Тысячелетняя война. (Часть XXV).
Русь и Великая Степь. Русско-Крымская война. Начало.

Великая степная империя, ещё недавно величаво покоившаяся со своим грозным войском, процветающими городами и многочисленными караван-сараями на территории двух материков, в последние десятилетия постепенно превратилась в кипящий котёл непроходящей смуты. Бесчисленныен потомки чингизидов, претендуя на ханский престол, яростно сражались между собой и чуть ли не ежегодно сменяли власть в Орде. Борьба всё не утихавшая на просторах Золотой Орды, принесла между тем важные перемены.

Во второй четверти XV века Золотая Орда окончательно распалась на ряд самостоятельных государств, одним из которых было, образовавшееся в 1441 году Крымское ханство. Так распорядилась судьба, что оно в дальнейшем стало одним из самых могущественных государств Восточной Европы. В период наибольшего расцвета его границы охватывали довольно обширную территорию расположенною в границах «Дикого Поля». Помимо самого крымского полуострова, как центра страны, в пределы ханства входили земли в Северном Причерноморье, Буджакской степи и на Северном Кавказе.

Будущий правитель Крымского ханства и основатель могущественного рода Гиреев родился на территории Литовского княжества, на земле любезно предоставленной великим князем литовским Витовтом. В 1443 году чингизид Хаджи-Девлет Гирей был провозглашён крымским ханом, с помощью войск великого литовского князя Казимира IV и при поддержки местной знати. Он вернулся на Крымский полуостров единственным победителем, объявив его Крымским ханством, а себя повелителем двух материков. Именно в этом титуле была отражена целая эпоха в истории Крыма, так как его владения раскинулись на землях принадлежащих улусу Бату-хана.

Управление ханством осуществлялось ханом и государственным советом-диваном, состоящим из хана, его заместителя и наследниr какалги-султана, старшей жены или матери хана, ханши валиде, главы мусульманского духовенства ханства, муфтия, главных беков и огланов. Второго наследника хана называли нураддин-султаном. Границы Крыма охраняли отряды ор-баши, как правило из семьи Гиреев, с резиденцией в Перекопе.

После распада Орды, наиболее крупным татарским государственным образованием оказалась Большая Орда, правители которой вполне обоснованно считали себя правопреемниками бывшей Золотой Орды и периодически предпринимали попытки восстановления былого единства державы чингизидов, и той власти, которой обладала Орда над русскими княжествами. В этих условиях главным противником и для Московской Руси, и для крымского государства являлась именно Большая Орда, от успеха или неудачи противостояния с которой зависела свобода Руси, а в случае с Крымским ханством возможно и само существование этого государства. Оказавшись в сложном положении, крымский хан в 1454 году вступает с союз с турками, которые за несколько месяцев до этого захватили Константинополь и стали хозяевами Проливов.

Однако новое государственное образование, Крымское ханство, недолго было независимым. В этот период шло становление могучей Османской державы. Поэтому уже в 1475 году сын Хаджи-Гирея Менгли-Гирей был вынужден признать власть османского султана, став его вассалом. В это же время на полуострове были ликвидированы другие государственные образования. Османский султан Мехмед II Завоеватель организовал большой военный поход на владения основательно осевших в Крыму генуэзцев.

31 мая 1475 года турецкая эскадра под командованием главного визиря Кедук-паши в Кафинском заливе высадила десант, поддержании с берега татарским отрядами Менгли Гирея. На пятый день в результате предательства Каффа пала. Город получил турецкое название Кефе и стал центральным опорным пунктом Турции в Крыму. В результате кровопролитных сражений турецкие войска разгромили и оккупировали княжество Феодоро, захватив все города южного побережья Крыма. Одновременно турки взяли столицу христианского княжества Феодоро, Мангуп. Все население Мангупа, а это 15-20 тысяч человек, было вырезано или уведено в рабство. С генуэзским присутствием на Крымском полуострове было покончено. К тому же турки захватили также Таманский полуостров. За эти заслуги Менгли Гирей был щедро одарён султаном и утвержден крымским ханом.

Крымское ханство превратилось в вассала, а Менгли-Гирей оставался ханом в качестве союзника турецкого султана, по прежнему правив Крымом. Чрез его посредничество, русские правители завели свои первые сношения с Турецкой империей, находящейся в зените своего могущества.

Вся дальнейшая политическая история Крымского ханства, со времени утверждения над ним Оттоманской Порты, складывалась и протекала при постоянном действии двух начал, местного, национально-татарского, стремившегося к полной самостоятельности и самобытности, и внешнего, постороннего, турецко-османского, старавшегося с возможно меньшими для себя хлопотами и затруднениями сохранить за собой верховенство над Крымом в чисто политических видах международного свойства.

Образовавшееся Крымское ханство во главе с династией Гиреев оказывало сильное воздействие на политическую жизнь своих соседей на протяжение нескольких столетий. Крым превратился в великую державу, которая теперь сама претендовала быть покровительницей соседних стран и народов. С этого времени не одно крупное событие на территории Восточной и Центральной Европы не проходило без оглядки на Крым. Так ка здесь на, просторах «Дикого Поля», существовала необузданная сила могущественных кочевников исповедующих древний принцип, оседлый человек и тем более неверный гяур, это товар и добыча.

Оставив земледельческий труд зависимому населению полуострова, крымские татары предпочитали проводить ежегодные разбойные набеги на соседей. Кочевое скотоводство было малопродуктивным и напрямую зависело от урожая кормов. Земледелие практически не было развито, и Крым постоянно нуждался в привозном хлебе. Масштабные вливания чужого богатства позволяли татарам не только избегать хозяйственных затруднений, но и повышать уровень жизни. Посланник короля Польши Мартин Броневский, несколько месяцев живший в Крыму в 1578 году, отмечал: «Народ этот хищный и голодный, не дорожит никакими клятвами, ни союзами, ни дружбой, но имеет в виду только свои выгоды и живет грабежами и постоянной изменническою войною».

Уже весной 1484 года объединенные войска султана Баязида II и крымского хана Менгли Гирея напали на Польшу. Они захватили важнейший порт в устье Дуная, крепость Килию, а 4 августа заняли Аккерман, крепость в устье Днестра. Теперь Турция и Крымское ханство владели всем побережьем Черного моря от устья Дуная до устья Днестра. Во всех завоеванных городах были оставлены большие турецкие гарнизоны.

Таким образом, в конце XV века Турции удалось закрепиться в Крыму и Северном Причерноморье. Крымское ханство на 300 лет стало преданным вассалом Турции и его боевым псом. Интересы Турции и Крымского ханства в подавляющем большинстве вопросов совпадали, так как оба были ненасытные хищники и жаждали новых завоеваний и рабов.

Фактически же ханство кочевников находилось на длинном, но жестком, поводке Стамбула. Теперь султан был религиозным главой крымских мусульман. Но Крымскому ханству была оставлена внутриполитическая автономия, право дипломатических отношений с иностранными государствами. В свою очередь ханская власть в Крыму сделалась отражением власти султана, хотя условия зависимости ханов от султанов никогда не были формулированы каким-либо актом или письменным трактатом и держались больше на обычае. Не будь Оттоманской империи, Россия и Речь Посполитая, поодиночке или объединившись, сумели бы покончить с Крымским ханством, с этим рассадником узаконенного бандитизма и работорговли.

В свою очередь, самому Крымскому ханству во главе со своим первым ханом Хаджи-Гиреем в начале своего существования предстояло решать целый ряд чрезвычайно сложных задач. При этом основной проблемой было закрепление своего положения как независимого государства, отбивая прежде всего притязания Большой Орды, с их несгибаемым стремлением вновь объединить все татарские ханства под своим главенством. Гирей считали себя чингизидами и прямыми наследниками Бату хана, требуя от всех всех остальных кочевников внимания и повиновения. Помимо этого, они ещё и претендовали на власть над всеми государствами, возникшими на развалинах Золотой Орды.

В XV веке Крымское ханство достигает пика своего могущества. Ханы проводят активную внешнюю политику, ориентированную за завоевательные войны и многочисленные грабительские набеги, в основном на Польско-Литовское королевство и Русское царство. Главной целью набегов была не просто добыча, а живые люди, которых обращали в рабов, получая от этого основной доход.

Для татарского ханства Стамбул являлся фактически единственным окном в мир. Турция была главным, но не единственным, скупщиком захваченных татарами пленных и награбленного имущества. Ханы везли рабов в невольничий город Кафу, откуда их продавали в большинстве случаев в Османскую империю. Добыча рабов была важным экономическим занятием для любого татарского воина, приносящая ему основной доход.

В начале 70 годов XV века начинаются первые официальные контакты Москвы и Крыма, что было непосредственно связано с возросшей внешнеполитической активностью Большой Орды и обострившимися в связи с этим, отношениями Крыма и Москвы с Большой Ордой. Крымское ханство постоянно воевало с Золотой Ордой, и Москва стала единственным союзником крымских Гиреев. Московское государство вступило в регулярные дипломатические отношения с Крымским ханством в 1462 году, когда великий князь Иван III Васильевич и крымский хан Хаджи Гирей обменялись грамотами, а в 1472 году два государства подписали предварительное соглашение "в братской дружбе и любви против недругов стоять за одно". Этот договор был напрямую направлен против ханов Большой Орды, кровных врагов крымчаков и Гиреев.

При этом с самого начала, великий князь Иван III занял подчиненное положение по отношению к крымскому хану Менгли Гирею. Понятно, что Менгли Гирей «челом не бил» великому князю московскому, однако называл Ивана братом. С момента начала дипломатических сношений с Крымом Москва фактически начала платить дань Гиреям. В Москве эти деньги, меха и прочие товары, отправляемые почти ежегодно в Крым, скромно назывались поминками.

Весной 1491 года ордынские войска под началом ханов Сеит Ахмета и Шиг-Ахмета двинулись к Перекопу. На выручку своего союзника Менгли Гирея Иван III двинул в степи два войска. Этой же весной русским командованием была осуществлена тщательно спланированная и блестяще задуманная наступательная операция, когда два сильных русских войска под началом воевод, князей Петра Оболенского и Ивана Репню-Оболенского, двинулись в «Дикое Поле» по сходящимся направлениям, соединились в заранее назначенном месте и своим маневром вынудили ордынцев прекратить наступление на Крым. Кампания была выиграна стратегически, без сражений. Общая численность московских войск, включая служилых и казанских татар, достигала 60 тысяч человек.

Попытки отдельных мурз из Большой Орды потревожить русское порубежье неожиданными набегами тоже отражались активными действиями русской конницы. Так, в 1492 году «приходили Татарове Ординскиа казаки, в головах приходил Темешом зовут, а с ним 200 и 20 казаков, в Алексин на волость на Вошань, и пограбив, поидо-ша назад. И прииде погоня великого князя за ними Федор Колтовской до Горяин Сидоров, а всех их 60 человек да 4, и учинился им бой в Поли промеж Трудов и Быстрые Соспы, и убиша погони великого князя 40 человек, а татар на том бою убили 60 человек, а иные идучи Татароие во Орду ранены на пути изомроша». В 1499 году «приидоша Татарове, Ординские казаки и Азов-скиа, под Козелеск и взята селцо Козелское Онешню», но снова русская погоня, «догонив их, побиша и полон свой отнята, а иных Татар, изымав, приведоша на Москву к великому князю».

Таким образом, поход 1491 году в «Дикое поле» был очень значительным по своим масштабам, включал силы и самого великого князя, и его братьев-вассалов, а так же служилых и казанских татар. Великий князь Иван III послал «в поле» и артиллерию, что по тому времени было новинкой в военном искусстве.

В начале XVI века в обстановке начавшейся войны России с Польско-Литовским государством из-за «верховских княжеств» опасность со стороны Большой Орды значительно усилилась. В это время фактически оформляется военный союз нового короля Александра и Ших-Ахмеда, ставшего ханом Большой Орды. Этому союзу противостоял союз Москвы я Крыма. На южной границе России назревала большая война.

Уже летом 1500 году Большая Орда подошла к Дону и остановилась близ устья Тихой Сосны, в непосредственной близости от русской окраины. Одновременно Ших-Ахмед угрожал и Крымскому ханству: по прямой расстояние от его кочевий до Перекопа было небольшим. Менгли-Гирей в страхе писал Ивану III, что войско Ших-Ахмеда превышает 20 тысяч, и срочно просил «на пособь» русских воевод с пушками.

Реально оценив опасность, Иван III в начале августа сразу же послал в пределы Большой орды русские полки под командованием князя Василья Ноздреватого и служилых татар. К великокняжескому войску присоединились рязанские полки. Однако после пятидневного боя возле Дона Менгли-Гирей неожиданно отступил, не предупредив своего русского союзника, спешившего ему на помощь. Начинать большое сражение в «Диком поле» без поддержки крымцев было не то что неразумно, но и очень опасно и русское войско возвратилось к своим рубежам. Так как ордынцы совместно с азовскими татарами стали совершать нападения на московское порубежье, в районе Мченска и на Белёвские места.

В 1501 году после неудачной попытки ордынцев под командованием Ших-Ахмед прорваться в Крым с 20 тысячным войском, Большая Орда отошла для зимовки в район Белгорода и Рыльска. Теперь татары стали угрожала уже не Крыму, а русским границам, что вызвало глубокое беспокойство в Москве. Великий князь Иван III обращаяется к Менгли-Гирею с просьбой о помощи в отражение нависшей угрозы татарского вторжения на территорию Московского княжества.

Вскоре многочисленные татарские отряды атаковали Северские земли от Новогорода Северского и до Брянска, творя разрушеия, захватывая полон и скот. Новгород-Северский и ещё ряд других городов были взяты и разрушены ордынцами, а население частью уничтожено и взято в плен, прежде чем хан Ших-Ахмед отошел «в Дикок поле» и стал со своей ордой между Черниговым и Киевом по Днепру и по Десне.

Это была последняя попытка Большой Орды оказать военное давление на Московскую Русь, и она закончилась неудачей. Получив сильный отпор на Северской земле Ших-Ахмед пытался завести переговоры о мире с великим князем Иваном III, но неудачно. Ордынцам не удалось заставить Ивана III порвать союз с Крымом ни военными, ни дипломатическими средствами. Великий князь предпочел сохранить военный союз со своим старым союзником крымским ханом Менгли-Гиреем. А вскоре, последовавшая активизация Крымского ханства заставила Большую Орду окончательно отказаться от серьезных нападений на русские пограничные земли.

Смертельно раненная на Угре, теснимая Крымским ханством, отбитая в прошедшие годы от русских рубежей и растратившая в этой безнадежной попытке последние силы, Большая Орда окончательно рассыпалась. Борьба русского народа за свое национальное освобождение пришла к закономерному итогу. Ордынскому чудовищу более двухсот пятидесяти лет терзавшую Русь сломали хребет. Но, помогая крымским татарам добивать дряхлую Золотую Орду, московские князь и бояре не понимали, какого страшного зверя они прикармливали и растили себе на беду. Впереди будут ещё упорные и кровопролитные войны с другими ханствами, которые в первой половине XVI века попытались под эгидой турецкого султана создать единый антирусский фронт и резко усилили военное давление на русские границы. Уже в 1507 году крымские татары напали на Московское государство. Они разграбили Белевское, Одоевское и Козельское княжества. Так началась 270-летняя война России с крымскими татарами.

Когда Большая Орда сошла с политической сцены и когда каждая из этих двух государств победительниц, то есть Крымское ханство и Московское государство, сами стали претендовать на ордынское политическое наследие. В этих условиях, что было вполне естественно, их союз распался. Так как государственные интересы у них больше не совпадали, а их союз был строго по интересам. Более того, после этого, внешнеполитический курс Крымского ханства по отношению к России в корне изменился. И тогда каждая из двух сторон начала выстраивать политические конфигурации с целью одержать верх над конкурентом и захватить доминирующие положение в регионе.

Этот процесс начался в конце XV века, когда изумлённая Европа, в начале княжения Ивана III, едва ли даже подозревала о существовании Московии, зажатой между Литвой и татарами. Она была ошеломлена внезапным появлением огромной империи на восточных своих окраинах. Турции, как, впрочем, и Крымскому ханству, было явно не выгодно появление могущественной и огромной империи в регионе, где у Турции были свои алчные интересы. И если вначале Турция была не против союза Крыма с Москвой, направленного против Большой Орды и Польши, то теперь она стала требовать от Крымского ханства кардинально изменить свой внешнеполитический курс по отношению к Москве и Польше.

Вскоре великий князь московский Иван III убедился в нежелании Менгли-Гирея продолжать активное сотрудничество с Московским государством, когда были получены сведения о настойчивых попытках польской дипломатии заключить с Крымом мир и союз. Этот момент наступил весной 1503 года. С одной стороны, Менгли-Гирей уже встал на путь переговоров с польско-литовским правительством, принимая польских послов в 1502-1504 годах. Тогда же он организовал походы в район Чернигова, находившегося уже под контролем Русского государства, активно проявлял определенный интерес к смене ханов на казанском престоле. С другой стороны, он боялся политического «воскрешения» Ших-Ахмата, его связей с ногайцами, боялся и восстановления ордынско-польского военного союза. Поэтому пока позиция Менгли-Гирея была ещё весьма осторожной.

Изменение международной ситуации в худшую сторону началось с события, которое, казалось, должно было радовать русское правительство. В 1502 году прекратил существование давний и непримиримый противник Руси, Большая Орда. Посему, после распада Большой Орды и смерти великого князя и государя всея Руси Ивана III многолетний союз между Москвой и Крымом приказал долго жить. Причиной этого разлада послужили события напрямую связанные с Крымско-Ногайской войной.

Уже в 1507 году «друг и брат» Ивана III Менгли-Гирей I посчитал, что теперь он свободен от всяких обязательств перед Москвой. Примерив на себя «царский» венец пришёл к выводу, что теперь он ему и впору, и к лицу. Ну, а раз так, то по старой ордынской традиции крымский хан пожаловал ярлык «на княжение» великому литовскому князю, Сигизмунду I Старому. И среди прочих русских городов, которыми он, Менгли-Гирей, как истинный ордынский «царь» пожаловал своего «брата Жикгимонъта», были Тула, Брянск, Стародуб, Путивль, Рязань и даже Псков с Новгородом Великим с «люди, тмы, городы и села, и дани и выходы, и з землями и з водами и с потоками».

Менгли-Гирея, его царевичей, уланов и князей ещё удерживало от резких движений ещё и те обстоятельства, что они имели пока крайнюю нужду в союзе с великим князем московском. Союз Крыма с Москвою скреплялся враждою Менгли-Гирея сначала к Ахмату, а потом к его сыновьям и Ногайской орде. Да и в самом Крыму между многочисленными царевичами постоянно происходили кровавые усобицы, один изгонял другого, а изгнанники находили убежище и кормление в московских владениях. Когда в 1476 году Менгли-Гирей был изгнан Ахматом, и место его получил Зенебек, но последний не считал себя прочным в Крыму и потому просил Ивана III, чтоб в случае изгнания дал ему у себя убежище. Да и сам Менгли-Гирей просил московского князя, чтоб тот принял его в случае беды. Великий князь велел ему отвечать, что поднимет его истому на своей голове, и дал ему крепкую грамоту с золотою печатью.

Падение Золотой Орды ещё не обозначало прекращение борьбы Московского государства с татарами по прежнему жаждущим власти на Русью. Московскому государству теперь приходилось иметь дело с осколками Степной империи, Казанским, Крымским, Сибирским ханствами, а так же Большой и Ногайской ордой. Но во времена правления московского князя Ивана III Крымское ханство являлось союзником Московского государства и оказало неоценимые военно-политические услуги в борьбе Москвы с Великим княжеством Литовским и Большой Ордой. Хан Менгли-Гирей I, в отличие от государей Большой орды и Казанского ханства, на протяжение всего периода своего правления пребывал в дружественных отношениях с Россией.

В Москве хорошо понимали, что грабительские нападения крымских татар, преследовавшие захват полонянников, скота и другой добычи, не могли прекратиться, так как являлись одним из главных источников существования и обогащения крымско-татарской знати. Весь вопрос заключался лишь в том, какие земли будут подвергаться этим нападениям: московские или польско-литовские.

