Шах-Алей являлся по определению наиболее неудачной кандидатурой в силу своего происхождения. Он был сыном касимовского царевича Шейх-Аулияра, держателя Городца, род которого восходил к астраханским ханам. То есть Василий III отдал Казань родственнику злейших врагов Мухаммед-Гирея, с которым только что договорился вместе воевать против этих самых родственников. Этого обстоятельства при дворе Василия III почему-то не учли, а оно буквально взбесило Мухаммед-Гирея.

Получалось так, что русский государь был лицемер в глазах крымског хана, говорит одно, а делает другое. К тому же дипломаты Василия III интриговали в Крыму, пытаясь сколотить оппозицию знати против крымского хана, обзавестись там, если можно так выразиться, своим Шах-Али. Ещё в декабре 1516 года они склоняли к бегству на Русь брата Мухаммед-Гирея Ахмата, обещая ему в пожалование Городец. В 1518 году Городец обещали передать уже сыну Ахмата Геммету. В 1519 году Ахмат был убит в Крыму. Тогда Василий III сулит дать Геммету на выбор Мещеру или Каширу. Все эти подковерные маневры не только не способствовали улучшению отношений с крымским правительством, но и окончательно ввергли их в пучину вражды и ненависти.

Рассвирепевший от русского коварства крымский хан Мухаммед-Герей вдруг вспомнил о том, что в почти родной ему Казани сидит его ненавистный ему недруг и ставленник русских гяуров, убогий Шах-Али и, что казанцы раз за разом присылают к нему посольства с мольбой, свергнуть ущербного московского ставленника и посадить на «казанском юрте» кого-либо из своих детей или братьев, а хоть бы и ханского брата, воинственного Сахиб-Гирея. Отцом Сахиб-Гирея был великий крымский хан Менгли-Гирей, а матерью Нур-Султан, дочь ногайского бека Темира. Нур-Султан была также матерью казанского хана Мухаммед-Эмина и наследника казанского престола Абдул-Латифа.

По приказу крымского хана резко усилилась активность крымских агентов в Казани. Положение ставленника русских, Шах-Али не было прочным. Пытаясь проводить политику Москвы, он встречал сопротивление влиятельных группировок казанских феодалов ненавидящих московитов. Не помогли и массовые казни «больших князей», противников хана, тем более, что простой народ помнивший славные дни правления Мухаммед-Амина, выступал против засилья русских.

Порочная политика Московского княжества в отношении Казани закончилось полным провалом, так как это была политики неприкрытого русского засилья, которую, несмотря на уроки войны 1505-1507 года, русское правительство продолжало проводить, как только Казанское ханство проявляло уступчивость и желание поддерживать дружественные связи. Всё это приводило к существенной деградации русско-казанских отношений.

Исходя из этих реалий Казанские татары вынуждены были сделать для себя неутешительный вывод, что отношения равноправия с Москвой невозможны, и потому они принимают единственное правильное решение, ориентироваться только на союз с мусульманскими государствами, Крымом и Турцией. Опираясь на помощью своих новых союзников они предполагали бороться с Москвой за свою независимость исключительно военным. а не дипломатическим путем. То есть разговаривать с Московским княжеством на языке, который оно только понимало и уважало, на языке силы.

Во всех этих событиях нельзя не заметить вмешательства новой силы, Турции. Вторая четверть XVI века характеризуется изменением направления турецкой агрессии в сторону Восточной Европы.  Ведущую роль в осуществлении этих планов турками отводилась крымским Гиреям, захватившие при помощи султана власть в Казани и претендовавшие на власть в Астрахани. Турция стала оказывать крымскому хану и прямую военную помощь. Султан прислал хану многотысячную конную армию и пищальников для ведения военных действий вне Крыма и для защиты от других крымских феодалов. Русское государство оказалось лицом к лицу с враждебными Крымским и Казанским ханствами, за которыми теперь стояла могущественная Оттоманская империя.

Весной 1521 года просьба казанских татар повторилась. Казанские мурзы во главе с огланом Сиди договорились с правительством Крыма посадить на Казанский трон, как и предполагалось ранее, Сагиб-Гирея. С этой целью весной 1521 года через Азов в Казань проследовал Сагиб-Гирей с тремястами спутниками. Столь малый размер свиты указывает на то, что крымский ставленник был абсолютно уверен в своих силах. Вскоре крымские татары не встречая никакого сопротивления беспрепятственно вошел в Казань и при поддержки своих казанских сторонников учинил новый погром русских и касимовских войск, а так же русских подданных. Сторонники Шигалея и его русские советники были вырезаны, московский посол и купцы пленены. Всего погибло около 5000 человек из гвардии Шах-Али и 1000 русских солдат воеводы Поджогина. Сагиб-Гирей проявил милосердие по отношению к Шах-Али. С него сняли дорогие одежды, посадили на худую лошадь, и вместе с тремя сотнями свиты в зашей выкинули из Казани по направлению к Москве, где он голодный и обобранный был принят Василием III.

Кровавый переворот в Казани в 1521 году и утверждение на казанском престоле крымского царевича Сахиб-Гирея в корне изменили характер московско-казанских отношений. Почти сразу же после переворота, в мае 1521 года, начались нападения казанских татар и черемисов на Унженскую волость. «Мая в 26 день приходили татары казанские с черемисами на Унженские волости и на жителей Парфянского посада в Костромской земле и много зла учинили и в полон повели, а иных иссекли и пошли прочь».

Правда, степные хищники рассчитывающие на лёгкую добыч уполучили достойный отпор от русских. «Унжане на переем пришли и много с татарами бились, и много татар и черемисов побили, и плен весь отняли, и на костях стояли». Однако в следующем месяце набег повторился. «Июня в 4 день пришли татары под Унжу, и к городу приступили, и мост зажгли и ворота. И помог бог унжанам, татар много побили пищалями и пушками. А волости попленили и полону много взяли, и долго стояли, и прочь пошли». Казанским набегам противостояли местные воеводы и население приволжских городов, без помощи великокняжеских полков. С этого времени всякие отношения с Крымским и Казанским ханствами стали открыто враждебными.

После изгнания Шах Али и воцарения в Казани Сахиб-Гирея в 1521 году, великий князь Московский хотел было идти войной на Казань, но этому помешала очередная война с Литвой.  Теперь Москва стало усиленно собирать сведения о планах крымского хана, используя для этого свои давнишние связи в Азове. К Азову были посланы «для вестей» «станицы» казаков, «казаки Ивашка Лазарев с товарищами». Казакам строго предписывалось не медлить со сбором нужных данных, чтобы «была весть однолично у великого князя по весне рано». Озабоченность Василия III можно понять. В связи с обострением отношений с крымским ханом поездки послов, раньше привозивших исчерпывающую информацию, стали редкостью.

Мухаммед-Гирей летом 1521 года имел в своём распоряжении самое большее около 100 тысяч сабель. В ханскую рать вошли как собственно крымские татары, многочисленные и воинственные ногаи, а так же и отряды вассальских горских князей. По пути к московским рубежам к ханской рати присоединился и небольшой литовский отряд под началом черкасского старосты Дашкевича, насчитывавший пару сотен пехотинцев при двух небольших пушках.

В Москве ещё в начале 1521 года заподозрили неладное. Видимо, московское правительство не заблуждалось относительно причин «затишья» на своей южной границе. Это была лишь передышка в борьбе с Крымским ханством. Но чёрные тучи войны уже сгущались на степных границах Русского государства. Враги собирали силы, договариваясь о совместном выступлении. В Крым зачастили польские послы, а королевское золото щедро раздаривалось крымской знати. Алчные и кровожадные крымчаки любили это дело, предчувствую большую добычу в земле ненавистных гяуров

Уже в конце февраля того же года встревоженный происходящим великий князь Василий III послал в Азов и в крымскую Кафу своих лазутчиков с наказом узнать про намерения Мухаммед-Гирея и его окружения, не собираются ли поганые куда-либо в поход. Одновременно по уездам были разосланы государевы грамоты о сборе ратников, а государевы дьяки занялись составлением плана кампании и росписи полков.

О приближении большой войны в Москве знали и срочно выдвинули к южной и юго-восточной границе войска. Полками в Серпухове командовали князья Дмитрий Бельский, Василий Шуйский и Иван Морозов-Поплевин. Каширской ратью руководили князья Иван Пенков и Фёдор Лопата Оболенский. Тарусу прикрывали силы князей Михаила Щенятева и Ивана Воротынского. В Коломне стояли отряды Юрия Хохолкова и Никиты Кутузова-Клеопина. Позиции на Угре должны были прикрывать полки князей Василия Одоевского, Семёна Щепина Оболенского и Андрея Бутурлина. В Мещере встали войска под командованием Петра Ростовского и Михаила Воронцова. Неподалёку от них на реке Мокше располагались дружины князей Ивана Троекурова и Василия Ковер Кривоборского. В Муроме стоял князь Юрий Пронский, Иван Щетина Оболенский, Андрей Сабуров, в Нижнем Новгороде – Андрей Курбский и Фёдор Щука Кутузов. Войска, которые сосредоточили в Рязани, подчинялись рязанского наместнику Ивану Хабару Симскому. Отряд Ивана Шамина выдвинули к Стародубу. Уже к началу лета развёртывание полков вдоль левого берега Оки в целом было завершено. С учётом коломенского гарнизона и отдельной группы войск на Угре, общую силу выставленной против Мухаммед-Гирея на центральном и юго-западном направлениях русской армии можно оценить приблизительно около 25–30 тысяч ратников.

Силы русских, ненамного уступали, а то и были равные тем, что вёл с собой крымский хан на Русь. Но все эти силы были растянуты вдоль рек, Угры и Оки, на десятки вёрст, и быстро собрать их в один кулак было быстро невозможно. Оставалось только надеяться на то, что воеводы сумеют угадать направление действий противника и сумеют не дать ему переползти через Оку.

Надежду на успешный исход кампании внушали и донесения разведки русских и платных стукачей, за золото готовых продать и мать родную. Известия о том, что хан отправился в поход на великого князя, прислали во время. Даже азовские комендант и судья-кади вместе с кафинским наместником Мухаммед-пашой, и те отписали в Москву, что крымский хан готовится напасть на великого князя.

Однако проходил день за днём, закончился май, за ним июнь, а новых известий о хане и его войске не было, они растворились на необъятных просторах «Дикого Поля». Крымский хан и его грозное воинство как сквозь землю провалились. Русских же застав-сторожей в Диком Поле почему то не было, и некому было сообщить в Москву , где бродит изменивший своему слову и клятве «союзник и брат» великого князя. А тем временем крымчаки разбили свои шатры в степях северной Таврии, на Молочных водах. Здесь крымский хан ждал реакции со стороны султана и бежавших к нему крымских оппозиционеров, а также окончания переговоров в Астрахани. И когда стало ясно, что ни с запада, ни с востока опасности не предвидится, хан сел в седло и скрытно повёл свою орду на север, в русские пределы. Случилось это 15 июля 1521 года.

Пройдя Муравским шляхом между верховьями Ворсклы и Северного Донца, 100 тысячная крымская орда и их союзники достигла Быстрой Сосны. Перебравшись через Тихую Сосну по Каменному броду, татарское войско двинулось к верховьям Потудани и отсюда повернуло на северо-восток, к Дону. Переправившись через Дон на участке между его притоками Девицей и Воронежем, татары скорым маршем вдоль левого берега Дона устремились на север, в пределы Рязанского княжества. В окрестностях Рязани татары оказались в пятницу 26 июля.

Для русских пришедшая из степей многочисленная татарская орда была полной неожиданностью, они даже не успели предупредить Москву. Тем более, что сдержать такую армию на рубеже Оки, где еще отсутствовала сплошная линия укреплений, было очень трудно. Не выполнила полностью своих задач и сторожевая служба, так как до самого последнего момента русские воеводы не знали, где именно крымское войско намеревалось «перелезть» Оку.

Начальствовавший над рязанским гарнизоном московский воевода князь Хабар Симский, видя превосходство сил противника, сел в осаду. Однако хан не стал останавливаться под Рязанью, так как у него была другая цель, Москва, и поспешил к Оке, к Коломне. На берег реки Мухаммед-Гирей и его воины вышли к вечеру 27 июля и затем ночью начали переправу через реку. Ночная переправа большой массы конницы через Оку ещё раз говорит о том, что у хана были опытные проводники. И вряд ли ими были татары, для ночной переправы нужно было отлично знать тамошние места, жить здесь, а не бывать наездами от случая к случаю. Оборонявший перелаз на реке небольшой русский отряд под командованием Юрия Хохолкова вынужден был укрыться в Коломне.

Появление татар на Оке, и в немалом числе, оказалось для московских воевод полной неожиданностью, это событие застало русских воевод врасплох. Однако выбранная московскими воеводами пассивная оборонительная тактика на главном направлений не помогла, слишком значительными были силы крымского хана. По всей видимости первоначальный замысел русского верховного командования был сорван манёвром Мухаммед-Гирея, и от него нужно было отказываться. Однако запасного варианта действий на случай непредвиденной ситуации у русского командования не было, видимо, в Москве недооценивали крымского хана и его военачальников как достойных противников.

К утру следующего дня вся татарская армия уже стояла в боевой готовности на западном, московском берегу Оки. Однако двигаться дальше к Москве, оставляя у себя в тылу противника, было опасно, и, прежде чем продолжить движение, Мухаммед-Гирею нужно было обезопасить себя. Сражение было неизбежным, и следующий шаг был за русскими.

На проходившем в Серпухове военном совете, состоявшемся сразу после того как было получено известие, что татары в немалом числе направляются к Оке в районе Коломны, разгорелись ожесточённые споры о том, как надлежит действовать в этой критической ситуации. Назначенный Василием III командующим войсками на «берегу» князь Бельский был молод и очень высокомерен, пренебрегая старыми и опытными воеводами, которых это очень оскорбляло. Они были в стольких войнах воеводами, теперь же оказались без чести. Бельский и Старицкий, в своей безрассудной надменности, не прислушавшись к советам опытных воевод, действовали неправильно.

Молодой, неопытный и чрезмерно самонадеянный, Гедиминович, не дожидаясь новых известий и подхода новых сил из Москвы, приказал немедленно выступать к Коломне. Надо полагать, что князь рассчитывал, что воеводы Хохолков-Ростовской и Хомяк-Пеньков сумеют сдержать неприятеля до похода серпуховских полков, а удар свежих сил русской рати решит исход дела в пользу москвичей. Естественно, что в таком случае вся честь и слава победителя крымского «царя» досталась бы одному Дмитрию.

Действуя согласно первоначальному плану, князь Хомяк-Пеньков повёл свой полк к Коломне, рассчитывая соединиться здесь с коломенским гарнизоном и спешно выступившим сюда же со своим двором Юрием Ивановичем. Главной его задачей было, отбить попытку неприятеля переправиться через реку. Однако татары опережали русских воевод даже не на один, а на два шага. Утром 28 июля русские войска были вынужденные вступать в бой с марша. Русские полки по отдельности попали под мощный удар превосходящих сил противника и в скоротечном бою были опрокинуты превосходящими силами неприятеля, понесли большие потери и бежали. О том, что события развивались именно так, свидетельствует факт взятия татарами в плен израненного второго воеводы полка, князя Ф. В. Лопаты Оболенского. Он попал в руки врагов после отчаянного сопротивления, «вельми стрелян и сечен, замертво…»

Но к сожалению расчёты князя не оправдались. Когда его рать вышла к Коломне, всё было уже кончено. Русские полки по одиночке были разбиты, а их остатки или бежали, или вместе с отрядом воеводы Ю. А. Хохолкова-Ростовского укрылись в коломенском кремле. К вечеру 28 июля главные силы русского войска прибывших из Серпухова были разгромлены татарами, его деморализованные остатки или разбежались, или укрылись в крепостях. Путь на Москву, к сердцу Русского государства, был открыт.

Поневоле на память приходит побоище на реке Калке. Здесь присутствует и недооценка противника, смешанное с разногласием среди русских воевод, а так же горячность вместе с бездарной и самонадеянностью русского командующего. А вступление московских полков в бой с марша, по частям, и их поражение от превосходящих сил татар, всё до боли знакомо, тем боле, что результат оказался один и тот же, что и 300 лет назад. Собственные амбиции и тупое самодурство затмили разум этих полководцев, не позволив им увидеть за густым маревом русскую землю и её народ. В результате чего русское войско понесло тяжёлые потери, в том числе погибли воеводы Иван Андреевич Шереметьев, Владимир Михайлович Карамышев-Курбский, Яков и Юрий Михайловичи Замятнины, в плен попал Фёдор Васильевич Лопата-Оболенский. После битвы остатки московского войска отошли в город, а крымская орда стала разорять окрестности Коломны.

По уже отработанной столетиями схеме татары приступили к тотальному грабежу, поджигая всякое добро русских, которое нельзя было забрать с собой. Распустив свои отряды крымчаки начали массовый захват и увод "полона" для последующей продажи в рабство. Крымский хан ждал появления союзного войска Казахского ханства во главе с Сагиб-Гиреем.

Союзные войска казанцев и крымцев одновременно вторглись в Россию с востока и юга. Казанские войска численностью 25-30 тысяч сабель под руководством Сахиб-Гирея, по пути следования разорив Нижний Новгород и Владимир , двинулось вдоль Оки к Коломне, сметая всё на своём пути. У Коломны оба татарских войска соединились и повернули на север, на Москву. Попутные селения были опустошены, множество жителей было забрано в плен и продано в рабство на невольничьих рынках в Астрахани и в Кафе.Татары сожгли Никольский монастырь на Угреше и великокняжеский Дворец в селе Острове под Москвой. Казалось, что вновь повторялось страшное Батыево нашествие, которое еще не изгладилось из памяти народа. Население центральных волостей Московского княжества было в полной панике, и бросая свои селения, в основе своей разбегалось по окрестным лесам преследуемое татарами или частично заперлось в многочисленных городах. В общей сложности татары воевали в центральных уездах страны две недели.

Василий III эвакуировался в Волоколамск, поручив оборону столицы своему зятю, царевичу Петру Худай-Кулу. В Москве началась паника: женщины, дети, старики со всего города стремились войти в Кремль и укрыться за его стенами, что привело к ужасной давке, при которой погибло несколько сотен людей. Герберштейн сообщает: "Во время этой паники от женщин, младенцев и других неспособных к оружию, которые стекались в крепость с телегами, повозками и тяжестями, произошло в воротах ужасное смятение: своей излишней торопливостью они только замедляли и давили друг друга. Это множество народа произвело в крепости такое зловоние, что если бы неприятель три или четыре дня остался под городом, то осажденным пришлось бы гибнуть от заразы".

Пользуясь тем, что остатки русских войск попрятались в городах, татарва безнаказанно бушевали на русских землях, сея панику, хаос и анархию в городах и сёлах. Более того, они вынудил бежать из Москвы и скрываться в стоге сена от рыскающих вокруг татарских чапгулов самого великого князя и государя всея Руси Василия III. Такого бедствия и позора Русь не знала со времён Василия II Тёмного. Московское княжество на время погрузилось в ужасающий хаос, где вокруг горели тысячи селений и небольших городков, а десятки тысяч людей были убиты или замучены погаными, а вся государственная власть была парализована.

Крымский и казанский ханы к Москве не подходили, а только послали конные отряды под командованием калги Богатур-Султан- Гирея, для разорения её окрестностей и пленения населения. 1 августа крымско-казанские отряды появилась в окрестностях Москвы, грабившие и выжигающие сёла и монастыри. О том же сообщала Вологодско-Пермская летопись: «Татары под Москвою повоевали, и под Москвою монастырь Николы-чудотворца на Угреши и великого князя село любимое Остров сожгли. А иные татары и в Воробьеве, в великого князя селе, были и мед на погребах великого князя пили, и многие села князей и бояр около Москвы пожгли, а людей пленили. Царь же стоял на едином месте десять дней промеж Северки реки и Лопасни за шестьдесят верст от Москвы». Но татары не спешили начинать осаду хорошо укреплённого города, явно понимая её бесперктивность.

Вскоре Москва была охвачена кольцом пылающих деревень, а по ночам заревом окрестных пожаров, горели слободы и посад вокруг Кремля. Крымчаки подступили к самой Москве и расположились в селе Воробьеве, где крымский хан и его приблежённые пили мёд из великокняжеских погребов и любовались с Воробьёвых гор Москвою.

Спустя сутки московские власти предложили мир, и татары согласились начать переговоры, которые завершились через неделю. Запаниковавших же и потерявших голову московских бояр, испуганный ужасами и масштабами татарского погрома московский князь Василий III заставил выдать крымскому хану унизительную для русских покаянную грамоту. По всей видимости сидение в стоге сена оказали на русского царя неизгладимые впечатления, коли он пошёл на этот беспрецедентный шаг.

Московский великий князь Василий III принужден был подписать унизительный договор с татарскими ханами. Согласно статей мирного договора Василий III признавал свою зависимость от Крымского хана, обязался платить ему дань "по уставу древних времен", то есть так, как Русь платила дань Золотой Орде. Согласно договора, протекторат над Казанским ханством со стороны Москвы навсегда прекращался. Татары беспрепятственно увозили с собой всю добычу, которую в состоянии были захватить, а это сотни тысяч пленных, большое количество скота, оружие, драгоценности.

По заключении «почетного мира» татары обременённые награбленным и бесчисленным полоном начали покидать пределы России. Они не спеша двинулись в степи, наполнив все окрестности, на широком пространстве, пожарами, и навели такой страх на московитов, что те не считали себя в достаточной безопасности даже в крепостях или в укреплённых городах. К тому же при отходе от Москвы крымские татары захватили огромный обоз с боярскими женами и детьми, после чего женщин угнали в плен, а младенцев бросили в лесу. Этот удачный для степняков военный поход дал казанцам и крымцам громадное количество военной добычи, несметное число пленников. Это сказочно обогатило всех участвовавших в походе воинов.

В это же время в Серпухове стояло свежее войско во главе с воеводами Дмитрием Бельским, Василием Шуйским и Иваном Воротынским, угрожавшее флангу Мухаммед-Гирея. Вполне вероятно, эта угроза помешала крымскому хану двинуться на Москву с основными силами. Серпуховские воеводы могли бы напасть на татар при их отступлении с добычей и пленными. Однако они парализованные страхом и безвластием бездействовали и дали возможность Мухаммед-Гирею беспрепятственно уйти за Оку.

Основные силы Мухаммед-Гирея прошли к Рязани мимо Коломны. Но под Рязанью Мухаммед-Гирей задержался, уж очень ему хотелось захватить и ограбить ещё один русский город и подчинить себе Рязанское княжество. Татары предъявили рязанскому воеводе Хабару Симскому мирный договор с Василием III и попросили разрешения остановиться у стен города. Стремясь хитростью захватить Рязань татары спровоцировали побег нескольких десятков русских пленников в город и погнались якобы за ними, а на самом деле, чтобы завладеть городскими воротами. Московские начальники замешкались, вроде бы татары пришли с миром и с грамотой от самого великого московского князя. Но ведавший городским нарядом немец Иоган Иордан, опиравшийся с детства на вбитый в голову постулат о дисциплине и порядке, приказал дать залп из многочисленных крепостных пушек. Татары потеряв множество человек в ужасе бежали от городских стен, атакованные вышедшими из городских ворот русскими воинами. Но самым забавным было и то, что в руках Хабара Симского оказалась грамота Василия III, содержавшая обязательства платить дань Гиреям. Видать настырный татарский мурза активно махал ей возле лица русского воеводы, доказывая ему свою исключительную правоту. А до этого события, Иван Васильевич Хабар выкупил у татар раненного князя, Федора Васильевича Оболенского-Лопату, за него он отдал поганым 700 рублей.

Ущерб, нанесенный двухнедельным разбоем татар в центральных уездах Русского государства, был огромен. Подверглись разорению нижегородские, владимирские, коломенские, каширские, боровские и рязанские земли, сильно пострадали даже окрестности столицы. Правда, татарам не удалось взять ни одного укрепленного города, но вся сельская местность была наполнена на широком пространстве пожарами и десятками тысяч убитых. Самым тяжким последствием татарского похода был захват огромного количества пленных. Сколько их было, это вопрос не имеющий до сих пор ответа. С населением в 4 миллиона человек даже потеря 300 тысяч душ была уже катастрофа. А когда речь заходит о 800 тысяч русских людей…..

Честь дома Рюриковичей и Московского княжества была спасена, в отличие от сотен тысяч русских людей погибших под татарскими саблями или угнанных в неволю. Так как по людским потерям и разрушениям на Руси поход Гиреев в 1521 году был соизмерим с Батыевым нашествием.

За большим походом Мухаммед-Гирея последовала целая серия казанских набегов. Не прошло и полутора недель после отступления крымских татар за Оку, как в середине августа августа, вновь пришли ненасытные и алчные казанские татары под командованием князей Сеита, Булата и Кучелейя. Они разорили волости около Нижнего-Новгорода, Березополья и далее до Клина, взяв в полону множество людей, а остальных просто посекли.

Активизация турецкой экспансии отразилась и на политике Казанского ханства. После успешного совместного похода 1521 года с крымским ханом и серии набегов того же года на Заволжье, казанский хан Сагиб-Гирей продолжал разбойничьи нападения на русские земли. Вскоре сам казанский царь Сагиб-Гирей со своей большой ордой приходил на Муромские и Мещерские места. Видимо мало ему было награбленного во время похода на Москву. В сентябре 1522 года, вновь приходили татары и черемисы в Галицкие волости, и захватили большой полон, при этом посекли большое множество русских людей. Заставу великого князя в Парфеньеве разгромили, часть воевод убили, а других в полон угнали. Затем, в том же месяце, ударили казанцы на Унжу, при этом монастырь, и церковь Николы чудотворца пожгли, а людей в полон повели, а других посекли. И воевода галицкий Андрей Пиялов пошел за ними в погоню с галичскими дворянским ополчением. Он сумел татар разбить, освободив всех захваченных в рабство русских. Отдельные отряды казанских татар проникали далеко на север, до бассейна реки Сухоны. Как сообщают летописи «Приходили татары в Жегово и в Нойду и Шартаново, и на Тотьму, и до Сухоны доходили. Во единой в волости Тотьме в полон взяли и иссекли шесть с половиной тысяч христиан».

Московское правительство не имело возможности прикрыть военными силами необъятную восточную и южную границу. К тому же полки продолжали стоять на крымской окраине на случай отражения крымского похода. Так как осенью 1521 года снова «пришла весть великому князю, что безбожный царь Магмед-Гирей крымский, возгордившись, хочет идти на землю его». Приготовления Мухаммед-Гирея к новому походу приобрели широкий размах: «Он велел объявить на трех торгах, в Перекопе, в Крыму и в Кафе, и в других, чтобы уланы, мурзы и воины не слагали с себя оружия, не расседлывали коней и готовились вторично идти на Россию». Всё это вызывало в правящих кругах шок и дикий испуг.