Несмотря на вроде бы мирные отношения с Крымской ордой полного спокойствия на южной границе Русского государства никогда и не было и в эти годы. Постоянно случались эпизодические набеги на русское порубежье. Их совершали отдельные крымские мурзы со своими отрядами, которых не останавливал союз их хана с Москвой, так как им всем хотелось есть. В течение длительного времени и Северщина, и Заокско-Брянский край, и Тульский край, и Рязанская земля находились под постоянной угрозой крымских набегов.

Однако конфликты на «крымской окраине» обычно удавалось урегулировать дипломатическим путем. Так, в 1481 году московские послы в Крыму передали Менгли-Гирею жалобу великого князя: «Твои люди приходили на мою украину, а головы поимали. И ты бы пожаловал, по своей правде велел те головы, которые взяты в моей украине, все сыскав, отдать моему боярину». Дело закончилось ханской опалой на мурз, допустивших это самовольство, а если быть точнее, то ничем.

И уже спустя 7 лет Менгли-Гирей потребовал от Василия III отдать ему, «Великия Орды великому царю», восемь городов: Брянск, Стародуб, Новгород-Северский, Почеп, Рыльск, Путивль, Карачев и Радогощь. В своём послании хан заявил, что в своё время эти города были пожалованы Ивану III как другу и союзнику. Но до большой войны тогда дело не дошло, ибо вскорости после того престарелый Менгли-Гирей умер, а его сын и наследник Мухаммед-Гирей, уже ходивший походами на вассалов Василия III, не стал торопить события.

Менгли Гирей делал успех на международном поприще, и скаждым годом всё реальные вырисовывалась могущество Крымского ханства среди многочисленных осколков Степной империи. Теперь в Москве появились конкретные опасения, что Великий улус возродившейся под венцом Гиреев, вернёт и прежние взаимоотношения со своим московскими данниками. Естественно, что это поворот событий в отношениях с крымчаками в Москве не желали и очень опасались.

В свою очередь московские правители отобрали Касимовский юрт у потомков Нур-Девлета, брата Менгли Герая, и отдали эту территорию под контроль ордынских царевичей. Точно так же они поступили и с Казанью, на престол которой вместо названых сыновей крымских ханов тоже был посажен представитель ордынского династического гнезда. Целью этой политики было стремление Москвы противопоставить крымским ханам, которые теперь претендовали на верховную власть над Волгой, другую династию, не менее законную в глазах местного населения, но которая, в отличие от Крыма, не имела никакой собственной силы и целиком находилась под московским контролем.

Одновременно возникли осложнения и в казанских делах. Теперь Казанское ханство теперь было главным яблоком раздора в русско-крымских отношениях. Бывший казанский хан Абдул-Латыф, родственник Менгли-Гирея, был захвачен московскими воеводами и отослан в заточён в Белоозеро, а казанский престол снова передан Мухаммед-Эмину. Заточение Абдул-Латыфа вызвало большое недовольство в Крыму. Менгли-Гирей неоднократно просил освободить опального хана, но безуспешно. Когда Василий III посадил на казанский престол, взамен прежних, ориентировавшихся на Крым ханов, своего ставленника-марионетку из ордынских царевичей, хан Мехмед I Герай решил положить конец этой тревожной тенденции.

Великий князь московский, намеренно затягивал в 1503-1504 годах московские переговоры, заставлял русского посла почти целый год ждать в Путивле «пропуска» на въезд в Крым. Но в то же время Менгли-Гирей зорко следил за тем, чтоб Московское государство в конце концов вовсе не отказалось от союза с Крымом. Особенно боялся Менгли-Гирей, что Москва, разорвав отношения с Бахчисараем, заключит союз с другим государством данного региона. Поэтому он чередует набеги то на владения польского короля, то на владения Великого московского князя.

Это непримиримые противоречия в конечном итого и привели к коренному перелому в отношениях Москвы с Крымом. От былого активного сотрудничества остается все меньше и меньше следов, напротив, позиция Крымского ханства и его дипломатов в отношении Московского государства становится все более жесткой и агрессивной. Крымский хан все более и более проявляет внимание к Казанскому ханству, начинает решительно требовать возвращения русским правительством в Крым Абдул Латифа. Он не только одобряет подготовку мятежа, но и принимает активное участие в нём против Русского государства, который вспыхнул летом 1505 года в Казани.

Мухаммед-Эмин вернувшись в Казань, не оправдал надежды своего благодетеля. Казанский хан отказался от своих слов о данной присяге московскому князю, а так же, теперь он не был связан пред ним никакими обязательствами. Тогда московский князь отправил на Казань войска. В свою очередь казанский хан открыто провозгласил о разрыве отношений с Московским государством. Казанская армия отбила несколько наступлений москвитов на свою столицу, а Мухаммед-Эмин срочно направил своих послов в Крым и Литву за помощью. Это и стало концом крымско-русского союза.

Пользуясь всесторонней поддержкой Крыма, и военной помощью Ногайской орды, казанский хан Мухаммед-Эмин сначала выступил против «злоупотреблений» московских воевод, но, по мере того как крымский хан все активнее и активнее подстрекал против Москвы, Мухаммед-Эмин даже предпринял попытку наступления на Нижний Новгород и Муром.

Все более жесткой становится политика Крыма по отношению к Московскому государству и в восточноевропейском регионе, особенно в последнее десятилетие правления Менгли-Гирея и стоящего за его спиной турецкого султана Баязида. Все меньше набегов крымский хан совершает на территорию польского короля, и в то же время Менгли-Гирей приступает к осуществлению все более регулярных опустошительных набегов на южные окраины Московского государства.

Конечно, открытый разрыв произошел не сразу. До смерти великого князя Ивана III русским дипломатам удавалось сохранять традиционный «мир» с Менгли-Гиреем. Тактика Менгли-Гирея к Москве становится все более вероломной. Одной рукой он пишет грамоту московскому царю с уверением «в дружбе и согласии, противу Польского короля... великого князя земель и подвластных ему Российских князей не воевать», другой рукой седлает коня и совершает разбойничий набег на русские земли. Теперь основной деятельностью крымских ханов стали регулярные, широкомасштабные набеги и походы на литовско-польские и украинско-русские и русские земли для их грабежа, сбора дани и захвата пленников для продажи и получения выкупа.

С 1503 года, когда в московскую сторону отошла значительная территория днепровского Левобережья и под московской властью оказались такие южные города, расположенные на границе со степью, как Путивль и Рыльск, Русское государство стало близким соседом Крымского ханства.

Изменившаяся ситуация потребовала срочного усиления обороны «крымской украины». Можно без преувеличений сказать, что систему обороны степной границы, включавшую сторожевую и станичную службу, укрепленные линии и цепь пограничных крепостей, регулярную «роспись» полков на опасных направлениях, пришлось создавать заново. Так как при Иване III потребности в такой системе не ощущалось.

Теперь Крымское ханство, являясь одним из «наследников» Золотой Орды, продолжило в практически неизменном виде и ту политику, которую проводила Золотая Орда по отношению к своим соседям, что и предопределило характер дальнейших отношений Руси и Крыма.

Тем более, что выход из хозяйственных затруднений крымские феодалы искали не в развитии производительных сил страны, хотя природные условия Крыма были для этого очень благоприятными, а в набегах на соседние страны, в вымогании у них принудительных платежей, «даней» и «поминок». Грабительские походы были постоянным фактором в экономике Крыма. Без этих «вливаний» чужого богатства Крымское ханство не могло бы выжить, не ломая своего социально-экономического строя.

Более чем на тысячу километров, от Днепра до мордовских лесов, протянулась граница Русского государства с Диким полем. Здесь, в степях, безраздельно господствовали крымские татары, и прилегающие к границе русские земли современники называли «крымской Украиной». Восточнее к «крымской украине» примыкала «казанская украина», продолжая южный рубеж Русского государства. Эти русские земли в течение длительного времени будут находится под постоянной угрозой крымских набегов.

На необозримых просторах « Дикого Поля» на протяжение почти 270 лет, между Русским государством и Крымским ханством будет постоянно идти бескомпромиссная, кровопролитная и изнурительная война, лишь изредка прерывавшаяся периодами неустойчивого мира. В ходе этой страшной по своей жестокости войне, несколько миллионов славян будут убиты или угнаны в рабство татарвой, где и в последствии и сгинли навечно вдали от родной земли. Эта война потребует от русских максимальное напряжение физических и моральных сил и принесёт им чудовищные экономические убытки.

Постоянные набеги крымских татар на Московское государство начались с 1507 года, после смерти московского великого князя Ивана III Васильевича, когда поганые скрытно подойдя к русским рубежам, впервые совершили набег на русские земли. Вторжение произошло во время русско-литовскойй войны 1507-1508 годов и носило характер союзных действий по отношению к польско-литовской стороне.

Польско-литовский король Сигизмунд после восшествия на престол заручился поддержкой крымского хана. Рассчитывая на помощь Казани, решился не дожидаться конца Благовещенского перемирия 1503 года, он 2 февраля 1507 года добился от литовского сейма решения начать войну с Россией. В Казань был направлен литовский посол Сорока, с чётким планом действий, который предусматривал одновременный удар по Руси литовских, крымских и казанских войск. В Москву было отправлено посольство во главе с Яном Радзивиллом и Богданом Сопежичем. Оно от имени польского короля потребовало возвращения ранее отторгнутых земель. Без излишних хитростей Литва предложила 30 тысяч золотом за военный союз.

Однако, ультиматум Литвы не испугал русское правительство. В этот период Василий Иванович вёл переговоры с казанским ханом Мухаммед-Амином, который одумался и был готов к миру. В результате Москва могла перебросить освободившиеся войска с восточных рубежей на западные границы. Литовский ультиматум отвергли, война стала неизбежной. И уже 20 июля 1507 года король Сигизмунд сообщил крымскому хану Менгли-Гирею о выступлении в поход.

Летом 1507 года войско под командованием Менгли-Гирея I и его старшего сына калги Мехмеда Гирея вышло из Крыма и, согласно договору с Сигизмундом I, двинулось к русским рубежам. Великому князю Василию Ивановичу вскоре стало известно от своих тайных осведомителей о том, что из Крымского ханства к русским окраинам в направлении Верховских княжеств выступило многочисленное войско крымского хана.

Направление набега было выбрано очень точно в соответствии с замыслами правительства Сигизмунда I. Объектом нападения были выбраны земли северских князей, но не южные и западные, а самые северные и наиболее близко расположенные к Москве, Белёвские и Одоевские. Это должно было показать всем новым московским служилым князьям, что Москва не сможет защитить их владений и им грозит неминуемое разорение, если они не возвратятся в Литву.

Сторонники Василия III в Ногайской Орде, с которыми он наладил дипломатические отношения, узнав, что крымский хан повёл своё войско в набег на русские земли, не преминули воспользоваться возможностью организовать собственное вторжение в Крым и основательно разорили его, тем самым, пресечь попытки Гиреев лишить Ногайскую орду независимости.

Едва узнав о ногайском походе, Менгли Гирей приказал своему сыну Мехмеду развернуть бо́льшую часть своего войска и спешить навстречу ногайцам. А чтобы не нарушить договорённостей и не расторгнуть союза с Литвой, Менгли Гирей приказал своему мурзе Занесеиту Янкуватовичу продолжить с оставшимися отрядами набег на русские земли. Татары сумели разграбить и разорить белёвские, козельские и одоевские земли, захватив большое число невольников, скота и повернули обратно в степь[

В отличие от прошлых лет, когда оборона южного порубежья в основном возлагалась на местные силы. Но на этот раз великий князь осведомлённый о планах крымчаков немедленно выдвинул на угрожаемый участок русского порубежья полки, под командованием князя Ивана Холмского и Константина Ушатого. Вскоре к ним присоединились местные служилые князья: белёвский воевода, князь Василий Одоевский, князь Иван Воротынский и козельский наместник, князь Александр Стригин-Оболенский.

Когда они Они со своими людьми добрались только до Воротынска, к ним пришла весть о том, что татары совершили набег на русские земли, разоряя и сжигая многочисленные поселения, взяв на русской окраине большое число полона и начали отходить в степь. Русские полки кинулись за ними в погоню в поле. Они догнали на Оке, уходящую в степь орду, отяжелённую награбленным, скотом и многочисленным полоном. 9 августа 1507 года на берегах реки и произошла битва, в результате которой татарские загоны были полностью разбиты, а многие выжившие татары были захвачены в плен. Всех русских невольников удалось освободить. Русские полки преследовали уцелевшие крымские отряды до реки Рыбницы, впадающей в Оку.

После победы русского войска в битве на Оке 9 августа 1507 года татарские отряды были вынуждены отойти от границ Русского государства и возвратиться в Крым. Отразив нападение татар на Верховские княжества, Василий III получил возможность сосредоточить все силы на войне с Литвой в результате чего русские войска перешли в наступление и сумели войти в глубь Литовского княжества.

На следующий год великий князь Василий III ожидал большого крымского похода к русским пределам. По литовским источникам известно, что Менгли-Гирей тогда «сына своего Магмет-Гирея салтана в головах и иных сыновей своих на неприятеля нашего московского землю его воевать послал». Поход был сорван в связи с угрозой нападения ногаев, и сыновья Менгли-Гирея, «с людьми на них повернувши, тех недругов сказнили». Зимой того же года крымский хан собирался снова «многих людей своих послать Московскую землю воевать», но этот поход не состоялся, хотя, видимо, обещал это своему союзнику, польскому королю.

В октябре 1508 года польско-литовский король подписал «вечный мир» с Русским государством, отказавшись от своих претензий на северские города. Менгли-Гирей остался без союзников. Известную роль сыграли дипломатические усилия Москвы, направленные на смягчение русско-крымских отношений. «Царевича» Абдул-Латыфа выпустили, наконец, из заточения, «в кормление» ему был дан город Юрьевец. Московских послов, прибывших с этим известием в Крым, Менгли-Гирей принял благосклонно.

Как показали дальнейшие события, русское правительство предвидело такой негативный исход. Отправляя послов в Крым, великий князь Василий III одновременно укреплял оборону южной границы. Мероприятия русского правительства по укреплению обороны южного порубежья оказались очень своевременными. Крымское ханство резко усилило военное давление на русские границы. Особенно серьезными были набеги совершённые крымчаками во время Смоленской войны в 1512 году.

Уже в мае «пришла весть к великому князю, что крымского царя Менгли-Гиреевы, Ахмат-Гирей вмесие с Бурнаш-Гирей, скрытно вышли с многочисленной ордой к русским окраинам возле Белёва, Одоева, Воротынска, и на Алексин, начав жечь окрестные села, слободы и посад вокруг городов. 8 мая 1512 года от новгород-северского князя Василия Шемячича В Москву поступило известие о выступлении татар из Крыма под командованием сыновей Менгли-Гирея, Ахмата и Бурнаша, на Новгород-Северскую и Стародубскую земли. Новость для великого московского князя Василия была неприятной. Ему надлежало выступить в роли защитника этих земель, недавно присоединенных к Русскому государству. Иначе он мог бы их лишиться, так как это было связяно с тем, что обиженное монаршим пренебрежением население подалось бы опять в Великое княжество Литовское.

Против поганых немедленно из Москвы были посланы многочисленные войска под командованием воеводы Данила Щени, к ним присоединились отряды стоящие на различных участках по, Оке. Войска заняли оборону на реке Брыни северо-восточнее Брянска. Сюда, на подмогу должны были подойти силы князей Василия Шемячича и Василия Стародубского. Но опыта у московских воевод было еще маловато, они не учли стремительного продвижения татар.

Войско крымских царевичей отделившись от основного войска, скрытно совершив обходной манёвр обошло направлявшееся к Стародубу русские полки и неожиданно обрушилось на одоевские и белевские места, вскоре запылали русские деревни под Белевом и Одоевом. Создалась реальная угроза прорыва крымской конницы в центральные уезды страны, что вызвало панику в Москве. Русское войско, двигавшееся на помощь Стародубу, было по приказу великого князя Василия Ивановича срочно возвращено обратно к Угре, и туда же направили значительные подкрепления. Они имели задачу перекрыть направление на Тулу и на реку Осетр в район Зарайска, закрыть путь на Рязань. Всего на реке Угре в короткий срок было сосредоточено 5 полков с 22 воеводами.

И вот теперь русское войско, не сумевшее оборонить свою землю, вышло на берега реки Угры. Наверное, воины с содроганием испытывали особые чувства, так как здесь на Угре в 1480 году, был остановлен хан Ахмат и свергнуто татарское иго. И вот всё начинается сначала. Опять Угра, опять визжащие татары, опять угроза разорения, рабства, унижений и гибели .

Между тем татары постоянно меняли дислокацию, уходя из-под ударов великокняжеских войск продолжали безнаказанно разорять земли за Окой. Одна часть татар отделилась и пошла вглубь России в направлении на Коломну. До Коломны она не добралась, но разорила окрестности Алексина и Воротынска. Вскоре крымская конница подступила к самой Оке. «И по тем вестям князь великий мая в 16 день отпустил брата своего Андрея Ивановича, а велел ему стоять у Тарусы, где пригоже, от Оки с версту или с две, а не на самом берегу». Из Москвы к Тарусе были направлены новые полки во главе с удельным князем Андреем Старицким, окольничим Константином Заболоцким.

Русское командование сумело вовремя создать сильный резерв в районе Серпухова, позади окской оборонительной линии, на случай прорыва через неё татар. Позже полки также были посланы на реку Упу, перекрыть направление на Тулу и на реку Осетр в район Зарайска, закрыть путь на Рязань. Многократно усилен был и гарнизон Рязани. Таким образом, русские полки встречали врага на традиционном рубеже по Оке и Угре. Основными районами сосредоточения войск являлись: Коломна, Кашира, Серпухов, Таруса, Рязань, Угра.

К сожалению все эти меры оказались тщетными. Застигнутый врасплох действиями крымских татар, великий князь Василий III ограничился обороной «берега», предоставив поганым возможность безнаказанно разорить земли за Окой. Татары не стали пробовать на прочность свежеиспеченную русскую оборону. С добычей и полоном они ушли в степь По свидетельству летописца, в этот раз крымские татары «воевали и полно попленили» Белёв, Одоев, Воротынск, Алексин и «отошли с многим пленом, а воеводы за ними не пошли».

Конница Ахмат-Гирея, разорившая земли за Окой, продолжала находиться степи, кочуя неподалеку от русских рубежей. Уже в июне крымские татары получив подкрепление из Крыма, совершили второй набег на русскую окраину. На этот раз они разорили районы Путивля, Стародуба, Брянска, но сами города выстояли. Северские города имели большой многовековой опыта в отражении нападений степняков, тем более набравшись его еще в годы пребывания в составе Великого княжества Литовского. Здесь ему не повезло. Ахмат был разбит, набег отражен.

Но московские воеводы даже не пробовали прийти на помощь северским городам, так как по приказу великого князя все силы были брошены на оборону основного рубежа по реке Оке. В качестве трофея к Василию III отправили 70 пленных татар, из которых через два года в тюрьме умерли 57. Выдачи остальных безуспешно добивалась крымская дипломатия, что указывает на высокопоставленный статус попавших в плен.

В июле татарва под командованием старшего сына Менгли-Гирея Мухаммед-Гирея предприняла третий набег на территорию русской окраины, пыталясь совершить набег на Рязань. Но в этот раз в Москве вовремя получили известие от своей агентуры и степных разведчиков-сторожей, что крымчаки движутся к русским рубежам. Князь Александр Ростовский со своими полками, перейдя из Каширы, встал на реке Осётре, а воеводы князь Михаил Булгаков, ранее оборонявшие реку Угру, остановились лагерем на реке Упе, в районе Тулы, угрожая флангу двигавшегося на Рязань войска Ахмат-Гирея. В результате своевременного выдвижения русских полков в район предполагаемого прорыва, удалось сорвать широкомасштабный поход крымцев на Рязань. Узнав, что русские полки в полной боевой готовности стоят на Осетре, татары развернулись и поспешили отступить в степь.