Естественно, великий князь Василий III заботился прежде всего об обороне «крымской окраины». С августа 1521 года воеводы с полками стояли в Коломне, Кашире, Серпухове, Рязани, Туле и на реке Угре. Неспокойно было и внутри страны. По свидетельству галицкого летописца, после нашествия Мухаммед-Гирея в русских городах начались народные выступления, «мятеж учинал по всем городам велик и до Галича». Причиной «мятежа» явилось, вероятно, недовольство городских «мужиков» неудачами великокняжеских воевод, которые позволили татарам дойти почти до самой Москвы и разграбить центральные уезды Русского государства. В этих условиях великому князю было не до далекой восточной окраины и её жителей.

После успешного похода на Москву 1521-го два года спустя крымские татары завоевали Астрахань. Это событие стало пиком могущества Крымского ханства, которое теперь контролировало переправу через Волгу и всю торговлю в ее низовьях. Однако экспансия Крыма нарушила баланс сил в регионе. Почувствовав для себя угрозу, мурзы Ногайской Орды при негласной поддержке Русского государства объединились и вторглись в Крым, подвергнув его страшному разорению. После этого на полуострове наступил период длительной нестабильности, когда Османская империя, чьим вассалом был Крым, меняла там ханов по своему разумению. Заговоры и убийства ханов их соперниками из рода Гиреев или представителями крымско-татарской аристократии было обычным делом. Эти смуты ослабляли Крымское ханство и создавали условия для вмешательства в его внутренние дела со стороны не только Османской империи, но и Русского и Польско-Литовского государств.

Тысячелетняя война. (Часть XXIX).
Русь и Великая Степь. Война с Крымским ханством в 1535-1541 году.

В 1533 году скоропостижно скончался великий князь Василий III. К сожалению, но его первая жена так и не смогла родить ему ребенка. Поэтому, совсем незадолго до своей смерти, он заключил свой второй брак, несмотря на то что это шло в разрез с церковными правилами. Его второй женой стала Елена Глинская. Как и в любой монархии, в московском княжестве в случае отсутствия наследника остро вставал вопрос о преемственности власти. Из-за этого личная жизнь правителя становилась неизменной частью государственной жизни.

При малолетнем наследнике престола, трехлетнем Иване, по завещанию создавался опекунский совет. К моменту смерти Василия III и началу опекунства над царским наследником Иваном IV Елены Глинской, великое дело начатое великим князем Иваном III было уже закончено. Из мелких, отдельных клочков Русской земли было создано большое, могучее Московское государство. Нелегко было совершить это дело московским собирателям Русской земли, так как много творилось при этом неправды и насилия, но их было еще больше во время удельных смут и страшных усобиц. Зато к началу правления Елены Глинской Московскому государству были не страшны ни Литва, ни Орда, да к тому же и народу жить стало спокойнее, чем в удельное время.

Выросла до небывалой силы и высоты и власть московского государя-самодержца, но зато тяжелым бременем ложилось на него правление вся ответственность за жизнь его подданных и само существование Русского государства. Чем могучее становился русский самодержец, чем грознее он был для внешних врагов и бояр, творивших насилия народу, тем простому люду жилось легче.

Но к сожалению, прежних вольных дружинников, и преданных государственному делу бояр, без совета с которыми не вершилось никакое дело, уже не было. Вместо них были бояре, которые больше старались угодить государю и получить выгоду, чем говорить истинную правду. Вокруг великокняжеского престола в последнее время много крутилось угодливых прислужников, но мало верных слуг, советников и помощников.

Большая беда грозила и всему государству, когда умирал Василий III и оставлял после себя лишь малолетнего сына Ивана и жену Елену Глинскую, без совершеннолетнего наследника, могущего взять в свои руки все бремя правления. Стремясь обеспечить преемственность власти Василий III перед своей смертью напоминает боярам о своем происхождении, что он и сын его, прирожденные государи. На случай какой либо крамолы и междоусобиц нужен человек надежный, умный, решительный, такой, выгоды которого были бы связаны с выгодами малолетнего государя. Такую опору Василий III видит в дяде своей жены Елены, Михаиле Глинском. Опека над ребенком-государем и управление великим княжеством должны были попасть в руки великой княгини Елены Глинской. Михаил Глинский становился самым близким и главным советником её.

Опасения великого князя Василия оправдались. Как только совершились похороны великого князя, а Елене Глинской доносили уже, что некоторые бояре замышляют крамолу. Первым попытался захватить власть Юрий Иванович Дмитровский, брат Василия III, но он был арестован. Вскоре была пресечена и попытка дяди Елены, Михаила Глинского узурпировать власть. Но по приказу великой княгини дядя её за это лиходейство был заключён в темницу, где и умер.

В 1537 году вспыхивает уже открытый мятеж другого дяди, великого князя Андрея Ивановича Старицкого, предъявившего свои претензии на престол. Не поддержанный даже у себя в княжестве и «отъехавший» в Новгород, Андрей Старицкий в сражении потерпел поражение от московского войска, возглавлявшегося Овчиной-Телепневым-Оболенским. После этого его заманили в Москву, где арестовали и «уморили» в тюрьме «шляпой железной». Так закончилась еще одна «замятня» удельных князей. Старицкий удел был ликвидирован.

Однако отпрыски великих фамилий во времена правления Елены Глинской бежали в Польшу, в Крым, даже в Константинополь ища себе не столько убежища, сколько политического союза с целью вернуть себе свои наследственные владения.

Увы, но жертвой в этой кровавой борьбе, в которой Елена Глинская тоже активно принимала участие, в конечном итоге стала она сама. В апреле 1538 года правительница Елена Глинская неожиданно скончалась, она была отравлена боярами Шуйскими. Так печально закончилось правление первой женщины правительницы на Московской Руси, Её смерть вновь ввергла русскую землю в кровавый хаос междоусобной борьбы. Спесивые и одуревшие бояре и их поганая челядь вцепились в глотки друг друга. Им глубоко было всё равно на чаяния народа и безопасность Русской земли, их только заботила одна проблема, это деньги и власть любым способом.

После её смерти в 1538 году правление государством временно перешло к Боярской Думе. В этот период характерной чертой политики Московского государства стала борьба клановых организаций из рода знатных бояр за воздействие на великого князя, за значимое место в Думе, в командовании армиями. Главную борьбу вели между собой могущественные группировки Шуйских и Бельских, сопровождающуюся разнузданными беззакониями, разграблением государственного имущества. Впрочем, даже митрополичья власть была поколеблена. При каждом новом перевороте восторжествовавшая сторона старалась сменить митрополита. В 1539 году на место Даниила Бельские посадили Иоасафа.

Численность этих боярских группировок были ничтожны, но после смерти Елены, её представители устроили колоссальный погром, совершенно расстроивший управление страной. Разделившись на партии, бояре, повели ожесточенные междоусобицы друг с другом из за личных фамильных счетов, а не за государственный порядок. Опьяненные торжеством победы, они забывали всякую меру, расхищая сокровища царя, разыгрывая роль полновластных хозяев. Московское княжество в очередной раз опустилась в омут смуты. Но бесконечная борьба за власть сводила на нет все их усилия и в итоге привела к устранению их самих. Эта борьба сделала Москву местом насилия и кровопролития.

Боярское правление имело для Московской Руси негативные итоги, так как за годы боярского правления в государстве основательно ослабла центральная власть, усилились бесконтрольность кормленщиков. Оно привело к усилению социальных противоречий и ослаблению международных позиций Русского государства. Казанское ханство стало враждебно к Русскому государству, не развивались отношения со странами Европы. Летом 1547 году на почве недовольства народа правящими группировками произошло Московское восстание, в результате которого были разворованы усадьбы Глинских. Только антагонизм между соперничавшими родами Шуйских и Бельских и их жестокое взаимоистребление спасли самого Ивана IV и сохранили в целости его владения.

Внешняя политика Глинской как регентши была твердой и последовательной. В 1534 литовский король Сигизмунд воспользовавшись ситуацией, начал войну против России, напав на Смоленск. Его войска в начале имели определённый успех, но затем перевес перешёл на сторону русских, их передовые отряды под начальством воеводы Ивана Овчины-Телепнева-Оболенского доходили до Вильны. В 1537 году было заключено пятилетнее перемирие. По перемирию 1536–1537 за Москвой закрепились Черниговские и Стародубские земли, правда, Гомель и Любеч остались за Литвой. В 1537 Россия заключила договор со Швецией о свободной торговле и благожелательном нейтралитете.

Правительство Глинской беспрерывно вело запутанные интриги в области международной дипломатии, пытаясь одержать «верх» в соперничестве с казанским и крымским ханами, еще полвека назад чувствовавшими себя господами на Русской земле. Главным противником Москвы было Крымское ханство. Именно в правление Василия III ханы Крыма перешли на польско-литовскую сторону. Крымское ханство, разгромив в начале XVI века своего основного противника в Причерноморье, Большую Орду и ликвидировав опасность с её стороны, уже не нуждалось, как это было во второй половине XV века, в поддержании добрососедских отношений с великими князьями Московскими.

Татарские ханства XVI века были осколками давнего врага Руси Золотой Орды, вечно голодные, кровожадные и алчные. Так как вся их суть существования была сосредоточена на непрерывных походах против соседних с ними различных государств и народов с единственной целью, грабежа, наживы и обогащения. Благо, что этот народ был сотворен Всевышнем намеренно для войн и походов. На границе с Крымским и Казанским ханством редкий год обходился без новых татарских набегов.

В ответ на эти чудовищные по своей сути, непрерывные по своим масштабам разорительные набеги на русскую территорию, московскими войсками было предпринято несколько попыток штурма города-крепости Казани, с целью его захвата и полного подчинения московским правителям ненавистного им Казанского ханства. Но каждый раз Казань стойко отражала все нападения русских, и путём дипломатических уловок и компромиссов сумела сохранить свой суверенитет.

Казань и всё ханство представляло собой единый военный лагерь. Это государство родилось в войне и жило ей. В Москве всё же поняли, что из за их чванства и высокомерия на берегах великой реки Волги образовалось мощнейшее татарское государство, ставшее на ближайшее столетие одним из самых опасных противников Руси, не раз ставившее московское государство на грань катастрофы.

Именно в том важном месте, где новая Северо-Восточная Русь по иронии судьбы неумолимо должна была столкнуться с Азиею в своем естественном стремлении, вниз по Волге. Азия, и Азия магометанская, устроила здесь великую степную империю, государство не для кочевых орд, но для цивилизации своей.

В Москве прекрасно понимали, что, до тех пор пока существует могущественная Казань, до тех пор дальнейшее движение русской цивилизации на восток по Волге, а так же наступательное движение Европы на Азию было невозможным. Страшное ожесточение и самопожертвование, с каким татары, эти жители степей и кибиток, способные к войне, защищали, Казань, достойно уважения. Это страшное ожесточение было связано и стем, что именно здесь Средняя Азия под знаменем Магомета билась за свой последний оплот против Европы, шедшей под христианским знаменем государя московского.

Однако такой ход дел никак не мог устроить Москву. Так как в этот период на международной арене появилась могущественная Турецкая империя, достигшая пика своего могущества именно в XV веке. Турецкие правители, обратившие своё внимание на этот регион, стали для всех мусульманских государств Восточной Европы духовными наставником и ярым защитниками перед лицом христианских государств, Великими княжествами Литовским и Московским.

Идеологическая же агрессия Турции состояла в том, что султан объявил себя повелителем всех мусульман. Таким образом, ему должны были подчиняться не только правоверные в Крыму, Казани и Астрахани, но даже в Касимове, под боком у Москвы. Он выбирал новые цели для дальнейших завоеваний, исходя из интересов всего исламского мира, а не только из интересов Османской империи. В 1524 году среди этих целей неожиданно появилось самое северное мусульманское государство, Казанское ханство. В то время в Казани правил амбициозный и энергичный хан Сахиб Гирей. Он был активным помощником в грандиозных начинаниях хана Мехмеда Гирея, благодаря которому Крымское ханство смогло взять под контроль поволжские государства мусульман, Казань и Астрахань.

Хотя Россия и Турция регулярно обменивались посольствами и грамотами «о здоровье, дружбе и любви», и постоянно обсуждали торговые проблемы. Однако так было только внешне. Основной задачей турецкой дипломатии в Восточной Европе в этот период была организация захвата Казанского и Астраханского ханства. Так как Турция стремилась господствовать над землями, прилегающими с юга и юго-востока к Московскому государству.

Турецкие правители прекрасно понимали, что только овладев бассейном рек Дона и Поволжья, можно было использовать эти территории в своей борьбе с Московским и Литовским Княжествами, а в дальнейшем и с Западной Европой, с последующим её захватом. Опираясь на людские и материальные ресурсы Восточноевропейских государств Османская империя могла не напрягаясь уничтожить всю западную цивилизацию и обратить её народы в магометанство. Осуществлять свои экспансионистские желания Оттоманская Порта обязала своего вассала, Крымское ханство начать борьбу с русскими. Последующий переход Казанского ханства под власть Османской империи ставило великое княжество Московское и Османскую империю на грань войны.

Теперь Крымское, и Казанское, и Астраханское ханства а так же и Ногайские татары составляли единую коалицию с мусульманской Турцией и не давали России выхода ни к Черному морю, ни к Каспийскому морю, удерживая Среднее и нижнее течение Волги. Попытки дипломатическим путем решить проблему существования Казанского ханства оказались недостаточными. Но несмотря на соперничество, существующее между ними, они все же представляли собой реальную опасность для Русского государства, не раз ставившего его на грань военного поражения и порабощения. Опираясь на поддержку Османской империи, крымские и казанские ханы вынашивали планы разгрома России, возрождения в новом варианте ордынского ига.

Хотя Сулейман Великолепный оказался перед непростым выбором. С одной стороны, он должен был хотя бы на словах оказать поддержку мусульманской стране, которая оказалась перед угрозой вторжения русской армии. С другой, все его войска были связаны военными действиями в разных частях государства.

В сложившейся сложной военно-политической обстановки московское правительство больше не могло постоянно игнорировать враждебные действия этого поволжского государства, на которое распространялось влияние Крыма, а посредством его и Османской империи. Тем более, что Сафа-Гирей стремился заключить союз с Крымских ханством, а это шло вразрез с мирными соглашениями, подписанными между ним и русским царем.

Казанские князья время от времени совершали опустошительные набеги на приграничные территории Московского государства, получая при этом хороший доход от торговли рабами. Мелкие набеги татар быстро сделались обыденностью.

Из-за этого происходили бесконечные вооруженные столкновения. Эта весьма агрессивная политика Казанского ханства в отношении Москвы, заставляла русскую правящую элиту думать о силовом усмирении региона.

Но в самом Крыму вновь началась кровавая междоусобица между непримиримыми врагами, ханом Сахиб-Гиреем и старшим его сыном из Гиреев-Исламом. К тому же сама орда разделилась поровну между соперниками, и это разделение было очень полезно для Москвы. Хотя оба хана стоили друг друга и следовали прежним разбойничьим привычкам и ни от одного из них нельзя было надеяться прочного союза. Но силы этих двух степных хищников были теперь разделены. Ислам-Гирей дал обещание литовскому королю стоять с ним заодно в его борьбе с всеми врагами, следовательно, и на московского великого князя и в то же время прислал в Москву с предложением союза; но разумеется, главная цель посылки была требование дани.

В Москве отдавали себе отчёт в том, что наиболее агрессивно настроенные круги крымских феодалов лишь на время ослабили свою антирусскую активность. Стабилизация обстановки в Крыму и консолидация противников России вокруг хана неминуемо должны были возродить враждебные ей тенденции в крымской политике. Так как раз в несколько лет происходил крупный крымский набег на южные земли Московского государства.

В скором времени сношения с Крымом получили для Москвы новое значение. Московский беглец, князь Семен Бельский, видя, что дела у Сигизмунда с Москвою идут вовсе не так хорошо, как ему хотелось, стал хлопотать в Константинополе, как бы поднять султана и крымцев на Москву в союзе с Литвою. Этот христопродавец и гадёныш с помощью турок, татар и Литвы хотел восстановить для себя не только независимое княжество Бельское, но и Рязанское, потому что он считал себя по матери, княжне рязанской, единственным наследником этого княжества по пресечении мужеской линии князей рязанских.

После заключения очередного мира с Москвою Сигизмунд получил от Бельского письмо с уведомлением, что султан взялся помогать ему, приказал Сахиб-Гирею крымскому и двоим пашам, силистрийскому и кафинскому, выступить с ним в поход. Он просил у Сигизмунда высылать ему своих великих гетманов со всеми войсками в Московскую землю.

Смерть государя Василия в декабря 1533 года заметно осложнила внешнеполитическое положение Русского государства, когда в войну с Москвой вступило Великое княжество Литовское. К тому же антирусские настроения возобладали в Казани.

Окружавшая Ислам-Гирея свита, изрядно пообносившаяся и поистратившаяся, испытав лютое разочарование в своих надеждах прильнуть к проистекавшему с высот ханского престола источнику благодеяний, всё громче и громче требовала от него действий. А тут как нельзя вовремя оказалось предложение бывшего казанского хана, а ныне беглого и бездомного хана Сафа-Гирея, двоюродного брата Ислама. Сафа-Гирей предложил пойти походом на Московию, которую считал виновником всех своих бед и несчастий. Тем более, что Сахиб-Гирей был крайне недоволен поступившими из Москвы «поминками» и дал согласие на организацию этого похода

В апреле 1533 года в Москву были доставлены сообщения о том, что из Крыма вышла большая орда и направляется она к южным окраинам государства. Тем более, что напряжённость на степной границе постепенно возрастала и сопровождалась, мелкими стычками и взаимными набегами, в те времена это было банальной обыденностью.

Вместе с Ислам-Гиреем в поход на московские земли пошли Магмет-Гирей , а так же иные царевичи, ширинские князья и мурзы, всего около 40 тысяч человек. В походе принял участие со своими людьми также изгнанный из Казани Сафа-Гирей.

Известия о походе крымских татар в Москве встретили настороженно, Ислам-Гирей успел зарекомендовать себя как абсолютно беспринципный и вероломный враг, ни единому слову которого верить нельзя. Потому при первых известиях об очередном набеге крымчаков, Москва поспешила принять соответствующие контрмеры.

Да и сам Сахиб-Гирей пользовался славой непримиримого врага Москвы, и рассчитывать даже не на союз, а хотя бы на относительно мирные отношения с новым крымским правителем не стоило. Тем более, что сам Сахиб-Гирей поспешил подтвердить эти предчувствия. Прислав московскому князю по случаю своего восшествия на крымский престол грамоту, в ней хан более чем прозрачно намекнул, чтобы Василий поторопился со знаками внимания и поминками. В противном случае новый «царь» обещал Москве большие неприятности.

Поэтому с началом весны на «крымской окраине» были развёрнуты полки. Главные силы группировки русских войск были смещёны за реку Оку, на юго-запад, да и сама численность армии была небольшой, не больше 10 тысяч человек. Согласно разрядной росписи, 3000 ратных людей находились в Туле, 2000 ратников были на Рязани, конники в 2500 сабель встали на засеке на реке Боброк под Белевым. Другая значительная группировка русских войск была развёрнута на Северщине, в районе Новгород-Северского и Путивля находились около 5 тысяч человек, к тому же здесь был и сибирский царевич Ак-Довлет со своими людьми, а с ним служилые татары, а это ещё примерно 1500 сабель.

Но коломенское направление оказывалось фактически открытым, а если ещё учесть, что из-за засухи все реки, включая Оку, сильно обмелели, то вероятность повторения сценария 1521 года только возрастала. Почему Василий III и его бояре столь легкомысленно отнеслись к выстраиванию обороны по берегу в этом году, решительно непонятно. Может, они полагали, что из-за политических неурядиц крымцам будет сложно организовать более или менее серьёзное поход.

Вскоре перемещения татарской оды были обнаружены русскими сторожами, которые исчислили приближающуюся татарскую рать в 40 тысяч всадников, они и сообщили в Москву о нашествии. Главной своей задачей русского командования заключалась в том, чтобы не допустить татар за Оку и надёжно перекрыть броды через реку в районе Коломны. Рязанцы же должны были рассчитывать на собственные силы до тех пор, пока великий князь не соберёт достаточное количество ратных людей, с тем чтобы выслать их на помощь Рязани.

Московское правительство не имело точных данных о направлении движения вражеского войска, и было вынуждено принять чрезвычайные меры для защиты приграничных областей. Великий князь Василий Иванович встал с резервными войсками в селе Коломенском. В Коломну была направлена рать под командованием князя Дмитрия Бельского и Василия Шуйского. Чуть позже туда же выступили полки князей Фёдора Мстиславского, Петра Репнина и Петра Охлябина. Из Коломны против татарских облавных отрядов были направлены лёгкие полки Ивана Овчины Телепнева, Дмитрия Череды Палецкого и Дмитрия Друцкого.

Крымские царевичи, получив сведения о выдвижении московских полков к границе, изменили направление удара и напали на Рязанскую землю. Крымчаки выжгли пригороды, и попытались штурмовать саму крепость, но взять город не смогли, понеся большие потери. Рязанская земля лишённая военной поддержки подверглась страшному опустошению. Она были подчистую разграблены татарами и крайне обезлюдела. Спустя некоторое время первыми в район действий татарских отрядов вышел лёгкий полк Дмитрия Череды Палецкого. У села Беззубово, в 10 верстах от Коломны, его полк разгромил многочисленный татарский отряд. Затем в соприкосновение с противником вступили другие лёгкие полки. На степных просторах степей разгорелись ожесточённые сражения. Встретив здесь мощный отпор, татарские загонные отряды отступили к основным силам.

Вскоре крымское войско нанесло удар по русским полкам, которые возглавил Иван Овчина Телепнев. Русские лёгкие полки в ходе завязавшегося сражения сумели устоять под бешенным натиском превосходящих татарских сил, но были вынуждены в дальнейшем отступить. Крымские царевичи , опасаясь подхода основных русских сил, не преследовали «лёхких воевод» и начали отступление, уводя огромный полон с собой. Воевода Бельский отправил вдогон за татарами конные отряды, но неприятель отходил так стремительно, что догнать и потрепать его не удалось.

Но несмотря на кажущейся успех в отражение набега крымчаков и предотвращение прорыва через Оку, для русского государства этот поход степняков имел тяжёлые последствия. Татарами были уведены в полон более 100 тысяч человек, посему совершенно обезлюдели рязанские земли. Московскому княжеству вновь предстояло решать вопрос с переселением части населения на разорённую и обезлюдевшую территорию и оказание ей и материальной помощи в обустройстве и обороне.

Воспользовавшись внутриполитической ситуацией в Московском государстве в связи со смертью великого князя и опустошительным набегом на Московские окраины крымских татар, казанские феодалы организовали набег на волжские земли. Зимой казанцы 1534 года неожиданно подошли к Нижнему Новгороду и новгородские места основательно опустошили. Они увели с собой большое число пленных, «много поймали, жен и детей боярских, да и черных людей с женами и с детьми многих поймали».

Воодушевлённые успешным набегом крымских татар на русские земли в 1533 году засобирались в поход и азовские татары. В 1534 году большие силы крымских и азовских татар вторглись в рязанскую землю, разоряя и испепеляя всё на своём пути. Вскоре в близи Михайлова, при урочище Красная Горка, произошла битва между войсками крымского хана Сахиб Гирея, ежегодно опустошавшими русские владения на реке Проне, и московскими войсками во главе с князьями Фёдором Татевым и Семёном Пунков-Микулинским. Кровопролитное сражение, длившееся несколько дней, закончилось полным разгромом татарских орд. Потеряв весь обоз с полоном и скотом, разгромленные остатки крымской орды бежали в степь.

Русскому государству теперь приходилось отвлекать на защиту южных рубежей до половины всей собственной армии, что плохо сказывалось на обороне западных, северо-западных и восточных границ. Войска каждое лето выходили на засечную черту и вставали по берегу реки Оки. Активно строились новые крепости и засечные линии по всему периметру южного порубежья.

В январе 1534 года правительство Елены Глинской попыталось нормализовать отношения с Крымской ордой. С этой целью в Крым было направлено посольство Ивана Челядищева, которому удалось заключить мир с ханом Ислам-Гиреем. Видимо, правительство Елены Глинской успокоилось в связи с начавшимися мирными переговорами в Крыму. Тем более, что 2 августа из Крыма вернулся «посланник великого князя Данило Загрязский», заверивший, что «одноконечно крымским людям ратью на великого князя украины не быть». Приехавший с ним ханский посол даже привез «грамоту шертную о дружбе». Но это было лишь очередное проявление коварства крымского хана, показывавшее, что нельзя верить ни клятвам, ни обещаниям крымского хищника. Летом 1535 года немногочисленные русские полки «на берегу» стояли только в Коломне и Серпухове.

Династия Гиреев отстранённая от власти в Казанском ханстве была встречена с крайним раздражением и в Бахчисарае, и в Стамбуле, где были крайне недовольны сложившейся ситуацией. Правительства Крымского ханства и Османской империи стали втайне готовить операцию по возвращению к власти Сафа Гирея. Для этого были задействованы силы Крымского ханства и Ногайской орды, а так же финансовая помощь могущественной Османской империи.

Достижение цели им виделось на путях недопущения возрастания могущества Российского государства, организации опустошительных набегов на его земли, укрепления турецко-крымского влияния в Поволжье, создания максимально широкого антирусского союза, в который кроме Крыма и Турции вошли бы Казанское и Астраханское ханства и Польско-Литовское государство. Такая коалиция, по мнению её создателей, должна была не только свести на нет влияние России, но и установить турецко-крымское господство в Восточной Европе.

Московские власти, прилагая огромные усилия, пытались по хорошему вразумить Казань и остановить это безумие, но оставшийся верным Русскому государству хан Джан-Али уже не пользовался поддержкой местной знати, люто ненавидящего его. Казанцы чётко почувствовали изменение внутриполитической ситуации в Московском княжестве, а так же общее ослабление государственной власти из за начавшейся междоусобицы. Окончательный разрыв между русским государством и казанским ханством произошёл 25 сентября 1534 года, когда в результате дворцового переворота, который организовала царевна Ковгар-Шад, был убит хан Джан-Али и его русские советники. Многие деятели прорусской партии были вынуждены бежать в Московское государство. На казанский престол вернулся Сафа-Гирей, давний и убеждённый враг Руси. Воцарение Сафа-Гирея привело к началу новой большой войны на Волге.

Московские бояре были обеспокоены таким развитием событий и стали готовить очередной поход для усмирения Казани. Но Сафа Гирей предупредил их наступление, планомерно разрушая русские крепости и городки, которые в последние десятилетия были во множестве построены у границ Казанского ханства. Пока Сафа Гирей опустошал плацдармы будущей атаки, Сахиб Гирей действовал на дипломатическом фронте, причем здесь он выступал не как крымский хан, а как хакан Великого Улуса, называя себя в русском тексте письма «царь царям».

В своём послание в Москву он открыто заявил, что Казань является по праву его престолом и его землёй. В связи с этим он, требует от московских бояр, что переписывались с ним от имени семилетнего Ивана, оставить все планы покорения Казани и заключить с нею мир. В случае же посягательств на независимость Казанского ханства Сахиб Гирей обещал лично выйти войной на Москву со ста тысячами крымского войска, османскими янычарами и артиллерией.