Но опустошению подверглись только окраины Рязанской земли. Воевода Булгаков с полками преследовал степняков за Дон, однако настичь поспешно отступавшего Ахмат-Гирея не успел. И в этот раз кровожадный татарский царевич избежал возмездия за причинённое русским зло. По сообщению летописца, «в июле приходили татары на рязанские пределы и, воевав, с полоном пошли прочь». Преследуя врага, русские воеводы ходили с лёгкими полками за ними за Дон до Тихой Сосны,

В октябре того же года состоялся очередной крымский поход на русские окраины. Царевич Бурнаш-Гирей, со своей многочисленной ордой приходил на Рязань. Крымцы взяли и сожгли внешнюю линию рязанских укреплений, острог, и штурмовали сам город. Гарнизон города отразив все приступы степняков, устраивал смелые вылазки, нанося татарам большой ущерб. Однако значительная часть Рязанской земли была разорена, татары захватили большое количество пленных. Этот набег был неожиданностью для русских воевод, чем и объяснялось удачное продвижение татар к центру Рязанской земли. В Типографской летописи о набеге Бурнаш-Гирея записано так: «Месяца октября в 6 день пришли татары на Рязанскую волость безвестно и пришли под город, и стояли 3 дня, и острог взяли, и прочь пошли с полоном».

В Москве небывалая по своим масштабам и продолжительности активизацию крымских татар напрямую были связаны с происками короля Сигизмунда, который вёл бескомпромиссную борьбу с великим московским князем за господство на Русской земле. Русские дипломаты ставили их королю в вину, обосновывая легитимность нападения Василия III на Смоленск.

Кровопролитные и напряжённые события 1512 года наметили особенную тенденцию всей дальнейшей крымской политики Москвы. Русь на юге села в глухую оборону и пока вынуждены были самоустранится от борьбы за Поле, огромную ничейную территорию от окрестностей Тулы на севере до Крымского ханства на юге. Помимо этого, Василий III фактически отказался от претензий на бывшие древнерусские земли вокруг запустевших городищ, стоявших на месте уничтоженных татарами древнерусских городов, Курска, Ельца. За собирание русских земель он вынужден был воевать с Литвой, но не с Крымом, пытаясь захватить когда то утраченные территории с уже готовой инфраструктурой: городами, городской округой, населением.

Воспользовавшись оборонительной тактикой русских, степные хищники по указу крымского хана, не раз приходили с многочисленной ордой на южное московское порубежье разоряя и опустошая его до основания. Но несмотря на этт бесконечный ужас, простые русские люди зализывая раны и оплакивая погибших и угнанных в неволю соплеменников, с неимоверным упорством заново отстраивали своё сожённое татарвой жильё и заселяли опустошённые степняками земли. С каждым годом, всего то, по чуть чуть, они продвигались на юг, отвоёвывая у кровожадных степняков благодатные земли, не знавший плуга.

В свою очередь, опустошительные набеги крымских татар 1512 году на Русскую землю по наводке короля Сигизмунда вызвали большую тревогу в Москве, что в конечном итоге и привело к началу самой длительной русско-литовской войны 1512-1522 года. Вести эту тяжелую десятилетнюю кампанию Москве приходилось с постоянной оглядкой на татарское порубежье. Откуда всегда могла прийти смерть, а с ней и рабство и разорение. Ну, а очередной Смоленский поход 1512 года окончился неудачей, так как немалую роль в этом сыграл военный союз Литвы и Крыма.

Подготавливая весной 1513 года новый поход на Смоленск, великому князю Василию III пришлось позаботиться одновременно об обороне южного порубежья. Русскому командованию теперь и в дальнейшем, приходилось учитывать фактор возможной татарской агрессии. Вскоре Москву от многочисленной агентуры поступили известия, что Менгли-Гирей намерен напасть на Тулу и Северские земли, в связи с чем хан отправил царевича Мухаммед-Гирея с большой ордой к русским рубежам. Но своевременное выдвижение русских полков на Окский рубеж сорвало большой поход крымских татар. Хотя отдельным отрядам татар всё же всё же удалось опустошили районы Брянска, Путивля и Стародуба и они сумели выйти в степь с большим полоном.

В феврале 1515 года, когда Василий III вёл приготовление к новому походу на Смоленск вынужден был вновь отправить на Оку часть войск. В Туле с мая находились пять полков с воеводой Александром Ростовским. Русским землям находящимся за Окой предоставлялась возможность обороняться собственными силами. Эту задачу пограничные воеводы выполнили. В расположении русских полков ясно прослеживается основная цель московского правительства. Во время Смоленского похода, не допустить лишь прорыва крымских татар в центральные уезды страны, для чего войска и расставляются по берегам рек Оки и Угры.

После взятия русскими Смоленска резко обострились русско-крымские отношения, так как запрет крымского хана воевать им с Литвой был проигнорирован московским князем. В любом случае даже запрет крымского хана не остановил бы Василия III в его стремлении овладеть городом. Московский князь Василий решил в течение года не посылать в Крым послов, надеясь на то, что со временем все образуется. Оказалось, зря. Менгли-Гирей взялся за дело всерьез. Так как никому не позволено считать слова великого хана пустым звуком, простым сотрясением воздуха. В марте 1515 года состоялся новый поход крымских войск против Российского государства. Целью похода было разорение Северской земли.

Большой поход Мухаммед-Гирея на северские города, в котором приняли участие и воеводы польского короля Андрей Немирович и воевода Остафий Дашкевич с людьми, с пушками и с пищалями, состоялся в марте 1515 года. Но набеги на Северскую землю, в связи с ее удаленностью от жизненных центров Русского государства, меньше беспокоили московское правительство. Несмотря на наличие у врага артиллерии, гарнизоны Чернигова, Стародуба и Новгорода-Северского выстояли. Однако большую часть Северщины татары опустошили и разорили, захватив огромное количество пленных. По польским источникам, это было 60 или даже 100 тысяч человек. Русское государство ещё не имело достаточных сил, чтобы надежно прикрыть отдаленнуе Северские земли от набегов степных хищников. Продвижение оборонительных линий на юг было делом далёкого будущего. Так как понимание этого стало только во времена Ивана Грозного.

В результате этих негативных военных событий происшедших на южных рубежах государства, для Москвы сложилась весьма опасная военно-политическая обстановка в регионе, способная кардинально повлиять на обеспечение безопасности государства и создать реальную угрозу его независимости. Так как могущественный литовско-крымский союз становится постоянным фактором в отношениях Москвы и Крыма. А в союзе с Казанским ханством он приобретает смертельно опасный смысл для всего русского народа. Как отметил летописец, король Сигизмунд: «ссылается с крымским царём Менгли-Гиреем и наводит его на христианство, на великого князя земли, и чтобы царь на великого князя пошёл ратью».

В апреле 1515 года власть в Крыму переменилась. Умер Менгли-Гирей, который до последних дней своих пытался, несмотря на обострение русско-крымских противоречий и противодействие крымской знати, в какой-то степени придерживаться традиционных дружественных отношений с Москвой. Теперь же к власти пришел его сын, Мухаммед-Гирей, проводивший антирусскую политику еще при жизни отца, и настроенный к России крайне враждебно. В списке его ненавистных врагов Василий III занимал почетное первое место. Об этом хорошо знали в Москве. 29 мая великий князь Василий III получил известие из Крыма, что «Менгли-царя в животе не стало, а после него сел на царстве в Крыму сын его больший Мухаммед-Гирей».

Однако христианский враг был лучше своего, татарского, врага. Пока существовало Астраханское ханство, прямой наследник Большой Орды, Крыму с его претензиями на гегемонию в татарском мире было неуютно. Уже летом 1515 года Мухаммед-Гирей пытался завоевать Астрахань. Крым со всеми его антироссийскими настроениями предлагал военно-политический союз для взятия Астрахани. Это была та платформа, на которой Русь и Крым могли объединиться в альянс, как некогда при Иване III.

Но великому князю московскому Василию III совершенно не хотелось посылать судовую рать к далекому Прикаспию. Так как в его планы не входило участие в создание у себя по соседству новой могущественной степной империи. Он чётко понимал одну простую вещь, пока существует Астраханское ханство, Крым предлагает России дружбу, готов вести переговоры и вообще всячески заинтересован в хороших отношениях с государем всея Руси. Но что будет когда исчезнт Астрахань. А это означало только одно, что после Астрахани Мухаммед-Гирей вплотную займется былым союзником, ненавистной ему Руси. Нападение оказалось неудачным, астраханцы отбились. Мухаммед-Гирей во всем обвинил Василия III, который вовремя не прислал свою помощь.

Почувствовав свою силу и сопутствующий татарам успех в борьбе с Москвой, а так же относительную безопасность, крымский хан уже не ограничивался грабительскими набегами, а начал выдвигать территориальные претензии и вмешиваться в отношения Руси со своими соседями. Более того, Менгли-Гирей обвинил Москву в недружественной по отношению к нему, царю, политике, так как Василий III посмел королю литовскому враждебные дела совершать, без его ведома.

Так, прибывшее на Русь в августе 1515 года крымское посольство выдвинуло требование о передачи Крымскому ханству Северской земли и возвращении Смоленска союзной Крыму Литве, а также потребовало освобождения, находившегося на Руси, бывшего казанского хана Абдул-Латифа, которого крымцы рассматривали в качестве кандидата на казанский престол. Крымский хан всё настойчивее требовал от русского князя полного подчинения Московского княжества его власти, на основание того, что эти земли прежде являлись русским улусом Золотой Орды.

Московские дипломаты, чтобы избежать открытого конфликта с Крымским ханством, начали затягивать переговоры. Крымский посол был задержан в Боровске, а в Крым отправился великокняжеский гонец с сообщением о скорой присылке туда «больших послов». Вскоре прибывший в Крым русский посол занял твердую позицию по основным спорным вопросам, так как северских городов Василий III не соглашался отдавать хану. В свою очередь, Василий III сделал демонстративную уступку Мухаммед-Гирею по второстепенному вопросу, чтобы показать свое желание жить в мире, велел Абдул-Латифу «к себе ходить и на потеху с собой ездить». А просьба Мухаммед-Гирея о военной помощи против ногаев не встретила благожелательного отношения. Переговоры явно зашли в тупик и вызвали дикую ярость у всех Гиреев.

В 1516 году Василий III оказался в центре крупной политической интриги. Вражда Мухаммед-Гирея и его брата Ахмата достигла пика. Ахмат предложил Василию III военный союз с Астраханским ханством и Ногайской Ордой, направленный против Крыма. Хотя для русских состав союзников был необычен, что и вызвало озабоченность у Москвы. Так как в апреле 1516 года ногайский мурза Агиш-князь запрашивал в Москве у Василия III в аренду войско в 20–30 тысяч русских конников для войны против Астрахани.

Одновременно в 1516 году резко возросло дипломатическое давление Крыма на Москву с целью склонить её к участию в астраханском походе. Мухаммед-Гирей весной 1516 года отдал распоряжение Сигизмунду I не нападать в этом году на Россию: Василий III будет занят, отведет армию с литовских рубежей для похода на Каспий. Москве же Крым открытым текстом грозил войной, если она не поддержит нападение на Астрахань. Хитрый крымский хан соблазнив Россию Астраханью, Крым хотел добиться признания своего сюзеренитета над частью русской территории.

Однако мирные переговоры с татарвой вовсе не означали, что на южных окраинах Московского царства теперь было всё спокойно. Свои требования крымский хан подкрепил своих многочисленных отрядов на владения Василия III. Многочисленные и вечно голодные крымские феодалы, мало считаясь с намерениями хана, а зачастую и с его подачи, самостоятельно предпринимали набеги на русские земли.

На южной границе вновь было крйне неспокойно, многочисленные отряды степняков неоднократно вторгались в пределы русского порубежья. В сентябре 1515 года татарские мурзы Айдешка и Айга нападали на мещерские и мордовские места, пограбив и опустошив многочисленные селения и городки. Перезимовав под Азовом, весной 1516 года они повторили поход. Помимо этого, многочисленные мелкие татарские шайки зимой 1515-1516 года облюбовали для своих грабежей окрестности Рязани, Путивля и Белева, грабя и убивая людей, а так же захватывая полон и скот.

В июне 1516 года царевич Богатур напал на Мещерскую и Рязанскую земли. В том же 1516 году мурза Айдешка еше раз разорил Мещеру, уведя в степь полон. Так, в сентябре «приходили крымские татары на Мещерские места». По этому поводу из Москвы была послана грамота Мухаммед-Гирею с жалобой на нарушение перемирия: «Приходили твои люди на наши украины, на Мордовские места, Андышка-мурза да Айга-мурза, и приходили на наши украины безвестно». В грамоте подчеркивалось, что в связи с переговорами «на своих украинах своим людям беречься не велели, а те твои люди в те поры прийдя, нашим украинам Мордовским местам лихое дело учинили». Отряды, нападавшие на Мещерские или Мордовские места, по всей вероятности, отделились от войска Мухаммед-Гирея, который все лето и осень 1515 года стоял на Молочной воде, не вдалеке от русских границ.

Все эти походы подготавливались, очевидно, без непосредственного участия и даже без ведома хана Мухаммед-Гирея, занятого войной с ногаями. Летом и осенью 1516 года татары под командованием Богатур Гирея, пришедшие из Азова, совершили ряд крупномасштабных набегов на окраины рязанской земли. Русское командование не смогло вовремя среагировать на вторжение татарвы и они безнаказанно разоряли окрестные земли, забирая в полон большое число русских людей.

В 1517 году Василию III немного повезло и он получил столь важную для него передышку. На просторах Крымского ханства разроился большой голод. Татары, «наги, босы и голодны», тысячами бежали из Крыма и промышляли грабежом в южных землях Великого княжества Литовского и в Северской земле. Царевичи Богатур и Али, а также князь Ад-Рахман даже собрали войско из несчастных, отчаявшихся людей, обещая накормить их в захваченных русских деревнях и городах. Но пришлось отложить поход, «пока кони наедятся». Обессилевшие кони не смогли бы донести татар до богатых и сытых русских земель. Кони отъелись только к июлю.

Никак не добавила теплоты в отношения двух государей и очередная предпринятая татарами летом 1517 году попытка прощупать прочность обороны южной русской границы. Этот набег закончился для татарской рати весьма печально. В 1517 году крымчаки дважды нападали на Русь. Нападению снова подверглись Рязанские и Мещерские земли, что было вполне объяснимо. Основные крымские силы сосредоточились у Дона для войны с ногаями. Отдельные «царевичи» и мирзы совершали стремительные набеги за добычей на пограничные земли Русского государства.

20 тысячный татарский отряд под предводительством Токузака-мирзы вторгся в русские владения и дошёл до Тулы. Основные силы татар тогда направились прямо на Тулу, а конные крылья начали разорять окрестные села и деревни, грабить и захватывать пленных. Но об этом крымском походе в Москве знали заранее, По приказу Василия III из Москвы двинулись полки навстречу неприятелю. Но, главное, за оружие взялось местное население, которым надоело жить в страхе перед татарской угрозой. Они устроили засеки, успешно применявшийся против татар с давних лет. Русские воеводы не ограничились обычной обороной «берега», а смело перешли реку. Во главе полков стояли известные воеводы Иван Воротынский, Василий Одоевский. Разошедшиеся по тульской земле татарские «загоны» были атакованы и разгромлены полками воевод Василия Семеновича Одоевского и Ивана Михайловича Воротынского.

Вперед были посланы с конница, которые, начали мешать татарам со всех сторон, и не дали им заниматься привычным для них разбоем Тем временем основные силы русских пошли прямо на татарскую орду, а «татары, прослыша великого князя воевод, вскоре возвратились». Но уйти им с добычей и пленниками не удалось. Пути отступления начавшему отходить в степь противнику перерезали пешие отряды русских, перекрывшие пути отступления и многих татар истребили. Понеся тяжёлые потери, остатки орды смогли прорваться в степи. Из 20 тысячного татарского войска пришедшего на Московскую Русь в Крым вернулось только 5 тысяч воинов: «и те пеши и наги и босы».

Неудачей закончился набег татар на русское порубежье, совершенный в ноябре 1517 года. Здесь ещё одна голодная орда крымчаков решившая поживится в русских землях, совершила набег на Северскую землю, но была разбиты за рекой Сулой, отрядом Михаила Янова, одного из воевод Василия Ивановича Шемячича. Лишь небольшая группа степняков сумела уйти назад в Крым, потеряв весь полон, скот и награбленное.

Впрочем, грабители не оставляли без внимания и литовские владения. Летом 1516 года большое крымское войско Алы-Арслана, насчитывавшее до 60 тысяч человек, вторглось в земли короля Сигизмунда, истребля всё на свём пути. Это нападение сорвало готовившийся поход короля на Смоленск.

Крымские «царевичи» и мурзы торопились поживиться и за счет России, и за счет Литвы, а сам Мухаммед-Гирей, видимо, ещё не определил окончательно свою позицию, выжидал, какая из враждующих сторон, Русское государство или Польша с Литвой, предложит более выгодные условия для заключения союзнического договора

В течение трех последующих лет на южной границе Русского государства было более или менее спокойно. В Крыму обострилась борьба за власть, и татарской аристократии было не до организации крупных набегов. Тяжелые, длившиеся несколько лет переговоры между Мухаммед-Гиреем и великим князем Василием, казалось, закончились вполне благополучно. Хан был чрезвычайно заинтересован не только в поддержке русским государем его имперских планов, но и в царской нейтральной позиции, пока он, хан, будет бороться с оппозицией.

Более того, Мухаммед-Гирей, демонстрируя своё изменившееся отношения к Москве, послал летом 1519 года против СигизмундаI большое татарское войско во главе с калгой Бахадыр-Гиреем. Крымская рать опустошила Белзское, Люблинское и Хелминское воеводства, а в битве под Сокалем, что на Буге, наголову разгромила выставленное против него польско-литовское войско.

Однако после непродолжительного перерыва положение внутри Крымского ханства стабилизировалось и татары несмотря ни на какие договорённости возобновили агрессию против Московской Руси. Теперь вынашивая идею воссоздания Орды под своим верховенством, крымский хан целенаправленно вёл политику по подчинению своей власти татарских юртов, образовавшихся после распада Орды. Он стремился посадить в Казани своего брата Сахиб-Гирея и нанести поражение ногаям, вынудить часть ногайских мурз откочевать в Причерноморские степи, признав сюзеренитет Мухаммед-Гирея. Следующей целью крымского хана должна была стать Астрахань, а с ее падением ногаи должны были подчиниться власти крымских ханов. И кто тогда смог бы воспрепятствовать воплощению мечты Гиреев о возрождении Великого Ул у с а под их скипетром. Естественно, такой сценарий развития событий Москву никак не устраивал. В Москве стали понимать, что долго так продолжаться не могло.

В 1519 году умер казанский хан Мухаммед-Эмин, что резко обострило русско-крымские отношения, обе стороны пытались посадить на казанский трон своего марионеточного хана и рассорились именно на этой почве. Непримиримые противоречия между Москвой и Крымом по двум важнейшим вопросам, казанскому и южнорусскому, в конечном итоге должны были привести к открытому разрыву.

Наконец, в 1520 году претензии на территориальный передел региона неожиданно заявила Турция, где на престол вступил Сулейман Великолепный. Летом три турецких военных корабля вошли в устье реки Дон. Командующий отрядом Синан-ага начал переговоры о разграничении зон ответственности России и Турции по обеспечению безопасности плывущих по Дону русских и турецких послов. Москва была готова отвечать за участок бассейна Дона до места впадения в него Хопра или Медведицы. Турция же получила зону ответственности до Переволоки, места, где Дон ближе всего подходит к Волге Тем самым она получила возможность переброски своего флота не только по Дону, но и в бассейн Волги.

Для русских создавшиеся положение было достаточно сложным. С одной стороны, московское правительство боялось решительным отказом оттолкнуть от себя казанских феодалов и вновь спровоцировать новую войну. К тому же это грозило резким ухудшением русско-крымских отношений, достаточно уже испорченных. С другой стороны, утверждение в Казани Абдул-Латифа, родственника крымского хана, представлялось нежелательным для Москвы. Русскому государству противостояли бы в этом случае два Гирея, крымский и казанский. А это было не допустимо ни при каких обстоятельствах. Но если бы не согласился Василий III и на требования Мухаммед-Гирея отпустить Абдул-Латифа в Крым, то крымский хан открыто грозил бы войной. Узел восточных противоречий потихоньку затягивался, и оставалось все меньше надежд, что его удастся развязать мирным путе

Определенную роль в этом сыграла и Литва, вечный враг русских. Литовская дипломатия удвоила, и даже утроила усилия для того, чтобы заставить Мухаммед-Гирея и татарскую знать отказаться от союза с Россией. Мухаммед-Гирей, стремясь извлечь максимальную выгоду из противостояния Литвы и Москвы, еще в 1519 году возобновил контакты с Сигизмундом I, которые завершились в октябре 1520 года заключением договора между ханом и великим литовским князем. К этому времени Мухаммед-Гирей, убедившись в нежелании русского государя способствовать обретению Крымом имперского статуса, окончательно разочаровался в союзе с Василием III. Примечательно, что в тексте этого соглашения хан снова повторил, что жалует Сигизмунду Тулу, Псков, Новгород Великий и Рязань, не говоря о прочих городах, отошедших к Москве по итогам предыдущих московско-литовских войн, но был включен и пункт, предусматривавший совместные действия против Русского государства.

Убедившись в несговорчивости московского великого князя, Мухаммед-Гирей решил разрубить тугой узел противоречий взмахом своей сабли и поставить надменного московита на место послушного слуги татарского хана. А русский народ вновь загнать в ненавистное татарское иго. Но теперь навечно подчинив его территорию своей власти, а так же и могущественной Турецкой империи, находящейся в зените своей славы.

В Крым приехал виднейший магнат Альбрехт Мартынович Гаштольд с «великою казною». А золото было веским аргументом в любых переговорах с крымским ханом, с алчными «царевичами» и мурзами. Уже зимой сторонники Москвы сообщали Василию III из Крыма, что Мухаммед-Гирей и его приближенные готовили орду к походу к Южному русскому порубежью. А из Крыма одно за другим приходили сообщения о требованиях «поминок» , об угрозах хана выступить с литовско-польским королём заодно на великого князя московского.

С геометрической прогрессией умножилось число татарских набегов на приграничные русские земли. Теперь на порубежье нападали многочисленные небольшие крымские отряды, спешившие поскорее захватить полон и уйти в степь. С этой задачей до поры до времени русские воеводы справлялись успешно, преследуя и уничтожая не только небольшие татарские отряды, отгоняя более крупные из них обратно в степь. Но приближение большой войны с Крымом чувствовалось во всём. Отстрочить нападение могла лишь постоянная демонстрация силы и воинского умения русских ратных сил, сосредоточенных на границе с «Диким Полем».

Если мелкие набеги в общем-то не вызывали особого беспокойства, то предсказания послов о готовящемся большом крымском походе и резко обострившееся военная обстановка на южном порубежье, заставляли московское правительство серьезно задумываться об обороне южных рубежей. Послы в один голос утверждали, что крымский хан в случае неблагополучного исхода переговоров с Москвой пойдёт открытой войной на Московскую Русь. Но по всей видимости им как то не слишком и верили в Москве, до конца не веря в большую войну с Крымом, и как всегда надеясь на авось. Но это была фатальная ошибка правительства и лично великого князя Василия III, приведшая к масштабной катастрофе и чудовищным потерям в последствие.

Тысячелетняя война. (Часть XXVI).
Русь и Великая Степь. Крымский поход на Москву в 1521 году.

К началу XVI века москвичи уже забыли ужасы татарских набегов. В Москве научились договариваться с татарами, так как золото всегда решало вопрос в пользу дающего. Давно уже наладились отношения с крымским ханом, которому возили богатые дары, поминки, воспринимавшиеся крымцами как старинный выход, дань, что утешало степных правителей. В Казанском же ханстве тоже было тихо, там сидели ставленники Москвы, пока внезапно власть в Казани не захватил хан из рода крымских Гиреев. И разом все переменилось. От прежней русско-крымской дружбы не осталось и следа.

На русское порубежье пришла кровавая война и вновь дымы от пожарищ затянули весь горизонт. Вновь, как и в старь, через необъятные степные просторы в проклятый Крым потянулся многочисленный русский полон, устилая степь многочисленными трупами умерших и погибших. Крымские евреи, как и в прошлые века радостно делали свой гешефт, наживаясь на русских слезах.

В правление Василия III ханы Крыма открыто перешли на польско-литовскую сторону и стали на более чем 200 лет самыми заклятыми врагами русских. Крымское ханство, разгромив в начале XVI века своего основного противника в Причерноморье, Большую Орду и навсегда ликвидировав опасность с её стороны, уже больше не нуждалось, как это было во второй половине XV века, в поддержании добрососедских отношений с великими князьями Московскими. Отныне пути Крыма и Москвы расходятся, и их союз, сформировавшийся на почве совместной борьбы с Большой ордой, распадается. Теперь Крымское ханство становится самым опасным для России врагом, не поддающиеся ни дипломатическому, ни военному воздействию.

Подписанный в августе 1508 года русско-крымский договор особого доверия не внушал. На смену «добрососедству и дружбе» приходит жестокое противоборство, которое завершится лишь в конце XVIII столетия. В этот период происходит всё более заметное обострение русско-крымских отношений, имевшее и экономическую, и политическую основу.  Крымское ханство превратилось в грозную военную силу. Опираясь на поддержку Османской империи, крымские ханы уже думали не только о организации грабительских набегов но и вынашивали планы разгрома России, возрождения в новом варианте ордынского ига. Цели Стамбула в данном отношении явно совпадали с мечтами крымских правителей, видевших себя преемниками золотоордынских ханов.

В дальнейшем усилении Московского государства Крымское ханство почувствовало угрозу своему существованию. Достижение цели им виделось на путях недопущения возрастания могущества Российского государства, организации опустошительных набегов на его земли, укрепления турецко-крымского влияния в Поволжье, создания максимально широкого антирусского союза, в который кроме Крыма и Турции вошли бы Казанское и Астраханское ханства и Польско-Литовское государство. Такая коалиция, по мнению её создателей, должна была не только свести на нет влияние России, но и установить турецко-крымское господство в Восточной Европе на всегда.

  Однако антирусские тенденции в политике турецких правящих кругов были настолько сильны, что не позволили русской дипломатии решить эту задач. К тому же султан не собирался жертвовать своими интересами в Крыму и Казани ради союза с Россией, который ему в той обстановке не сулил каких-либо реальных политических выгод, тем более что всё это со временем и так достанется даром.

А в это же время, на протяжении всей первой половины XVI века продолжалась ожесточённая русско-литовская борьба, за воссоединение западнорусских земель, которая требовала от России огромного напряжения сил и не позволяла ей отвлекать отсюда в другие районы, и в частности на юг, войска, достаточные для проведения наступательной политики против Крыма.

 особое внимание Москвы приковывало к себе Казанское ханство, где к середине второй половины XVI века вновь обострилась борьба за казанский престол. После смерти Мухаммед Амина, Василий III выдвинул на престол свою кандидатуру, царевича Шах-Али, убогого и не далёкого человека. Прежде всего это было вызвано вмешательством в эту борьбу представителей из династии Гиреев при поддержки местной знати, стремившихся диктовать свою волю московским князья. В этих условиях Москве нужен был по зарез свой ручной безголосый правитель. Тем более, что на восточных и южных границах Русского государства были сосредоточены крупные силы татарских орд, основательно сковавших основную массу русских войск, что уже само по себе не могло не оказывать отрицательного влияния на русско-крымские и русско-казанские отношения.

В Москве становилось предельно ясно, что без нейтрализации Крыма и подчинение своему влиянию Казани невозможна была ни активная казанская политика, ни действенное сопротивление попыткам реванша со стороны Литвы. Тем более, что экономической основой существования Крымского и Казанского ханства была работорговля и связанные с нею разбойничьи набеги. Захваченных рабов крымчаки продавали туркам, которые владели южной частью Крыма, а Казань поставляла живой товар на рынки Средней Азии, Ближнего Востока и Ирана.

Таким образом, в первой половине XVI века происходит резкое обострение военного противоборства, границы которого сжимают Россию жестким кольцом от Крыма к Казани, а от берегов Балтики до Западных владений Крымского ханства. А беспрерывные набеги крымских татар сдерживали рост численности русского населения, тормозили хозяйственное развитие и вынуждали всё время иметь под рукой постоянное войско, содержание которого ложилось тяжёлым бременем на бюджет и выливалось в огромные налоги с населения.

Более чем на тысячу километров, от Днепра до мордовских лесов, протянулась граница Русского государства с Диким полем. Восточнее к крымским владениям примыкали владения Казанского ханства. Здесь, в безграничных степях и прилегающие к степной границе русских землях безраздельно господствовали крымские и казанские татары. Дикое поле вплотную подступало к русским городам на Юге и Юго-Востоке. Этот порубежный русский край находился под постоянной угрозой татарских нападений из Крыма, и Казани.

Как и тысячу лет назад, куда бы ни кинул русский человек свой взгляд, всюду, от горизонта и до горизонта лежала великая степь, «Дикое Поле», таящая в себе, как и тысячу лет назад, смертельную опасность для всякого человека рискнувшего углубится в глубь безбрежного пространства, или живущего недалеко от границ со степью. На бескрайних степных просторах и в жару и в холод беспрерывно рыскали жестокие хищники в поисках добычи. Там человеческая жизнь превращалась в пыль.

Сложность и длительность борьбы с Крымским ханством определялись двумя важными факторам, кардинально влиявшими на весь ход ожесточённой и многолетней борьбы, природно-географическим и политическим. Для того чтобы нанести поражение ханству, от русской армии требовалось преодолеть сотни верст безводных степей в жару или в холод. На этих растянутых коммуникациях у Москвы не было ни колодцев, ни опорных пунктов, ни баз снабжения, тем более, что русские не знали местность, а так же не имели достаточного опыта ведения боевых действий в безводной степи.

Кроме того, покорение самого Крыма было невозможно без выполнения другой важной задачи, слома сопротивления находившейся рядом Османской империи, пребывавшей в XV веке в зените своего могущества. А воевать с величайшей империей того времени в Европе не решался никто, ну а тем более Московскому государству это было совершенно не нужно. Ещё в памяти у русских были свежи картинки со времени похода непобедимого Тамерлана. Незачем будить лихо пока оно тихо, так как не пришло ещё время.

Хотя ежегодная угроза нападений вынуждала Москву держать на южных границах государства крупные военные силы. В XVI-XVII веках там уже проводились грандиозные строительные работы по созданию сплошных оборонительных линий из лесных засек, заграждений, частоколов, земляных валов. В местах проходов через укрепления располагались опорные пункты со сторожевыми башнями, а на путях наиболее частых вторжений, небольшие города-крепости. От Брянска и Белгорода до Симбирска и Сызрани на сотни километров тянулись оборонительные укрепления. Так, на южных рубежах родилась знаменитая пограничная засечная система, ставшая в конечном итоге непроходимым шитом для набегов.

Если оглянутся назад в прошлое, то мы видим, что после крушения Большой Орды между Русским государством и Крымским ханством начали провялятся очень глубокие противоречия, приведшие в последствие к многовековой, ожесточённой и без компромиссной войне. Кровожадные правители Крым возомнившие себя продолжателями великих дел Чингиз-хана и Бату-хана хотели во чтобы то не стало воссоздать Великую степную империю. Первой своей жертвой они выбрали Астраханское ханство, что категорически не устраивало Москву. В ответ на этот демарш русских, не желавших своими руками вновь создавать Золотую Орду, Крым отказался помогать Русскому государству в его пограничных войнах с Великим княжеством Литовским, что сильно добавляло напряженность в русско-крымские отношения. Но Бахчисарай с Москвой окончательно рассорились из-за споров о контроле над Казанским ханством, так как этот вопрос являлся для русских вопросом жизни или смерти. В результате недопонимания, эта бескомпромиссная конфронтация нарастала, её апофеозом стал печально известный крымско-казанский поход на Москву 1521 года.

Черные тучи войны неумолимо сгущались над Русским государством. Враги повсюду собирали силы, договариваясь между собой о совместном выступлении на Русь. От Сигизмунда Мухаммед-Гирей рассчитывал получить добрые поминки, а это черлёное золото, белое серебро, да сукно, а от скупого на подарки Василия III, помощи в реализации золотой мечты Гиреев, возрождении Золотой Орды под их эгидой не дождались бы. С помощью Крыма король Сигизмунд надеялся также ослабить своего соперника, великого московского князя. Но в отличие от литовцев, московский союзник крымского хана стремился, не обременяя себя чрезмерными расходами и тем более обязательствами, так как понимал бесперспективность каких либо соглашений о совместной борьбе против Литвы, с которой Василий воевал с 1512 года и конца и края этой войне не предвиделось.

Долго это раздражающие крымчаков двусмысленное положение продолжаться не могло. Устав ждать, когда, наконец-то, Василий III исполнит свои обещания, Мухаммед-Гирей сделал окончательный выбор. Уже в конце 1519 года крымский хан Мухаммед-Гирей вступил в переговоры с королем Сигизмундом. 25 октября 1520 года, после длительных переговоров, Крым и Польша, наконец, заключили договор о перемирии и создание военного союза, направленного против России. Этот договор содержал пункт о совместных военных действиях против Русского государства. Столь долгожданное перемирие могло прекратить разорительные крымские набеги на литовские южные владения. А с помощью Крыма король Сигизмунд надеялся ослабить своего соперника, великого московского князя и совершить перелом в многолетнем противостояние с Москвой.

В свою очередь Мухаммед-Гирей очень сильно нуждался в союзнике, чтобы нанести решительный удар Русскому государству и вернуть Казанское ханство в орбиту своей политики. На Шах-Али без симпатии смотрели не только в Бахчисарае, но и в Стамбуле. Не в меньшей степени был заинтересован в благополучном исходе борьбы за казанский престол и король Сигизмунд, люто ненавидящий Россию.

Тем более, что Шах-Алей являлся по определению наиболее неудачной кандидатурой в силу своего происхождения. Он был сыном касимовского царевича Шейх-Аулияра, держателя Городца, род которого восходил к астраханским ханам. То есть Василий III отдал Казань родственнику злейших врагов Мухаммед-Гирея, с которым только что договорился вместе воевать против этих самых родственников. Этого обстоятельства при дворе Василия III почему-то не учли, а оно буквально взбесило Мухаммед-Гирея.

Получалось так, что русский государь был лицемер в глазах крымског хана, говорит одно, а делает другое. К тому же дипломаты Василия III интриговали в Крыму, пытаясь сколотить оппозицию знати против крымского хана, обзавестись там, если можно так выразиться, своим Шах-Али. Ещё в декабре 1516 года они склоняли к бегству на Русь брата Мухаммед-Гирея Ахмата, обещая ему в пожалование Городец. В 1518 году Городец обещали передать уже сыну Ахмата Геммету. В 1519 году Ахмат был убит в Крыму. Тогда Василий III сулит дать Геммету на выбор Мещеру или Каширу. Все эти подковерные маневры не только не способствовали улучшению отношений с крымским правительством, но и окончательно ввергли их в пучину вражды и ненависти.

Рассвирепевший от русского коварства крымский хан Мухаммед-Герей вдруг вспомнил о том, что в почти родной ему Казани сидит его ненавистный ему недруг и ставленник русских гяуров, убогий Шах-Али и, что казанцы раз за разом присылают к нему посольства с мольбой, свергнуть ущербного московского ставленника и посадить на «казанском юрте» кого-либо из своих детей или братьев, а хоть бы и ханского брата, воинственного Сахиб-Гирея. Отцом Сахиб-Гирея был великий крымский хан Менгли-Гирей, а матерью Нур-Султан, дочь ногайского бека Темира. Нур-Султан была также матерью казанского хана Мухаммед-Эмина и наследника казанского престола Абдул-Латифа.

По приказу крымского хана резко усилилась активность крымских агентов в Казани. Положение ставленника русских, Шах-Али не было прочным. Пытаясь проводить политику Москвы, он встречал сопротивление влиятельных группировок казанских феодалов ненавидящих московитов. Не помогли и массовые казни «больших князей», противников хана, тем более, что простой народ помнивший славные дни правления Мухаммед-Амина, выступал против засилья русских.

Порочная политика Московского княжества в отношении Казани закончилось полным провалом, так как это была политики неприкрытого русского засилья, которую, несмотря на уроки войны 1505-1507 года, русское правительство продолжало проводить, как только Казанское ханство проявляло уступчивость и желание поддерживать дружественные связи. Всё это приводило к существенной деградации русско-казанских отношений.

Исходя из этих реалий Казанские татары вынуждены были сделать для себя неутешительный вывод, что отношения равноправия с Москвой невозможны, и потому они принимают единственное правильное решение, ориентироваться только на союз с мусульманскими государствами, Крымом и Турцией. Опираясь на помощью своих новых союзников они предполагали бороться с Москвой за свою независимость исключительно военным. а не дипломатическим путем. То есть разговаривать с Московским княжеством на языке, который оно только понимало и уважало, на языке силы.

Во всех этих событиях нельзя не заметить вмешательства новой силы, Турции. Вторая четверть XVI века характеризуется изменением направления турецкой агрессии в сторону Восточной Европы.  Ведущую роль в осуществлении этих планов турками отводилась крымским Гиреям, захватившие при помощи султана власть в Казани и претендовавшие на власть в Астрахани. Турция стала оказывать крымскому хану и прямую военную помощь. Султан прислал хану многотысячную конную армию и пищальников для ведения военных действий вне Крыма и для защиты от других крымских феодалов. Русское государство оказалось лицом к лицу с враждебными Крымским и Казанским ханствами, за которыми теперь стояла могущественная Оттоманская империя.

Весной 1521 года просьба казанских татар повторилась. Казанские мурзы во главе с огланом Сиди договорились с правительством Крыма посадить на Казанский трон, как и предполагалось ранее, Сагиб-Гирея. С этой целью весной 1521 года через Азов в Казань проследовал Сагиб-Гирей с тремястами спутниками. Столь малый размер свиты указывает на то, что крымский ставленник был абсолютно уверен в своих силах. Вскоре крымские татары не встречая никакого сопротивления беспрепятственно вошел в Казань и при поддержки своих казанских сторонников учинил новый погром русских и касимовских войск, а так же русских подданных. Сторонники Шигалея и его русские советники были вырезаны, московский посол и купцы пленены. Всего погибло около 5000 человек из гвардии Шах-Али и 1000 русских солдат воеводы Поджогина. Сагиб-Гирей проявил милосердие по отношению к Шах-Али. С него сняли дорогие одежды, посадили на худую лошадь, и вместе с тремя сотнями свиты в зашей выкинули из Казани по направлению к Москве, где он голодный и обобранный был принят Василием III.

Кровавый переворот в Казани в 1521 году и утверждение на казанском престоле крымского царевича Сахиб-Гирея в корне изменили характер московско-казанских отношений. Почти сразу же после переворота, в мае 1521 года, начались нападения казанских татар и черемисов на Унженскую волость. «Мая в 26 день приходили татары казанские с черемисами на Унженские волости и на жителей Парфянского посада в Костромской земле и много зла учинили и в полон повели, а иных иссекли и пошли прочь».

Правда, степные хищники рассчитывающие на лёгкую добыч уполучили достойный отпор от русских. «Унжане на переем пришли и много с татарами бились, и много татар и черемисов побили, и плен весь отняли, и на костях стояли». Однако в следующем месяце набег повторился. «Июня в 4 день пришли татары под Унжу, и к городу приступили, и мост зажгли и ворота. И помог бог унжанам, татар много побили пищалями и пушками. А волости попленили и полону много взяли, и долго стояли, и прочь пошли». Казанским набегам противостояли местные воеводы и население приволжских городов, без помощи великокняжеских полков. С этого времени всякие отношения с Крымским и Казанским ханствами стали открыто враждебными.

После изгнания Шах Али и воцарения в Казани Сахиб-Гирея в 1521 году, великий князь Московский хотел было идти войной на Казань, но этому помешала очередная война с Литвой.  Теперь Москва стало усиленно собирать сведения о планах крымского хана, используя для этого свои давнишние связи в Азове. К Азову были посланы «для вестей» «станицы» казаков, «казаки Ивашка Лазарев с товарищами». Казакам строго предписывалось не медлить со сбором нужных данных, чтобы «была весть однолично у великого князя по весне рано». Озабоченность Василия III можно понять. В связи с обострением отношений с крымским ханом поездки послов, раньше привозивших исчерпывающую информацию, стали редкостью.

Мухаммед-Гирей летом 1521 года имел в своём распоряжении самое большее около 100 тысяч сабель. В ханскую рать вошли как собственно крымские татары, многочисленные и воинственные ногаи, а так же и отряды вассальских горских князей. По пути к московским рубежам к ханской рати присоединился и небольшой литовский отряд под началом черкасского старосты Дашкевича, насчитывавший пару сотен пехотинцев при двух небольших пушках.