В ходе начавшейся очередной Русско-Казанской войны, крымский хан выступил на стороне Сафа-Гирея, поддержав его в борьбе с Московским княжеством. Хотя сам турецкий султан, оказать реальную поддержку Казанскому ханству на данном этапе, тем более находившемуся в нескольких тысячах километров от границ Османской империи, не имел возможности. В этой ситуации Сулейман побуждал крымцев послать войско в Казань и активно атаковать рубежи Московского княжества. В этот период влияние Крыма и Османской империи на политику Казанского ханства было подавляющим.

Дошло до того, что крымский хан Сахиб Гирей, бывший правитель Казанского ханства, отправил в Москву послание, адресованное малолетнему Ивану Грозному, в котором в ультимативном тоне требовал признания своего влияния на Казань. «Я готов жить с тобою в любви, если ты… примиришься с моею Казанью и не будешь требовать дани с ее народа; но если дерзнешь воевать, то не хотим видеть ни послов, ни гонцов твоих: мы неприятели, вступим в землю русскую, и все будет в ней прахом».

18 августа 1535 года направленные Крымским ханом Сахиб-Гиреем значимые силы крымских татар под предводительством Чамаш-мурзы вторглись на многострадальную Рязанскую землю. В этот раз высланные в степь русские дозоры не нашли противника, и Москва не успела выдвинуть на юг дополнительные силы. Русскому командованию пришлось срочно возвращать полки, которые сняли с южных рубежей и направили для деблокады Стародуба, который осаждали литовцы. С огромным запозданием столичное войско вышло к Оке. Не встречая никакого сопротивления татары основательно опустошили русские земли.

И все же, несмотря на явную неподготовленность русских воевод, крымцам не удалось прорваться в центральные уезды страны. Оборонительную линию на Оке татары не сумели преодолеть. Вскоре за Оку были отправлены воеводы Роман Одоевский, Иван Хабаров, Дмитрий и Пётр Куракины, Миша Друцкий. Их конные полки вынудили татар отойти в степь. Но татары не ушли в свои улусы и стали в «Диком Поле» , недалеко от русских окраин. Присутствие на российской границе 15 тысячного неприятельского войска не только лишь воспрепятствовало оказать результативную помощь Стародубу, сорвало готовившийся поход на Вильно.

Лёгкие полки русских переправившиеся в степь начали нападать на татарскую орду оттесняя её вглубь степей. В ходе этих непрекращающихся сражений татары потерпели поражение и понесли огромные потери. Набег крымских татар под руководством Чамаш-мурзы на Рязанскую землю, закончился гибелью 15 тысячного татарского войска. После окончания военной компании лета 1535 года в Москве было принято решение вновь отстроить на небезопасном месте древний рязанский город Пронск. Это был новый Форт-пост русского государства на границе с «Диким Полем».

Но уже осенью 1535 года многочисленные татарские отряды по приказу крымского хана совершили нападение на Северскую землю. Крымцы совместно с литовцами воевали под Путивлем, Рыльском, Новгородом-Северским, Стародубом, Черниговом, Почепом и Гомелем. Хотя степняки и не смогли захватить не одного города, но они основательно опустошили русские земли и уведя с собой большой полон и множество скота. Осада и захват Стародуба литовской армией гетмана Юрия Радзивилла стали возможными из-за неожиданного крымского вторжения. К тому же жестокий разгрому Стародуба, Почепа и Радогоща литовскими войсками был призван продемонстрировать Москве всю серьезность намерений Литвы в борьбе за Северские земли, которые были чрезвычайно уязвимы, так как находились на крайних рубежах Московского государства с Литвой и Крымом.

Эти русские города-крепости всегда контролировали три основные сухопутные магистрали региона, шедшие с запада на восток, в местах их пересечений с реками, так же являвшимися транспортными артериями, шедшими в основном направлении с севера на юг. Нужды обороны требовали того, чтобы юго-западная граница государства была обеспечена от набегов польско-литовских войск и и крымских татар.

Но начавшая в Москве вакханалия основательно отвлекла внимание правительства от насущных проблем по обеспечению обороны на её пограничных окраинах. Смерть Ислам-Гирея, погибшего во время набега ногайцев, которые действовали по указанию Сахиб-Гирея в кроне изменила военно-политическую ситуацию на юге и юго-востоке Московского государства. Теперь полновластным властителем в Крыму стал свирепый враг русских Сахиб-Гирей. А это обозначало лишь одно, Москву ждала тяжёлая, многолетняя и изнурительная война со всеми татарскими ханствами. Тем более, что под угрозой оказалось и само существование Русского государства, вступившего в эпоху политической нестабильности и проклятой междоусобице.

В 1536 году состоялся сдвоенный поход татар на Московскую Русь. Казанское войско вновь напало на нижегородские окраины Русского государства, а крымчаки на южные районы по реке Оке. На территорию государства вторглись многочисленные татарские отряда сокрушающие всё на своём пути, истребляющие русское население и захватывающие повсеместно большой полон. Но нападение крымчаков на город Белёв было успешно отражено русскими войсками неподалеку от города, под селом Темрянь, воеводой Семеном Лёвшиным. Татары в ходе ожестчённого боя были наголову разбиты и понеся большие потери, бросая награбленное и полон откатились в степь.

Другая крупная татарская орда вторглось на окраину Рязанской земли. Она имели возможность широкого выбора точки или точек нападения, притом направление прорыва могло быть изменено в любой момент. Они пожгли посады и окрестные селения, но попытка овладеть крепостью окончилась для татар неудачей и большими потерями. Узнав о том, что русское войско подошло к Туле, татары поспешно покинули пределы Руси и ушли в степь вместе с захваченным полоном. Посланные в дагонку «лёгкие полки» не смогли настичь степных хищников.

Успешному отражению набегов крымских татар способствовало и то, что литовцы решили не продолжать войну и весь 1536 год не вели крупных боевых действий. Это позволило России не распылять силы на трёх направлениях, а сосредоточить их против казанцев и крымчаков. Их набеги были отражены, хотя это далось с большим трудом.

После того как Сахиб-Гирей стал полновластным ханом в Крыму он начал открыто вмешиваться в дела казанские, ибо мысль об освобождении Казани от русских и соединении всех татарских орд в одну или по крайней мере под одним владеющим родом была постоянною мыслию Гиреев, которую они высказывали, к осуществлению которой стремились при первом удобном случае. Тем более он был прекрасно осведомлён о начавшейся в Московской Руси междоусобице и ослабление государственной власти.

В это время важнейшей задачей русской дипломатии было устранить опасность, которая нависла над южными границами страны, добившись поддержания мирных отношений с Крымским ханством. Тем более, что Крымское ханство, осведомлённое о внутриполитического положения России, неохотно шло на нормализацию отношений с ней. Но несмотря на неблагоприятные условия, в которых зачастую оказывалась русская дипломатия, она умела использовала любые трения в правящих кругах Крымского ханства по вопросам русско-крымских отношений, стремясь привлечь на свою сторону те силы, которые могли оказать влияние на хана, заставить его отказаться от враждебных по отношению к России действий.

Ещё в 1533 году, после опустошительного вторжения крымского войска на Рязанщину, московское правительство попыталось использовать в своих интересах начавшийся в крымском государстве междоусобный конфликт между ханом Сагиб-Гиреем и Ислам-Гиреем, который не терял надежду занять крымский престол. Москва сделала ставку на Ислам-Гирея. Тот заключил с Московским государством союзное соглашение и предупреждал о замыслах и действиях Сагиб-Гирея. Правда, не забывал требовать себе «поминков». Но после гибели Ислам-Гирея оглавная роль в этом мероприятие московским правительством была отведена Ногайской орде, главному врагу Крымских татар.

В 1537 году Ногайская Орда собрала свои разрозненные улусы и провела великий объединительный курултай. Единство придало ей такую силу, что она, по сути, превратилась в отдельную могучую державу. Ногайцы восприняли свою победу над Мехмедом I Гераем в 1523 году не просто как разгром хана, но как перехват у него власти над всею Великой Ордой. Хотя после победы над крымским хаканом вельможи Ногайской Орды сами стали считать себя повелителями Великого Улуса и требовали у Москвы, чтобы та отныне платила дань не в Крым, а в Ногайскую Орду, что для Москвы было не приемлимо. В ногайских степях вновь стали раздаваться призывы к походу против Гиреев.

Стремясь оказать Казанскому ханству посильную помощь крымские татары в 1537 году совершили нападения на тульские и одоевские места. Встретив отпор, татарские загонные отряды отступили к основным силам.

Это заставило, а также то, что в 1537 году с Литвой был заключён мирный договор, вернувшего себе власть над Крымом хана Сагиб-Гирея начать переговоры с Москвой. Они завершились в сентябре 1539 года подписанием мира между двумя государствами. Впрочем, крымские «царевичи» и многочисленные мурзы не считались с принятыми ханом обязательствами и продолжали совершать массированные набеги на Русь, разоряя многочисленные селения, грабя и убивая её жителей, уводя в рабство русских людей.

Весной 1538 года в Москве планировался поход русских войск на Казань. Однако в марте, под давлением Крыма, московские власти начали с Казанью переговоры о мире, тянувшиеся до осени 1539 года, когда Сафа-Гирей неожиданно возобновил военные действия, напав на Муром. Его армия, усиленная крымскими и ногайскими отрядами, разорила муромские и нижегородские селенья, отступив затем на свою территорию. Одновременно войско князя Чуры Нарыкова опустошило окрестности Галича и, уничтожив Жиланский городок, двинулось на костромские места. Направленные под Кострому русские полки вступили на Плесе в упорное сражение с татарами. Ценой больших потерь, среди убитых были четыре московских воеводы, русские смогли обратить казанцев в бегство и освободить всех захваченных ими пленных.

Осенью 1539 года крымский хан стремясь оказать казанским татарам помощь отправил в набег на русские земли своего сына Эмин-Гирея с большой ордой. Русские не ждали татар, так как основные силы русской армии вели сражение с казанцами на Волге, и потому поход «царевича» увенчался большим успехом. Прорвавшись на территорию Московского княжества татары распустили свои отряды и пошли загоном. Отдельные отряды степняков дошли аж до реки Оки восточнее Каширы, захватив большое число ясыря.

Правда, командовавший небольшим русским войском численностью в 2500 всадников на Рязанщине князь С.И. Микулинский-Пунков сумел разбить отдельные татарские загоны и взял пленных, но не решился вступить в схватку с главными силами Эмин-Гирея из за малочисленности своих войск. «Царевич» ушёл в степь с с большим полоном. Но рано начавшаяся суровая и снежная зима вкупе с нападением ногаев, нанесли ему существенный урон.

Однако и этот шаткий мир между Москвой и Крымом просуществовал недолго. И когда в начале мая 1541 года в Москву прибыли посланцы от казанского князя Булата и его единомышленников, сообщившие, что «московская» партия готова свергнуть Сафа-Гирея, но нуждается в русской военной помощи, упускать такую возможность московские бояре не захотели. Казанский хан Сафа-Гирей находясь в состоянии перманентной войны Московским княжеством в очередной раз поспешил обратиться за помощью к своему дядюшке, воинственному крымскому хану Сагиб-Гирею I, который не отказал племяннику в поддержке.

Узнав о выступлении московского войска в новый поход на Казань, Сагиб-Гирей решил воспользоваться удачным стечением обстоятельств и нанести решающий удар по Москве. Для участия в походе на Русь он испросил помощи у турецкого султана и получил ее в начале лета 1541 года. Так начали воплощаться в жизнь воинственные намерения крымского хана, о которых он еще в 1540 году сообщал польскому королю через посредство Семена Бельского. Сигизмунд I не скрывал своей радости, узнав, что вместо задуманного вторжения на литовские земли Сагиб-Гирей хочет напасть на Россию.

Летом 1541 года Сагиб-Гирей собрав максимально возможные силы, оставив в Крыму только старых да малых, предпринял очередное крупное нашествие на Русь, причём на этот раз, как и в 1521 году, помимо крымской орды в походе приняли участие литовцы, ногайцы и казанские татары, а также впервые в нашествии на Русь приняли участие и турецкие отряды с артиллерией. Всего в походе участвовало до 100 тысяч человек, под командованием крымского хана Сахиб-Гирея. Татарское войско двигалось на Русь не Муравским шляхом, а путём крымского хана Мухаммед-Гирея, в 1521 году сумевшего прорваться к Москве коломенскими местами.

Отражать его приходилось в обстановке политической розни. У подножия трона, занятого маленьким мальчиком, воцарилось боярское правление, переходящие в безумие. Придворные партии с кровавой пеной у рта вырывали друг у друга кормило власти, по Москве прокатилась волна кровавых столкновений и убийств, в 1539 году митрополит Даниил был насильственно сведен с кафедры. Между 1538 и 1541 годами господствующее влияние получила аристократическая партия Шуйских, весной 1541 года, незадолго до набега крымцев, преимущество перешло к партии Бельских. Соперничество группировок знати за влияние в делах большой политики и за возможность контролировать ключевые назначения вряд ли положительно сказывалось на обороноспособности русского государства.

Однако внезапного удара по Москве у Сагиб-Гирея не получилось. О выступлении на Русь крымской армии, усиленной турецкими войсками, ногайскими и астраханскими отрядами, сообщили в Москву два беглых русских полонянника. Они рассказали, что Сагиб-Гирей «всю орду с собою поведе, а оставил в орде стара да мала», что неприятельские войска собираются на Днепре у Ислам-Керменя.

Русское командование стремясь отразить надвигающие из степи нашествие степных хищников выдвинуло свою армию на Окский рубеж в традиционном составе 5 полков, под командованием Д.Ф. Бельского. Основные силы встали под Коломной.

Другую армию, сконцентрировавшуюся во Владимире для действий на Казанском направлении, не тронули, но стали к ней стягивать отряды из отдаленных районов. По планам командования она могла стать резервом для обороны Москвы, если на Оке Сахиб-Гирея остановить не удастся. Значительный отряд под началом князя Ю. Булгакова был выдвинут в качестве заслона к реке Пахре. С ним отправился царевич Шиг-Алей с касимовскими татарами. На всякий случай готовились к осаде в самой столице. Бояре думали даже вывезти государя-мальчика из города.

28 июля 1541 года передовой отряд крымских татар ударил по городку Осётр близ Зарайска. Но древний русский город стоящий на каменной горе оказался степнякам не по силам. Воевода Назар Глебов с частью гарнизона и вооруженными горожанами неожиданно для татар совершил вылазку против них, когда враг вошёл на городские посады, и отбросив в бою поганых, захватил пленных. Полученные от них сведения срочно были отправлены в Москву. В результате отряд князя Булгакова, стоявший в готовности на Пахре, был немедленно переброшен на берег Оки, чтобы пополнить армию князя Бельского.

30 июля Сагиб-Гирей вышел со всей ордой к Оке напротив Ростиславля и расположил ставку на холме. Русские полки самым скорым ходом двинулись к Ростиславлю, намереваясь защищать от татар переправы. Гарнизоны близких крепостей снимались для содействия основным силам. Пошел на неприятеля и князь С. И. Микулинский-Пунков с маленьким зарайским отрядом, поскольку находился ближе других к месту возможного прорыва.

Все «перелазы» на противоположный берег оказались прочно прикрытыми русскими полками и заставами. Сагиб-Гирей, тем не менее, решил прорываться, надеясь на прибывшую с ним турецкую артиллерию. Оказавшийся на пути всей крымской орды передовой полк князя Пронского должен был намертво вцепиться в переправы, отбивая татар, пока не явится подкрепление. Перед всей вражеской громадой оказался один полк, не имевший шансов победить. Русские воины, вставшие заслоном на пути крымцев, готовились к смерти.

Видя своё численное превосходство татары на лошадях, плотах и прочих средствах устремились к русскому берегу. Ожесточённый штурм сопровождался пищальным огнем, наемники по приказу хана попытались свинцовым градом сбить полк с занимаемых позиций. Турецкие пушкари встали к орудиям, и в русских воинов полетели ядра. Русские войска несли большие потери и их силы быстро таяли. Лишь только подход к переправе зарайского отряд Микулинского позволило русским отбросить татар, нанеся им большие потери.

Вскоре к переправе начали прибывать части Большого полка, а так же явился вместе с главными силами и русский главнокомандующий, князь Дмитрий Бельский. Успели к месту прорыва полки Правой и Левой руки. Новые попытки татар переправится на другой берег окончились полным поражением и тяжёлыми потерями.

Утром увидев на берегу реки основные силы русской армии и большие пушки, поставленные перед строем московских полков, Сахиб-Гирей принял решение отступить. Поражение крымцев стало очевидным. Утром 31 июля хан вместе со своей ордой стремительно начал отходить на юг в степь, бросая пушки и пищали, а так же телеги, и всякое воинское имущество. Часть крымцев попытались остаться, мечтая заняться грабежом ближних волостей. На них обрушился князь Микулинский, уничтожая последние татарские отряды у Оки.

Царевич Эмин-Гирей мечтавший о добыче и решивший не возвращаться домой с пустыми руками, совершив стремительный манёвр вышел к Одоеву и начал грабить ближайшие селения. Но тут его встретил местный воевода, князь Владимир Иванович Воротынский с полком. В результате сражения, русские опрокинули татар, отбили полон и захватили пленников.

Уходившие на юг татары обложили Пронск, открыв по нему массированный огонь из оставшихся пушек и пошли на штурм. Но маленький гарнизон во главе с Василием Жулебиным из боярского рода, исстари служившего московским князьям, встретил их ответной пальбой. Запершись в крепостице, горожа не не устрашились татар, приняв решение стоять насмерть. Крымские мурзы, видя большую убыль в бойцах, начали было переговоры с Жулебиным, обещая милостивое отношение, если воевода добровольно сдаст Пронск. Их просто послали.

Узнав о подходе русского отряда Микуленского-Пункова и испугавшись неудачи, крымские татары опять отступили, уничтожив свои пушки и быстро переправившись за Дон, бежали не останавливаясь.

Успешное отражение нашествия 1541 года ознаменовало собой закрепление новой линии русской обороны на юге. Стояние на Оке близ Ростиславля и последующие боевые действия 1541 года наглядно показывают, что за четверть века борьбы с Крымским ханством Московское государство создало мощную и мобильную военную машину, эффективно обеспечивающую оборону южных рубежей.

После поражения Сагиб-Гирея в 1541 году набеги крымских отрядов совершались в основном на менее укрепленные северские и рязанские места. В марте 1542 года неугомонный «царевич» Эмин-Гирей, воевал на Северщине. С большими силами он приходил к Путивлю, Стародубу и Новгороду-Северскому, нещадно грабя и истребляя всё живое. В августе того же года татарские мурзы во время внезапного нападения захватили большой полон в рязанских местах, между Переяславлем-Рязанским и Зарайском. Им удалось увести его в свои улусы, несмотря на энергичное преследование шедших за ними вдогонку, до реки Мечи, великокняжеских воевод.

Набеги происходили и в последующие годы, так, в декабре 1544 году Эмин-Гирей с большой ордой сумел скрытно подойти к русским окраинам. Стоявшие в этом районе русские полки под командованием воевод Петра Щеняев Константина Шкурлятева, да князь Михаила Воротынского, не оказали никакой поддержки в обороне этих мест от татарского набега. Они переругавшись друг с другом из за старшинства отказались участвовать в боях с степными хищниками. Крымчаки не встречая никакого сопротивления основательно опустошили эти территории, сумев захватить большой полон. Они смогли захватить и разграбить город Белёв. Однако большой угрозы русскому порубежью они уже не несли, так как численность крымчаков было не велика. Русские в предыдущих боях основательно прорядили крымские ряды, истребив большое число татарвы. Крымчакам нужно было время, что бы подросло новое поколение кровожадных хищников.

Летом 1545 года воеводы с многочисленными полками вновь стояли в Серпухове, Калуге, Рязани, Пронске, Зарайске, Туле, Одоеве. Когда на Рязань вновь пришли крымские татары. Воеводы, князья Серебряный и Оболенский, со своими полками смогли отбить нападение степных хищников, при этом сумев уничтожить в боях основные силы врага и взять татар в плен, отполонив весь полон у крымчаков.

В декабре 1547 году 5 тысячный крымско-ногайский отряд Касай-мурзы неожиданна для русских вышел на границы рязанские земли и дошёл до реки Вожи. Потоки крымчаков стали растекаться по дорогам, ведущим к основным городам. Русские полки под командованием Воротынского были срочно были отправлены из Москвы на юг, тем самым заставив крымчаков прекратить грабёж и отступить с полоном в степь.

Следующий набег состоялся в 1548 году на Мещеру, и был отбит воеводой Михаилом Вороновым. Русские сумели разгромить татар на своих окраинах, не дав им возможности пограбить и разорить глубинные территории княжества. Кочевники потеряли большое число погибшими и захваченными в плен. Лишь немногим удалось вернуться домой

В августе 1548 года большой отряд путивльских казаков предприняли ответный поход в степь, под татарские улусы в районе Азова. Казачие атаманы Михалко Черкасенин, Истома Извольский-Тулянин с казаками на Великом Перевоз, тот, что на Дону, в ожесточённом сражение разбили многочисленную орду крымского князя Аманака. Многие татары были убиты а семь турецких пушек были захвачены. После чего, они со всей своей ненавистью, обрушились на татарские кочевья, истребляя всё живое, освобождая русских рабов из басурманской неволи. Зимой ожидалось новое ногайское нападение, и «в декабре были воеводы на Коломне по ногайским вестям».

XVI век для России был веком кровопролитной и беспощадной борьбы русского народа, отстоявшего свою государственную независимость в ходе многочисленных войн. Русь как и в предыдущие столетия по прежнему истекая кровью вела на своих степных границах нескончаемую и ожесточённую войну с татарскими ханствами. Бесконечные караваны с русскими пленниками угонялись степными хищниками в рабство. Помимо этого, в течение XVI века, Россия семь pаз воевала с Ливонией, Польшей и Литвой, трижды со Швецией, практически каждый второй год столетия был военный. Вот такая непростая и страшная история у нашего с Вами богоизбранного Отечества. И сейчас, в XXI веке, по прежнему нас окружает кровожадная стая бешеных псов, готовая разорвать нашу Родину как и сотни лет назад. Такая у нас карма. Что же, как и прежде судьба правит всем. На всё воля всевышнего.

Тысячелетняя война. (Часть XXIV).
Русь и Великая Степь. Русско-Казанская война 1505-1507 года.

Падение Золотой Орды еще не означало прекращение бескомпромиссной борьбы с с татарами, обитавшими на бескрайних просторах «Дикого Поля». Тем более, что московско-татарские отношения имели глубокие внутренние корни и давнюю историческую традицию. Но развивались они всегда с складывающейся на данный момент времени внутренней и международной обстановкой. Теперь русским приходилось иметь дело с целой россыпью уцелевших татарских царств: Крымом, Казаню, Астрахонью, Сибирским ханством и Ногайской ордой. Тем не менее борьба с ними всё ещё сохраняло значение весьма важного фактора в жизни Московского государства. Хотя в планах русского правительства на отдалённую перспективу было заложенного покорение Казани и Астрахани а так же подчинение Ногайской орды. Только полная победа русского оружия и означало бы конец многовековой борьбы со Степью и присоединение к владениям Московского княжества огромных территорий в Поволжье, входивших когда то в Золотую Орду.

К середине 1480 года в Казани велась активная борьба за ханский трон. Она началась как внутренний конфликт, когда различные группы знати поддержали разных сыновей умершего в 1479 году хана Ибрагима. Али был сыном от первой жены хана, Фатимы, он относился к наиболее агрессивной проногайской группе. Другая, промосковская, представляла его сводного брата Мухаммед-Амина, сын второй жены хана, Нур-Султан. На ход и последующий результат этой бескомпромиссной борьбы огромное влияние оказывало Московское княжество. Так как оно было в первую очередь заинтересованно в нейтрализации этого весьма агрессивного и могущественного татарского ханства.

Затем, в течение трех лет, чехарда с казанским престолом продолжалась со все убыстряющимся темпом. Процарствовав 5 лет после смерти отца, Али в конце 1484, начале 1485 года был смещен, и на казанском троне Мухаммед-Амином. Великий князь Иван Васильевич, обещавший Нурсалтан помочь в возведении Мухаммед-Эмина на казанский престол, путём военного давления на Казань, Ильхама сверг с престола, а Мухаммед-Эмин был поднят в ханы. Было ему в то время 15 лет, пять из которых он прожил при дворе великого князя, и казанцы, почуяв в нем человека, почти обрусевшего, через несколько месяцев свергли Мухаммед-Эмина, вернув на престол Ильхама.

Во второй половине 1485 года Али вновь вернулся к власти, причем на этот раз уже при поддержке Москвы. Спасая свою жизнь Мухаммед-Амин с семьёй бежал из города в Москву. Но Али просидев на троне совсем недолго вновь был смещен в 1486 году в Казани, а в 1487 году он появился с ногайскими войсками и согнал с Казани брата. Мухаммед-Амин вновь бежал в Москву. В июле того же 1487 года русские войска вместе с воеводы Мухаммед-Амина подошли к Казани и взяли её в осаду.

После 52 дневной осады и ожесточенных боев сопротивление казанцев было сломлено.

9 июля 1487 года городские ворота был открыты, и русское войско торжественно вошло в столицу поверженного ханства. Русские вновь посадили на казанский престол своего ставленника Мухаммеда-Эмина. С возведением его на престол силою иностранного войска первый, блестящий период истории Казанского ханства, начавшийся победами хана Улу Мухаммеда, закончился.

Девяносто татарских князей и мурз было казнено. Хан Али, его жена, мать, царица Фатима, сестры и братья Мелик-Тагир и Худай-Кул были отправлены в Россию. Хана Али с женой сослали в Вологду, туда же в 1490 году сослали и крымского царевича Хайдара, сына Хаджи Гирея, только что выехавшего на службу в Россию. Царица Фатима, царевичи и царевны были сосланы в отдаленный городок Каргополь. Хан Али умер в Вологде, а Мелик-Тагир — в Каргополе в ссылке.

В 1487 году когда в Казани опять правил Мухаммед-Эмин со своими сторонниками. Новому хану было трудно. По условиям договора с Иваном Васильевичем он был обязан всячески блюсти интересы Москвы в ханстве и в то же время учитывать интересы своей страны, зачастую идущие вразрез московским. Задачей Мухаммед-Эмина было жить в понимании и дружбе с влиятельными казанскими беками, часть из которых смотрела в сторону Востока. Такие обстоятельства, меж молотом и наковальней, заставили Мухаммед-Эмина лавировать, быть тонким дипломатом, находить компромиссы, что, впрочем, ему удавалось, хотя и с большим трудом.

В Казани в этот период происходили важнейшие военно-политические действия, оказавшие в последствие огромное влияние на весь ход русско-казанских отношений. Для охраны своего ставленника Иваном III были посланы русские воеводы с полками. По требованию русских, Мухамед-Эмин пытался схватить и выдать Москве меньших своих братьев, сыновей Фатим и их сторонников. Это унижение со стороны русских правителей он запомнил на всю свою жизнь, затаив на них глухую обиду. Выдающийся татарский политик и полководец Мухамед-Эмин умел ждать своего часа.