В Москве ещё в начале 1521 года заподозрили неладное. Видимо, московское правительство не заблуждалось относительно причин «затишья» на своей южной границе. Это была лишь передышка в борьбе с Крымским ханством. Но чёрные тучи войны уже сгущались на степных границах Русского государства. Враги собирали силы, договариваясь о совместном выступлении. В Крым зачастили польские послы, а королевское золото щедро раздаривалось крымской знати. Алчные и кровожадные крымчаки любили это дело, предчувствую большую добычу в земле ненавистных гяуров

Уже в конце февраля того же года встревоженный происходящим великий князь Василий III послал в Азов и в крымскую Кафу своих лазутчиков с наказом узнать про намерения Мухаммед-Гирея и его окружения, не собираются ли поганые куда-либо в поход. Одновременно по уездам были разосланы государевы грамоты о сборе ратников, а государевы дьяки занялись составлением плана кампании и росписи полков.

О приближении большой войны в Москве знали и срочно выдвинули к южной и юго-восточной границе войска. Полками в Серпухове командовали князья Дмитрий Бельский, Василий Шуйский и Иван Морозов-Поплевин. Каширской ратью руководили князья Иван Пенков и Фёдор Лопата Оболенский. Тарусу прикрывали силы князей Михаила Щенятева и Ивана Воротынского. В Коломне стояли отряды Юрия Хохолкова и Никиты Кутузова-Клеопина. Позиции на Угре должны были прикрывать полки князей Василия Одоевского, Семёна Щепина Оболенского и Андрея Бутурлина. В Мещере встали войска под командованием Петра Ростовского и Михаила Воронцова. Неподалёку от них на реке Мокше располагались дружины князей Ивана Троекурова и Василия Ковер Кривоборского. В Муроме стоял князь Юрий Пронский, Иван Щетина Оболенский, Андрей Сабуров, в Нижнем Новгороде – Андрей Курбский и Фёдор Щука Кутузов. Войска, которые сосредоточили в Рязани, подчинялись рязанского наместнику Ивану Хабару Симскому. Отряд Ивана Шамина выдвинули к Стародубу. Уже к началу лета развёртывание полков вдоль левого берега Оки в целом было завершено. С учётом коломенского гарнизона и отдельной группы войск на Угре, общую силу выставленной против Мухаммед-Гирея на центральном и юго-западном направлениях русской армии можно оценить приблизительно около 25–30 тысяч ратников.

Силы русских, ненамного уступали, а то и были равные тем, что вёл с собой крымский хан на Русь. Но все эти силы были растянуты вдоль рек, Угры и Оки, на десятки вёрст, и быстро собрать их в один кулак было быстро невозможно. Оставалось только надеяться на то, что воеводы сумеют угадать направление действий противника и сумеют не дать ему переползти через Оку.

Надежду на успешный исход кампании внушали и донесения разведки русских и платных стукачей, за золото готовых продать и мать родную. Известия о том, что хан отправился в поход на великого князя, прислали во время. Даже азовские комендант и судья-кади вместе с кафинским наместником Мухаммед-пашой, и те отписали в Москву, что крымский хан готовится напасть на великого князя.

Однако проходил день за днём, закончился май, за ним июнь, а новых известий о хане и его войске не было, они растворились на необъятных просторах «Дикого Поля». Крымский хан и его грозное воинство как сквозь землю провалились. Русских же застав-сторожей в Диком Поле почему то не было, и некому было сообщить в Москву , где бродит изменивший своему слову и клятве «союзник и брат» великого князя. А тем временем крымчаки разбили свои шатры в степях северной Таврии, на Молочных водах. Здесь крымский хан ждал реакции со стороны султана и бежавших к нему крымских оппозиционеров, а также окончания переговоров в Астрахани. И когда стало ясно, что ни с запада, ни с востока опасности не предвидится, хан сел в седло и скрытно повёл свою орду на север, в русские пределы. Случилось это 15 июля 1521 года.

Пройдя Муравским шляхом между верховьями Ворсклы и Северного Донца, 100 тысячная крымская орда и их союзники достигла Быстрой Сосны. Перебравшись через Тихую Сосну по Каменному броду, татарское войско двинулось к верховьям Потудани и отсюда повернуло на северо-восток, к Дону. Переправившись через Дон на участке между его притоками Девицей и Воронежем, татары скорым маршем вдоль левого берега Дона устремились на север, в пределы Рязанского княжества. В окрестностях Рязани татары оказались в пятницу 26 июля.

Для русских пришедшая из степей многочисленная татарская орда была полной неожиданностью, они даже не успели предупредить Москву. Тем более, что сдержать такую армию на рубеже Оки, где еще отсутствовала сплошная линия укреплений, было очень трудно. Не выполнила полностью своих задач и сторожевая служба, так как до самого последнего момента русские воеводы не знали, где именно крымское войско намеревалось «перелезть» Оку.

Начальствовавший над рязанским гарнизоном московский воевода князь Хабар Симский, видя превосходство сил противника, сел в осаду. Однако хан не стал останавливаться под Рязанью, так как у него была другая цель, Москва, и поспешил к Оке, к Коломне. На берег реки Мухаммед-Гирей и его воины вышли к вечеру 27 июля и затем ночью начали переправу через реку. Ночная переправа большой массы конницы через Оку ещё раз говорит о том, что у хана были опытные проводники. И вряд ли ими были татары, для ночной переправы нужно было отлично знать тамошние места, жить здесь, а не бывать наездами от случая к случаю. Оборонявший перелаз на реке небольшой русский отряд под командованием Юрия Хохолкова вынужден был укрыться в Коломне.

Появление татар на Оке, и в немалом числе, оказалось для московских воевод полной неожиданностью, это событие застало русских воевод врасплох. Однако выбранная московскими воеводами пассивная оборонительная тактика на главном направлений не помогла, слишком значительными были силы крымского хана. По всей видимости первоначальный замысел русского верховного командования был сорван манёвром Мухаммед-Гирея, и от него нужно было отказываться. Однако запасного варианта действий на случай непредвиденной ситуации у русского командования не было, видимо, в Москве недооценивали крымского хана и его военачальников как достойных противников.

К утру следующего дня вся татарская армия уже стояла в боевой готовности на западном, московском берегу Оки. Однако двигаться дальше к Москве, оставляя у себя в тылу противника, было опасно, и, прежде чем продолжить движение, Мухаммед-Гирею нужно было обезопасить себя. Сражение было неизбежным, и следующий шаг был за русскими.

На проходившем в Серпухове военном совете, состоявшемся сразу после того как было получено известие, что татары в немалом числе направляются к Оке в районе Коломны, разгорелись ожесточённые споры о том, как надлежит действовать в этой критической ситуации. Назначенный Василием III командующим войсками на «берегу» князь Бельский был молод и очень высокомерен, пренебрегая старыми и опытными воеводами, которых это очень оскорбляло. Они были в стольких войнах воеводами, теперь же оказались без чести. Бельский и Старицкий, в своей безрассудной надменности, не прислушавшись к советам опытных воевод, действовали неправильно.

Молодой, неопытный и чрезмерно самонадеянный, Гедиминович, не дожидаясь новых известий и подхода новых сил из Москвы, приказал немедленно выступать к Коломне. Надо полагать, что князь рассчитывал, что воеводы Хохолков-Ростовской и Хомяк-Пеньков сумеют сдержать неприятеля до похода серпуховских полков, а удар свежих сил русской рати решит исход дела в пользу москвичей. Естественно, что в таком случае вся честь и слава победителя крымского «царя» досталась бы одному Дмитрию.

Действуя согласно первоначальному плану, князь Хомяк-Пеньков повёл свой полк к Коломне, рассчитывая соединиться здесь с коломенским гарнизоном и спешно выступившим сюда же со своим двором Юрием Ивановичем. Главной его задачей было, отбить попытку неприятеля переправиться через реку. Однако татары опережали русских воевод даже не на один, а на два шага. Утром 28 июля русские войска были вынужденные вступать в бой с марша. Русские полки по отдельности попали под мощный удар превосходящих сил противника и в скоротечном бою были опрокинуты превосходящими силами неприятеля, понесли большие потери и бежали. О том, что события развивались именно так, свидетельствует факт взятия татарами в плен израненного второго воеводы полка, князя Ф. В. Лопаты Оболенского. Он попал в руки врагов после отчаянного сопротивления, «вельми стрелян и сечен, замертво…»

Но к сожалению расчёты князя не оправдались. Когда его рать вышла к Коломне, всё было уже кончено. Русские полки по одиночке были разбиты, а их остатки или бежали, или вместе с отрядом воеводы Ю. А. Хохолкова-Ростовского укрылись в коломенском кремле. К вечеру 28 июля главные силы русского войска прибывших из Серпухова были разгромлены татарами, его деморализованные остатки или разбежались, или укрылись в крепостях. Путь на Москву, к сердцу Русского государства, был открыт.

Поневоле на память приходит побоище на реке Калке. Здесь присутствует и недооценка противника, смешанное с разногласием среди русских воевод, а так же горячность вместе с бездарной и самонадеянностью русского командующего. А вступление московских полков в бой с марша, по частям, и их поражение от превосходящих сил татар, всё до боли знакомо, тем боле, что результат оказался один и тот же, что и 300 лет назад. Собственные амбиции и тупое самодурство затмили разум этих полководцев, не позволив им увидеть за густым маревом русскую землю и её народ. В результате чего русское войско понесло тяжёлые потери, в том числе погибли воеводы Иван Андреевич Шереметьев, Владимир Михайлович Карамышев-Курбский, Яков и Юрий Михайловичи Замятнины, в плен попал Фёдор Васильевич Лопата-Оболенский. После битвы остатки московского войска отошли в город, а крымская орда стала разорять окрестности Коломны.

По уже отработанной столетиями схеме татары приступили к тотальному грабежу, поджигая всякое добро русских, которое нельзя было забрать с собой. Распустив свои отряды крымчаки начали массовый захват и увод "полона" для последующей продажи в рабство. Крымский хан ждал появления союзного войска Казахского ханства во главе с Сагиб-Гиреем.

Союзные войска казанцев и крымцев одновременно вторглись в Россию с востока и юга. Казанские войска численностью 25-30 тысяч сабель под руководством Сахиб-Гирея, по пути следования разорив Нижний Новгород и Владимир , двинулось вдоль Оки к Коломне, сметая всё на своём пути. У Коломны оба татарских войска соединились и повернули на север, на Москву. Попутные селения были опустошены, множество жителей было забрано в плен и продано в рабство на невольничьих рынках в Астрахани и в Кафе.Татары сожгли Никольский монастырь на Угреше и великокняжеский Дворец в селе Острове под Москвой. Казалось, что вновь повторялось страшное Батыево нашествие, которое еще не изгладилось из памяти народа. Население центральных волостей Московского княжества было в полной панике, и бросая свои селения, в основе своей разбегалось по окрестным лесам преследуемое татарами или частично заперлось в многочисленных городах. В общей сложности татары воевали в центральных уездах страны две недели.

Василий III эвакуировался в Волоколамск, поручив оборону столицы своему зятю, царевичу Петру Худай-Кулу. В Москве началась паника: женщины, дети, старики со всего города стремились войти в Кремль и укрыться за его стенами, что привело к ужасной давке, при которой погибло несколько сотен людей. Герберштейн сообщает: "Во время этой паники от женщин, младенцев и других неспособных к оружию, которые стекались в крепость с телегами, повозками и тяжестями, произошло в воротах ужасное смятение: своей излишней торопливостью они только замедляли и давили друг друга. Это множество народа произвело в крепости такое зловоние, что если бы неприятель три или четыре дня остался под городом, то осажденным пришлось бы гибнуть от заразы".

Пользуясь тем, что остатки русских войск попрятались в городах, татарва безнаказанно бушевали на русских землях, сея панику, хаос и анархию в городах и сёлах. Более того, они вынудил бежать из Москвы и скрываться в стоге сена от рыскающих вокруг татарских чапгулов самого великого князя и государя всея Руси Василия III. Такого бедствия и позора Русь не знала со времён Василия II Тёмного. Московское княжество на время погрузилось в ужасающий хаос, где вокруг горели тысячи селений и небольших городков, а десятки тысяч людей были убиты или замучены погаными, а вся государственная власть была парализована.

Крымский и казанский ханы к Москве не подходили, а только послали конные отряды под командованием калги Богатур-Султан- Гирея, для разорения её окрестностей и пленения населения. 1 августа крымско-казанские отряды появилась в окрестностях Москвы, грабившие и выжигающие сёла и монастыри. О том же сообщала Вологодско-Пермская летопись: «Татары под Москвою повоевали, и под Москвою монастырь Николы-чудотворца на Угреши и великого князя село любимое Остров сожгли. А иные татары и в Воробьеве, в великого князя селе, были и мед на погребах великого князя пили, и многие села князей и бояр около Москвы пожгли, а людей пленили. Царь же стоял на едином месте десять дней промеж Северки реки и Лопасни за шестьдесят верст от Москвы». Но татары не спешили начинать осаду хорошо укреплённого города, явно понимая её бесперктивность.

Вскоре Москва была охвачена кольцом пылающих деревень, а по ночам заревом окрестных пожаров, горели слободы и посад вокруг Кремля. Крымчаки подступили к самой Москве и расположились в селе Воробьеве, где крымский хан и его приблежённые пили мёд из великокняжеских погребов и любовались с Воробьёвых гор Москвою.

Спустя сутки московские власти предложили мир, и татары согласились начать переговоры, которые завершились через неделю. Запаниковавших же и потерявших голову московских бояр, испуганный ужасами и масштабами татарского погрома московский князь Василий III заставил выдать крымскому хану унизительную для русских покаянную грамоту. По всей видимости сидение в стоге сена оказали на русского царя неизгладимые впечатления, коли он пошёл на этот беспрецедентный шаг.

Московский великий князь Василий III принужден был подписать унизительный договор с татарскими ханами. Согласно статей мирного договора Василий III признавал свою зависимость от Крымского хана, обязался платить ему дань "по уставу древних времен", то есть так, как Русь платила дань Золотой Орде. Согласно договора, протекторат над Казанским ханством со стороны Москвы навсегда прекращался. Татары беспрепятственно увозили с собой всю добычу, которую в состоянии были захватить, а это сотни тысяч пленных, большое количество скота, оружие, драгоценности.

По заключении «почетного мира» татары обременённые награбленным и бесчисленным полоном начали покидать пределы России. Они не спеша двинулись в степи, наполнив все окрестности, на широком пространстве, пожарами, и навели такой страх на московитов, что те не считали себя в достаточной безопасности даже в крепостях или в укреплённых городах. К тому же при отходе от Москвы крымские татары захватили огромный обоз с боярскими женами и детьми, после чего женщин угнали в плен, а младенцев бросили в лесу. Этот удачный для степняков военный поход дал казанцам и крымцам громадное количество военной добычи, несметное число пленников. Это сказочно обогатило всех участвовавших в походе воинов.

В это же время в Серпухове стояло свежее войско во главе с воеводами Дмитрием Бельским, Василием Шуйским и Иваном Воротынским, угрожавшее флангу Мухаммед-Гирея. Вполне вероятно, эта угроза помешала крымскому хану двинуться на Москву с основными силами. Серпуховские воеводы могли бы напасть на татар при их отступлении с добычей и пленными. Однако они парализованные страхом и безвластием бездействовали и дали возможность Мухаммед-Гирею беспрепятственно уйти за Оку.

Основные силы Мухаммед-Гирея прошли к Рязани мимо Коломны. Но под Рязанью Мухаммед-Гирей задержался, уж очень ему хотелось захватить и ограбить ещё один русский город и подчинить себе Рязанское княжество. Татары предъявили рязанскому воеводе Хабару Симскому мирный договор с Василием III и попросили разрешения остановиться у стен города. Стремясь хитростью захватить Рязань татары спровоцировали побег нескольких десятков русских пленников в город и погнались якобы за ними, а на самом деле, чтобы завладеть городскими воротами. Московские начальники замешкались, вроде бы татары пришли с миром и с грамотой от самого великого московского князя. Но ведавший городским нарядом немец Иоган Иордан, опиравшийся с детства на вбитый в голову постулат о дисциплине и порядке, приказал дать залп из многочисленных крепостных пушек. Татары потеряв множество человек в ужасе бежали от городских стен, атакованные вышедшими из городских ворот русскими воинами. Но самым забавным было и то, что в руках Хабара Симского оказалась грамота Василия III, содержавшая обязательства платить дань Гиреям. Видать настырный татарский мурза активно махал ей возле лица русского воеводы, доказывая ему свою исключительную правоту. А до этого события, Иван Васильевич Хабар выкупил у татар раненного князя, Федора Васильевича Оболенского-Лопату, за него он отдал поганым 700 рублей.

Ущерб, нанесенный двухнедельным разбоем татар в центральных уездах Русского государства, был огромен. Подверглись разорению нижегородские, владимирские, коломенские, каширские, боровские и рязанские земли, сильно пострадали даже окрестности столицы. Правда, татарам не удалось взять ни одного укрепленного города, но вся сельская местность была наполнена на широком пространстве пожарами и десятками тысяч убитых. Самым тяжким последствием татарского похода был захват огромного количества пленных. Сколько их было, это вопрос не имеющий до сих пор ответа. С населением в 4 миллиона человек даже потеря 300 тысяч душ была уже катастрофа. А когда речь заходит о 800 тысяч русских людей…..

Честь дома Рюриковичей и Московского княжества была спасена, в отличие от сотен тысяч русских людей погибших под татарскими саблями или угнанных в неволю. Так как по людским потерям и разрушениям на Руси поход Гиреев в 1521 году был соизмерим с Батыевым нашествием.

За большим походом Мухаммед-Гирея последовала целая серия казанских набегов. Не прошло и полутора недель после отступления крымских татар за Оку, как в середине августа августа, вновь пришли ненасытные и алчные казанские татары под командованием князей Сеита, Булата и Кучелейя. Они разорили волости около Нижнего-Новгорода, Березополья и далее до Клина, взяв в полону множество людей, а остальных просто посекли.

Активизация турецкой экспансии отразилась и на политике Казанского ханства. После успешного совместного похода 1521 года с крымским ханом и серии набегов того же года на Заволжье, казанский хан Сагиб-Гирей продолжал разбойничьи нападения на русские земли. Вскоре сам казанский царь Сагиб-Гирей со своей большой ордой приходил на Муромские и Мещерские места. Видимо мало ему было награбленного во время похода на Москву. В сентябре 1522 года, вновь приходили татары и черемисы в Галицкие волости, и захватили большой полон, при этом посекли большое множество русских людей. Заставу великого князя в Парфеньеве разгромили, часть воевод убили, а других в полон угнали. Затем, в том же месяце, ударили казанцы на Унжу, при этом монастырь, и церковь Николы чудотворца пожгли, а людей в полон повели, а других посекли. И воевода галицкий Андрей Пиялов пошел за ними в погоню с галичскими дворянским ополчением. Он сумел татар разбить, освободив всех захваченных в рабство русских. Отдельные отряды казанских татар проникали далеко на север, до бассейна реки Сухоны. Как сообщают летописи «Приходили татары в Жегово и в Нойду и Шартаново, и на Тотьму, и до Сухоны доходили. Во единой в волости Тотьме в полон взяли и иссекли шесть с половиной тысяч христиан».

Московское правительство не имело возможности прикрыть военными силами необъятную восточную и южную границу. К тому же полки продолжали стоять на крымской окраине на случай отражения крымского похода. Так как осенью 1521 года снова «пришла весть великому князю, что безбожный царь Магмед-Гирей крымский, возгордившись, хочет идти на землю его». Приготовления Мухаммед-Гирея к новому походу приобрели широкий размах: «Он велел объявить на трех торгах, в Перекопе, в Крыму и в Кафе, и в других, чтобы уланы, мурзы и воины не слагали с себя оружия, не расседлывали коней и готовились вторично идти на Россию». Всё это вызывало в правящих кругах шок и дикий испуг.

Естественно, великий князь Василий III заботился прежде всего об обороне «крымской окраины». С августа 1521 года воеводы с полками стояли в Коломне, Кашире, Серпухове, Рязани, Туле и на реке Угре. Неспокойно было и внутри страны. По свидетельству галицкого летописца, после нашествия Мухаммед-Гирея в русских городах начались народные выступления, «мятеж учинал по всем городам велик и до Галича». Причиной «мятежа» явилось, вероятно, недовольство городских «мужиков» неудачами великокняжеских воевод, которые позволили татарам дойти почти до самой Москвы и разграбить центральные уезды Русского государства. В этих условиях великому князю было не до далекой восточной окраины и её жителей.

После успешного похода на Москву 1521-го два года спустя крымские татары завоевали Астрахань. Это событие стало пиком могущества Крымского ханства, которое теперь контролировало переправу через Волгу и всю торговлю в ее низовьях. Однако экспансия Крыма нарушила баланс сил в регионе. Почувствовав для себя угрозу, мурзы Ногайской Орды при негласной поддержке Русского государства объединились и вторглись в Крым, подвергнув его страшному разорению. После этого на полуострове наступил период длительной нестабильности, когда Османская империя, чьим вассалом был Крым, меняла там ханов по своему разумению. Заговоры и убийства ханов их соперниками из рода Гиреев или представителями крымско-татарской аристократии было обычным делом. Эти смуты ослабляли Крымское ханство и создавали условия для вмешательства в его внутренние дела со стороны не только Османской империи, но и Русского и Польско-Литовского государств.

Тысячелетняя война. (Часть XXIX).
Русь и Великая Степь. Война с Крымским ханством в 1535-1541 году.

В 1533 году скоропостижно скончался великий князь Василий III. К сожалению, но его первая жена так и не смогла родить ему ребенка. Поэтому, совсем незадолго до своей смерти, он заключил свой второй брак, несмотря на то что это шло в разрез с церковными правилами. Его второй женой стала Елена Глинская. Как и в любой монархии, в московском княжестве в случае отсутствия наследника остро вставал вопрос о преемственности власти. Из-за этого личная жизнь правителя становилась неизменной частью государственной жизни.

При малолетнем наследнике престола, трехлетнем Иване, по завещанию создавался опекунский совет. К моменту смерти Василия III и началу опекунства над царским наследником Иваном IV Елены Глинской, великое дело начатое великим князем Иваном III было уже закончено. Из мелких, отдельных клочков Русской земли было создано большое, могучее Московское государство. Нелегко было совершить это дело московским собирателям Русской земли, так как много творилось при этом неправды и насилия, но их было еще больше во время удельных смут и страшных усобиц. Зато к началу правления Елены Глинской Московскому государству были не страшны ни Литва, ни Орда, да к тому же и народу жить стало спокойнее, чем в удельное время.

Выросла до небывалой силы и высоты и власть московского государя-самодержца, но зато тяжелым бременем ложилось на него правление вся ответственность за жизнь его подданных и само существование Русского государства. Чем могучее становился русский самодержец, чем грознее он был для внешних врагов и бояр, творивших насилия народу, тем простому люду жилось легче.

Но к сожалению, прежних вольных дружинников, и преданных государственному делу бояр, без совета с которыми не вершилось никакое дело, уже не было. Вместо них были бояре, которые больше старались угодить государю и получить выгоду, чем говорить истинную правду. Вокруг великокняжеского престола в последнее время много крутилось угодливых прислужников, но мало верных слуг, советников и помощников.

Большая беда грозила и всему государству, когда умирал Василий III и оставлял после себя лишь малолетнего сына Ивана и жену Елену Глинскую, без совершеннолетнего наследника, могущего взять в свои руки все бремя правления. Стремясь обеспечить преемственность власти Василий III перед своей смертью напоминает боярам о своем происхождении, что он и сын его, прирожденные государи. На случай какой либо крамолы и междоусобиц нужен человек надежный, умный, решительный, такой, выгоды которого были бы связаны с выгодами малолетнего государя. Такую опору Василий III видит в дяде своей жены Елены, Михаиле Глинском. Опека над ребенком-государем и управление великим княжеством должны были попасть в руки великой княгини Елены Глинской. Михаил Глинский становился самым близким и главным советником её.

Опасения великого князя Василия оправдались. Как только совершились похороны великого князя, а Елене Глинской доносили уже, что некоторые бояре замышляют крамолу. Первым попытался захватить власть Юрий Иванович Дмитровский, брат Василия III, но он был арестован. Вскоре была пресечена и попытка дяди Елены, Михаила Глинского узурпировать власть. Но по приказу великой княгини дядя её за это лиходейство был заключён в темницу, где и умер.

В 1537 году вспыхивает уже открытый мятеж другого дяди, великого князя Андрея Ивановича Старицкого, предъявившего свои претензии на престол. Не поддержанный даже у себя в княжестве и «отъехавший» в Новгород, Андрей Старицкий в сражении потерпел поражение от московского войска, возглавлявшегося Овчиной-Телепневым-Оболенским. После этого его заманили в Москву, где арестовали и «уморили» в тюрьме «шляпой железной». Так закончилась еще одна «замятня» удельных князей. Старицкий удел был ликвидирован.

Однако отпрыски великих фамилий во времена правления Елены Глинской бежали в Польшу, в Крым, даже в Константинополь ища себе не столько убежища, сколько политического союза с целью вернуть себе свои наследственные владения.

Увы, но жертвой в этой кровавой борьбе, в которой Елена Глинская тоже активно принимала участие, в конечном итоге стала она сама. В апреле 1538 года правительница Елена Глинская неожиданно скончалась, она была отравлена боярами Шуйскими. Так печально закончилось правление первой женщины правительницы на Московской Руси, Её смерть вновь ввергла русскую землю в кровавый хаос междоусобной борьбы. Спесивые и одуревшие бояре и их поганая челядь вцепились в глотки друг друга. Им глубоко было всё равно на чаяния народа и безопасность Русской земли, их только заботила одна проблема, это деньги и власть любым способом.

После её смерти в 1538 году правление государством временно перешло к Боярской Думе. В этот период характерной чертой политики Московского государства стала борьба клановых организаций из рода знатных бояр за воздействие на великого князя, за значимое место в Думе, в командовании армиями. Главную борьбу вели между собой могущественные группировки Шуйских и Бельских, сопровождающуюся разнузданными беззакониями, разграблением государственного имущества. Впрочем, даже митрополичья власть была поколеблена. При каждом новом перевороте восторжествовавшая сторона старалась сменить митрополита. В 1539 году на место Даниила Бельские посадили Иоасафа.

Численность этих боярских группировок были ничтожны, но после смерти Елены, её представители устроили колоссальный погром, совершенно расстроивший управление страной. Разделившись на партии, бояре, повели ожесточенные междоусобицы друг с другом из за личных фамильных счетов, а не за государственный порядок. Опьяненные торжеством победы, они забывали всякую меру, расхищая сокровища царя, разыгрывая роль полновластных хозяев. Московское княжество в очередной раз опустилась в омут смуты. Но бесконечная борьба за власть сводила на нет все их усилия и в итоге привела к устранению их самих. Эта борьба сделала Москву местом насилия и кровопролития.

Боярское правление имело для Московской Руси негативные итоги, так как за годы боярского правления в государстве основательно ослабла центральная власть, усилились бесконтрольность кормленщиков. Оно привело к усилению социальных противоречий и ослаблению международных позиций Русского государства. Казанское ханство стало враждебно к Русскому государству, не развивались отношения со странами Европы. Летом 1547 году на почве недовольства народа правящими группировками произошло Московское восстание, в результате которого были разворованы усадьбы Глинских. Только антагонизм между соперничавшими родами Шуйских и Бельских и их жестокое взаимоистребление спасли самого Ивана IV и сохранили в целости его владения.

Внешняя политика Глинской как регентши была твердой и последовательной. В 1534 литовский король Сигизмунд воспользовавшись ситуацией, начал войну против России, напав на Смоленск. Его войска в начале имели определённый успех, но затем перевес перешёл на сторону русских, их передовые отряды под начальством воеводы Ивана Овчины-Телепнева-Оболенского доходили до Вильны. В 1537 году было заключено пятилетнее перемирие. По перемирию 1536–1537 за Москвой закрепились Черниговские и Стародубские земли, правда, Гомель и Любеч остались за Литвой. В 1537 Россия заключила договор со Швецией о свободной торговле и благожелательном нейтралитете.

Правительство Глинской беспрерывно вело запутанные интриги в области международной дипломатии, пытаясь одержать «верх» в соперничестве с казанским и крымским ханами, еще полвека назад чувствовавшими себя господами на Русской земле. Главным противником Москвы было Крымское ханство. Именно в правление Василия III ханы Крыма перешли на польско-литовскую сторону. Крымское ханство, разгромив в начале XVI века своего основного противника в Причерноморье, Большую Орду и ликвидировав опасность с её стороны, уже не нуждалось, как это было во второй половине XV века, в поддержании добрососедских отношений с великими князьями Московскими.

Татарские ханства XVI века были осколками давнего врага Руси Золотой Орды, вечно голодные, кровожадные и алчные. Так как вся их суть существования была сосредоточена на непрерывных походах против соседних с ними различных государств и народов с единственной целью, грабежа, наживы и обогащения. Благо, что этот народ был сотворен Всевышнем намеренно для войн и походов. На границе с Крымским и Казанским ханством редкий год обходился без новых татарских набегов.

В ответ на эти чудовищные по своей сути, непрерывные по своим масштабам разорительные набеги на русскую территорию, московскими войсками было предпринято несколько попыток штурма города-крепости Казани, с целью его захвата и полного подчинения московским правителям ненавистного им Казанского ханства. Но каждый раз Казань стойко отражала все нападения русских, и путём дипломатических уловок и компромиссов сумела сохранить свой суверенитет.

Казань и всё ханство представляло собой единый военный лагерь. Это государство родилось в войне и жило ей. В Москве всё же поняли, что из за их чванства и высокомерия на берегах великой реки Волги образовалось мощнейшее татарское государство, ставшее на ближайшее столетие одним из самых опасных противников Руси, не раз ставившее московское государство на грань катастрофы.

Именно в том важном месте, где новая Северо-Восточная Русь по иронии судьбы неумолимо должна была столкнуться с Азиею в своем естественном стремлении, вниз по Волге. Азия, и Азия магометанская, устроила здесь великую степную империю, государство не для кочевых орд, но для цивилизации своей.

В Москве прекрасно понимали, что, до тех пор пока существует могущественная Казань, до тех пор дальнейшее движение русской цивилизации на восток по Волге, а так же наступательное движение Европы на Азию было невозможным. Страшное ожесточение и самопожертвование, с каким татары, эти жители степей и кибиток, способные к войне, защищали, Казань, достойно уважения. Это страшное ожесточение было связано и стем, что именно здесь Средняя Азия под знаменем Магомета билась за свой последний оплот против Европы, шедшей под христианским знаменем государя московского.

Однако такой ход дел никак не мог устроить Москву. Так как в этот период на международной арене появилась могущественная Турецкая империя, достигшая пика своего могущества именно в XV веке. Турецкие правители, обратившие своё внимание на этот регион, стали для всех мусульманских государств Восточной Европы духовными наставником и ярым защитниками перед лицом христианских государств, Великими княжествами Литовским и Московским.

Идеологическая же агрессия Турции состояла в том, что султан объявил себя повелителем всех мусульман. Таким образом, ему должны были подчиняться не только правоверные в Крыму, Казани и Астрахани, но даже в Касимове, под боком у Москвы. Он выбирал новые цели для дальнейших завоеваний, исходя из интересов всего исламского мира, а не только из интересов Османской империи. В 1524 году среди этих целей неожиданно появилось самое северное мусульманское государство, Казанское ханство. В то время в Казани правил амбициозный и энергичный хан Сахиб Гирей. Он был активным помощником в грандиозных начинаниях хана Мехмеда Гирея, благодаря которому Крымское ханство смогло взять под контроль поволжские государства мусульман, Казань и Астрахань.

Хотя Россия и Турция регулярно обменивались посольствами и грамотами «о здоровье, дружбе и любви», и постоянно обсуждали торговые проблемы. Однако так было только внешне. Основной задачей турецкой дипломатии в Восточной Европе в этот период была организация захвата Казанского и Астраханского ханства. Так как Турция стремилась господствовать над землями, прилегающими с юга и юго-востока к Московскому государству.

Турецкие правители прекрасно понимали, что только овладев бассейном рек Дона и Поволжья, можно было использовать эти территории в своей борьбе с Московским и Литовским Княжествами, а в дальнейшем и с Западной Европой, с последующим её захватом. Опираясь на людские и материальные ресурсы Восточноевропейских государств Османская империя могла не напрягаясь уничтожить всю западную цивилизацию и обратить её народы в магометанство. Осуществлять свои экспансионистские желания Оттоманская Порта обязала своего вассала, Крымское ханство начать борьбу с русскими. Последующий переход Казанского ханства под власть Османской империи ставило великое княжество Московское и Османскую империю на грань войны.

Теперь Крымское, и Казанское, и Астраханское ханства а так же и Ногайские татары составляли единую коалицию с мусульманской Турцией и не давали России выхода ни к Черному морю, ни к Каспийскому морю, удерживая Среднее и нижнее течение Волги. Попытки дипломатическим путем решить проблему существования Казанского ханства оказались недостаточными. Но несмотря на соперничество, существующее между ними, они все же представляли собой реальную опасность для Русского государства, не раз ставившего его на грань военного поражения и порабощения. Опираясь на поддержку Османской империи, крымские и казанские ханы вынашивали планы разгрома России, возрождения в новом варианте ордынского ига.

Хотя Сулейман Великолепный оказался перед непростым выбором. С одной стороны, он должен был хотя бы на словах оказать поддержку мусульманской стране, которая оказалась перед угрозой вторжения русской армии. С другой, все его войска были связаны военными действиями в разных частях государства.

В сложившейся сложной военно-политической обстановки московское правительство больше не могло постоянно игнорировать враждебные действия этого поволжского государства, на которое распространялось влияние Крыма, а посредством его и Османской империи. Тем более, что Сафа-Гирей стремился заключить союз с Крымских ханством, а это шло вразрез с мирными соглашениями, подписанными между ним и русским царем.

Казанские князья время от времени совершали опустошительные набеги на приграничные территории Московского государства, получая при этом хороший доход от торговли рабами. Мелкие набеги татар быстро сделались обыденностью.

Из-за этого происходили бесконечные вооруженные столкновения. Эта весьма агрессивная политика Казанского ханства в отношении Москвы, заставляла русскую правящую элиту думать о силовом усмирении региона.

Но в самом Крыму вновь началась кровавая междоусобица между непримиримыми врагами, ханом Сахиб-Гиреем и старшим его сыном из Гиреев-Исламом. К тому же сама орда разделилась поровну между соперниками, и это разделение было очень полезно для Москвы. Хотя оба хана стоили друг друга и следовали прежним разбойничьим привычкам и ни от одного из них нельзя было надеяться прочного союза. Но силы этих двух степных хищников были теперь разделены. Ислам-Гирей дал обещание литовскому королю стоять с ним заодно в его борьбе с всеми врагами, следовательно, и на московского великого князя и в то же время прислал в Москву с предложением союза; но разумеется, главная цель посылки была требование дани.

В Москве отдавали себе отчёт в том, что наиболее агрессивно настроенные круги крымских феодалов лишь на время ослабили свою антирусскую активность. Стабилизация обстановки в Крыму и консолидация противников России вокруг хана неминуемо должны были возродить враждебные ей тенденции в крымской политике. Так как раз в несколько лет происходил крупный крымский набег на южные земли Московского государства.

В скором времени сношения с Крымом получили для Москвы новое значение. Московский беглец, князь Семен Бельский, видя, что дела у Сигизмунда с Москвою идут вовсе не так хорошо, как ему хотелось, стал хлопотать в Константинополе, как бы поднять султана и крымцев на Москву в союзе с Литвою. Этот христопродавец и гадёныш с помощью турок, татар и Литвы хотел восстановить для себя не только независимое княжество Бельское, но и Рязанское, потому что он считал себя по матери, княжне рязанской, единственным наследником этого княжества по пресечении мужеской линии князей рязанских.

После заключения очередного мира с Москвою Сигизмунд получил от Бельского письмо с уведомлением, что султан взялся помогать ему, приказал Сахиб-Гирею крымскому и двоим пашам, силистрийскому и кафинскому, выступить с ним в поход. Он просил у Сигизмунда высылать ему своих великих гетманов со всеми войсками в Московскую землю.

Смерть государя Василия в декабря 1533 года заметно осложнила внешнеполитическое положение Русского государства, когда в войну с Москвой вступило Великое княжество Литовское. К тому же антирусские настроения возобладали в Казани.

Окружавшая Ислам-Гирея свита, изрядно пообносившаяся и поистратившаяся, испытав лютое разочарование в своих надеждах прильнуть к проистекавшему с высот ханского престола источнику благодеяний, всё громче и громче требовала от него действий. А тут как нельзя вовремя оказалось предложение бывшего казанского хана, а ныне беглого и бездомного хана Сафа-Гирея, двоюродного брата Ислама. Сафа-Гирей предложил пойти походом на Московию, которую считал виновником всех своих бед и несчастий. Тем более, что Сахиб-Гирей был крайне недоволен поступившими из Москвы «поминками» и дал согласие на организацию этого похода

В апреле 1533 года в Москву были доставлены сообщения о том, что из Крыма вышла большая орда и направляется она к южным окраинам государства. Тем более, что напряжённость на степной границе постепенно возрастала и сопровождалась, мелкими стычками и взаимными набегами, в те времена это было банальной обыденностью.

Вместе с Ислам-Гиреем в поход на московские земли пошли Магмет-Гирей , а так же иные царевичи, ширинские князья и мурзы, всего около 40 тысяч человек. В походе принял участие со своими людьми также изгнанный из Казани Сафа-Гирей.

Известия о походе крымских татар в Москве встретили настороженно, Ислам-Гирей успел зарекомендовать себя как абсолютно беспринципный и вероломный враг, ни единому слову которого верить нельзя. Потому при первых известиях об очередном набеге крымчаков, Москва поспешила принять соответствующие контрмеры.

Да и сам Сахиб-Гирей пользовался славой непримиримого врага Москвы, и рассчитывать даже не на союз, а хотя бы на относительно мирные отношения с новым крымским правителем не стоило. Тем более, что сам Сахиб-Гирей поспешил подтвердить эти предчувствия. Прислав московскому князю по случаю своего восшествия на крымский престол грамоту, в ней хан более чем прозрачно намекнул, чтобы Василий поторопился со знаками внимания и поминками. В противном случае новый «царь» обещал Москве большие неприятности.

Поэтому с началом весны на «крымской окраине» были развёрнуты полки. Главные силы группировки русских войск были смещёны за реку Оку, на юго-запад, да и сама численность армии была небольшой, не больше 10 тысяч человек. Согласно разрядной росписи, 3000 ратных людей находились в Туле, 2000 ратников были на Рязани, конники в 2500 сабель встали на засеке на реке Боброк под Белевым. Другая значительная группировка русских войск была развёрнута на Северщине, в районе Новгород-Северского и Путивля находились около 5 тысяч человек, к тому же здесь был и сибирский царевич Ак-Довлет со своими людьми, а с ним служилые татары, а это ещё примерно 1500 сабель.

Но коломенское направление оказывалось фактически открытым, а если ещё учесть, что из-за засухи все реки, включая Оку, сильно обмелели, то вероятность повторения сценария 1521 года только возрастала. Почему Василий III и его бояре столь легкомысленно отнеслись к выстраиванию обороны по берегу в этом году, решительно непонятно. Может, они полагали, что из-за политических неурядиц крымцам будет сложно организовать более или менее серьёзное поход.

Вскоре перемещения татарской оды были обнаружены русскими сторожами, которые исчислили приближающуюся татарскую рать в 40 тысяч всадников, они и сообщили в Москву о нашествии. Главной своей задачей русского командования заключалась в том, чтобы не допустить татар за Оку и надёжно перекрыть броды через реку в районе Коломны. Рязанцы же должны были рассчитывать на собственные силы до тех пор, пока великий князь не соберёт достаточное количество ратных людей, с тем чтобы выслать их на помощь Рязани.

Московское правительство не имело точных данных о направлении движения вражеского войска, и было вынуждено принять чрезвычайные меры для защиты приграничных областей. Великий князь Василий Иванович встал с резервными войсками в селе Коломенском. В Коломну была направлена рать под командованием князя Дмитрия Бельского и Василия Шуйского. Чуть позже туда же выступили полки князей Фёдора Мстиславского, Петра Репнина и Петра Охлябина. Из Коломны против татарских облавных отрядов были направлены лёгкие полки Ивана Овчины Телепнева, Дмитрия Череды Палецкого и Дмитрия Друцкого.