Несмотря на все перипетии, это была триумфальная победа русских над когда то всесильной наследницей империей кочевников, Золотой Ордой, Казанским ханством. В Москве несказанно были рады этому великому событию и все торжествовали. Тем более, что военное завоевание Казани в 1487 году позже стало для московских идеологов правовым основанием для претензий на ханство как на свой «юрт». Это было вполне сознательное стремлении Москвы приуменьшить статус Казанского ханства в своих отношениях с соседями. Москва пыталась низвести статус Казани до уровня московского владения, однако на внешнеполитической сцене это не было признано.

С этого времени начался второй период, эпоха господства русской партии, эпоха зависимости от иностранного государства. Русское правительство достигло того, к чему оно стремилось: Казань была взята, и в ней был введен желательный для русских режим, хотя формально Казань осталась независимой. Но Москва практически распространила свой протекторат над громадной территорией Поволжья, где обитали кочевые и оседлые народы Казанского ханства. Несмотря на то, что это ханство до сих пор сумело сохранить свою независимость, контролировало транзитная торговля по Великому Волжскому Торговому пути, теперь всецело зависели от политики московского правительства, лоббирующих в первую очередь интересы московского купечества.

Освободив страну от ненавистного татарского ига и уничтожив в 1480 году зависимость от ханов Сарайских, Иван III не мог не стремиться к тому же в отношении ханов Казанских. Этой заветной цели он достиг в 1487 году. Из данника и подручника Казанского хана Московский великий князь со временем превратился в самостоятельного и независимого государя. Казанское правительство признало официальное равенство обоих сторон, и в переписке между собою оба государя называли друг друга братьями. К тому же, на Казанские волости наложена была известная подать, шедшая в московскую казну и собираемая московскими чиновниками. Это был аналог ордынской дани.

Формально равные между собою государи, совершенно независимые один от другого, регулировали свои отношения договорами, которые скреплялись присягой. Главной её сутью были «братские» отношения Москвы и Казани, а также желание перевести под контроль Московского государства внешнюю политику и вопросы престолонаследия Казанского ханства. В свою очередь эта присяга явилась поводом к искажению фактов татарскими националистами из «Восточной партии» и возбуждению вражды среди всех слоёв общества Казанского ханства. При скреплении договора казанское правительство приносило присягу, но на верность не великому князю, а своему договору. Это подтверждается тем, что и русский государь в свою очередь давал крестное целование при заключении договоров между обоими государствами.

Именно при Иване III, впервые, стремление русского правительства было направленно на обеспечение интересов промышленности и торговли Московского княжества, а не прихоти и татарских ханов и их алчных родственников и их жён. Посему всё неприкрытое и наглое вмешательство русского правительства в дела Казанского ханства обуславливались только одним, это неудержимым стремлением овладеть Поволжьем, как масштабным торговым и транзитным рынком, а так же громадными площадями неосвоенной никем земли.

В эпоху правления великого князя Ивана III Москва всё настойчивое стала вести жёсткую борьбу за рынки сбыта и монополию на транзитную торговлю по Великому Волжскому Торговому Пути. Вся её политика на территории Поволжья в этот период опирается на экономические требования, обоснованные желанием гарантировать стабильную прибыль русским предпринимателям. Исходя их этого, ещё в течение длительного времени, русское правительство пока довольствуется экономическими выгодами, пока не соединяя с ними требований о территориальных уступках.

Так как протекторат Москвы означал ещё неполную зависимость казанских ханов от московских князей, Иван III поспешил принял титул князя Булгарского. Тем самым поставив точку в вопросе о сюзеренитет в русско-казанских отношениях. Теперь, эти когда то дерзкие татарские правители из Казани, вынуждены были сегодня внимательно прислушиваться к резким окрикам идущим из Москвы. А так же всецело зависеть от волюнтаристской политики русских, тем более смешанной с русским самодурством, по отношению ко всем Поволжским ханствам и особенно к Казани. Почти весь второй период истории Казанского ханства является эпохой засилья со стороны русских, когда у власти стояла русская партия.

По требованию русских казанские правители теперь не имели никакого права выбирать себе нового хана без согласия Москвы. Русское влияние в Казани осуществлялось через определенную придворную клику, объединённую в «русскую партию», куда входили влиятельные татарские мурзы и князья, являвшиеся фактическими проводниками русского влияния, русской политики.

Таким образом, отношения двух государств представляли собою неравноправный союз, а заключённый ранее договор гарантировал мир между ними и неизменность существующих отношений. Теперь Казань должна была вести промосковскую политику в отношении своих соседей, ногайцев и татар Крыма. Тем самым она практически стала союзником Москвы в её борьбе с другими ханствами. Мухаммад-Амин обязался не воевать против Руси и охранять интересы русских людей, находившихся в ханстве.

Что же касается взаимоотношений между казанским правительством и русскими гражданами, то последние находились в ханстве в положении граждан как-бы наиболее благоприятствуемой державы и пользовались покровительством местной государственной власти, которая должна была охранять их интересы. Это свидетельствовало о том, что в пределах Казанского ханства проживало значительное количество русских людей-купцов. промышленников и различных предпринимателей, и что русское правительство старалось обеспечить их безопасность, неприкосновеннВ 1484 году Иван Васильевич, обещавший Нурсалтан помочь в возведении Мухаммед-Эмина на казанский престол, постарался, и путем военного давления на Казань, Ильхам был низложен, а Мухаммед-Эмин поднят в ханы. Было ему в то время 15 лет, пять из которых он прожил при дворе великого князя, и казанцы, почуяв в нем человека, почти обрусевшего, через несколько месяцев свергли Мухаммед-Эмина, вернув на престол Ильхама. ость товаров, возмещение убытков и прочие торговые интересы.

Правительство Мухаммед-Эмина стремилось искренне соблюдать условия заключенного договора. Вскоре по вступлении на престол молодой хан вступил в брак; в невесты была выбрана дочь ногайского князя Мусы; но прежде, чем брак был заключен, казанское правительство нашло необходимым осведомиться у союзного русского государя, не имеет ли он что-либо против этого брака, который был в значительной степени актом иностранной политики и при неблагоприятных обстоятельствах мог бы вызвать дипломатические осложнения. Выбор невесты не вызвал никакого протеста, и брак был заключен.

Из данника и подручника Казанского хана, московский великий князь превратился в самостоятельного и независимого государя. Казанское правительство вынуждено было признать официальное равенство обоих сторон, и в переписке между собою оба государя называли друг друга братьями: хан обращался — "великому князю Ивану Васильевичу всея Руси, брату моему, Магммет-Аминь челом бьет", великий князь отвечал — "Магммет-Аминю царю, брату моему князь великий Иван челом бьет".

Хотя формально Казань осталась независимой, но с течением времени грамоты Мухаммада-Амина от Ивана III имели приказной тон, а вмешательство русского посла в дела ханства носило вызывающий характер. Казанский хан вынужден был в своём обращение писать великому князю московскому, что он бьет челом. В результате этого беспредела со стороны московитов в Казанском ханстве назревала большое неудовольствие в умах населения.

Именно в эти годы в Москве зародилась мысль об окончательном и бесповоротном захвате рынком всего Поволжья, и господстве над Великим Волжским Торговым Путём. Формально русские сумели закрепить свое экономическое влияние в регионе, добиться там юридически зафиксированных существенных экономических выгод.

В 1490 году в союзе с русским и крымским правительством казанцы участвовали в войне против Большой Орды. Надо было сохранить Менгли-Гирея как союзника против Литвы и окончательно добить детей Ахмат хана. В последнем цели Ивана III и Менгли-Гирея полностью совпадали. Крымчакам необходимо было сохранить свои пастбища в Крыму и расширить, их за счет Большой Орды. На основе этих обстоятельств образовался союз Руси, Крыма и Казани. Ногайцы также не поддержали Большую Орду. Общее руководство над всеми силами было возложено на касимовского царевича Салтыгана, брата Менгли-Гирея. Одновременно на встречу с татарами шли и московские воеводы с полками.

Соединенное московско-казанское войско, с отрядом касимовских татар, совершило удачный поход и отразило нападение сарайского войска на Крымское ханство. Узнав о движении таких больших сил в подмогу крымскому хану Менгли-Гирею, ахматовы дети со своей ордой повернули от Перекопа обратно в свои кочевья. В 1491 году Мухаммед-Эмин присоединил к Казанскому царству территорию Большой Орды между Волгой и Яиком с городами Сарай-Бату и Сарай-Берке. Тем самым Казанское ханство могло юридически претендовать на роль наследника Золотой Орды. Тем более, что такой внешне-политический расклад сполна устраивал Московское княжество и его правителей, открывая перед ними далеко идущие перспективы.

Но промосковская политика Мухаммеда-Эмина не нравилась многим казанским феодалам. «Русская партия», захватившая власть при помощи иностранного войска, не была популярной в стране. Несмотря на казнь виднейших вождей, основное ядро восточной партии не была уничтожена, а к середине 1490 годов оппозиция правительству вполне сформировалась вновь. Во главе оппозиции стояли 4 представителя казанской аристократии, князья Кул-Ахмед, Урак. Садыр и Агиш.

Несмотря на кажущиеся преимущество, «Русской партии» довольно успешно противостояла «восточной партии», которая ориентировалась на татарские государства, соседей Казани, на Сибирское и Крымское ханства. Новый хан не собирал, мнения карачи, высших советников хана, его они просто не интересовали. Дабы ублажить пришедших с ним сибирских и ногайских беков, а с последними была у казанцев постоянная и давняя вражда, он повелел казанским правителям поделиться с ними своими имениями, что вызвало возмущение старых казанских родов. Борьба этих двух «партий» при ханском дворе создавала напряженность, которую стимулировало и поддерживало все время Московское государство, ища повода для вмешательства во внутренние дела Казанского ханства.

И всё же промосковская политика Мухаммед-Эмина, несмотря на компромиссы с «восточной» партией и его умение находить решения, привела к заговору, во главе которого стояли беки Кель-Ахмед, Урак, Садыр и Агиш. Сторонники этой партии умело используя недовольство правящей татарской элиты и части зажиточного народа русским засильем, они сумели сплотится и организовать заговор опиравшейся на поддержку сибирского ханства, крайне недовольного господством русских улусников.

Юсуф вместе с князьями Ураком, Агишем и Садиром вступили в переговоры с сибирским ханом Ибаком и попросили направить в Казань его сына Мамуку с армией. Сибирское правительство хана Ибака поддерживало казанских эмигрантов и оппозиционеров. Весной 1495 года заговорщики открывают ему ворота Казани. Мамук выступил к Казань с многочисленным войском имея цель, свержения промосковского хана и захвата власти в государстве.

Хан Мухаммед-Эмин, ставленник России, узнав, что «восточная партия» готовит его свержение и на Казань идёт войско сибирского царевича Мамука, сообщил об этом царю Ивану III. Весной 1496 года царевич Мамук с большим войском вышел к Казани. Узнав об этом, Мухаммед-Эмин обратился за помощью к Ивану III. Из Нижнего Новгорода на судах прибыли русские войска под командованием князя Семена Рябловского.

Руководители «восточной партии», проведав об этом в панике бежали из Казани и известили Мамука, чтобы он приостановил движение своих войск к городу. Когда о прибытии в Казань русского войска стало известно Мамуку, он демонстративно развернул свое войско и отправился обратно домой. Тайные сторонники Юсуфа постарались убедить хана Мухаммеда-Эмина в том, что опасность миновала, тот поверил и отпустил русские войска. Считая, что угрозы захвата города нет, русский отряд спустя две недели вернулся в Нижний Новгород. Об этом тотчас сообщили Мамуку, и тот быстро, но скрытно, подошел к Казани. Сторонники Юсуфа открыли ворота и впустили отряды Мамука в город. Столица сдалась без сопротивления.

Мухаммед-Эмин с женами и несколькими князьями бежал в Москву. На престол был посажен хан Мамук из династии Шейбани, родственник сибирского хана Ибака. В Казани началось истребление про российских сторонников и проживающих там русских. Город захлестнула многодневная резня и хаос.

Выбор кандидата на Казанский престол оказался не совсем удачным. Сибирский царевич, выросший в своеобразных условиях, не мог освоиться с той обстановкой громадного культурного центра, куда он попал, с его древними традициями и различными условностями, и был не в состоянии управлять могущественным государством, не нарушая издавна сложившиеся порядки и устоявшиеся законы.

Став ханом, Мамук посчитал, что ему сейчас всё можно, и он резко повышает налоги с казанских купцов и ремесленников, не считаясь с мнением тех князей, которые привели его к власти и видевшие в этом смертельную угрозу. Тем самым он дал местным татарам сразу почувствовать неприятную тяжесть своего режима. С руководителями восточной партии он совершенно не считался, разошелся с ними во взглядах, и дело дошло до ареста самого князя Кель-Ахмеда, главного виновника переворота.

Дерзкое и вызывающее поведение Мамука вызывало недовольство основной массы казанцев. Окончательно оттолкнул от себя Мамук родовитых казанцев, когда бек Кул-Мамет вступил с ним в жёсткое противостояние, когда ханским ярлыком его родовой аул отдали какому то безродному мурзе в драном чекмене. Который стал прямо перед носом бека размахивать ханским ярлыком на владение аулом. Кул-Ахмед выхватил саблю и в куски изрубил наглого мурзу, после чего отъехал в Казань и, растолкав охрану Мамука, ворвался в покои хана и изорвал на его глазах сей ярлык.

Хан Мамук был слишком своевольным и не понимал особенностей правления не только большим торговым городом, а тем более столь могущественным ханством, выдвигая в перёд свои собственные корыстные цели. Но если прежде раздавались жалобы на засилье со стороны иностранцев, то теперь гораздо более широкие круги были возбуждены против правительства тяжелой системой различных налогов. А Кул-Ахмед, не поладивший с новым ханом, быстро понял, что он допустил большую ошибку выбором этого кандидата, и резко переменил свои взгляды в пользу русской ориентации. Видя в Москве залог стабильности и дальнейшего процветания ханства.

Ему вскоре удалось привлечь на свою сторону много сторонников, и он сумел овладеть положением, но большая часть восточной партии, во главе с князем Ураком, осталась верна своим убеждениям. Но у его покровителя эмира Юсуфа были свои виды на него. Он хотел использовать Мамука и его войска для уничтожения военной опоры своего сводного брата Бураша. Посему он велел хану захватить Арский городок. Вскоре хан Мамук отправился в поход против удельного Арского княжества, зависимого от Казанского ханства. На помощь Бурашу пришел князь Урак, и они вместе наголову разбили Мамука.

Когда побитый хан вернулся домой то у стен Казани он увидел большое татарское войско поджидающие его. Он не рискнули штурмовать мощнейшую крепость с остатками своей армии. Не имея больше никаких возможностей бороться за казанский престол, Мамук скрежеща от злости и бессилия зубами, повернул в ногайские степи и, не дойдя до них, от великой досады, разрывавшей его сердце, отдал Всевышнему душу.

После позорного бегства Мамука Казанью завладел Бураш. Было создано Временное правительство во главе с князем Кель-Ахмеда. Вскоре в Москву было отправлено посольство, которое он же и возглавил. Татарские послы заявили князю московскому Ивану III о горячем желании казанского правительства и народа возобновить прежние договора. Кроме того, от имени сеида Бураша князь Кул-Мамет попросил московского государя дать казанцам хана, но только не Мухаммед-Эмина. Иван III решил отправить в Казань Абдул-Латыфа, единоутробного младшего брата Мухаммед-Эмина, младшего сына хана Ибрагима и Нурсултан.

Абдул-Латыф выехал из Москвы в конце апреля 1497 года в сопровождении русского войска под командованием князей Семена Холмского и Федора Палицкого, которые и посадили Абдул-Латыфа на царство, и привели к присяге «за великого князя всех князей казанских, уланов и земских людей по их вере». А Мухаммед-Эмину Иван III вместо Казани дал на кормление Каширу, Серпухов и Хотунь со всеми пошлинами. Но и здесь Мухаммед-Эмин не угомонился, по словам летописца, «жил с насильством и алчно ко многим».

Благодаря мудрой политике князя Кель-Ахмеда, «русская партия» восторжествовала, и новое правительство решило принять русскую ориентацию, возобновив договоры с Россией и не переча приняла нового хана по рекомендации московского государя Ивана III. Тем самым спас Казанское ханство от новой войны с Москвой и избежал страшного разорения.

Однако попытки захватить Казанское ханство сибирскими татарами на этом не прекратились. В 1499 году «восточная партия» ещё раз совершила попытку восстановить сибирскую династию на казанском престоле. Во главе этого движения стоял эмигрант, князь Урак, а в качестве претендента выступил царевич Агалак, брат хана Мамука.

Узнав об этом походе, хан Абдул-Латыф обратился за помощью к Ивану III. Вскоре из Нижнего Новгорода срочно прибыли русские войска, пехота на судах под командованием воеводы Ивана Суздальского и конница, совместно с касимовскими татарами, посуху под началом воеводы Федора Бельского. Армия сибирских татар под руководством ханов Агалака и Урака не рискнули принять открытого бой с объединенными русско-казанскими войсками и повернули назад.

Но эта рокировка на престоле вызвала общее недовольство могущественной ногайской знати. Ногайские ханы Ямгурчи и Муса потеряли былое влияние на Казань, так как их дочери вместе с их мужьями лишились казанского престола. Ногаи начали военное давление на Казань, поддерживая кандидатуру сибирских султанов. В 1500 году ногайская орда вторглась в пределы Казанского ханства и осадила Казань. Но военное предприятие братьев Мусы и Ямгурчи закончилось очередной неудачей. Провал военной линии внешней политики ногаев вынудил их вернутся к дипломатическим переговорам. 18 ноября 1501 года послы ногаев прибыли в Москву.

Князь Кель-Ахмеда по прежнему оставался главным лицом при дворе Абдул-Латифа. Но пока хан был молод, не происходило никаких политических осложнений с Россией. Однако, когда Абдул-Латифу исполнилось 25 лет, по наущению придворных сановников он стал проявлять самостоятельность, а его политика стала принимать националистический и враждебный России характер. Он в последнее время склонялся к восточной ориентации, то есть начал действовать не в пользу русских. Для русской партии это направление было опасным и враждебным, и в Казани вновь сложилось политическое течение, направленное против Абдул-Латифа.

Воспользовавшись сложившими противоречиями внутри правящей татарской верхушки в 1500 году эмир Юсуф предпринял очередную попытку овладеть Казанью. В поход он отправил наемных ногайцев ак-мангытов под командованием мурз Мусы и Ямгурчи. Ногайцы ворвались в посад Кураиш, и князь Утяш с остатками своего отряда укрепился в районе мечети Отуз. Вскоре ему на помощь пришли русские войска под командованием князей Михаила Курбского и Петра Лобана, размещенные в Ташаякском ураме. Русские ратники приставили лестницы и бревна к частоколу, отделявшему урам от посада, и перелезли через него. Оказавшись с двух сторон зажатыми русскими войсками и отрядом Утяша, ногайцы в панике бежали из посада и понеся большие потери сумели убратся восвояси в степь.

В 1501 года Абдул-Латыфу надоела опека со стороны эмира Бураша, и он вступил в контакт с мятежным эмиром Юсуфом. Вскоре Бурашу стало известно об этих переговорах, и он направил татарскую делегацию во главе в Кель-Ахмедом в Москву. Он вёл там переговоры с великим князем Иваном III о смене правителя в ханстве. Уже в январе 1502 года Иван III отправил в Казань князя Василия Ноздреватого и Ивана Телешова вместе с многочисленным воинским отрядом с приказом схватить Абдул-Латыфа «за его неправду». С помощью сеида Бураша и князя Кель-Ахмеда московские воеводы быстро справились с заданием и доставили Абдул-Латыфа в Москву. Он был отправлен в ссылку в Россию, в город Белоозеро. На престол был возведен прежний хан Мухаммед-Эмин, зарекомендовавший себя, как казалось, искренним другом России.

Переворот на удивление прошел спокойно и был оформлен юридически казанско-московским союзным договором. Казанско-русские отношения были восстановлены на этих условиях. От России, он был подписан князем Иваном Ивановичем Звенигородским-Звенцом, боярином и воеводой, и думным дьяком Иваном Телешовым, а от Казанского ханства, князем Кул-Мамет.

Хотя по своей сути, этот переворот был явным и весьма наглым вмешательством во внутренние дела Казанского ханства. Почему то само низложение хана не было совершено самими казанцами весьма недовольные им, а для этой цели потребовалось участие русских послов. Хотя Мухаммед-Эмин догадывался, что сына-наследника у него не было, и великий князь московский, узнав о болезни хана, поспешил избавиться от законного претендента на казанский трон. Скорее всего, своенравного и уже сидевшего однажды на ханском престоле Абдул-Латифа опоили ядом по указке великого князя приставленные к бывшему хану бояре. С другой стороны вызывает удивление, что со стороны казанцев не произошло никакого отпора иностранцам, хозяйничавшим в ханском дворце. Столь бесцеремонное и дерзкое вмешательство русских во внутренние дела государства показывает, что в этот момент восточная партия в Казани находилась в полном упадке.

Во главе нового правительства вновь стал Кул-Ахмед. Это несомненно выдающийся человек пользовался в Казанском ханстве огромным влиянием. В течении 10 лет он стоял во главе государственной власти и был руководителем политической жизни. Он низложил трех ханов с престола и, судя по образу действий, обладал обширным умом, хитростью, сильной волей и, вероятно, большим честолюбием. Современников всегда восхищало его умение достигать своих целей и приносить им в жертву людей.

Когда хан Мухаммед-Эмин в 1502 году возвратился в Казань, ему было 30 лет. Он был полон сил и энергии непомерных амбиций. Но он отлично помнил горький опыт того конца, которым завершилось его первое царствование. Этого он уже никогда не забудет и не простит русским. Первым шагом нового-старого хана была ликвидация всесильного князя Кель-Ахмеда, «на великого князя гнев держа» и памятуя о судьбе брата.

Определенную роль в скором решении Мухаммед-Амина разорвать вассальные отношения с Москвой сыграла его новая жена Урбет, разделившая со своим мужем ханом Ибрагимом заточение с 1487 года. Урбет, четырнадцать лет не видевшая свободы, естественно, не питала особых симпатий к Ивану III и русским. Она всячески склоняла нового мужа к разрыву с Москвой, напоминая ему о том, что он является потомком Чингезидов.

Учитывая неблагоприятное впечатление, произведенное на казанцев иностранным вмешательством во время только, что совершенного переворота, и опасаясь снова подвергнуться изгнанию из Казани, хан решил придерживаться новой политики. Когда то он был искренним сторонником России и русских, но страх перед народным восстанием и горечь унижений, заставил его изменить поведение.

Московское княжество набирало силу и поднималось. Оно уже не так сильно зависело от крымского союзника, могло обходиться и без Менгли-Гирея. Вот почему русские не церемонились с пасынком крымского хана и начали предпринимать попытки для того, что бы положить конец царской династии в Казани. Однако, получив известие о заточении Абдул-Латифа, владыка Крыма в июле 1503 года ультимативно потребовал, чтобы Иван III простил молодого Абдул-Латифа, и он был возвращен к великому князю. Иначе, писал Менгли-Гирей, “послу и людям нашим не ходити, а шерсть мене нас отошла”. Об этом же отдельно просила Нур-Салтан. Иван III только в начале 1505 года ответил, что Абдул-Латиф освобожден и держит он его при себе. Но доверие к последнему не было восстановлено, его содержали в “каменной палате” Кремля'.

После смерти Ивана III несколько раз Крым, Турция и Казань просили отпустить Абдул-Латифа в Крым, в Казань или дать ему Каширу. Эти просьбы не были выполнены. Вначале его посадили за городом во дворе, а в 1509 году его из “нятства” выпустили, на некоторое время дали г. Юрьев. С 1512 года, в связи с набегом крымских царевичей, он опять находился в опале. •

В 1502 году, и в Москве и в Казане все ожидали усиления русских влияний в ханстве. Но реальная действительность показала, что оба правительства, как казанское, так и московское, глубоко ошибались. На этот раз Мухаммед-Эмин обманул их ожидания. Затаивший обиду и оскорблённый самодурством русских, казанский хан в душе принял решение придерживаться антирусской ориентации. Его изворотливый ум, природная хитрость и ловкость позволили ему долго скрывать свои замыслы и тщательно подготовить перемену режима. Ему удалось перехитрить такого умного и мудрого человека, как князь Кель-Ахмед, и так незаметно приготовиться к войне против русских, что об этом русские, жившие в Казани, не подозревали. Старый московский князь Иван III и всё московское правительство оставалось в полном неведении о надвигающихся катастрофических событиях на Востоке.

После того как в 1502 году Кель-Ахмед постарался устранить с престола его брата, и теперь хан мог от него же вновь ожидать неприятностей. Ему всё мерещилось, что старый князь узнал о его замыслах и уже летит гонец в Москву с докладом об измене, а русский гарнизон в Казани стремительно приближается к его дворцу.

Мухаммед-Эмин сумел устранить Кель-Ахмеда от власти, и князь не смог уклониться от удара, направленного в него. Против него было возбуждено обвинение, он был стремительно арестован, осужден и казнен, а может быть и просто убит по приказанию хана. Правительство Кель-Ахмеда, стоявшее у власти бессменно в течении 8 лет, пало, что стало для Москвы весьма неприятным сюрпризом. А в это же время, в течение трех лет, он тайно готовился к войне с Россией. Опираясь на своих сторонников Мухаммед-Эмин сумел скрытно создавать сильную армию и заключить договор с Ногайцами о помощи в будущей войне с Москвой.

Московский князь Иван III, опасный сосед Казанского хана, был уже стариком и заметно дряхлел. Об этом было известно везде за границей, и папа Юлий II даже позволил великому князю Литовскому Александру, женившемуся на дочери Ивана III, жить с иноверной женой лишь потому, что все ждали скорой смерти ее отца, который был очень стар, и в надежде на то, что она тогда перейдет в католичество. В 1503 году, со смертью супруги, Иван стал заметно слабеть, прихварывать, ездил по монастырям искать исцеления и написал завещание. Заклятые противники России заметно ободрились. От близкой перемены на московском престоле ожидалось ослабление русской политики, так как 25 летний наследник далеко не отличался такими выдающимися качествами, как его отец.

Предстоящие перемены на московском престоле также вызвали разные толки и слухи в Казани. Обстоятельства были чрезвычайно благоприятны для нарушения договоров и для освобождения Казанского ханства от русского протектората. Всё это склоняло хана изменить союзнические отношения с Москвой.

Мухаммед-Эмин тщательно подготовил поворот политики в сторону враждебную русской партии, и осторожно вел приготовления к близкой войне. Тем более, что московский посол в Крымском ханстве вынужден был долго и настойчиво, но при этом очень расплывчато, объяснять Менгли Гирею о вине Абдул-Латыфа: По его словам «Великий князь его пожаловал, посадил на Казани, а он ему начал лгать, ни в каких делах управы не чинил, да и до земли Казанской стал быть лих». Объяснения русского посла вызвали в Крыму раздражение, переходящие в гнев. .

В Русском государстве в предвоенный период вновь происходила смена великокняжеской власти. По заведённой на Руси в течение многих столетий недоброй традиции, этот наиважнейший процесс всегда происходил весьма болезненно. Иван III, проводящий политику централизации, заботился о передаче всей полноты власти по линии старшего сына, с ограничением власти младших сыновей. Поэтому он уже в 1470 году объявил своим соправителем старшего сына от первой жены Ивана Молодого. Однако в 1490 году тот умер от болезни. Ещё до смерти великого князя при дворе создалось две партии приготовившихся к борьбе за великокняжеский престол. Одна группировалась вокруг сына Ивана Молодого, внука Ивана III Дмитрия Ивановича и его матери, вдовы Ивана Молодого, Елены Стефановны, а вторая вокруг Василия и его матери Софьи.

В окружении княжича Василия не без участия его матери созрел заговор против Дмитрия. В частности, некоторые дети боярские и дьяки, поддерживавшие не слишком любимую в Москве Софью, целовали крест и присягали Василию и советовали ему бежать с казной на север, расправившись предварительно с Дмитрием. Этот заговор был раскрыт, а его участник были казнены. Василий и его мать подверглись опале, по приказу Ивана были удалены подальше от князя и заключены под стражу.

Дмитрий Иванович был венчан 4 февраля 1498 года в Успенском соборе на великое княжение. Но Софья не сдавалась и продолжала борьбу. В такой ситуации русские князья не думали о государстве, а заботились только о своих личных выгодах, полагая, что сильное, суверенное государство им не нужно. В очередной раз они забыли, что только в сильном государстве хорошо могут жить и князья и простой народ. Любые противоречия происходящие внутри династии Рюриковичей ввергали всю страну в состоянии хаоса и анархии, вводя в полный ступор всю систему государственного управления.

После разгрома Большой Орды татарские правители, как наследники Чингиз-хана, стали предъявлять права на подчинение России. Отношения Москвы с Крымом и Казанью становились всё напряжённее. Изменение направления крымской политики были связаны с претензиями крымских ханов на восстановление ордынского владычества. Это проявилось как в стремлении к подчинению осколков распавшейся Большой Орды, так и в претензии крымских ханов изобразить себя господами как российских, так и польско-литовских земель. Тем более, что русское государство после разгрома Большой Орды Менгли Гиреем в 1502 году не было заинтересовано в росте крымского могущества и уклонялось от союзнической помощи. Крымский хан стремился использовать поддержку Московского государства для окончательного разгрома Большой Орды и овладения её землями, в частности Астраханским ханством.

Само Казанское ханство было тесно связано с Крымским ханством и Ногайской ордой. Связи эти заключались в тесных родственных связях знатных семей, сознании духовного и этнического единства. Хотя в Казани большую экономическую роль играли земледелие и ремёсла, важным фактором была волжская торговля, и с этой стороны была значительная прослойка населения, заинтересованная в мире, но находились и достаточно влиятельные силы, стоящие за грабительскую войну, эти силы находили своих союзников и поддержку в других татарских государственных образованиях.

После пятнадцати летнего русского засилья, бесцеремонного смещение ханов и отправление их в ссылку в Россию сильно ущемляли татарские национальные чувства, вызывая бешенный протест как у татарской придворной аристократии, так и среди простого народа. Все жители Казанского ханства понимали, что русские, это есть чужаки и гяуры, они просто помыкают татарской национальной администрацией и ведут дело к окончательному покорению их государства.

Вернувшийся вторично на престол после московской ссылки Мухаммед-Эмин решил окончательно покончить с русским засильем и в течение трех лет, в тайне от московских соглядатаев, готовился к войне с Россией. Он учел все факторы, облегчающие изменение ориентации, а это старость московского князя Ивана III, отсутствие бдительности у русских из-за их постоянных успехов в давлении на Казань, начинающая борьба внутри правящей элиты за великокняжеский престол, а так же ослабление «прорусской партии» при Дворе, благодаря устранению и смерти Кель-Ахмеда.

Главной его целью в этой очередной войне было освобождение Казанское ханство от русского протектората, разрыв всех кабальных союзных договоров. Стремясь обогатить своих союзников среди татарского народа и правящей элиты, он хотел в результате войны приобрести в большое число русских невольников, цены на которых за почти 10-летнее прекращение их поступления сильно возросли на азиатских невольничьих рынках. Золото всегда было главным аргументом в завоевание авторитета и преданности народа, а так же главным стимулятором энтузиазма, весьма эфемерной и изменяющейся субстанции.

Большую роль в предстоящей войне хан Мухаммед-Эмин отводил отношениям с Ногайской Ордой, тесно связанной родственными и династическими отношениями с Казанским ханством. Ногайская Орда была одним из кочевых государств, образовавшихся на рубеже XIV-XV веков, и в течение всего XV-XVI веков являлась одним из противников России в Поволжье.

Само государственное образование, созданное ногайцами, было аморфным, с крайне слабой степенью централизации, лишенным государственной администрации и потому слабым в политическом отношении. Вместо самодержавной ханской власти существовала слабо авторитетная власть князей, которые зависели от Совета мурз, собиравшегося на свои съезды, бывшие пережитком древне-монгольских курултаев. Правители Ногайской Орды, ведшие свой род от знаменитого эмира Эдигея принадлежавшие к мощной родо-племенной группировке мангытов, вели традиционно активную брачную политику. Именно благодаря бракам они и оказались втянуты в русско-казанские отношения

Взаимоотношения Русского государства с Казанским ханством являлись существенным элементом в международных отношениях региона в XV веке. В них постепенно втягивалось всё большее число государств. Всё это, вместе взятое, определяло особое положение Ногайской Орды в системе восточных соседей Московского государства, когда все татарские ханства Поволжья подверглись русскому военно-политическому нажиму и вступили во враждебные военно-политические отношения с Россией. Уже в 1504 года русские дипломаты предъявили ногайским послам претензии в фактах насилия над русскими подданными в степи.

В 1505 году, хан Мухаммед-Эмин не считал себя чем-то обязанным новому великому князю Василию Ивановичу, и мирный договор между Казанью и Москвой стал простой бумагой. Посему, очередная война началась внезапно для Москвы, в день открытия в Казани ежегодной Волжской ярмарки, подлым и коварным погромом убийством русских. В июне 1505 года в Казань пришла грамота Ивана III, в которой он требовал пропустить через Казань караван русских торговых судов, идущих в Астрахань и Персию. По казанским законам такой транзит был категорически запрещен, но казанский хан иногда делал исключение. На сей раз Мухаммед-Эмин исключение делать не пожелал. А это был уже вызов.

Великокняжеский посол дьяк Михаил Кляпик, не сходя с судна, потребовал беспрепятственно пропустить их в Астрахань. На это требование, хан велел командующему речным флотом Сюнгилю преградить путь русским судам и схватить посла Кляпика. Так и было сделано. Арестованного посла Сюнгиль передал князю Агишу, стоящему на берегу с отрядом татарских воинов. «Посол стал звать своих на помощь, и 1300 русских воинов, нёсших охрану каравана, высадились и напали на татар». Под напором превосходящих сил русских татары отступили в Ташаякский урам. Вскоре русские войска ворвались туда. Князь Агиш успел переправиться через Булак со связанным послом Кляпиком.

Тем временем собралось городское ополчение численностью 15 тысяч человек. Ополченцы пошли в Ташаякский урам и окружили русские войска, укрепившиеся в «Урус Йорты» . Окруженным предложили сдаться. Они ответили отказом. После этого «толпа пришла в полное неистовство и подожгла дом». Из огненного кольца выпустили только настоящих купцов, а остальные сгорели. По велению хана Мухаммеда-Эмина посла Кляпика и его людей приковали к колесу водоподъемного устройства в «Су-Манара»». И они стали вращать колесо водоподъемного устройства в водонапорной башне вместо слепой лошади». После чего погромы перекинулись на русских купцов находившихся на традиционной Казанской ярмарки и русских проживающих здесь. Большая часть их была с особым зверством убита, а товары разграблены жителями Казани. Всего погибло и было замучено в этой страшной резне до 10 тысяч русских людей. Были арестованы, и стали "полонянниками", а это в общей сложности несколько десятков тысяч человек. Спрос на невольников был полностью удовлетворен, и множество русских было продано в рабство на азиатские рынки. В этой резне принимали активное участие и ногайские воины, 20 тысячная орда которых, по приглашению хана Мухаммеда- Эмина, скрытно подошла к Казании и принимала активное участие в перевороте.

Мухаммед-Эмин этим не собирался себя ограничивать. Собрав войско он сентябре 1505 года отправился в поход на Нижний Новгород. Татарское армия в своих рядах насчитывала 60 тысяч человек, а это 40 тысяч, казанцев, 20 тысяч, ногайцев, во главе с ногайским братом ханши Мусой. Стремительным броском татары врываются в русские пределы испепеляя всё живое на своём пути и захватывая многочисленный полон. Главный удар наносился по Нижнему Новгороду, закрывавшим им путь на Москву. Им нужен был этот город, который являлся ключём на пути в центральные волости Московского княжества.

В Москве события в Казани и последующие вторжение на территорию Московского княжества было встречено в полной растерянности и панике. Московское правительство не предвидело войны, и русские люди, проживавшие в пределах Казанского ханства, были застигнуты совершенно врасплох. Престарелый великий московский князь уже не мог эффективно управлять государством, а правящая элита в очередной раз была увлечённо занята междоусобицей.

Тем более, что основные силы регулярной русской армии были сосредоточены на Западных и Северо-Западных рубежах государства, где только, что закончилась очередная кровопролитная война с Литовским княжеством и Ливонским орденом. На восточных рубежах Московского княжества регулярных войск почти не было и русскому командованию в кратчайшие сроки пришлось заново создавать новую армию, прибегнув к набору ополчения среди не обученных крестьян и городских жителей.

В сентябре 1505 года 60 тысячная татарская армия подошла к Нижнему Новгороду, обложила его Кремль и сожгла посады и слободы. Сам Нижний Новгород был хорошо укреплённой и оснащённой огнестрельным оружием крепостью, но её защищал малочисленный гарнизон под командованием опытного воеводы Ивана Васильевича Хабар-Симского. Воевода Хабар-Симский имея достаточные запасы оружия но не имея под рукой многочисленного гарнизона, вынужден был привлечь к обороне крепости литовских пленных русского происхождения, попавших в полон в ходе сражения под Ведрошей. Им тоже очень не хотелось попасть к татарве в плен, так как оттуда прямой путь был только в рабство. Поэтому они охотно отозвались на просьбу русских и приняли участие в обороне кремля. Как пишет летописец “Стоял под городом два дни и ко городу приступал, а на третей день от града беже, а граду не сотворил ничтоже”.

Попытка взять город приступом не удалась, так как нижегородский воевода вывел на стены кремля вооружённых литовских пленных солдат, сосланных в Нижний Новгород. Литовские стрелки умело обращались и с пушками, и с ручными пищалями. Когда татары пошли на штурм, их встретил огненный смерч. Оглушительно грянул залп, а над полем боя поплыли пушистые белые облака дыма, жесткий залп смертоносной картечи снес первые ряды атакующих татар и марийцев, заметно проредив задние. Среди убитых оказался и знатный ногайский мурза, шурин Мухаммед-Эмина. Так как ногаи хотели только грабить, но не воевать, его смерть привела к панике и к последующему конфликту между ногайскими и казанскими феодалами, закончившемуся резней. Это вызвало, по словам летописца, “межю ими брань велика усобная, и почашася сечи нагаи с казанцы”.

Успешная оборона Нижнего Новгорода, угроза с тыла и ссора с ногайцами вынудили казанского хана поспешно отступить. Окрестности Нижнего Новгорода были опустошены ногайцами. На обратном пути ногайцы грабили и опустошали не только русскую, но и казанские земли, то есть земли мордвы, мещеряков, мари.

Первой внешнеполитической акцией Василия III стал поход на Казань. По сложившейся традиции, стремясь перенести военные действия на территорию противника, русское правительство мобилизовало 100 тысячную армию. Но в войсках набранных отовсюду произошли беспорядки, и армия не двинулась далее Мурома. Причиной этому стала произошедшая паника в связи с распространением слухов о зверствах и силе татар во время погрома ярмарки, а так же слабостью русского командования. В результате этого, войска отказались перейти казанскую границу и остановились в окрестностях Мурома. Как пишет летописец: «Они же паче себя стрежаху, а не земли своея, и вышли страхом объяти быша, безумни, убояхуся и трепетаху, избранными воины блюдущеся из града выйти, толико имуща не мало воспретити царю».

А в это время казанцы беспрепятственно хозяйничали вдоль Оки. Их многочисленные и мобильные отряды не заходя далеко на русскую территорию, угоняли из приграничных районов себе скот и многочисленный полон. Вся приграничная территория была затянута дымом пожарищ, повсюду стоял дикий вой татарвы, а так же стоны и плачь угоняемых в неволю русских людей.

После успешного отражения похода казанских татар и ногайцев на Нижний Новгород, в октябрь 1505 года, великий князь Московский Иван III умер, оставив престол старшему сыну Василию. Смерть Ивана III прервала временно русскую военную активность в 1505 году. Для ответного удара по Казанскому ханству Василий III дождался весны. В начале 1506 году, он приказал отправить для похода на Казань 30 тысячную армию речным путемём. Формально её возглавлял брат великого князя 16 летний Дмитрий Иоаннович Жилка, князь Углицкий, но фактически ею руководили князья Бельский и Ростовский. Сам государь Василий III остался в Москве.

В апреле 1506 года из Нижнего Новгорода с пешими войсками на судах выступили брат великого князя Дмитрий Иванович и воевода князь Бельский, сухим путем, двинулась конная рать воеводы князя Ростовского. 22 мая судовая рать высадилась под Казанью и не дожидаясь подхода конницы немедленно пошла к городу. Уж очень хотелось воеводе и малолетнему князьку первыми захватить Казань, при этом считая, что татары были уже не те и не способными оказать достойное сопротивление.

22 мая 1506 года судовая рать прибыла под Казань, конное же войско отстало. По плану пехота должна была оставаться на судах и ждать подхода конницы, и лишь тогда начать вылазку. Однако князь Дмитрий Углицкий решил сам расправиться с казанцами. Десять тысяч пехоты под командованием воеводы Дмитрия Шеина высадились на берег и пошли на Казань. Сам же Дмитрий Углицкий с двадцатью тысячами ратников остался на судах.

Однако как только ступили русские полки на Козий луг, место по весне сырое да топкое, а ныне и вовсе затопленное водами Казанки, выскочил из засады в Ягодном лесу конный отряд бека Отуча, ударил им в спину и погнал под кремлевские стены, где их уже ждали.

И те, что шли по Волге-Итили ладьями да стругами, пришли первыми; не дожидаясь конных да пеших, высадились в количестве тридцати тысяч в устье Казань-реки, сходу взяли Биш-Балту. Окрыленные успехом русские войска без всякой разведки направилась с берега Волги к городу. Казанский хан не мог не понять, что по воле судьбы он оказался в уникальнейшем положении, за спиной огромного войска, командиры которого даже не подозревают о присутствии конного татарского отряда. И таким шансом нельзя было не воспользоваться. Когда войска Дмитрия Шеина ступили на Козий луг, место по весне сырое да топкое, а ныне и вовсе затопленное водами Казанки приблизились к внешнему посаду Казани Бил-Балта, их атаковала тысячи всадников князя Урака. Завязался быстротечный бой. Тысячи людей сошлись в смертельной схватке на одном поле и нещадно резали друг друга мечами и саблями, кололи копьями и бердышами, рубили топорами и клевцами.

Через несколько минут князь Урак развернул свой отряд и поскакал в направлении города, увлекая за собой русских. Войска Шеина устремились за ним, как раз в пасть волку. Когда они вышли на Козий луг, Урак остановил свой отряд и поскакал им навстречу. В это время из засады в Ягодном лесу выехал отряд князя Утяша. На помощь Ураку и Утяшу прибыли ил Казани отряды Агиша и Шехид-Улана. Из глубоких оврагов и небольших лесных массивов, опустив копья, рванулась в стремительную атаку татарская конница, осыпая русских тучами стрел. Вскоре раздался треск ломаемых копий, крики боли и ярости. Копья пробивали доспехи, нанизывая людей на древки по самую рукоять, раскалывались от тяжелых ударов щиты, сабли резали мягкую человеческую плоть, окантовки ломают ребра и конечности, кистени крошат кости и черепа.

Мощный удар собранного в крепкий железный кулак казанской и ногайской конницы стоптал русские полки, обратив их в бегство. В ходе ожесточённом сражении татарская конница разгромила пехоту Шеина. Часть русских была зарублена, часть утонула в Поганом озере, остальные попали в плен. Сам Шеин сдался татарам и был брошен в зиндан.

Летописец описывает этот бой следующим образом: «И неосмотряся вскоре выидоша из судов. и поидоша к граду пеши, а день бысть тогды жарок добре, а татарове из города поидоша противу их, а иные татарове потайные на конях заехаша от судов, и бысть бой; и грех ради наших побиша татарове воевод пеших и детей боярских многих, а иных поимаша, а инии мнози истопоша на поганом озере».

Русская армия не была готова к такому повороту событий и запаниковав была совершенно разгромлена, а командовавшие ей воеводы совершенно потеряли нити управления войсками. Основной причина поражения воевод заключалась в разрозненности полков и их боевых действий, отсутствие элементарной разведки. Воеводы, опутанные местническим настроением, не могли согласовать свои действия и даже не выполнили приказания из центра.

Около десяти тысяч русских воинов положили в том бою казанцы. Значительная часть русских ратников была утоплена в озере Поганом при беспорядочном отступлении за Волгу. И Козий луг и озеро Поганое под кремлем, сплошь было покрыто трупами неверных, покуда их не выловили баграми татары, да не закопали на бережку Казанки в одной могиле. И долго еще шарахались на Козьем лугу кони от останков человеческих. Однако значительная часть русских войск на судах оставалась не подалёку от Казани, не приняв участия в битве, оставаясь сторонними наблюдателями этой страшной трагедии.

Бездарные русские воеводы и капризная особа царских кровей, вновь забыли прописную истину, что татары это прекрасные воины и по прежнему являются славными потомками железных псов Чингиз-хана. И кто пренебрегает этой истиной, тот до дна вычерпает горькую чашу поражения и унизительного рабства.

Получив известия о поражении, Василий III приказал своему брату Дмитрию не возобновлять боевых действий и до прибытия Холмского не приступать вторично к городу, а ждать подкрепления. Русские стали формировать новую армию, намереваясь сразу организовать наступление силами двух армий. Командование русским войсками возлагались на князя Василия Даниловича Холмского, наиболее выдающемуся русскому полководцу, и другим воеводам.

Ровно через месяц после битвы на Козьем лугу брат великого князя Дмитрий двинул все русские полки, около 90 тысяч воинов, на Казань. Вновь взыграла благородная кровь и жажда быть победителем заставила юного полководца отбросить все условности, и проигнорировав приказ князя Василия, атаковать Казань, после тог как к нему подошла русская конная рать во главе с князем Ростовским. 22 июня русская армия двинулась на штурм города, вновь проигнорировав проведение разведки. В свою очередь казанцы увидели, что им не справиться с врагами в правильной битве, поэтому они сочли необходимым обойти их хитростью и эта уловка удалась.

Вскоре воздух наполнился зловещим шорохом, это в небо взметнулись татарские трехперые стрелы. За десять минут на русский строй, со звоном цокая по широким лезвиям бердышей, впиваясь в плоть, обрушился дождь из стальной смерти. А потом татарские конные тысячи с черемисской пехотой

с залихватским посвистом и криками ринулись вперед на дрогнувшие русские полки, не ожидавшие нападения. Конница врезалась в живую стену, и безжалостная смерть собирая урожай сразу в тысячи жизней.

Это наступление, так же как и предыдущие, завершилось полным разгромом русских войск, в результате чего русская армия практически перестала существовать как самостоятельная военная сила. Во время боя на Арском поле и при бегстве русские войска потеряли убитыми и утонувшими в озере Кабан 60 тысяч человек, а 20 тысяч попали в плен.

Воевода передового полка князь Михаил Федорович Курбский был разрублен князем Утяшем на две части. Кроме Михаила в сражении участвовали еще два сына Федора Курбского: Роман, тоже убитый, и Семен, который защищал перевоз на Каме и позже спасся. Еще один потомок ярославских князей, Андрей Пенков, был насмерть затоптан своими ратниками после того, как под ним ядром была убита лошадь.

Только две тысячи русских воинов добрались до своих судов, а три тысячи укрепились в Ташаякском ураме, наспех соорудив ограду из возов и бревен разобранных домов. Хан Мухаммед-Эмин велел не штурмовать урам, а попытаться уговорить русских сдаться, пообещав сохранить им жизнь в случае добровольной сдачи оружия. Хан велел взятому в плен князю Дмитрию Шеину уговорить воинов сдаться, тот отказался и тотчас был казнен. Участь осаждённых была уже предрешена, они пали все в жестком бою, предпочтя рабству смерть.

Из 100 тысяч человек в живых осталось всего 7 тысяч человек. Князь Дмитрий Углицкий, судя по всему, вообще не участвовавший в сражении, бежал с семитысячным войском на судах к Нижнему Новгороду. Так же удалось уйти и конному отряду царевича Зеденая и воеводы Киселева, направившемуся к Мурому. Казанцы двинули свою конницу и стали преследовать отступавших. Не доходя 40 вёрст к востоку от русской границы, проходившей по реке Суре, татары догнали их, но неожиданно встретив отпор со стороны касимовских татар, прекратили преследование.

Так трагично окончился печальный для русских поход 1506 году на Казань, напомнивший казанцам победы Улу Мухаммеда под Белевом и Суздалем. Выгоды ситуации для казанцев, действовавших у себя дома, в знакомой им местности, и опиравшихся на хорошо укрепленную крепость, делали задачу русского войска трудно выполнимой и требовавшей самой тщательной подготовки. Тем более, что руководили операцией бездарные полководцы, полных тупыми амбициями и не считавших русских за людей, для них они были вонючие холопы. В отличие от выдающегося государственного и военного деятеля Ивана III, великий князь Василий даже не удосужился сам возглавить, как его великий отец, военный поход против ненавистной татарвы, а доверился амбициозным чванливым бездарностям.

Татары не использовали своего военного преимущества, считая, что на данном этапе важно просто изгнать русских из своих пределов. Между тем в Москве серьезно опасались татарского вторжения, поскольку формально война была ещё не окончена. Но несмотря на поражение русского войска в 1506 году под Казанью, русское государство располагало значительными ресурсами и сразу после поражения начались приготовления к походу следующей весной.

Между тем, Москва оказалась далеко не подготовленными к новому походу. Вновь русское командование было не на высоте своего положения и, выказав поразительно неумелый образ действия, в значительной степени облегчило задачу татарам. Казанцы сами перешли от обороны к наступлению. В 1507 году с установлением зимних дорог татарские отряды начали военные действия на востоке московского порубежья, пытаясь заставить русских подписать мир. Но при начале весенней распутице военные действия были приостановлены, а результаты были намного скромнее чем предполагалось. Татарское правительство отказалось от дальнейшего наступления.

Казанский хан Мухаммед-Эмин, прекрасно отдавал отчёт в сложившейся ситуации. Так как в следующем же году можно было ожидать серьезного наступления со стороны русских и готовиться к расплате, так как нельзя было надеяться, что русские вновь повторят свои военные промахи и ошибки. Мухаммед-Эмин не стал дожидаться когда русская армия вновь вторгнется в пределы Казанского ханства и всё сметёт на своём пути. Он прекрасно знал возможности русских, понимая перспективу хода дальнейших военных действий. Теперь хан уже рисковал лишиться престола не по требованию восточной партии, а под давлением иностранцев, и ему в перспективе грозило не просто изгнание в русский удел, а ссылка на север в качестве арестанта.

С наступлением тёплых дней военные действия между государствами не возобновились, так как активно шла подготовка к мирные переговорам и обмену посольствами. В марте 1507 года в Москву прибыл Абдулла, посол Мухаммед-Эмина, с предложением заключить мир. Василий III согласился, поскольку в Москве опасались татарского вторжения и даже готовились к осаде, но потребовал в качестве предварительного условия для начала мирных переговоров освободить посла, дьяка Михаила Андреевича Кляпика-Еропкина. Татары пообещали освободить всех членов русского посольства сразу после заключения мира. На этих условиях и начались мирные переговоры, которые шли с 17 марта 1507года до середины декабря 1507года попеременно в Москве и в Казани.

Посредническую миссию на себя приняла и мать Мухаммеда-Эмина Нурсултан. С этой целью она прибыла из Бахчисарая в Москву и прожила там три месяца. Затем Нурсултан поехала в Казань и жила там в течение года. В марте 1507 года он прислал в Москву своего посла Абдуллу, что бы начать мирные переговоры.

В свою очередь военные неудачи русских войск в войне 1505—1507 года были столь значительны, что Василий III и не думал о реванше, или о продолжении явно враждебной политики в отношении Казанского ханства. Русское правительство и великий князь немедленно подписало мирный договор на условиях восстановления прежних договоров, "мир по старине и дружбу, как было с великим князем Иваном Васильевичем. Хотя татары и отпустили русского посла в Казани осталось большое количество военнопленных, взятых в боях под Казанью в 1506 году. Они то никому оказались и ненужны в Москве.

Несмотря на победы, Мухаммед-Эмин решил вернуться к своей прежней дружелюбной политике, и казанское правительство нашло целесообразным, отказавшись от воинственных замыслов, предупредить войну мирными переговорами. Русское правительство, получившее тяжелый урок, также не рискнуло вновь попытать счастья в войне и поспешило с заключением мира. Но всё самое интересное было ещё впереди.

Уже в 1507 году крымские татары совершили свой первый крупномасштабный набег на юг Московского государства. Крымский хан Менгли Гирей взбешённый действиями великого князя московского Василия Ивановича против Казанского ханства решил наказать его, имея при этом только одну цель. Показать неверным гяурам, что теперь он является правопреемником правителей Золотой Орды и что они как было раньше являются его улусниками. Он требовал прекратить вмешиваться во внутренние дела Казанского ханства, беспошлинной торговли для своих купцов. Еще хан требовал присылки одоевской дани, как это было при Иване III. Кроме того, хан требовал и освобождения своего пасынка, бывшего казанского царя Абдул-Латыфа, находившегося в заточении, и хотел вовлечь Василия III в войну с Астраханью, с которой у Москвы ранее конфликтов не было. В случае невыполнения требований он открыто угрожал войной.

Однако различные уступки русского царя и выплаты дани Крыму не спасли Московские земли от разрушительных татарских набегов. Теперь Крымское ханство становится на две сотни лет самым опасным для России врагом, не поддающиеся ни дипломатическому, ни военному воздействию.

Тысячелетняя война. (Часть XXVII).
Русь и Великая Степь. Русско-Казанская война 1523-1524 года.