Крымские царевичи, получив сведения о выдвижении московских полков к границе, изменили направление удара и напали на Рязанскую землю. Крымчаки выжгли пригороды, и попытались штурмовать саму крепость, но взять город не смогли, понеся большие потери. Рязанская земля лишённая военной поддержки подверглась страшному опустошению. Она были подчистую разграблены татарами и крайне обезлюдела. Спустя некоторое время первыми в район действий татарских отрядов вышел лёгкий полк Дмитрия Череды Палецкого. У села Беззубово, в 10 верстах от Коломны, его полк разгромил многочисленный татарский отряд. Затем в соприкосновение с противником вступили другие лёгкие полки. На степных просторах степей разгорелись ожесточённые сражения. Встретив здесь мощный отпор, татарские загонные отряды отступили к основным силам.

Вскоре крымское войско нанесло удар по русским полкам, которые возглавил Иван Овчина Телепнев. Русские лёгкие полки в ходе завязавшегося сражения сумели устоять под бешенным натиском превосходящих татарских сил, но были вынуждены в дальнейшем отступить. Крымские царевичи , опасаясь подхода основных русских сил, не преследовали «лёхких воевод» и начали отступление, уводя огромный полон с собой. Воевода Бельский отправил вдогон за татарами конные отряды, но неприятель отходил так стремительно, что догнать и потрепать его не удалось.

Но несмотря на кажущейся успех в отражение набега крымчаков и предотвращение прорыва через Оку, для русского государства этот поход степняков имел тяжёлые последствия. Татарами были уведены в полон более 100 тысяч человек, посему совершенно обезлюдели рязанские земли. Московскому княжеству вновь предстояло решать вопрос с переселением части населения на разорённую и обезлюдевшую территорию и оказание ей и материальной помощи в обустройстве и обороне.

Воспользовавшись внутриполитической ситуацией в Московском государстве в связи со смертью великого князя и опустошительным набегом на Московские окраины крымских татар, казанские феодалы организовали набег на волжские земли. Зимой казанцы 1534 года неожиданно подошли к Нижнему Новгороду и новгородские места основательно опустошили. Они увели с собой большое число пленных, «много поймали, жен и детей боярских, да и черных людей с женами и с детьми многих поймали».

Воодушевлённые успешным набегом крымских татар на русские земли в 1533 году засобирались в поход и азовские татары. В 1534 году большие силы крымских и азовских татар вторглись в рязанскую землю, разоряя и испепеляя всё на своём пути. Вскоре в близи Михайлова, при урочище Красная Горка, произошла битва между войсками крымского хана Сахиб Гирея, ежегодно опустошавшими русские владения на реке Проне, и московскими войсками во главе с князьями Фёдором Татевым и Семёном Пунков-Микулинским. Кровопролитное сражение, длившееся несколько дней, закончилось полным разгромом татарских орд. Потеряв весь обоз с полоном и скотом, разгромленные остатки крымской орды бежали в степь.

Русскому государству теперь приходилось отвлекать на защиту южных рубежей до половины всей собственной армии, что плохо сказывалось на обороне западных, северо-западных и восточных границ. Войска каждое лето выходили на засечную черту и вставали по берегу реки Оки. Активно строились новые крепости и засечные линии по всему периметру южного порубежья.

В январе 1534 года правительство Елены Глинской попыталось нормализовать отношения с Крымской ордой. С этой целью в Крым было направлено посольство Ивана Челядищева, которому удалось заключить мир с ханом Ислам-Гиреем. Видимо, правительство Елены Глинской успокоилось в связи с начавшимися мирными переговорами в Крыму. Тем более, что 2 августа из Крыма вернулся «посланник великого князя Данило Загрязский», заверивший, что «одноконечно крымским людям ратью на великого князя украины не быть». Приехавший с ним ханский посол даже привез «грамоту шертную о дружбе». Но это было лишь очередное проявление коварства крымского хана, показывавшее, что нельзя верить ни клятвам, ни обещаниям крымского хищника. Летом 1535 года немногочисленные русские полки «на берегу» стояли только в Коломне и Серпухове.

Династия Гиреев отстранённая от власти в Казанском ханстве была встречена с крайним раздражением и в Бахчисарае, и в Стамбуле, где были крайне недовольны сложившейся ситуацией. Правительства Крымского ханства и Османской империи стали втайне готовить операцию по возвращению к власти Сафа Гирея. Для этого были задействованы силы Крымского ханства и Ногайской орды, а так же финансовая помощь могущественной Османской империи.

Достижение цели им виделось на путях недопущения возрастания могущества Российского государства, организации опустошительных набегов на его земли, укрепления турецко-крымского влияния в Поволжье, создания максимально широкого антирусского союза, в который кроме Крыма и Турции вошли бы Казанское и Астраханское ханства и Польско-Литовское государство. Такая коалиция, по мнению её создателей, должна была не только свести на нет влияние России, но и установить турецко-крымское господство в Восточной Европе.

Московские власти, прилагая огромные усилия, пытались по хорошему вразумить Казань и остановить это безумие, но оставшийся верным Русскому государству хан Джан-Али уже не пользовался поддержкой местной знати, люто ненавидящего его. Казанцы чётко почувствовали изменение внутриполитической ситуации в Московском княжестве, а так же общее ослабление государственной власти из за начавшейся междоусобицы. Окончательный разрыв между русским государством и казанским ханством произошёл 25 сентября 1534 года, когда в результате дворцового переворота, который организовала царевна Ковгар-Шад, был убит хан Джан-Али и его русские советники. Многие деятели прорусской партии были вынуждены бежать в Московское государство. На казанский престол вернулся Сафа-Гирей, давний и убеждённый враг Руси. Воцарение Сафа-Гирея привело к началу новой большой войны на Волге.

Московские бояре были обеспокоены таким развитием событий и стали готовить очередной поход для усмирения Казани. Но Сафа Гирей предупредил их наступление, планомерно разрушая русские крепости и городки, которые в последние десятилетия были во множестве построены у границ Казанского ханства. Пока Сафа Гирей опустошал плацдармы будущей атаки, Сахиб Гирей действовал на дипломатическом фронте, причем здесь он выступал не как крымский хан, а как хакан Великого Улуса, называя себя в русском тексте письма «царь царям».

В своём послание в Москву он открыто заявил, что Казань является по праву его престолом и его землёй. В связи с этим он, требует от московских бояр, что переписывались с ним от имени семилетнего Ивана, оставить все планы покорения Казани и заключить с нею мир. В случае же посягательств на независимость Казанского ханства Сахиб Гирей обещал лично выйти войной на Москву со ста тысячами крымского войска, османскими янычарами и артиллерией.

В ходе начавшейся очередной Русско-Казанской войны, крымский хан выступил на стороне Сафа-Гирея, поддержав его в борьбе с Московским княжеством. Хотя сам турецкий султан, оказать реальную поддержку Казанскому ханству на данном этапе, тем более находившемуся в нескольких тысячах километров от границ Османской империи, не имел возможности. В этой ситуации Сулейман побуждал крымцев послать войско в Казань и активно атаковать рубежи Московского княжества. В этот период влияние Крыма и Османской империи на политику Казанского ханства было подавляющим.

Дошло до того, что крымский хан Сахиб Гирей, бывший правитель Казанского ханства, отправил в Москву послание, адресованное малолетнему Ивану Грозному, в котором в ультимативном тоне требовал признания своего влияния на Казань. «Я готов жить с тобою в любви, если ты… примиришься с моею Казанью и не будешь требовать дани с ее народа; но если дерзнешь воевать, то не хотим видеть ни послов, ни гонцов твоих: мы неприятели, вступим в землю русскую, и все будет в ней прахом».

18 августа 1535 года направленные Крымским ханом Сахиб-Гиреем значимые силы крымских татар под предводительством Чамаш-мурзы вторглись на многострадальную Рязанскую землю. В этот раз высланные в степь русские дозоры не нашли противника, и Москва не успела выдвинуть на юг дополнительные силы. Русскому командованию пришлось срочно возвращать полки, которые сняли с южных рубежей и направили для деблокады Стародуба, который осаждали литовцы. С огромным запозданием столичное войско вышло к Оке. Не встречая никакого сопротивления татары основательно опустошили русские земли.

И все же, несмотря на явную неподготовленность русских воевод, крымцам не удалось прорваться в центральные уезды страны. Оборонительную линию на Оке татары не сумели преодолеть. Вскоре за Оку были отправлены воеводы Роман Одоевский, Иван Хабаров, Дмитрий и Пётр Куракины, Миша Друцкий. Их конные полки вынудили татар отойти в степь. Но татары не ушли в свои улусы и стали в «Диком Поле» , недалеко от русских окраин. Присутствие на российской границе 15 тысячного неприятельского войска не только лишь воспрепятствовало оказать результативную помощь Стародубу, сорвало готовившийся поход на Вильно.

Лёгкие полки русских переправившиеся в степь начали нападать на татарскую орду оттесняя её вглубь степей. В ходе этих непрекращающихся сражений татары потерпели поражение и понесли огромные потери. Набег крымских татар под руководством Чамаш-мурзы на Рязанскую землю, закончился гибелью 15 тысячного татарского войска. После окончания военной компании лета 1535 года в Москве было принято решение вновь отстроить на небезопасном месте древний рязанский город Пронск. Это был новый Форт-пост русского государства на границе с «Диким Полем».

Но уже осенью 1535 года многочисленные татарские отряды по приказу крымского хана совершили нападение на Северскую землю. Крымцы совместно с литовцами воевали под Путивлем, Рыльском, Новгородом-Северским, Стародубом, Черниговом, Почепом и Гомелем. Хотя степняки и не смогли захватить не одного города, но они основательно опустошили русские земли и уведя с собой большой полон и множество скота. Осада и захват Стародуба литовской армией гетмана Юрия Радзивилла стали возможными из-за неожиданного крымского вторжения. К тому же жестокий разгрому Стародуба, Почепа и Радогоща литовскими войсками был призван продемонстрировать Москве всю серьезность намерений Литвы в борьбе за Северские земли, которые были чрезвычайно уязвимы, так как находились на крайних рубежах Московского государства с Литвой и Крымом.

Эти русские города-крепости всегда контролировали три основные сухопутные магистрали региона, шедшие с запада на восток, в местах их пересечений с реками, так же являвшимися транспортными артериями, шедшими в основном направлении с севера на юг. Нужды обороны требовали того, чтобы юго-западная граница государства была обеспечена от набегов польско-литовских войск и и крымских татар.

Но начавшая в Москве вакханалия основательно отвлекла внимание правительства от насущных проблем по обеспечению обороны на её пограничных окраинах. Смерть Ислам-Гирея, погибшего во время набега ногайцев, которые действовали по указанию Сахиб-Гирея в кроне изменила военно-политическую ситуацию на юге и юго-востоке Московского государства. Теперь полновластным властителем в Крыму стал свирепый враг русских Сахиб-Гирей. А это обозначало лишь одно, Москву ждала тяжёлая, многолетняя и изнурительная война со всеми татарскими ханствами. Тем более, что под угрозой оказалось и само существование Русского государства, вступившего в эпоху политической нестабильности и проклятой междоусобице.

В 1536 году состоялся сдвоенный поход татар на Московскую Русь. Казанское войско вновь напало на нижегородские окраины Русского государства, а крымчаки на южные районы по реке Оке. На территорию государства вторглись многочисленные татарские отряда сокрушающие всё на своём пути, истребляющие русское население и захватывающие повсеместно большой полон. Но нападение крымчаков на город Белёв было успешно отражено русскими войсками неподалеку от города, под селом Темрянь, воеводой Семеном Лёвшиным. Татары в ходе ожестчённого боя были наголову разбиты и понеся большие потери, бросая награбленное и полон откатились в степь.

Другая крупная татарская орда вторглось на окраину Рязанской земли. Она имели возможность широкого выбора точки или точек нападения, притом направление прорыва могло быть изменено в любой момент. Они пожгли посады и окрестные селения, но попытка овладеть крепостью окончилась для татар неудачей и большими потерями. Узнав о том, что русское войско подошло к Туле, татары поспешно покинули пределы Руси и ушли в степь вместе с захваченным полоном. Посланные в дагонку «лёгкие полки» не смогли настичь степных хищников.

Успешному отражению набегов крымских татар способствовало и то, что литовцы решили не продолжать войну и весь 1536 год не вели крупных боевых действий. Это позволило России не распылять силы на трёх направлениях, а сосредоточить их против казанцев и крымчаков. Их набеги были отражены, хотя это далось с большим трудом.

После того как Сахиб-Гирей стал полновластным ханом в Крыму он начал открыто вмешиваться в дела казанские, ибо мысль об освобождении Казани от русских и соединении всех татарских орд в одну или по крайней мере под одним владеющим родом была постоянною мыслию Гиреев, которую они высказывали, к осуществлению которой стремились при первом удобном случае. Тем более он был прекрасно осведомлён о начавшейся в Московской Руси междоусобице и ослабление государственной власти.

В это время важнейшей задачей русской дипломатии было устранить опасность, которая нависла над южными границами страны, добившись поддержания мирных отношений с Крымским ханством. Тем более, что Крымское ханство, осведомлённое о внутриполитического положения России, неохотно шло на нормализацию отношений с ней. Но несмотря на неблагоприятные условия, в которых зачастую оказывалась русская дипломатия, она умела использовала любые трения в правящих кругах Крымского ханства по вопросам русско-крымских отношений, стремясь привлечь на свою сторону те силы, которые могли оказать влияние на хана, заставить его отказаться от враждебных по отношению к России действий.

Ещё в 1533 году, после опустошительного вторжения крымского войска на Рязанщину, московское правительство попыталось использовать в своих интересах начавшийся в крымском государстве междоусобный конфликт между ханом Сагиб-Гиреем и Ислам-Гиреем, который не терял надежду занять крымский престол. Москва сделала ставку на Ислам-Гирея. Тот заключил с Московским государством союзное соглашение и предупреждал о замыслах и действиях Сагиб-Гирея. Правда, не забывал требовать себе «поминков». Но после гибели Ислам-Гирея оглавная роль в этом мероприятие московским правительством была отведена Ногайской орде, главному врагу Крымских татар.

В 1537 году Ногайская Орда собрала свои разрозненные улусы и провела великий объединительный курултай. Единство придало ей такую силу, что она, по сути, превратилась в отдельную могучую державу. Ногайцы восприняли свою победу над Мехмедом I Гераем в 1523 году не просто как разгром хана, но как перехват у него власти над всею Великой Ордой. Хотя после победы над крымским хаканом вельможи Ногайской Орды сами стали считать себя повелителями Великого Улуса и требовали у Москвы, чтобы та отныне платила дань не в Крым, а в Ногайскую Орду, что для Москвы было не приемлимо. В ногайских степях вновь стали раздаваться призывы к походу против Гиреев.

Стремясь оказать Казанскому ханству посильную помощь крымские татары в 1537 году совершили нападения на тульские и одоевские места. Встретив отпор, татарские загонные отряды отступили к основным силам.

Это заставило, а также то, что в 1537 году с Литвой был заключён мирный договор, вернувшего себе власть над Крымом хана Сагиб-Гирея начать переговоры с Москвой. Они завершились в сентябре 1539 года подписанием мира между двумя государствами. Впрочем, крымские «царевичи» и многочисленные мурзы не считались с принятыми ханом обязательствами и продолжали совершать массированные набеги на Русь, разоряя многочисленные селения, грабя и убивая её жителей, уводя в рабство русских людей.

Весной 1538 года в Москве планировался поход русских войск на Казань. Однако в марте, под давлением Крыма, московские власти начали с Казанью переговоры о мире, тянувшиеся до осени 1539 года, когда Сафа-Гирей неожиданно возобновил военные действия, напав на Муром. Его армия, усиленная крымскими и ногайскими отрядами, разорила муромские и нижегородские селенья, отступив затем на свою территорию. Одновременно войско князя Чуры Нарыкова опустошило окрестности Галича и, уничтожив Жиланский городок, двинулось на костромские места. Направленные под Кострому русские полки вступили на Плесе в упорное сражение с татарами. Ценой больших потерь, среди убитых были четыре московских воеводы, русские смогли обратить казанцев в бегство и освободить всех захваченных ими пленных.

Осенью 1539 года крымский хан стремясь оказать казанским татарам помощь отправил в набег на русские земли своего сына Эмин-Гирея с большой ордой. Русские не ждали татар, так как основные силы русской армии вели сражение с казанцами на Волге, и потому поход «царевича» увенчался большим успехом. Прорвавшись на территорию Московского княжества татары распустили свои отряды и пошли загоном. Отдельные отряды степняков дошли аж до реки Оки восточнее Каширы, захватив большое число ясыря.

Правда, командовавший небольшим русским войском численностью в 2500 всадников на Рязанщине князь С.И. Микулинский-Пунков сумел разбить отдельные татарские загоны и взял пленных, но не решился вступить в схватку с главными силами Эмин-Гирея из за малочисленности своих войск. «Царевич» ушёл в степь с с большим полоном. Но рано начавшаяся суровая и снежная зима вкупе с нападением ногаев, нанесли ему существенный урон.

Однако и этот шаткий мир между Москвой и Крымом просуществовал недолго. И когда в начале мая 1541 года в Москву прибыли посланцы от казанского князя Булата и его единомышленников, сообщившие, что «московская» партия готова свергнуть Сафа-Гирея, но нуждается в русской военной помощи, упускать такую возможность московские бояре не захотели. Казанский хан Сафа-Гирей находясь в состоянии перманентной войны Московским княжеством в очередной раз поспешил обратиться за помощью к своему дядюшке, воинственному крымскому хану Сагиб-Гирею I, который не отказал племяннику в поддержке.

Узнав о выступлении московского войска в новый поход на Казань, Сагиб-Гирей решил воспользоваться удачным стечением обстоятельств и нанести решающий удар по Москве. Для участия в походе на Русь он испросил помощи у турецкого султана и получил ее в начале лета 1541 года. Так начали воплощаться в жизнь воинственные намерения крымского хана, о которых он еще в 1540 году сообщал польскому королю через посредство Семена Бельского. Сигизмунд I не скрывал своей радости, узнав, что вместо задуманного вторжения на литовские земли Сагиб-Гирей хочет напасть на Россию.

Летом 1541 года Сагиб-Гирей собрав максимально возможные силы, оставив в Крыму только старых да малых, предпринял очередное крупное нашествие на Русь, причём на этот раз, как и в 1521 году, помимо крымской орды в походе приняли участие литовцы, ногайцы и казанские татары, а также впервые в нашествии на Русь приняли участие и турецкие отряды с артиллерией. Всего в походе участвовало до 100 тысяч человек, под командованием крымского хана Сахиб-Гирея. Татарское войско двигалось на Русь не Муравским шляхом, а путём крымского хана Мухаммед-Гирея, в 1521 году сумевшего прорваться к Москве коломенскими местами.

Отражать его приходилось в обстановке политической розни. У подножия трона, занятого маленьким мальчиком, воцарилось боярское правление, переходящие в безумие. Придворные партии с кровавой пеной у рта вырывали друг у друга кормило власти, по Москве прокатилась волна кровавых столкновений и убийств, в 1539 году митрополит Даниил был насильственно сведен с кафедры. Между 1538 и 1541 годами господствующее влияние получила аристократическая партия Шуйских, весной 1541 года, незадолго до набега крымцев, преимущество перешло к партии Бельских. Соперничество группировок знати за влияние в делах большой политики и за возможность контролировать ключевые назначения вряд ли положительно сказывалось на обороноспособности русского государства.

Однако внезапного удара по Москве у Сагиб-Гирея не получилось. О выступлении на Русь крымской армии, усиленной турецкими войсками, ногайскими и астраханскими отрядами, сообщили в Москву два беглых русских полонянника. Они рассказали, что Сагиб-Гирей «всю орду с собою поведе, а оставил в орде стара да мала», что неприятельские войска собираются на Днепре у Ислам-Керменя.

Русское командование стремясь отразить надвигающие из степи нашествие степных хищников выдвинуло свою армию на Окский рубеж в традиционном составе 5 полков, под командованием Д.Ф. Бельского. Основные силы встали под Коломной.