Появление представителя Крымской династии Гиреев на Казанском троне означало для Москвы резкую переориентацию внешней политики Казанского ханства на тесный союз с Крымом и с Турцией, да и с мусульманским миром вообще. В 1519-1520 годах на почве ненависти к русским и особенно к великому князю Василию, произошло активное сближение двух мусульманских татарских государств, Крымского и Казанских ханств. Они смогли создать широкую и могущественную антироссийскую коалицию с участием Турции, Казани, Крыма и Литовского княжества, сумев консолидировать во едино и активизировать со временем, всех недругов России. Главной задачей этого военно-политического союза являлось окончательное решение русского вопроса. Он напрямую был связан с уничтожением русского национального государства в лице Великого княжества Московского и закабаление на вечные времена русского народа, низведя его до уровня рабов. Им всем очень хотелось, что бы было как при Бату-хане.

Основательно разграбив русское княжество и уведя с собой огромны полон татарские ханства всё таки не смогли до конца выполнить поставленную перед собой задачу, не получилось. Василий III и Московское княжество несмотря на катастрофические потери смогли не только выстоять в этой войне, но и вновь бросить вызов татарам. А присутствие на границе со степью большой русской армии вынудило хана Мухаммед-Гирея отказаться от идеи повторения удачного похода.

Кроме того, 14 сентября 1522 года было заключено столь долгожданное перемирие между Московским государством и Великим княжеством Литовским, положившем конец многолетней войне двух христианских государств. Так как в 1521 году у каждой из воюющих сторон появились другие внешнеполитические проблемы,отвлёкшие внимание руководства этих стран от столь уже надоевшей всем войны. Великое княжество Литовское вступило в войну с неимение ненавистным своим врагом, Ливонским орденом. В свою очередь, Московская Русь подверглось самому опустошительному на тот момент набегу крымских и казанских татар, создавших реальную угрозу её независимости. В этих весьма непростых условиях стороны вынуждены были пойти на переговоры и подписали 14 сентября 1522 года в Москве перемирие на пять лет, по которому смоленские земли оставались у России, но она в свою очередь вынуждена была отказаться от притязаний к Литовскому княжеству на Киев, Полоцк и Витебск и от своего требования о возвращении пленных.

Но несмотря на этот кажущейся успех, Москва, после успешного похода татар в 1521 году, вынуждена была признать свою зависимость от крымского хана и согласилась платить ему дань. Ей как воздух нужна была передышка и время для восстановления своих сил. Независимость русского государства была непоколебима, а, русский народ сохранил свою свободу и независимость.

В 1521 году значительная часть русских войск была по прежнему вовлечена в Русско-Литовскую войну, чем непременно хотел воспользоваться кровожадный Мухаммед-Гирей. Он собрав своё войско вновь хотел идти на Московскую Русь, но узнав, что на Окских «перелазах» его поджидает московский князь Василий III с многочисленным войском решил свернуть поход. Теперь всё его внимание было привлечено к непокорному и ненавистному Астраханскому ханству. Ещё в 1521 году перед походом на Москву он настойчиво требовал участия Астраханского ханства в этом походе. Но Астрахань категорически отвергла эти домогательства, при этом дав слово, что они сохранят нейтралитет во время войны с русскими.

Теперь считая себя победителем, крымский хан вынашивал большие завоевательные планы. Он стремился превратить Крым в гегемона, вновь создав на просторах Дикого поля великую степную империю, и главное, что все это происходило почти без особых усилий. В то же время Крымское ханство вело переговоры и с Литвой, надеясь подключить её к борьбе с Москвой. Однако русское правительство вовремя поняло намерения Мухаммед Гирея, сумев заключить перемирие с Литвой, и “христианское кровопролитие” на Западе было приостановлено'

В 1523 году Крым объявил войну астраханскому хану Хуссеину, который до этого посмел заключить союз с русским правительством и вынашивал планы по разгрому Крымского ханства. Вскоре крымский хан Мухаммед Гирей со своей ордой и союзными ему ногайцами двинулся на Астрахань. Вышедшее на встречу крымчакам войско астраханского хана Хуссейна было наголову разбито, а сам город взят штурмом.

В свою очередь Казанское ханство выполняя договорные условия с Крымом, демонстрируя Москве крепость Казанско-турецкого союза, и стремилось наказать Москву за попытки искать союзников в тылу Казанского ханства, в силу союзного договора между Казанью и Крымом, бросило вызов России, считая её на данном этапе основательно ослабленной. Несомненно, это было следствием усиления крымского влияния в Казани, именно в этом плане следует рассматривать действия Сахиб-Гирея в Казани на данном этапе.

В начале XVI века Ногайская Орда пережила цепь трагических событий.Сначала жестокая междоусобица, а затем казахское нашествие похоронили суверенитет этой степной державы, а знать в большинстве своём нашла приют в Крымском ханстве. В 1522 году. Крымский хан Мухаммад-Гирей, при поддержке ногаев, захватил Астрахань, но этот успех амбициозного и кровожадного Гирея был кратковременным и оказался последним. Ногайские-мурзы, видя, что Крым устанавливает свою гегемонию на Волге, составили заговор и сумели объединится с астраханцами. Объединённое войско под командованием Мамай-бека и Агиш-мурзы скрытно подойдя к городу, внезапно напали на крымцев, умертвив самого Мухаммеда Гирея и его сына Богатура, а так же вырезали большинство его победоносного войска.

Оставшиеся в живых крымские татары прибежали в Причерноморские степи. Вслед за ними ринулись и ногаи в её беззащитные улусы, захватывая стада, выжигая селения, уничтожая их жителей. Вскоре, здесь повсюду плавали в крови их жёны и младенцы. Напуганные ужасами нашествия крымские вельможи собрав наконец тысяч двенадцать воинов и сразились с Ногаями, но были наголову разбитые, и едва спаслись бегством за Перекопь, охраняемую султанскими Янычарами. В то же время Атаман Днепровских Козаков, Евстафий Дашкович, бывший дотоле союзником Крымским, сжёг укрепления Очакова и истребил всё, что мог в Тавриде.

Затем ногайское орда по следам бегущих перейдя перекоп вторглось в Крым и встало у солёного озера. Здесь разделившись они пошли на Солхат и Чуфут-Кале. Осадив города ногаи и мангыты устроили тотальный грабёж этой местности, не щадя никого. В то же время Шейх-Хайдар со своим войском устроил погром в центре полуострова, опустошая всё на своём пути. Ему удалось разгромить войско крымчаков под командование Мемеш-бека и Девлет- Бахти-бека и разорить местность, угнав большое число полона и скота.

В условиях катастрофы Крымского ханства турецкие власти опираясь на совою армию приложили максимум усилий для стабилизации обстановки и выдворение с территории полуострова ногайцев. Преемником Мухаммеда на крымском троне стал его сын Газы I Герай. Однако крымская знать в спешке не согласовала своего выбора со Стамбулом. Газы I правил ханством всего лишь 6 месяцев, так как вскоре Порта остановила свой выбор на другом кандидате. Новым ханом Крымского ханства стал дядя Газы Герая, Саадет-Гирей. Уже по сложившейся традиции Газы вскоре был убит. Новому владыке Бахчисарая пришлось восстанавливать разрушенное врагом государство, и на время отложив планы походов на Русь.

Но несмотря на временную неудачу в Крыму, ногайские ханы основной целью своей политики видели разгром Крымского ханства, как главного своего врага. 5 февраля 1524 года ногаи отправили своё посольство под руководством Агиша к литовскому великому князю. Они требовали отдать им последнего хана Большой Орды Шейх-Ахмада, за, что предлагали литвинам крепкую дружбу. Они обещали разорить дотла Крым и отдать литовцам города-крепости Очаков и Ислам-Кермен. Открыв таким образом литовскому королю реку Днепр с последующем выходом в Чёрное море. За такой царский подарок литовцы отдали ногаям Шейх-Ахмада, но который к сожалению вскоре умер. Именно в 1522 году произошло возрождение русско-ногайских отношений, так как оба государства нуждались в военном союзе против Крымского и Казанского ханства. Инициаторами этого являлись ногаи.

Эти события значительно повлияли на военно-политическую расстановку на южных и восточных рубежах Московской Руси. С 1523 года Василий III всё свое внимание вновь уделяет Казанскому ханству. Воспользовавшись ослаблением Крыма и затишьем на Западе великий московский князь Василий в ответ на коварные и подлые действия казанских татар объявил им войну. При этом он прекрасно понимал весь риск крупного конфликта с Казанских ханством, с ослабленным катастрофическим набегом 1521 года, Московским Великим княжеством.

Новый крымский хан Сагадат-Гирей, не учитывавший реальную обстановку, на правах хозяина истерично требовал от Москвы выплаты дани в 60 тысяч алтынов и немедленного признания Сахаб-Гирея казанским ханом. Но великий князь не был намерен ни посылать денег в опустошенный и потому неопасный Крым, ни оставлять в покое Сахаб-Гирея казанского, виновного в массовой гибели русских.

Московское правительство на эти домогательства ответило решительным отказом и своему послу в Крым дало наказ: «Если царь потребует, чтобы великий князь помирился с казанским царем Сахип-Гиреем, то говорить: помириться нельзя, во нервых, потому, что посла московского и торговых людей велели убить, чего ни в одном государстве не ведется, и рати между государями ходят, а послов и гостей не убивают; во-вторых, потому, что Саип стал царем без ведома; великого князя». Крым вынужден был на время проглотить этот ответ, так как слишком много внутренних проблем стояло перед Саадат-Гиреем.

Внешне политическая ситуация в самом Казанском ханстве осложнялась внешним вмешательством. Даже не смотря, что у власти в стране находилась крымская династия Гиреев, Казанское ханство пыталось сохранить свой суверенитет, беспрерывно лавируя между Крымским ханством и Москвой. Так ка время правления крымской династии Гиреев, обуславливало существенное влияние выходцев из Крымского ханства, на действия политической элиты Казани, а так же на процесс существенной координации с другими постзолотоордынскими государствами. Но при этом всё это вело к неукоснительному росту политической и социальной напряжённости, так как при этом не полностью отражалась интересы всех этносоциальных групп населения, составлявших абсолютное большинство в Казанском ханстве.

Перемирие с Литвою давало великому князю московскому реальную возможность теперь обратить все свое внимание на восток и попытаться решить уже набивший оскомину казанский вопрос. Так как установление в Казани власти крымской династии в конечном итоге не могло не привести к открытой военно-политической конфронтации продолжавшейся с незначительными перерывами вплоть до завоевание Казанского ханства в XVII века.

В 1522–1523 годах Россия и Турция пытались наладить двусторонние дружественные контакты. Русский посол к султану Третьяк Губин добивался «дружбы, братства и любви» для того, чтобы Сулейман «смирял» крымского хана. Султан прислал в ответ в Москву посла Искендера Сакая. Таким образом, дипломатический диалог развивался успешно и сохранялась надежда, что Турция не станет фактором осложнения русской восточной политики.

Ещё в начале осени 1522 года, казанский хан стремившейся к войне с Москвой направил многочисленные отряды татар и луговых марийцев на Галицкую землю. 15 сентября казанские войска уничтожили русскую заставу в Парфеньеве, а 28 сентября захватили монастырь в Унже. Начавшиеся после этого московско-казанские переговоры закончились полной неудачей.

Узнав о завоевании Астрахани, Сахиб-Гирей, задумал отпраздновать эту победу подлым кровопролитием. Не боясь России и в безумной гордости, считая всякую дальнейшую умеренность малодушием, он велел умертвить всех московских купцов и посла московского. Посему эта очередная война, как обычно началась с подлого и жестокого погрома русской общины в Казани в 1523 году. Были убиты все русские купцы и конфискованы их товары, а другие русские люди были ограблены и проданы в рабство. Это гнусное преступление было совершено с подачи Сахиб-Гирея, при чём был убит и русский посол Василий Юрьевич Поджогин. Русские летописцы говорили о хане Сахаб-Гирее: «Кровь пролия, аки воду». Такие преступления в любые времена не прощает никто, а тем более русские.

Но к сожалению время для массовой резни русских спесивый казанских хан выбрал неудачное. Так как вскоре пришло известие о разгроме и гибели Мухаммед-Гирея и его войска, а так же последовавшим за этим разорении Крымского ханства ногайскими татарами. Теперь Казанское ханство оказалось один на один с двумя сильными врагами, Московским княжеством и Ногайской ордой. Воспользовавшись благоприятным моментом Москва стремилась избавиться от унизительных условий договора 1521 года, восстанавливающих времена ордынского владычества, и по полной отомстить казанцам за разорительный набег на русские земли в 1521 году.

Убийство русских людей в Казани, так же и русского посла, непрекращающиеся набеги на русские окраины однозначно означало только одно, это разрыв всяких отношений между Москвой и Казанью, а так же фактическое объявление войны Казанскому ханству. Правительство Василия III начинает ускоренную подготовку к активным боевым действиям, так как временной лимит у русского правителя был весьма ограничен.

Правительство Василия III в этой войне прежде всего проследовало главную цель, это восстановление полного контроля над Казанским ханством, а так же стремилось скинуть с казанского престола ненавистных Гирев, тем самым навсегда ликвидировав угрозу крупномасштабных нашествий с их стороны. Тем более в Москве считали, что фактически ханство вышло из-под русского протектората, что расценивалось как измена со стороны казанцев.

Нашествие Мухаммед-Гирея в 1521 году выявило три основных недостатка в обороне степной окраины Московского государства. Это было в первую очередь связано с несогласованными и нерешительными действия не далёких в военном отношении великокняжеских воевод по отражению нашествия крымцев. В свою очередь это свидетельствовали об отсутствии у русских какого либо единого командования порубежными полками. И даже те зачастую противоречивые распоряжения идущие из Москвы нередко запаздывали и не всегда выполнялись воеводами, ввиду их косности, тупых амбиций и родословной. Перед каждым походом, а иногда и в походе возникали затяжные споры между воеводами, многие из которых считали для себя недостойным подчиняться другому воеводе.

К тому же строящаяся уже в течение длительного времени оборонительная линия по берегу реки Оки оказалась недостаточно прочной и требовала радикальных изменений. Особенно давал о себе знать недостаток артиллерии, которая могла бы обеспечить перевес русских полков над татарской конницей, вооруженной в основном холодным оружием. Не на высоте была станичная и сторожевая служба на степных рубежах. Русские воеводы как котята слепые, зачастую до последнего момента не знали, где крымский хан намеревался «перелезть» реку Оку.

Русская армия всегда добивалась наилучших результатов, когда правящих класс был ориентирован на служение своему народу. Но, как только правящая верхушка Руси впадает в междоусобные дрязги, корыстные интересы начинают преобладать над общерусскими интересами, так боевая мощь русской армии падает. Посему, русская армия времён правления московского князя Василия III виду этих провальных недостатков нуждалась в проведения радикальных реформ, направленных на исправление допущенных ошибок и построение новой армии с вкрапление тех новшеств которые начали внедрятся в армии Западноевропейских государств, и прежде всего Польско-Литовского государства и Османской империи. В будущих войнах преимущество будет иметь только та армия которая сможет насытить свои ряды огнестрельным оружием, как артиллерией, так и пищальным оружием. Наряду с этим русская армия нуждалась в централизации управления, а так же выработки новой тактики боя.

Но к сожалению русская армия глубоко поражённая недугами не имела реальной возможности для проведения радикальных реформ, так как Василий III в отличие от своего великого отца Ивана III, не был способен, в виду ограниченности своего мышления, на проведение реформирования вооружённых сил государства. Он не смог или не хотел вернуть древнею воинскую традицию, по которой воеводами, князьями у русских, становились самые опытные, лучшие воины, прошедшие «огонь и воду», и доказавшие своё умение руководить и личную храбрость. Армией по прежнему командовали « высокородные выскочки» с родословной, а так же бездарные отпрыски княжеского рода рюриковичей и гедеминовичей, не за что не отвечающие и не несущие никакой ответственности.

Хотя Правительство Василия III всё таки сделало серьезные военно-политические выводы из поражения. В опалу попали почти все главные воеводы, к тому же резко активизировалась политика России на южном направлении. В 1521 году произошло полное присоединение Рязанского княжества, арестован Новгород-Северский князь Василий Шемячич, обвиненный в измене, а само Северское княжество также присоединено к России. Существенно увеличился уровень затрат на военно-оборонительные акции по южной и восточной границам. С этого времени одна или две рати ежегодно находились в крепостях южного и восточного порубежья с весны и до поздней осени. Это обычно 5-6 крепостей с крупными воинскими гарнизонами. Конечно, наступление на Крым было в то время немыслимым, но Казанское ханство обладало меньшим потенциалом и было вполне достижимо для русских армий.

28 августа 1523 года Всилий III, и его братья, удельные князья Андрей Старицкий и Юрий Дмитровский отбыли в Нижний Новгород к русской армии, сосредоточенной здесь для похода на Казанское ханство. Путешествие это продолжалось более трёх недель, пока державные особы вопреки здравому смыслу ехали к войскам через Переяславль-Залесский, Юрьев, Суздаль, Владимир, с не умолкаемым церковным звоном и нескончаемыми молебнами.

Московское войско под командованием князя Шуйского и князя Горбатого, состоящее из судовой рати, усиленной дворянской конницей и артиллерией, ждало команду на выступление. Опыт неудачных казанских походов первых лет правления Василия III вынуждал его действовать наверняка. Хотя к боевым действиям подготовились основательно, но было упущено время, так как на улице начиналась осень, с её дождями и непролазной грязью.

По прибытию в Нижний Новгород, русское командование сумело убедить великого князя Василия III отказаться от похода на Казань из за неблагоприятных климатических условий в осенний период времени. Русские воеводы предложили новый план поэтапного завоевания, предполагая вначале завладеть Горной стороной, превратив её в мощный плацдарм для дальнейшего наступления в глубь ханства, а затем захватить и саму Казань. Согласившись с веские аргументы военных, Василий III принимает решение изменить утверждённый ранние план и нанести удар по по горной и луговой стороне, плотно заселёнными черемисами.

Перед русской армией в 1523 году стояла главная задача, разгромить татар и основательно закрепится на казанской территории, а так же приготовить плацдарм для дальнейшей экспансии вглубь вражеской территории, с помощью постройки крепости. Номинальным военачальником над русскими войсками был назначен Шах-Али, ставленник московского великого князя.

Прибытие на Свиягу вместе с русскими воеводами бывшего казанского хана Шах-Али в сопровождении пятисот татарских феодалов, поступивших на русскую службу, являлось ловким дипломатический трюк московского правительства с целью создать у казанских народов мнения, что готовится восстановление протектората на условиях вассальной зависимости Казани от Москвы. Тем самым русское правительство рассчитывало избежать осложнений в отношениях с местным населением, часть которого уже давно симпатизировало московскому ставленнику в противовес крымским Гиреям.

Для самих татар война началась в неблагоприятный момент, так как начало её совпало с убийством крымского хана Мухаммеда и разгрома Крыма, всегда оказывавшего энергичную поддержку казанцам против России. Новое правительство хана Сеадет-Гирея стремясь спасти Казанское ханство от разгрома русскими обратилось к Василию III с посредничеством, предлагая ему заключить мир с Казанью, но московское правительство отказалось от этого предложения. «Помириться нельзя, во первых потому, что Саип стал царем без ведома великого князя; во вторых потому, что посла московского и торговых людей велел убить, чего ни в одном государстве не ведется: и рати между государями хотят, а послов и гостей не убивают». Тем более, что казанские татары постоянно нападали на Нижегородские и Галицкие места, неся с собой смерть и разрушения. С этим надо было что-то делать. Держать линию обороны еще и по восточному рубежу казалось нереальным. Предотвратить нападения можно было только ликвидировав источник угрозы, саму Казань.

В сентябре 1523 года русские полки перешли реку Суру. Обе части великокняжеской армии действовали достаточно оперативно и согласованно. Судовая рать по Волге и конная рать по суше наступали на казанские земли. Русская рать, при которой находился Шах-Али, опустошили черемисские и чувашские селения по берегам реки Волги не щядя никого, дойдя до предместий Казани, придвинув к стенам её пушки, которые привезли туда вниз по реке. Спалив предместья русские, убивая, пленяя людей живущих на берегах Волги, повернули свои войска назад, и на своих судах отправились домой.

В это же время конное войско русских опустошившее Сурско-Свияжское междуречье, вырезая всех без пощады, встретилось с войском татар, горных марийцев, мордвы и чувашей на берегу Свияги на Итяковом поле. В ходе завязавшегося сражения русские сумели выстоять под ударами врага, применив оружие огненного боя и артиллерию. По ходу боя, татары не выдержали мощного удара поместной конницы, многие были загнаны к реке и утоплены, а остальные побежали. Русские воины преследовали их в течение нескольких часов, вырезая бегущих беспощадно. В дальнейшем, соединившись с возвращающим из под Казани русскими войсками конница отступила домой.

Русские воеводы основательно разорили казанские земли и вернулись с большим количеством черемисских пленников. Но поход этим не ограничился, на устье Суры, на Казанской земле, русские срубили город-крепость. Для основания этой крепости русские выбрали не левый, а правый берег Суры и захватили пограничный клочок казанской земли.

Под прикрытием судовых и конных полков, 1 сентября 1523 года началось возведение русской крепости на правом, казанском берегу Суры, под руководством боярина Захарьина и князя Василия Шуйского. Согласно преданиям, крепость была построена на месте горномарийского поселения Цепель. Крепость получила название в честь великого князя «Василь-город», нынешний Васильсурск.

Русскими в первые был создан опорный пункт на земле Казанского ханства, будущий плацдарм для наступления на Казань. Одновременно были приведены к присяге великому князю Василию III местные жители, горные марийцы, мордва, чуваши. Тысячи из них были отправлены в Россию в качестве заложников и пленных. Это было первое почти добровольное присоединение горных мари, части чувашей и мордвы к Московскому княжеству. Да в общем их и никто не спрашивал, хотят ли они этого. В конечном итоге от Казанского ханства была отторгнута земля между реками Сура и Цивиль. План завоевания ханства начал успешно реализовывать.

В Москве митрополит Даниил очень хвалил за это великого князя, говорил, что новопостроенным городом он всю землю Казанскую возьмет; действительно, в этом деле высказывалось намерение стать твердою ногою на земле Казанской, положить начало ее полному покорению, ибо подданнические отношения, клятвы царей казанских и народа уже дважды оказывались обещаниями по сути своей недостаточными. Причём Даниил высказался за дальнейший захват территории, сказав: "Тем городом мы всю землю Казанскую возьмем". Словами митрополита были озвучены идеи правящей верхушки Московского княжества по отношению к Казанскому ханству, так как правление здесь Гиреев несло смертельную опасность государству и русскому народу.

Московский князь Василий III, построив Васильсурск, сделал первый шаг к совершенному покорению Казанского царства, а сын его, Иоанн Грозный, как мы увидим потом, построением Свияжска сделает второй, а третьим шагом будет взятие самой Казани.

Взбешённый первыми неудачами в войне с русскими Сахаб-Гирей попытался перехватить инициативу в свои руки и в октябре 1523 году совершил стремительный поход под Галич. После неудачного штурма города и нескольких дней осады обернувшегося большими для татар потерями, войска татар и луговые марийцы вынуждены были отойти. Вымещая свою злобу за неудачу и большие потери, казанцы разорили все окрестные сёла, взяв много пленников, а также угоняли скот.

Несмотря на неудачную компанию 1523 года, в Казани было решено дать решительный отпор завоевателям. Но при всём этом, Сахаб-Гирей понимал, что ситуация становится угрожающей. Казань никогда не была сильной в военном отношении и не имела многочисленную армию. Для казанцев не имевших союзников, любой мощный удар извне мог обернуться катастрофой. Тем более, что слух о многочисленном русском ополчении собираемой русским великим князем настолько устрашил Сахиб-Гирея, что он немедленно отправил в Крым к брату Саадету Гирею посла, прося прислать в Казань пушки, пищали и янычар. Крымский хан Саадет Гирей отказался помогать своему младшему брату, так как ему было самому не до этого, так как угроза нового нашествия ногайцев была вполне реальна. Тем более, что в самом Крымском ханстве вспыхнула междоусобная борьба за власть.

Собрав под свои знамёна не только татар, но и подвластные ему народы, казанский хан теперь не был уверен в победе над Московским княжеством. Он принимает решение обратится к мусульманским странам о военной помощи против русских. Весной 1524 года Сахиб Гирей обратился за помощью в Стамбул, он объявил султану Сулейману, что признаёт себя вассалом Османской империи, в надежде получить у него военную помощь, но и здесь надежды его не оправдались. Помощи он так и не дождался, не считая восточного сладкоречивого словоблудия, лившегося рекой. Увы, но ни Крым, ни Турция не стал обременять себя проблемами далекой северной мусульманской страны, когда своих было немерено.

Узнав о подготовке нового похода московитов на Казань, Сахиб-Гирей вынужден был бежать в Крым, сообщив при этом своим подданным, что едет за помощью к своему брату. Крымский хан Саадет-Гией приказал арестовать своего младшего брата Сахаб-Гирея, бежавшего перед врагом. Но под давлением турок казанский хан был освобождён и отправлен в Стамбул. В Стамбуле Сахаб-Гирей жил при дворе султана Сулеймана. Ему предназначена была другая судьба.

Перед отъездом в Крым, по его протекции на казанский престол претендовал 13-летний племянник Сахиба-Гирея, Сафа-Гирей, которого казанские мурзы под руководством Булата Ширина возвели на ханский престол. В России отъезд Сагиб-Гирея так же расценили как трусость и решили воспользоваться благоприятным моментом, и в его отсутствие взять Казань. Новый казанский малолетний хан московским правительством в расчёты не брался, щенок.

Собираясь в новый поход на Казань Василий III пытался установить более дружественные отношения с Турцией, обезопасив себя от турецкой угрозы. В случае успеха тут открывались хорошие перспективы, султан мог обуздывать агрессию Крыма и приструнить Королевство Польское. Видимо, Василия III обманул дружелюбный тон посланий султана и рассыпаемые в них цветистые комплименты. Он решил, что раз ему открыто не угрожают и ничего особенного не требуют, то с османами можно было подружиться.

Раз за разом проходил обмен грамотами, послами, туда-сюда ездили купцы, шли переговоры, но никаких значимых результатов достигнуто не было. Просто турецкому султану дружба с Россией была абсолютно не нужна, а сил и возможностей для противостояния с Москвой у султана не было. Длительная и кровопролитная война с Персидской державой Сефевидов требовала от турок огромных ресурсов и напряжение сил. Тем более, что новый турецкий султан Сулеймана I обратил свои взоры на Запад, где занятые другими делами европейские монархи были не готовы к тому, что после стольких лет мира Османская империя внезапно изменит свою политику.

В июле 1524 года в Москву прибыла ответная турецкая миссия во главе с тем же Искиндером. Кроме пышных заявлений, никаких конкретных предложений послание султана не содержало. Хотя в обмен на турецкую поддержку Сагиб-Гирей признал над Казанью верховную власть султана, то есть турецкий протекторат. В связи с этим турецкий посол в Москве Искиндер Мангупский официально заявил русскому правительству, что Казань отныне является турецким владением.

Раздраженный Василий III отправил Искиндера обратно. Тот стал распространять порочащие великого князя Московского слухи. Василий послал письмо непосредственно султану, где опровергал домыслы Скиндера, который своими кознями препятствовал установлению прочного русско-турецкого союза, столь нужного Василию III для нейтрализации Крымского ханства. В это же время, дипломаты Габсбургской монархии, которая вела с Турцией войну, очень сильно хотели втянуть Русское государство в боевые действия на своей стороне. В Москву зачастили дипломатические делегации габсбургов. Так что мир с Турцией в первой трети XVI века был благоприятен для Москвы и позволял успешно противостоять крымской угрозе и вершить свои дела на Западе.

И уже весной 1524 года, великий князь московский Василий III Иванович, организовал новый большой поход на Казанское ханство. В подходе на Казань участвовала русская 150-тысячного армия. Хотя Василий III в очередной раз лично в походе не участвовал, он поставил номинально во главе войска Ших-Алея, чтобы по прежнему придать всей кампании видимость восстановления справедливости.

Формально во главе русской армии находился бывший казанский хан Шах-Али. Но фактическим военными действиями руководили воеводы князь Иван Бельский, князь Михаил Горбатый-Шуйский и Михаил Захарьин, которые возглавляли большой полк судовой рати и командовали всем войском. В передовом полку были воеводы князь Семён Курбский и Иван Ляцкий, в полку правой руки, князья Семён Серебрянный-Оболенский и Пётр Охлябин, в полку левой руки, князья Юрий Ушатый и Иван Михайлович Шамин, в сторожевом полку, князья Михаил Кубенский и Василий Ушатый.

Самостоятельно от судовой рати действовала конная рать под предводительством воевод Ивана Хабар Симского и Михаила Воронцова.

Речной отряд в 90 кораблей, численностью в 2700 человек, с продовольствием боеприпасами и артиллерией, под командованием князя И. Палецкого был подготовлен к походу. Их должен был сопровождать конный отряд в 500 сабель, двигавшийся по берегу реки.

8 мая 1524 года судовая рать получив подкрепление грузовыми судами с продовольствием и боеприпасами отплыла из Нижнего Новгорода в поход на Казань, а 15 мая выступила конный ертаульный полк в том же направление. Международная ситуация складывалась благоприятно для задуманного нападения на Казань. В это время началось наступление на Крым 80 тысячной польско-литовской армии.

Русская армия двигалась двумя самостоятельными отрядами различной численности по разным путям в Казань, совершенно не координируя свои действия. Судовые полки русских продвигаясь к Казани попадали неоднократно в устроенные татарами засады и понесла большие потери. Был уничтожен в бою ертаульный и передовой полк, а большой полк потерял большое количество воинов и артиллерии. Ослабленная большими потерями русская армия под командованием воеводы И. Бельского появились под Казанью 7 августа 1524 года и, расположилась станом у Гостиного острова. Воеводы велели построить укрепленный лагерь, острог и ожидать подхода артиллерии и конницы. Но к сожалению, конница, артиллерия и обоз с продовольствием опаздывали более чем на месяц. Уже с первых дней осады русские войска стали испытывать определённе проблемы с продовольствием и боеприпасами, так как подвоз их затягивался.

А в это  время «московские шпионы» среди татар, подожгли Казанский кремль, и тот полностью сгорел по ходу грандиозного пожара. Но по страху, или малодушию, а может быть и предательству, воеводы М. Захарьина, русские войска не стали штурмовать пылающую Казань. 28 дней русские простояли под стенами Казани без движения, наблюдая при этом как татары активно отстраивают погоревшие укрепления. Время было преступно упущено и в дальнейшем осада была долгой и трудной, с большими потерями для осаждающих.

Стремясь завершить войну с наименьшими потерями для обоих сторон Шах-Али обратился к Сафа-Гирею послание, в котором предлагал ему добровольно отказаться от власти и беспрепятственно уйти на все четыре стороны. Но юный хан с подачи своего окружения презрительно отверг это просьбу и предложил решить все возникшие вопросы с помощью оружия.

Тем временем татарское командование правильно оценив сложившуюся ситуацию, решили отрезать русское войско от подвоза продовольствия с юга и из близлежащих территорий. Тем самым огромная армия завоевателей стала бы голодать, что лишило её всякой боеспособности, а татары получили бы возможность свести бы эту войну к победе. Полчища черемисов опустошили все окрестности и следили за движением врага так тщательно, что великий князь Московский не мог ничего узнать о нужде, от которой страдало его войско.

В следствии этого неведения Василий III приказал князю Иоанна Палецкому, воеводе судовой рати, доставить артиллерию, боеприпасы и продовольствие из Нижнего Новгорода на речных судах к Казани. Они обязаны были доставив туда весь груз, узнать истинное положение дел поскорее вернуться к нему с донесением. Резервная флотилия была приготовлена заранее с целью доставки продовольствия для стоявшей под Казанью армии, на случай, если осада города затянется.

Узнав о движении русских кораблей, татарское командование подготовили засаду, отправив сюда черемисов. Узкие протоки между островами были ими предварительно перегорожены большими камнями и брёвнами. Вскоре двигавшийся по Волге русский судовой караван в 90 кораблей, с артиллерией, продовольствием и боеприпасами, засел на волжских островах и стала ждать подхода конного отряда численностью в 500 человек, идущий по берегу реки. Но двигавшейся беспрепятственно по берегу конница русских вскоре попала в тщательно приготовленную татарами засаду и в ходе боя полностью была уничтожена.

Во время ночной остановки русских судов, черемисы напали на них, воспользовавшись разгильдяйством русских в караульной службе и пренебрежение реальной опасностью. Блокировав с двух сторон речные суда, черемисы обрушили на них огонь с высокого правого берега и сбрасывали на них подпиленные деревья. Охрана русских не сумела распознать казанских лазутчиков, обеспечивающих неожиданное нападение на лагерь московитов, чем обрекла всех на смерть. В ходе ожесточённого боя им удалось уничтожить судовую флотилию под начальством князя И. Палецкого. Разгром был полный, погибли почти все, были уничтожены или захвачены 90 судов флотилии, весь запас пороха, продовольствие и артиллерийские орудия. Военная добыча немедленно пошла на укрепление Казани и пополнение запасов татарской армии.

Через запруду прорвалась лишь одна ладья князя И. Палецкого. Он сумел добраться до русских войск стоящих у Казани и оттуда направился обратно с большим отрядом, стремясь отбить у татар артиллерию, боеприпасы и продовольствие. Но к сожалению, потеряв всякую осторожность и бдительность, он вторично попал в засаду к черемисам и его отряд вновь был полностью истреблён. Воспользовавшись туманом воевода Палецкий сумел с малой горсткой своих людей вновь уйти к русским, стоящим в районе Казани.

Казанская крепость представляла большую проблему для русских войск. Её невозможно было взять без длительного планомерного штурма и использования тяжёлого вооружения. Но его доставка, а также доставка припасов под Казань представляла серьёзную проблему. А их потеря в результате действий казанцев или погодных факторов приводила к срыву похода, так как новое вооружение и припасы не удавалось доставить в необходимый срок.

К величайшему сожалению, это в общем то небольшое по масштабам поражение было одной из основных причин неудачного хода войны для русских. Хотя в это же время, не подозревая о катастрофическом положение в котором оказалась русская судовая рать, многочисленный конный полк русских под командованием Хабара Симского выжигая и опустошая Горную сторону, медленно продвигаясь на соединение с главными силами.

Узнав о разгроме русских кораблей на Волге воевода Захарьин перешел через Волгу и встал на реке Казанке, где был построен укреплённый лагерь. Здесь он решил дождаться прихода поместной конницы под командованием воеводы Хабара Симского.

Теперь перед русскими находилась татарская крепость, стоявшая на высокой и крутой возвышенности, примерно в 6 км от Волги, вверх по речке Казанке. Она была обнесена двойными дубовыми стенами, заполненными землей и камнем, с деревянными же башнями, окопана рвом и имела двенадцать ворот; посередине крепости шел овраг, прикрывавший большие каменные здания ханского двора и мусульманские мечети. Дальше, к востоку, на плоской возвышенности, стоял сам город, также обнесенный деревянными стенами с башнями, а еще дальше: Арское поле, с обрывами по обе стороны; с третьей стороны примыкал к нему густой лес. Подступы к Казани были трудны, местность изобиловала болотами, зарослями кустарника, лесами.

В ходе обороны Казани в лесу неподалеку от столицы ханства татарами был разбит укрепленный лагерь, откуда они совершали дерзкие вылазки против русских. Казанцы сильно опасавшиеся соединения двух армий, 19 июля крупными силами атаковали укрепившееся в остроге московское войско. Получив жестокий отпор, они продолжали блокировать не имевших конницы русских воинов в их лагере, время от времени, повторяя нападение. Свои действия они пытались согласовывать с защитниками казанской крепости, делавших беспрерывные вылазки.

Кроме того, многочисленные черемисские и чувашские пешие отряды перекрыли все дороги, разорив все окрестности, лишив русских возможности пополнить свои продовольственные запасы. Попытки русских проводить операции по изъятию у местного населения продовольствия в для армии окончились ничем и привели к большим потерям.

В конечном итоге эти действия татар привели к тому, что оказались разорванными все коммуникации с Россией. Осада затянулась, русское войско всё больше охватывал голод и болезни. Хотя добиться реального успеха татары здесь так и не смогли. Сохранившееся дисциплина и дикий и страх людей перед смертью, а тем более пред рабством, ещё сдерживали русскую армию от полного разгрома.

Но когда же весть о полном разгроме русского судового отряда дошла и до русской рати, то в лагере настало сильное замешательство, усугубившееся вдруг пронёсшимся пустым слухом о полном истреблении всей поместной конницы. Страх оказаться в полной изоляции от Родины, а тем более на территории лютого врага, парализовал волю у большого числа русских воинов. Люди стали изыскивали различные способы дезертировать из рядов армии и бежать домой. Вскоре в лагере начался голод и повальные болезни приведшие к большой смертности среди солдат и командного состава.

Теперь перед татарским командованием открывалась реальная возможность победоносно закончить войну с Московией и полностью уничтожить русскую армию под Казанью. Главная задача стоящая перед казанскими татарами заключалась в разгроме русской поместной конницы, идущей на соединение с главными силами русских. Однако не смотря на все препоны и ухищрения, полк поместной дворянской конницы под командованием воеводы Хабара Симского сумел пробиться сквозь татарские заслоны и вышел на Итяково поле. Здесь они встретились с поджидавшей их казанской армией, состоящей из отрядов татарских, горномарийских, мордовских и чувашских воинов.

На том же Итяковом поле, что у реки Свияги, они вступили в сражение с татарской армией. Сражение длилось целых три дня. Русская кавалерия сумела измотать и в последующем опрокинуть татарские полки, преследуя их и вырезая бегущих. На Итяковом поле полегло всех воинов с казанской стороны до 42000 человек. Русские, множество врагов утопил в реке, а так же взяли в плен и с трофеями прибыл в стан главной рати. 28 августа обе половины московских войск соединились и вновь началась активная осада Казани.

Талантливый и мужественный полководец Хабар Симский в двадцати вёрстах от Казани, на берегу Свияги, одержал славную победу над главными силами Казанского ханства, хотевшими не только не допустить его до соединения с главными силами русских, но и полностью уничтожить их. Тем самым он способствовал перелому в этой войне и в очередной раз спас страну от разгрома и позора.

8 августа 1524 года объединённая русская армия предприняла общий штурм Казани, но взять крепость не смогла и приступила к осаде. Однако сколько-нибудь заметных успехов воеводам русским воеводам добиться не удалось. Без пушек приступать к осаде и штурму мощной Казанской крепости было просто немыслимо. Тем более, что оставшиеся вне крепости татарские отряды совершали частые и неожиданные нападения на расположение русских войск. Московская армия находилась в постоянной, изматывающей готовности к отражению новых атак, которые повторялись беспрерывно.

Вскоре, осознав бесплодность своих усилий, русские вынуждены были отказаться от осады Казани. А производимый осаждёнными, ежедневный артиллерийский обстрел из захваченных у русских орудий, поставил русскую армию в тяжелое положение. Русское воеводы начали переговоры с казанскими татарами, согласившись снять осаду с города в обмен на обещание выплатить дань и прислать казанских послов в Москву для заключения мирного соглашения.

Вскоре было заключено перемирие и армия начала отступление. Множество русских ратников по пути домой умерло от голода и различных инфекционных заболеваний, в том числе и "черной болезни". Поспешное отступление русских полков стало спасительным и для Казани. Так как в это время на территорию ханства вторглась ногайская орда. В результате разорительного набега ногаев, казанская земля стала пустой, она была усеяна только белыми костяками, к тому же они увели с собой большой полон и множество скота.

Опасность продолжение войны с Москвой и ногайцами заставляли казанскую знать искать примирения. Василий III также осознавал, что взятие Казани ему пока не по силам. Поэтому русская сторона не стала настаивать на царстве Шах-Алея и пошла на примирение с Сафа-Гиреем.

24 ноября 1524 года казанские послы Аппай-улан и Бахты-Кият ударили челом Василию III с просьбой «отдать вину». Татары каялись, просили прощения, клялись в верности и ходатайствовали утвердить на их престоле Сафа-Гирея. Василий III обменял персону хана на экономическую выгоду: он отдал казанский трон представителю дома Гиреев, но взамен потребовал перенести торг из Казани в Нижний Новгород. Этим он обезопасил русских купцов, которые в Казани подвергались постоянному риску, и добился перестановки экономических акцентов: теперь центром торговли на Средней Волге оказывался русский город. Хотя для татар это решение было крайне невыгодным, они смолчали, потому что иначе Василий III не согласился бы на кандидатуру Сафа-Гирея.

Война завершилась в целом благоприятно для Казани. Она смогла отстоять независимость , а на ханском престоле остался неугодный Москве Сафа-Гирей. Но за свою победу заплатили черемисы живущие в пограничье . В 1526 году была попытка депортации черемис из пограничной зоны между Москвой и Казанью на литовскую границу. Но черемисам удалось разбежаться, а литовские власти не помогали в поимке беглецов, скорее наоборот.

Так как поход русских на Казань в целом полностью провалился, Василию IV пришлось пойти на заключение мира, выдержать трудные и длительные переговоры. Несмотря на все усилия русских дипломатов, Москва вынуждена была подчиниться татарским требованиям. Мир был подписан только спустя пять лет.

 Подписав мир в 1529 году, но будучи очень недовольный своим военным и дипломатическим поражением, Василий III сразу же стал готовиться к новой войне, жаждая ошеломительного реванша. Ещё в 1526 году, во время переговоров о мире, правительств Москвы решило нанести Казани экономический удар и обезопасить жизнь своим подданным. Оно запретило русским купцам посещать в Казани традиционную Волжскую ярмарку. Затем, развивая план экономической блокады ханства, русский царь приказал перенести русским купцам свои сборы под Нижний Новгород к селу Макарьеву. Эта самая мера, осуществляясь весьма жестко и последовательно, и в конечном итоге привела спустя столетие к перемещению Волжской ярмарки в Макарьев.

Тысячелетняя война. (Часть XXVIII).
Русь и Великая степь. Русско-казанская война 1530-1531 года.

Поход Мухаммед-Гирея и его союзников, казанцев летом 1521 года, был совершён стремительно и весьма успешно. Это произвело ошеломляющее воздействие и весьма тягостное впечатление на проживающих на этих территориях русских людей. Впервые за историю военных столкновений с Московским государством крымские и казанские войска так глубоко проникли в русские земли, предавая их грабежу и пожарам, а население истреблению. Толпы обезумевших беженцев бросались в Москву и другие города, под защиту крепостных стен. Ну а кто не успел спрятаться тот в последствие пройдёт все круги ада. Москва находилась на осадном положении две недели. Татары подошли к городу на расстояние 15 км. Они сожгли Угрешский монастырь, посад Каширы, село Остров и даже посады Коломны. Сам хан стоял в 60 км от Москвы между реками Северкой и Лопастней, а его сын Богатыр-Салтан, под Москвой.

Москва оказалась не была готова к отражению нападений крымских и казанских татар, даже оборона центральных районов Московской Руси в целом не была налажена достаточно эффективно. Что же касается заокских территорий, то южные окраины Руси находились в ещё более уязвимом положении и во время крымских набегов очень часто подвергались значительному разорению.

Нашествие Мухаммед-Гирея принесло значительный ущерб Московской Руси: были разорены центральные районы страны и захвачено большое число пленных. Татарва смогла увести в неволю громадный по своим масштабам русский полон, весьма опустошивший Московское княжество. Огромные русские территории оказались весьма сильно разорены и совершенно обезлюдели, особенно сильно пострадали центральные районы страны. При этом цели татар не ограничивались грабежом, крымский хан требовал от Василия III восстановления даннических отношений. Получив составленную согласно его желанию грамоту, крымский и казанские ханы отвели своё войска с московских пределов в степь.

Трагические и кровавые события 1521 года показали, что одновременно воевать на западе, юге и востоке Василий III ещё не мог. Главной опасностью для Москвы в это время были Крымское ханство и Казань и стоящая за ними Османская империя, соединенные теперь тесным союзом. Правители этих весьма агрессивных и кровожадных государств, ненавидящих русский народ, задались конкретной целью измотать беспрерывными набегами и бесконечными войнами Московское государство и в конечном итоге вновь подчинить Русь татарам, как было при Бату-хане.

Ведя войну против Европейских государств Турецкая империя отнюдь не игнорировал положения дел в Восточной Европе, не игнорировал факта заметного усиления Русского государства в период правления Ивана III и Василия III. Турецкие правители осуществляли здесь последовательную антимосковскую политику, и осуществлял её не только в форме санкционирования крупномасштабных вторжений крымских и казанских сил на русские территории, но и в форме проведения различного рода политических и военно-стратегических диверсий в отношении Московской Руси.

Не имея возможности в эти годы добиться значительных военных успехов в борьбе с Москвой, Османская империя стремилась тем не менее достичь каких-то политических результатов в своих отношениях с татарскими ханствами Восточной Европы. В это же время Московский великий князь Василий III то ли по недоразумению, то ли по наивности решил, что раз ему открыто турки не угрожают и ничего особенного не требуют, то с османами можно подружиться. Его заблуждения в последующем дорого обойдётся России и русскому народу.

Первая попытка Турции вмешаться в дела Казанского ханства произошла ещё в 1513 году, когда турецкий султан в своей грамоте московскому великому князю Василию Ивановичу от 1 августа просит отпустить в Крым к хану находящегося в Москве казанского хана Абдул-Латифа. В это же время турецкий посол в Москве Камал пожаловался на азовских казаков на их беспредел. Одновременно с этим, по приказу турецкого султана, также начинает проявлять большой интерес к казанским делам и крымский хан Мухаммед Гирей. С этого времени начинается борьба Турции и Крыма с Москвой за влияние в Казанском и Астраханском ханствах.

После гибели крымского хана Мухаммед-Гирея и его сына Богатыра, ногайцы основательно опустошили Крым, ввергнув его в многолетний хаос. Новый хан Крыма Саадат-Гирей опиравшийся на турецукую помощь вёдя многолетнею ожесточённую борьбу за крымский трон, был вынужден занять по отношению к Москве более уступчивую и миролюбивую позицию. На переговорах с крымцами в 1522 и 1523 годах Василий III решительно заявил о своем праве утверждать ханов в Казани. Крымский хан и был вынужден согласится на требования московского князя, но крымская орда отнюдь не собиралась отказываться от враждебных действий по отношению к Москве. Хотя на некоторое время Крым утратил фактор военной угрозы, а дипломатический диалог между Москвой и Стамбулом развивался успешно и сохранялась надежда, что Турция не станет фактором осложнения русской восточной политики.

Но весной 1523 года в Москву пришла страшная весть об убийстве в Казани по приказу хана Сагиб-Гирея русского посла В. Ю. Поджогина. Московскому князю Представился удачный предлог для похода на Казань, чтобы утвердить там вновь русского ставленника Шигалея и совершить возмездие за поход на Москву казанских татар в 1521 году.

Воспользовавшись удачно сложившейся ситуацией Василий III попытался ослабить турецко-татарское давление на Московское государство и в 1523 году объявил Казанскому ханству войну, соорудив недалеко от Казани крепость Васильсурск. Однако напряженность на южных границах не исчезла и война продолжалась.

Весной 1524 года, казанский хан Сахиб Гирей стремясь защитить свою разорённую страну от русских заключил с султаном Сулейманом мирный договор, Казань стала вассалом Оттоманской Порты. Турция впервые открыто вмешалась в дела Восточной Европы, руководя действиями татарских ханств.

В результате непрерывных воин и завоеваний в ХV столетии Османское государство достигло своего расцвета и приобрело статус империи. В те времена Россия ещё звалась Московией, а от Блистательной Порты её отделяли тысячи километров смертельно опасного «Дикого поля». Со временем политика Турции в отношении России стала меняется. Турецкая империя и Крымское ханство стали одними из главных противников России, так как турецкому султану дружба с Россией была абсолютно не нужна, ему нужно было оградить татарские мусульманские ханства от притязания Москвы, сохранив их как мощный плацдарм для нападения на Московское княжество постепенно набирающего силу и могущество.

Весной 1524 года был предпринят русскими второй поход на Казань, целью которого было взятие этого города. Обстановка к тому времени сложилась весьма благоприятная. В Крымском ханстве велась постоянная борьба между знатными татарскими родами. Феодальная власть часто была оппозиционно настроена по отношению к хану. Во внутренних распрях сказывалось влияние турецкого правительства, которое стремилось не допускать консолидации сил Крымского ханства. Воспользовавшись не прекращающей междоусобицей, туда направилась огромная польско-литовская армия во главе с К. Острожским и Евстафием Дашкевичем, так что Крым не мог оказать никакой помощи Казани. Ногайские мурзы и возвратившийся астраханский хан Хусейн также устроили междоусобную борьбу и им было не до казанских дел.

Но несмотря на благоприятные военно-политические условия и убедительную победу на Отяковом поле над татарскими войсками, русские так и не смогли взять казанскую крепость. Бездарность и продажность русских воевод в сочетании с ослаблением великокняжеской власти в Москве, не позволили русским победить в этой весьма кровопролитной войне. В этот раз Казань выстояла, благодаря героизму народов защищавших свою родину. Особенно большую роль в этой победе сыграли черемисы.

Оказавшись в положении "ни мира, ни войны" и возбудив недоверие татар и их готовность укреплять свою военную мощь перед лицом агрессивной Москвы, русское правительство отказалось от военного решения русско-казанских противоречий. Будучи недовольный своим военным и дипломатическим поражением Василий III сразу же стал готовиться к новой войне, желая реванша. Было решено подчинить Казань Москве, только применяя методы политического и экономического давления, а также ведя непрерывные интриги при Казанском дворе.

Еще в 1526 год, во время переговоров о мире, правительство Москвы решило нанести Казани экономический удар, оно запретило русским купцам посещать в Казани традиционную Волжскую ярмарку. Затем, развивая план экономической блокады ханства, русский царь приказал перенести свои сборы под Нижний Новгород, к селу Макрьеву. Все это превратило данный пункт в город, в важный экономический центр России. К тому же в местной казанско-татарской аристократии русское правительство стало выявлять лиц, недовольных усилением влияния на хана пришлых крымско-турецких советников. Этих лиц стали систематически подкупать, снабжать золотом, мехами, драгоценностями, а так же деньгами. Русские умудрились подкупить всех казанских послов, участвовавших в мирных переговорах.

В момент прихода Саадет Гирея к власти продолжалась война Казани с Москвой. Застав страну ослабленной раздорами знати и разорённой ногайским нашествием, он сумел восстановить в государстве порядок и провёл несколько важных преобразований. Ему удалось найти компромисс и заключить перемирие с Ислям Гиреем. Саадет Гирей сохранял за собой ханский трон, а Ислям Гирей получил титул калги.

Одним из первых внешнеполитических действий Саадета Гирея была попытка выступить посредником в заключении мира, но Москва уверенная в своей победе ответила отказом. Но крымский хан сумел остановить многолетнюю вражду и установил мирные отношения с Астраханским ханством и пытался, насколько это было возможно, установить мирные отношения с отдельными влиятельными мурзами Ногайской Орды, которая в это время не имела единого правительства.

В апреле 1525 года русскими была получена долгожданная шертная грамота от крымского хана Саадат-Гирей. Крымские послы заключая от имени крымского хана мирный договор присягнули в том, что Саадат-Гирей по-прежнему будет «в дружбе и братстве» с Василием III. Но в глазах наследников Золотой Орды русские все равно были им не ровня. Их уже нельзя было нагнуть, как во времена ига, но ещё можно было презирать, как холопов, случайно освободившихся от зависимости от более высокоразвитых господ. Такими глазами смотрели из Бахчисарая на Москву. Исходя из этого, реального значения договор этот не получил, так как положение хана в Крыму было весьма непрочным, да и сами татары не собирались его выполнять. По сему, всё более тревожными выглядели тенденции развития отношений с Крымским ханством.

Да к тому же, дружба получилась какая-то своеобразная, крымский хан настойчиво и беспрерывно требовал закрепить её получением с Руси богатых "поминков", а русский государь отказывался их платить. В итоге обе стороны остались не удовлетворены друг другом. После некоторого перерыва, вызванного войной с Астраханью и междоусобицами в самом Крыму, татары возобновили натиск на Русь. Им во, что бы то не стало требовалось оказать посильную помощь Казанскому ханству в его отчаянной борьбе с Московским княжеством. В 1525 году бывший казанский хан Сагиб-Гирей желавший реванша, попытался организовать из Крыма новый поход на Москву, но из-за внутренних распрей этот замысел был сорван. В 1526 Саадат-Гирей, несмотря на заверения о мире, сам хотел возглавить поход на Москву, но из-за внутренней междоусобицы с Ислам-Гиреем эта затея также провалилась. В Москве понимали, что мирный договор с Крымским ханством особого доверия не внушал и активно готовились к войне.

Эта неудовлетворенность Саадат-Гирея вылилась в организации в том же 1527 году крупного похода на Русь Осенью этого же года, произошёл очередной крупномасштабный набег 40 тысячной крымско-татарской орды под командованием царевича Ислам Гирея на южнорусские владения. Удар был направлен на Рославль. Но ошибка 1521 года не повторилась. На этот раз во главе русского войска встал сам престарелый московский князь Василий III. Он быстро и четко организовал оборону по Оке. Великий князь с братьями встал с войсками в Коломенском, а потом вышел к Оке. Оборону на рубеже заняли полки под командованием Одоевского, Телепнева-Оболенского, Мстиславского. Жители посадов подмосковных городов и самой Москвы укрылись за крепостными стенами. К бойницам выставили пушки и пищали.

9 сентября крымские татары всей массой подошли к реке Оке и попытался переправиться через неё. Но русские войска сумели оперативно преградить дорогу кровожадным степнякам в русские пределы. Пять дней столица и подмосковные города сидели в осаде Пришедшие под защиту стен посадские люди сжимали в руках топоры, копья, грубые казенные сабли и ждали сигнала, когда им идти на стены. Сражение на Оке было упорным и продолжительным. После ожесточённой перестрелки через Оку, в которой выявилось несомненное превосходство русского огнестрельного оружия над татарскими луками, русская конница перешла реку и атаковала врагов. Ислам Гирей потерпев поражение стал поспешно отступать в степи.

Великий князь московский не ограничился обороной «берега» и приказал своим воеводам пойти за реку, в степь. Хотя основные силы русской армии продолжили стоять на берегу, а за Оку были посланы конные отряды для активного преследования отступающего врага. Преследую коварных и жестоких степняков они ходили за ними в глубь «Дикого поля», аж до Дона. Русским всё таки удалось настигнуть и разгромили крымчаков и в сражениях под Зарайском , а так же на реке Осётр. Поход крымских татар на этот раз закончился полным разгромом и большими потерями с их стороны, а основная масса захваченного татарами полона была освобождена. При этом был захвачен в плен и фаворит хана, мурза Янглич.

После этого оглушительного поражения Крым несколько поутих. К тому же Василий III затеял привычную для русской дипломатии двойную игру, ведя переговоры одновременно с Саадат-Гиреем и Ислам-Гиреем, люто ненавидящих друг друга, каждому обещая мир и дружбу, а Ислам-Гирею предлагая еще и политическое убежище на Руси, если он проиграет борьбу за ханский престол.

Еще более трудно, чем с Крымом, складывались отношения с Казанским ханством. Казанские татары, сознавая неравенство сил, не предполагали восстанавливать господство над Русью, однако рассматривали территорию Московского и других русских княжеств как объект для набегов с целью захвата добычи и в первую очередь живого товара, пленных, а также периодически требовали уплаты дани. Взаимоотношение Русского государства с Казанским ханством теперь являлись существенным элементом в международных отношениях в регионе. В них постепенно втягивалось всё большее число государств Восточной Европы, с которыми у Москвы были весьма скверные отношения.

Ставленники крымско-турецких сил, захватившие власть в Казани, были в принципе неспособны сплотить народы ханства вокруг созидательной идеи. Так как их идея основывалась на бешеной ненависти к русским и беспрерывной войне с Московитами. В отличие от Гиреев, Москва же такую идею предложила, мир и безопасность для всех, уважение к вере коренных народов, свободная и взаимовыгодная торговля. Эта идея постепенно стала завладевать разумом части правящей и торговой элиты ханства.

Тогда казанское правительство, не надеясь одержать верх над Россией без поддержки союзников, вступило в переговоры с турецким правительством. Этот шаг, которым Казанское ханство обязано Крымской династии, имел важное моральное значение, так как непосредственно сближал Казань с могущественным и родственным османским народом и вводил ханство в круг союзных мусульманских государств.

Официальные заверения в вечной дружбе сопровождались постоянными нападениями исподтишка на русское порубежье и периодическими попытками избавиться от зависимости от Москвы. В марте 1526 года очередные слова о том, что русский государь и татарский хан, друзья навек, привезли в Москву послы Казый и Чура. В 1527 году с ответной миссией Василий III отправил в Казань А. Ф. Пильемова для заключения мирного договора завершавего Русско-Казанскю войну 1523-1524 года. По его условиям Василий III признавал Сафа Гирея на казанском престоле и соглашался с фактом перехода Казанского ханства под турецкий протекторат. Москва вернула казанцам Сэбэр-Калу и область Наратлык возле Нижнего Новгорода и возобновила выплату «джирской дани». Великий князь пообещал вернуть казанцам западную часть Мещеры, примыкающую к реке Суре с запада. Начался обмен захваченных у русских пушек и пищалей на арских чирмышей, угнанных в плен. Согласно статей этого договора казанцы принесли перед русским послом присягу, что будут его соблюдать.

Но к великому сожалению сами казанцы вели себя всё более вызывающе, постоянно совершая нападения на Нижегородские и Галицкие места, опустошая территорию и уводя с собой полон. В Москве прекрасно понимали, что в очередной раз с этим надо было что-то делать. Держать линию обороны ещё и по восточному рубежу казалось нереальным. Предотвратить нападения и избежать катастрофы 1521 года можно было только ликвидировав источник угрозы, саму Казань, где у власть держали крымские Гиреи. Однако и великий князь московский не собирался выполнять условия договора.

Так как, что приход туда Гиреев совершенно не устраивал Москву. Фактически Казанское ханство вышло из-под русского протектората, что расценивалось как измена. Посему Василий III решил взяться за Казань основательно и серьёзно. Тем более, что в этой ситуации большое давление на Казань оказывало Крымское ханство,а так же и Турецкая империя, не желавшее нормализации русско-казанских отношений, а тем более разгрома этого мусульманского государства и подчинение его Москве.

Предпосылки идеи османо-татарского альянса, направленного против России стали вырисовываться уже в в первой половине XVI века. Он напрямую был связан с взаимным раздражением от несбывшихся ожиданий и агрессивной политике Москвы по отношению к Казанскому единоверному государству. В 1525 году прошел слух, что турецкий султан оскорблен провалом миссии Скиндера и очередной войной русских против Казани. Он активно пытается подбить на нападение на Русь крымского хана и обещая прислать ему артиллерию и пищали, а так же был готов отправить на Русь, совместно с крымскими татарами, 30 тысяч своих воинов.

Казанский хан Сафа-Гирей, будучи крайне не довольным условиями неравноправного мирного договора с Московским княжеством, пошёл на открытый разрыва мирных дипломатических отношений с Москвой. Ханское правительство, узнав, что русские готовят новую войну сразу же по получении своих пищалей и передачи пленных, отказалось выполнять его. Казанцы выдвинули дополнительным условием своего согласия на мир предварительную до подписания договора выдачу Россией всех татарских пленных, мотивируя это тем, что верить русским на слово в соблюдении ими договора нельзя.

При этом, казанскими правителями было нанесено унизительное оскорбление русскому послу, которое окончательно переполнило чашу терпения московских властей. Оскорбление русского посла было тщательно спланированная акция, так как казанские правители хорошо подготовились к войне, они её хотели.

Отправленный с ответным посольством к казанским татарам князь Палецкий не доехал до Казани, получив известие о том, что хан Сафа-Гирей русскому послу Пильемову “нечесть и срамоту учинил велику”', остался в Нижнем Новгороде. Взбешённый происшедшим Василий III решает предпринять еще одну попытку возвращения Казани под свою власть. У него появилась реальная возможность взять реванш за предыдущие поражения России, подчинить Казанское ханство политически России. С помощью русского посла в Казани стал подготавливаться заговор для свержения Сафа-Гирея и замены его на русскую кандидатуру в ханы, Шах-Али. Многие сановники были обижены ещё и тем, что Сафа-Гирей окружил себя ногайскими и крымскими советниками, оттеснив сторону казанскую знать.

К тому же, полная победа над татарами Ислам Гирея на южнорусском порубежье вселила в московское правительство небывалый оптимизм. По всей видимости и сам Василий III теперь совсем не хотел заключения мирного договора с Казанью, так как ему нужно было во, что бы то не стало ликвидировать династические связи между Казанью и Крымом. Москве приходилось всё время опасаться Крыма и при этом нельзя было оставлять в Казани крымского Гирея. Престарелый московский князь не стал церемониться и сразу же ответил силовым методом.

Момент для начала похода был выбран удачно. Ни Турция, занятая своими европейскими делами, ни Крым, раздираемый междоусобицей, не могли прийти на помощь казанскому хану. Прикрыв южные границы, от возможного удара крымских войск, Василий III в мае 1530 года двинул против Казанского ханства две рати, судовую и конную. Речной флотилией командовали воеводы Иван Бельский и Михаил Горбатый. Конную рать повёли Михаил Глинский и Василий Шереметев.

Казань активно готовилась к этой войне с русскими. Со всей страны подтягивались к столице боевые отряды народов входящих в состав ханства. По просьбе казанского хана пришли ногайские войска под командованием Мамай-мурзы и астраханские отряды во главе с князем Яглычём. Они составили основу кавалерии, а пехота у них была своя. Под Казанью на реке Булак был построен острог, окруженный рвами, который должен был затруднить действия московских войск.

Русская пехота и конница, были сведены в два отдельных, изолированных друг от друга отряда, каждый из которых имел собственный путь движения в Казань. Судовая рать проделала путь из Нижнего Новгорода до Казани без особых затруднений. Конные полки, разбив пытавшихся помешать им татар в нескольких небольших стычек, благополучно переправились через Волгу и 10 июля соединились на казанской стороне реки с войском И. Бельского и М. Горбатого.

Основные силы татар, ногайцев и черемисов находились внутри острога. Однако русским войскам князя И. Овчины- Оболенского в ночь на 14 июля после ожесточённого артиллерийского обстрела, удалось штурмом взять казанский острог Кураиш на реке Булак и убить татарского князя Аталыка, участника обороны Казани в 1524 году. При этом пало большое число казанцев и ногайцев.

После взятия Булакского острога Сафа-Гирей с частью своих людей сумел отступить к Арскому полю, за ним в погоню отправился князь И. Ф. Оболенский с передовым полком. Но казанскому хану, всё таки удалось уйти от погони и добраться до Астрахани. Затем по приказу Белъского к Арской стене Казани придвинули всю русскую осадную артиллерию, 80 пушек. Первый успех русских начавшаяся бомбардировка города встревожила горожан. Тем более, что город Казань осталась без хана. Мало того, город стоял часы с три с открытыми городскими воротами, так как большая часть столичных жителей в панике бежала из города. Оставшиеся из них стали требовать прекращения борьбы и начала переговоров с Москвой.

Тогда навстречу русским войскам выехали представители казанской знати князья Булат, Аппай и Табай с изъявлением покорности московскому государю. Воеводы привели казанских представителей к присяге, получив заверения, что казанцы пошлют послов в Москву «добивати челом за свою вину», впредь будут «неотступными» от государя, «и царя им на Казань ни отколе не имати, оприче государя».

И вот, вместо того, чтобы войти в Казань, воеводы М. Глинский и И. Бельский не только этого не сделали, воеводы Бельский и Глинский затеяли местнический спор из за того кому первому войти в крепость. Они в пылу своего спора даже не озаботились об охране своих тылов, и особенно гуляй-города где хранились большие запасы оружия и боеприпасов. К сожалению, вся русская армия находилась в состоянии эйфории и реально ожидаемой победы, утратив всякую бдительность, а прислуга орудий и прикрывавшие их стрельцы, бросив осадные батареи, побежали прятаться от бури в уцелевшие строения посада Кураиш.

При подходе русских к городу казанцы всегда делали регулярные вылазки, располагая специальным конным отрядом в стороне от города в труднодоступном для русских месте и используя его для ударов по осаждающим с тыла. Татары и черемисы, разузнав через разведку об этой неслыханной «щедрости», воспользовавшись замешательством в неприятельском стане, устроили внезапную вылазку во время разыгравшейся бури. Когда началась буря, казанцы совершили вылазку. Они без труда отрезали гуляй-город и безоружных солдат от основных сил русских, легко разбив его гарнизон, при этом захватив значительное количество вооружения и припасов, в том числе 70 пушек из 80.

В ходе развернувшегося сражения татары нанесли серьёзный урон русским войскам. Погибло пять воевод, включая главного воеводу передового полка князя Фёдора Васильевича Лопату-Оболенского, а так же князь И. И. Дорогобужский. Взятый в плен еще на Свияге И. М. Клепиков был отвезен в Казань, где его умертвили. Только после этого воевода И. Ф. Бельский приступил к подготовке штурма Казани. Но было уже поздно, так как взять крепость русским не удалось бы, без поддержки артиллерии.

Через несколько дней 8 тысяч всадников сардара Гали атаковали русских с тыла и нанесли им существенные потери, к тому же угнали несколько табунов лошадей, принадлежавших русским. Всего под Казанью русские войска находились 20 дней, и уже 30 июля они начали отход, бросая оружие и снаряжение в страхе перед татарами. На следующий день переправившись через Волгу русские войска пошли в направление Мурома. Тем более, что огромные потери русской армии не позволили Москве продолжать эту войну. Из 170-тысячной московской рати, пришедшей под Казань, домой вернулось 75 тысяч, а 25 тысяч были взяты в плен татарами.

Таким образом, обыкновенная русская лень, разгильдяйство и чванливость воевод, вопиющая неорганизованность, а так же утрата элементарной бдительности, даже на войне перед лицом противника, стали причиной полного краха военного похода, в котором на стороне России была инициатива и явный численный перевес сил.

Когда Василий III узнал об исходе своего казанского план был сильно взбешён происшедшим беспределом. Грубые ошибки русских воевод были непростительны. Виновных бросили в темницу не обращая никак внимания на предыдущие заслуги. Не пострадал на этот раз только М. Глинский. Князя Ивана Бельского, как главного из воевод, великий князь даже хотел казнить, и только по челобитью митрополита Даниила смерть ему заменена была заточением. Ходили слухи, что Бельский не взял Казань, так как был подкуплен казанцами. Так или иначе, но если все воеводы вскоре были прощены, то князь Иван находился в темнице до самой смерти великого князя.

После поражения 1530 года Василий III вновь начал переговоры с Казанью. Мудрые и дальновидные деятели из числа казанской знати отлично понимали, что необходимо как можно быстрее договориться с московским правительством, ибо угроза нового похода русских войск на Казань оставалась реальной и могла закончится катастрофой.

Уже осенью 1530 года в Москву прибыло казанское посольство. Казанцы от имени хана попросили, чтобы великий московский князь пожаловал Сафа-Гирея «царя братом и сыном себе учинил, а царь хочет быти в государьской воле, и князи и всей земли Казанской люди… служити вперед хотят прямо и неотступными быти всею землею Казанскою до своих животов и их дети». Татарские послы дали государю Василию шертную грамоту, обещая, что она будет утверждена Сафа-Гиреем и всеми казанскими князьями и мурзами.

Но теперь теперь Москва в делах с Казанью делала ставку не на силу, а на нестабильность в правящей верхушке Казани. Великий князь велел большими подарками подкупить ханских послов мурзу Кичи-Али и князя Булата Ширина, приехавших в Москву. А в Казани русские послы дьяки Федор Карпов и Путята Меньшой вступили в переговоры с противниками хана Сафа Гирея, которые группировались вокруг имени царевны Ковгоршад, сестры хана Мухаммеда-Эмина, единственной оставшейся в живых представительницы старой династии Улу-Му-хаммеда. Имя царевны Ковгоршад в глазах казанцев могло быть с успехом противопоставлено иностранной, то есть крымской династии.

Послы от имени Сафа-Гирея обещали быть «неотступными» от Василия III «всею землею Казаньекою». Тогда Табай и Теввекель от имени казанцев принесли московскому государю присягу на верность. В январе 1531 года в Казань московским князем отправился И. В. Полев. Его задачей было принять подобную же присягу от самого хана и вернуть русских полоняников и оружие, захваченный казанцами во время похода 1530 года. Однако дело оказалось не такое простое. 26 марта от Полева в Москву приехал человек, сообщивший, что «царь правды на шертной грамоте не учинил и пищалей ему не отдал». Хан Сафа-Гирей настаивал на отпуске его послов, просил прислать в Казань «большого посла» и в свою очередь вернуть «пищали и пушки», захваченные воеводами под Казанью. Если это будет сделано, то хан обещал «правду на записи учинить» и отпустить И. Полева.

По слухам, это решение продиктовано было тем, что до Сафа-Гирея донеслись вести о подготовке нового похода Василия III на Казань. И действительно, весной 1531 года казанские послы в Крыму энергично, но безуспешно настаивали на немедленной помощи со стороны Саадат-Гирея. Без неё, говорили они, Казанское ханство противостоять Москве не сможет.

26 марта 1531 года в Москву прибыл посланный московским князем сын боярский Сура Нехаев, сообщивший об отказе Сафа-Гирея утвердить данную Табаем и Тевекелем присягу. Желая предотвратить неизбежное кровопролитие, князь Табай возглавлявший казанское посольство в Москве, выдвинул идею смены казанского хана, ибо вся беда в русско-казанских отношениях происходила оттого, что Сафа-Гирей, прислушиваясь к мнению ногайцев, крымчаков и других людей из числа восточной партии, ведёт дело к новой войне с Москвой.

Чашу терпения прорусской партии переполнила идея хана арестовать и казнить всё русское посольство. Это решение вело к новой истребительной войне с Московским княжеством. В конце мая 1531 года в Казани был совершен дворцовый переворот. Тогда заговорщики подняли восстание в Казани, к которому охотно присоединилась городская беднота. Восставшие начали штурмовать цитадель Казани, и тогда хан Сафа Гирей и его родня покинули ее через ворота Мир-Гали. На пристани у ворот их поджидала флотилия из 12 судов.

Хан Сафа-Гирей бежал в Ногайскую Орду, к своему тестю ногайскому хану Юсуфу, а в Казани было сформировано временное правительство во главе с царевной Ковгоршад, мурзой Кичи-Али и князем Булат-Ширином. А руководители «крымской партии», сибирский князь Раст, аталык хана Сафа Гирея Али Шахкул и другие, были казнены. Новое татарское правительство решительно отклонило кандидатуру Шах-Али, которую навязывала Москва, и пригласило в ханы его брата, касимовского царевича Джан-Али.

Москва согласилась на эту замену, хотя пятнадцатилетнему царевичу нравилось править в тихом Касимове, и он категорически отказался ехать в далекую и беспокойную Казань. Тогда Василий III, не мудрствуя лукаво, велел наложить на Джан-Али оковы и везти на царствование под конвоем. Лишь на границе Казанского ханства Джан-Али был встречен людьми сеида Мамета, которые сняли с царевича оковы и отвезли в Казань. Вместе с Джан-Али в Казань прибыл и большой отряд касимовских татар.

В обмен на свою прорусскую позицию правительство царевны Ковгоршад попросило у Москвы разрешения оставить у себя русское оружие, необходимое для защиты от антирусской оппозиции, на что великий князь согласился, справедливо полагая, что пищали стоят достигнутого им дипломатического успеха. Таким образом, между Московским государством и Казанским ханством был установлен прочный мир и тесный союз, продержавшийся до смерти Василия III.

Однако к удивлению Москвы такой поворот событий спровоцировал с Ногайской ордой межгосударственный кризис напрямую связанный с «Казанским вопросом». Он сопровождался не только прекращением контактов но и военными столкновением. Противостояние России и Ногайской орды достигло своего апогея в 1533 году, когда большая ногайская орда напала на Мещерскую окраину и осадила город Касимов. Получив отпор ногайцы были вынуждены снять осаду города и поспешно уйти в степь.

В ноябре 1531 году, под давлением негативных обстоятельств, Саадат-Гирей вынужден был заключить, не имея возможности оказать помощь казанским татарам, новый мирный договор с Василием III. Но уже летом 1532 года, хан собирался в новый широкомасштабный поход на Русь. Однако поход опять провалился из-за внутрикрымских проблем. Раздосадованный хан в качестве жеста вызвал из России своих послов и заявив о разрыве дипломатических отношений с Московским княжеством. Хотя по своей сути всякие договора с крымскими хищниками ничего не предоставляли и не стояли.

Ещё до возвращения бежавшего в Астрахань Сафа-Гирея, многочисленные казанские князья и мурзы были вынуждены начать переговоры с Россией о принесении ими шертной присяги Василию III. Осенью 1530 года в Москву прибыло татарское посольство во главе с князьями Табаемь и Тевекелем и бакшей Ибрагимом. От имени хана они они слёзно просили, чтобы великий князь пожаловал Сафа-Гирея царя братом и сыном, пообещав кучу ничего не обязующих обещаний. Глупые урусы часто принимали этих уродов за достойных переговорщиков, способных держать своё слово.

Тягостные и бесконечные переговоры между русскими и татарами вскоре возобновились Не прекращая их Сафа-Гирей затягивал время и выдвигал всё новые требования к Москве. В то же время его послы в Крыму упорно добивались от Саадет-Гирея помощи в борьбе с Московским государством. И как не странно им это удавалось.

Хотя оказать действенную помощь племяннику «перекопский царь» не мог, так как по прежнему Крымское ханство раздирала междоусобная распря. Не сговорчивый Ислам Гирей не смотря на многократные обещания не желал отказываться от крымского престола и вёл бескомпромиссную борьбу. Но не смотря на этот междоусобный беспредел в Крыму атмосфера на южной окраине Московского княжества стала резко накаляться, так как степняки жили только за счёт набегов. В феврале 1531 года по прямому указанию Саадет-Гирея, произошло нападение крымских татар на одоевские и тульские места. Этот набег возглавил царевич Бучак, он был направлен на Русь Саадет-Гиреем после обращения к нему за помощью казанского хана Сафа-Гирея.

Неожиданным это нападение не стало, в Туле, была сосредоточена мощная группировка из 5 полков во главе с воеводами князем Иваном Михайловичем Воротынским и Иваном Васильевичем Ляцким, а затем князем Василием Андреевичем Микулинским и князем Александром Васильевичем Кашиным. Татары напали небольшими силами и, разорив несколько селений на границе, сразу же ушли обратно, не вступая в бой с московскими полками, многократно превосходившими их численность

Татары реально осознавали бедственное положение Казанского ханства, разоренного десятилетием непрерывных войн с Москвой они видели, что непримиримая и лукавая политика Сафа-Гирея, по прежнему окружившего себя крымскими и ногайскими советниками, неизбежно влечет за собой новые русские вторжения и оккупацию.

В мае 1531 года были получены сведения о подготовке нового нападения. Пушки и пищали были выставлены на вылазе от Коломны до Каширы, до Сенкина, и до Серпухова, и до Колуги, и до Угры, добре было много, столько и не бывало». Однако в 1531 году большого нападения на русские окраины так и не произошло. По прежнему Крым лихорадила от непрекращающейся междоусобице, а татары активно и с упоением резали своих соплеменников. Пощады некто не просил, так как не заслужил.

Но уже в феврале 1532 года крымские отряды под командованием царевича Бучек-Гирея выступили из Крыма в направление к окраинам Московского княжества, в одовские и тульские места. Этот столь долгожданный для крымчаков набег был направлен на Русь Саадет- Гиреем после обращения к нему за помощью казанского хана Сафа-Гирея, ведущему ожесточённую борьбу за казанский престол.

Русские воеводы Воротынский , Овчина-Телепнёв и Иван Ляцкий не смогли отразить вражеское нападение. Активизация набегов крымских татар явно сигнализировала Москве, что Крымское ханство восстановило силы и готово к новому раунду борьбы за казанский юрт. Хотя малейшая угроза вызывала быструю ответную реакцию Москвы.

Однако ситуация на южных рубежах Московского княжества резко осложнилась спустя год. Вражда двух братьев, Саадет-Гирея и Ислам-Гирея, неожиданно завершилась победой Сагиб-Гирея, который при поддержке турецкого султана стал новым крымским «царем». Уже 14 августа 1533 года в Москве было получено известие о начале похода на Русь 40-тысячного крымского войска, ведомого «царевичами» Ислам-Гиреем и Сафа-Гиреем, бывшим казанским «царем», в то время жившим в изгнании в Крыму. Московские власти не имели точных сведений о направлении их движения, но, сознавая опасность близящегося вторжения, начали принимать экстренные меры по защите своих приграничных владений.

Василий III встал с резервными войсками в селе Коломенском, направив к Коломне рать под командованием князя Дмитрия Федоровича Бельского, князя Василия Васильевича Шуйского и других воевод. 18 августа 1533 года туда же выступили полки князя Федора Михайловича Мстиславского. Из Коломны против татар, кочующих недалеко от русского порубежья послали отряды «лехких воевод» князя Ивана Федоровича Овчины Телепнева, князя Дмитрия Федоровича Щереды-Палецкого, князя Дмитрия Юрьевича Друцкого.

Неожиданным для Москвы это нападение не стало, и в Туле была сосредоточена крупная группировка из пяти полков во главе с воеводами князем Воротынским и Ляцким, а затем князьями и Микулинским и Кашиным. Татары начали нападение небольшими отрядами и, разорив несколько селений на границе, сразу же ушли обратно, не вступая в бой с московскими полками , многократно превосходившими их численностью.

Но крымские царевичи, получив сведения о выдвижении московских полков к границе, изменили направление удара и напали на Рязанскую землю. Степняки выжгли пригороды, и пытались штурмовать крепость, но взять город не смогли. В свою очередь Рязанская земля подверглась страшному опустошению.

Первыми в район действий татарских отрядов вышел лёгкий полк Дмитрия Череды Палецкого. У села Беззубово, что в 10 верстах от Коломны, его полк разгромил татарский отряд. Затем в соприкосновение с противником вступили другие лёгкие полки. Встретив отпор, татарские загонные отряды отступили к основным силам. Крымское войско нанесло удар по русским полкам, которые возглавил Иван Овчина Телепнев. Русские лёгкие полки устояли в тяжёлом бою, но были вынуждены отступить. Татары, опасаясь подхода основных русских сил, не вступая в сражение с русской лёгкой кавалерией начали отступление, уводя огромный полон.

В конце мая 1531 года в Казани был совершен дворцовый переворот. Хан Сафа-Гирей бежал в Ногайскую Орду, к своему тестю ногайскому хану Юсуфу, а в Казани было сформировано временное правительство во главе с царевной Ковгоршад мурзой Кичи-Али и князем Булат-Ширином. В обмен на свою прорусскую позицию правительство царевны Ковгоршад попросило у Москвы разрешения оставить у себя русское оружие , необходимое для защиты от антирусской оппозиции, на что великий князь согласился, справедливо полагая, что пищали стоят достигнутого им дипломатического успеха. Так без формального мирного договора был на полуофициальном уровне заключен мир после Третьей казанско-русской войны 1530 года.

Тогда казанское правительство, не надеясь одержать верх над Россией без поддержки союзников, вступило в переговоры с турецким правительством. Этот шаг, которым Казанское ханство обязано Крымской династии, имел важное моральное значение, так как непосредственно сближал Казань с могущественным и родственным османским народом и вводил ханство в круг союзных мусульманских государств. Казанское правительство заключило с султаном Сулейманом Законодателем договор на следующих условиях: Казанское ханство признает над собою верховную власть турецкого султана и принимает ханов по назначению турецкого правительства; со своей стороны, Турция оказывает Казанскому ханству поддержку в войне против русских и прочих врагов. Этот договор устанавливал такие же отношения между Казанью и Турцией, какие существовали между Крымом и турецким правительством; естественно, что с воцарением в Казани крымской династии сюда были перенесены все традиции крымских владетелей, в том числе и к отношения Турции. Договор был формально скреплен, и турецкий посол в Москве грек-мусульманин князь Искандер Мангупский , сделал официальное заявление русскому правительству о том, что отныне Казань является турецкой областью. Русское правительство отказалось признать этот факт и заявило со своей стороны, что Казань была, есть и будет подвластна русскому государю, что хан Сагиб, мятежник и не имеет права дарить Казань султану.

В сложных и зачастую драматических отношениях Москвы и татарских ханств чётко проявился турецкий след. В дальнейшем, на протяжение почти двух столетий, турки будут главными инициаторами этой долгой и очень кровопролитной войны, унёсшей жизни миллионов русских. На необозримых просторах «Дикого Поля», Русь вновь столкнулась с очень опасным и кровожадным противником.