Другую армию, сконцентрировавшуюся во Владимире для действий на Казанском направлении, не тронули, но стали к ней стягивать отряды из отдаленных районов. По планам командования она могла стать резервом для обороны Москвы, если на Оке Сахиб-Гирея остановить не удастся. Значительный отряд под началом князя Ю. Булгакова был выдвинут в качестве заслона к реке Пахре. С ним отправился царевич Шиг-Алей с касимовскими татарами. На всякий случай готовились к осаде в самой столице. Бояре думали даже вывезти государя-мальчика из города.

28 июля 1541 года передовой отряд крымских татар ударил по городку Осётр близ Зарайска. Но древний русский город стоящий на каменной горе оказался степнякам не по силам. Воевода Назар Глебов с частью гарнизона и вооруженными горожанами неожиданно для татар совершил вылазку против них, когда враг вошёл на городские посады, и отбросив в бою поганых, захватил пленных. Полученные от них сведения срочно были отправлены в Москву. В результате отряд князя Булгакова, стоявший в готовности на Пахре, был немедленно переброшен на берег Оки, чтобы пополнить армию князя Бельского.

30 июля Сагиб-Гирей вышел со всей ордой к Оке напротив Ростиславля и расположил ставку на холме. Русские полки самым скорым ходом двинулись к Ростиславлю, намереваясь защищать от татар переправы. Гарнизоны близких крепостей снимались для содействия основным силам. Пошел на неприятеля и князь С. И. Микулинский-Пунков с маленьким зарайским отрядом, поскольку находился ближе других к месту возможного прорыва.

Все «перелазы» на противоположный берег оказались прочно прикрытыми русскими полками и заставами. Сагиб-Гирей, тем не менее, решил прорываться, надеясь на прибывшую с ним турецкую артиллерию. Оказавшийся на пути всей крымской орды передовой полк князя Пронского должен был намертво вцепиться в переправы, отбивая татар, пока не явится подкрепление. Перед всей вражеской громадой оказался один полк, не имевший шансов победить. Русские воины, вставшие заслоном на пути крымцев, готовились к смерти.

Видя своё численное превосходство татары на лошадях, плотах и прочих средствах устремились к русскому берегу. Ожесточённый штурм сопровождался пищальным огнем, наемники по приказу хана попытались свинцовым градом сбить полк с занимаемых позиций. Турецкие пушкари встали к орудиям, и в русских воинов полетели ядра. Русские войска несли большие потери и их силы быстро таяли. Лишь только подход к переправе зарайского отряд Микулинского позволило русским отбросить татар, нанеся им большие потери.

Вскоре к переправе начали прибывать части Большого полка, а так же явился вместе с главными силами и русский главнокомандующий, князь Дмитрий Бельский. Успели к месту прорыва полки Правой и Левой руки. Новые попытки татар переправится на другой берег окончились полным поражением и тяжёлыми потерями.

Утром увидев на берегу реки основные силы русской армии и большие пушки, поставленные перед строем московских полков, Сахиб-Гирей принял решение отступить. Поражение крымцев стало очевидным. Утром 31 июля хан вместе со своей ордой стремительно начал отходить на юг в степь, бросая пушки и пищали, а так же телеги, и всякое воинское имущество. Часть крымцев попытались остаться, мечтая заняться грабежом ближних волостей. На них обрушился князь Микулинский, уничтожая последние татарские отряды у Оки.

Царевич Эмин-Гирей мечтавший о добыче и решивший не возвращаться домой с пустыми руками, совершив стремительный манёвр вышел к Одоеву и начал грабить ближайшие селения. Но тут его встретил местный воевода, князь Владимир Иванович Воротынский с полком. В результате сражения, русские опрокинули татар, отбили полон и захватили пленников.

Уходившие на юг татары обложили Пронск, открыв по нему массированный огонь из оставшихся пушек и пошли на штурм. Но маленький гарнизон во главе с Василием Жулебиным из боярского рода, исстари служившего московским князьям, встретил их ответной пальбой. Запершись в крепостице, горожа не не устрашились татар, приняв решение стоять насмерть. Крымские мурзы, видя большую убыль в бойцах, начали было переговоры с Жулебиным, обещая милостивое отношение, если воевода добровольно сдаст Пронск. Их просто послали.

Узнав о подходе русского отряда Микуленского-Пункова и испугавшись неудачи, крымские татары опять отступили, уничтожив свои пушки и быстро переправившись за Дон, бежали не останавливаясь.

Успешное отражение нашествия 1541 года ознаменовало собой закрепление новой линии русской обороны на юге. Стояние на Оке близ Ростиславля и последующие боевые действия 1541 года наглядно показывают, что за четверть века борьбы с Крымским ханством Московское государство создало мощную и мобильную военную машину, эффективно обеспечивающую оборону южных рубежей.

После поражения Сагиб-Гирея в 1541 году набеги крымских отрядов совершались в основном на менее укрепленные северские и рязанские места. В марте 1542 года неугомонный «царевич» Эмин-Гирей, воевал на Северщине. С большими силами он приходил к Путивлю, Стародубу и Новгороду-Северскому, нещадно грабя и истребляя всё живое. В августе того же года татарские мурзы во время внезапного нападения захватили большой полон в рязанских местах, между Переяславлем-Рязанским и Зарайском. Им удалось увести его в свои улусы, несмотря на энергичное преследование шедших за ними вдогонку, до реки Мечи, великокняжеских воевод.

Набеги происходили и в последующие годы, так, в декабре 1544 году Эмин-Гирей с большой ордой сумел скрытно подойти к русским окраинам. Стоявшие в этом районе русские полки под командованием воевод Петра Щеняев Константина Шкурлятева, да князь Михаила Воротынского, не оказали никакой поддержки в обороне этих мест от татарского набега. Они переругавшись друг с другом из за старшинства отказались участвовать в боях с степными хищниками. Крымчаки не встречая никакого сопротивления основательно опустошили эти территории, сумев захватить большой полон. Они смогли захватить и разграбить город Белёв. Однако большой угрозы русскому порубежью они уже не несли, так как численность крымчаков было не велика. Русские в предыдущих боях основательно прорядили крымские ряды, истребив большое число татарвы. Крымчакам нужно было время, что бы подросло новое поколение кровожадных хищников.

Летом 1545 года воеводы с многочисленными полками вновь стояли в Серпухове, Калуге, Рязани, Пронске, Зарайске, Туле, Одоеве. Когда на Рязань вновь пришли крымские татары. Воеводы, князья Серебряный и Оболенский, со своими полками смогли отбить нападение степных хищников, при этом сумев уничтожить в боях основные силы врага и взять татар в плен, отполонив весь полон у крымчаков.

В декабре 1547 году 5 тысячный крымско-ногайский отряд Касай-мурзы неожиданна для русских вышел на границы рязанские земли и дошёл до реки Вожи. Потоки крымчаков стали растекаться по дорогам, ведущим к основным городам. Русские полки под командованием Воротынского были срочно были отправлены из Москвы на юг, тем самым заставив крымчаков прекратить грабёж и отступить с полоном в степь.

Следующий набег состоялся в 1548 году на Мещеру, и был отбит воеводой Михаилом Вороновым. Русские сумели разгромить татар на своих окраинах, не дав им возможности пограбить и разорить глубинные территории княжества. Кочевники потеряли большое число погибшими и захваченными в плен. Лишь немногим удалось вернуться домой

В августе 1548 года большой отряд путивльских казаков предприняли ответный поход в степь, под татарские улусы в районе Азова. Казачие атаманы Михалко Черкасенин, Истома Извольский-Тулянин с казаками на Великом Перевоз, тот, что на Дону, в ожесточённом сражение разбили многочисленную орду крымского князя Аманака. Многие татары были убиты а семь турецких пушек были захвачены. После чего, они со всей своей ненавистью, обрушились на татарские кочевья, истребляя всё живое, освобождая русских рабов из басурманской неволи. Зимой ожидалось новое ногайское нападение, и «в декабре были воеводы на Коломне по ногайским вестям».

XVI век для России был веком кровопролитной и беспощадной борьбы русского народа, отстоявшего свою государственную независимость в ходе многочисленных войн. Русь как и в предыдущие столетия по прежнему истекая кровью вела на своих степных границах нескончаемую и ожесточённую войну с татарскими ханствами. Бесконечные караваны с русскими пленниками угонялись степными хищниками в рабство. Помимо этого, в течение XVI века, Россия семь pаз воевала с Ливонией, Польшей и Литвой, трижды со Швецией, практически каждый второй год столетия был военный. Вот такая непростая и страшная история у нашего с Вами богоизбранного Отечества. И сейчас, в XXI веке, по прежнему нас окружает кровожадная стая бешеных псов, готовая разорвать нашу Родину как и сотни лет назад. Такая у нас карма. Что же, как и прежде судьба правит всем. На всё воля всевышнего.

Тысячелетняя война (Часть XXX).
Русь и Великая Степь. Русско-Казанская война 1535-1552 года.

Наследником скончавшегося в 1533 году Василия III стал его трехлетний сын Иван IV. Фактически за ребенка правила мать, Елена Глинская. Короткое регентство Елены Глинской ознаменовано не только борьбой с многочисленными заговорщиками и мятежниками, но и реформаторской деятельностью. В пору правления страной боярской кликой сложились условия, при которых наступило резкое ухудшение положения в стране. Группы бояр беззастенчиво грабили зависимое население благодаря усилению налогового пресса и различных форм эксплуатации крестьян. Но после внезапной смерти Елены в 1538 году внутренняя обстановка в стране ещё более ухудшилась. Следующие несколько лет прошли в ожесточённой борьбе за власть боярских группировок Шуйских и Бельских. Московская Русь была вновь втянута алчными боярами в кровопролитную междоусобицу. Спесивые безумцы, не признающие какую либо власть над собой ,рвали свою Родину на куски. Им было глубоко наплевать на чаяния и страдания народа. Они были готовы на всё лишь бы урвать кусок побольше.

Внешняя политика Москвы в то тяжёлое для страны время была крайне своекорыстной и недальновидной. Всё это было результатом внутренней нестабильности в государстве, разброду и шатанию в правящей элите. В это время на западных рубежах Московского княжества по прежнему сохранялось напряжённое положение. Взаимные территориальные претензии сторон продолжали осложнять отношения между Москвой и Литвой, порождая обстановку недоверия и вражды. Но из-за частых татарских нападений тех лет Московское государство входившее в полосу междоусобной борьбы вряд ли вело тогда подготовку большой войны с Литвой. Но для сохранения напряженных отношений между Москвой и Вильной вполне хватало непрекращающихся столкновений и конфликтов за сопредельные спорные земли и беспрерывной беготни всяких князей и бояр через границу.

Литовский король узнал о начавшейся в Москве беспощадной борьбе за власть между различными придворными группировками, которая усугублялась стремлением части высшей знати вернуть себе бывшие уделы и привилегии. Сигизмунд I и его советники, стремясь использовать удобный случай, в конце января 1534 года задумали силой вернуть потерянные ранее Смоленскую и Северскую земли. Спешно созванный в феврале 1534 года сейм утвердил решение начать военные действия против Московского государства и предъявил Москве ряд дерзких по своему содержанию требования. Москва проигнорировала литовские требования, и отношения между двумя государствами плавно перетекли в очередную войну.

Если после трех походов на Казань Василию III фактически удалось добиться вассальной зависимости этого татарского ханства, но с Крымом в первой трети XVI века дела были намного сложнее. Династия Гиреев хотело во, что бы то не стало воплотить в жизнь свою заветную мечту о объединении всех татарских ханств под властью крымских «царей» и возникновения постоянной угрозы для Руси со стороны могучей степной державы. Исходя из этого ситуация на южных рубежах была накалённой до предела. На степной стороне шла изнурительная и непрерывная борьба. Здесь не было ни миров, ни перемирий, ни правильных войн. Крымская знать и простое население не собиралась отказываться от доходного «промысла». Часть рабов оставалась в ханстве, часть продавалась в азиатские страны.

На южных окраинах Московского княжества никогда не прекращалась ожесточённая борьба с Крымским ханством. Постоянная угроза нападений на Русское государство, заставляло русских правителей откупаться от крымских ханов крупными денежными суммами и прочими поминки, что поднимало престиж крымских ханов как наследников Золотой Орды и баснословно обогащало правящую элиту степняков, а так же и самого крымского хана. Помимо этого, постоянная угроза набегов кочевников на Московское порубежье на границе с «Диким Полем», заставляло русское правительство держать большую часть русского войска на южных оборонительных рубежах, выделяя огромные средства на строительство засечных линий и крепостей.

Со своей стороны крымские ханы в своих целях использовали факт постоянной конфронтации между Русским государством, с одной стороны, Литвой и Польшей, с другой. Большинство крымских набегов осуществлялось именно в периоды многочисленных русско-литовских войн и русско-польских войн XVI века века. Интенсивность набегов была различной и менялась как по причине изменения в системе межгосударственных отношений в Восточной Европе, так и в ходе многочисленных династических кризисов как на Руси, так и в Крыму.

Но несмотря на династический кризис в Крымском ханстве в 1532-37 году , набеги крымских татар совершались с маниакальным постоянством. Главная цель этих ненасытных степных хищников была нажива и рабы на продажу. В 1533 году крупный поход, целью которого была Москва, предпринял Ислам-Гирей I, но был остановленный на Оке. В 1534 русскому правительству удалось достигнуть мирного соглашения с Ислам-Гиреем I, однако уже в августе 1535 в разгар русско-литовской войны 1534-37 и Русско-Казанской войны 1535-1537 года последовал крымский набег на Переяславль-Рязанский. И Ислам-Гирей I, и Сагиб-Гирей в условиях русско-литовской и Казанской войны нападали как на территорию Русского государства, так и на территорию Литвы, перекладывая ответственность за эти нападения друг на друга.

На юго-востоке активизировалась деятельность Ногайской орды. «Казанский вопрос» вновь был возбужден в переговорах с сибирским султаном Ак Курдом, проживавшим в Ногайской Орде. Султан пытался выпросить у великого князя Василия III себе Казань или Касимов. Впрочем, не смотря на поддержку Саид-Ахмеда, Ак Курду отказали в Москве.

В мае 1531 года, в результате в произошедшего мятеж Сафа-Гирей вынужден был бежать из города. Его жену казанцы отослали обратно к её отцу, ногайскому мирзе Мамаю. После этих событий на престол взошел русский ставленник, Джан-Али. Такой поворот событий в русско-казанских отношениях спровоцировал кризис в русско-ногайских отношениях, сопровождавшийся не только прекращением контактов, но и военными столкновениями. Противостояние России и Ногайской Орды достигло своего апогея в конце лета, начале осени 1533 ода, когда ногайский отряд напал на Мещерские украины и осаждал город Касимов.

После смерти Василия III ногайская правящая элита решила приостановить эскалацию конфликта, надеясь извлечь политические дивиденды из факта малолетства Ивана IV. Но стабилизация русско-ногайских отношений по «казанскому вопросу» оказалась недолгой. В сентябре 1535 года в результате сговора Мамая, Юсуфа и казанской знати Джан-Али был убит, а на престол вернулся Сафа-Гирей.

Хотя с возвратом Сафа-Гирея русско-казанское противостояние возобновилось, но Ногайская Орда в конфликте серьезного участия не приняла. Подобная позиция в немалой степени объясняется тем, что Саид-Ахмед был более озабочен борьбой за изменение статуса русско-ногайских отношений, признание за собой титула хана и увеличение «поминок». Уж очень хотелось ему стать владыкой над Русью как было во времена Бату хана..

Однако русско-ногайские переговоры не принесли очевидных решений. Образовалось некое дипломатическое равновесие, которое не препятствовало развитию конфликта, в котором ногаи принимали участие на условиях независимой силы, готовой поддержать любую из конфликтующих сторон. Но жадность и алчность победила разум, ногайские отряды неоднократно принимали участие в походах казанского хана Сафа-Гирея на Русское государство.

На восточных рубежах Московской Руси, где раскинуло свои владения Казанское ханство, в очередной раз резко осложнилось военно-политическое положение. В те непростые времена, когда две военно-политические группировки отчаянно боролись за власть в Казанском ханстве, крымская и промосковская, которая сгруппировалась вокруг представительницы рода Улу-Мухаммеда, сестры хана Муххамеда-Эмина, Гаухаршад. Прежнее русское правительство скрупулёзно собирая и поддерживая это движение, направленное против ненавистного Сафа-Гирея, предложило на казанский престол малолетнего Джан-Али. Потерпев поражение в этой борьбе Сафа-Гирей вынужден был бежать, а Казани появилось правительство возглавляемое царевной Гаухаршад. Это правительство поддерживало тесные сношения с русским правительством. По древней восточной традиции были казнены видные представители провосточной партии, сибирский князь Раст, аталык хана Сафа-Гирея, Али-Шахкула и большое число других её адептов.

В начале 30 годов XVI века влиятельной фигурой в Казани становится волевая татарская женщина Гаухаршад , когда внутриполитическая борьба различных группировок феодалов достигла своего пика. Являясь регентша при несовершеннолетнем хане Джан-Али, она была активной участница общественно-политических событий в Казанском ханстве. На политической арене царевна появилась в возрасте не менее 50 лет во время правления представителя крымской династии хана Сафы Гирея.

Юный хан был только номинальным главой государства, практически не решая ничего. Правительство, как регент, возглавляла царевна Гаухаршад. Вскоре мудрая Гаухаршад решает женить царевича на ногайской принцессе Сиюмбике. Тем самым она заручилась поддержкой могущественной ногайской орды давно мечтавшей закрепится на казанском троне. Но ветреный Джан-Али открыто игнорировал свою супругу, тем самым вызывая гнев отца Сиюмбике, хана Юсуфа.

Династия Гиреев отстранённая от власти в Казанском ханстве была встречена с крайним раздражением и в Бахчисарае, и в Стамбуле, где были крайне недовольны сложившейся ситуацией. Правительства Крымского ханства и Османской империи стали втайне готовить операцию по возвращению к власти Сафа Гирея. Для этого были задействованы силы Крымского ханства и Ногайской орды, а так же финансовая помощь могущественной Османской империи.

Достижение цели им виделось на путях недопущения возрастания могущества Российского государства, организации опустошительных набегов на его земли, укрепления турецко-крымского влияния в Поволжье, создания максимально широкого антирусского союза, в который кроме Крыма и Турции вошли бы Казанское и Астраханское ханства и Польско-Литовское государство и Ногайская орда. Такая коалиция, по мнению её создателей, должна была не только свести на нет влияние России, но и установить турецко-крымское господство в Восточной Европе. Такой расклад был смертельно опасен для русского народа и Московского государства.

Московские власти, понимая всю опасность надвигающихся событий, прилагали огромные усилия, пытаясь по хорошему вразумить Казань и остановить это безумие, но оставшийся верным Русскому государству хан Джан-Али уже не пользовался поддержкой местной знати, люто ненавидящего его. Казанцы чётко почувствовали изменение внутриполитической ситуации в Московском княжестве, а так же общее ослабление государственной власти из за начавшейся междоусобицы.

Перемена правления после смерти Василия III в 1535 году проявилось и в Казани, русские послы потеряли значительную долю своего авторитета, в стране возросло влияние восточной партии. Неприятным фактом для Москвы оказалось и то, что татарское прорусское правительство поддерживало отношение с Москвой только из за страха перед ней. В этой новой обстановке сложившейся после смерти великого князя московского, казанские политики решили полностью освободиться от русской опеки, и 25 сентября 1534 года совершили очередной дворцовый переворот. Расчет Казанского правительства на слабость России после смерти Василия III был совершенно правильным а слабое русское правительство никак не прореагировало на этот переворот, даже забыв заявить дипломатический протест.

Правительство царицы Гаухаршад видимо решило окончательно освободиться от русской опеки и вступить на путь самостоятельного существования. В ханстве началось мощное движение за восстановление независимости. Очередной поворот казанской политики сопровождался дворцовым переворотом. Пообещав ногайским князьям передать им Горную и Арскую стороны Казанского ханства, Сафа-Гирей получил помощь в его борьбе за Казань. В ночь на 26 сентября 1535 года при поддержки правительства Гаухаршад арские феодалы ворвались в Казань и устроили резню. Ими было убито 1200 мурз, 500 служилых воинов казанских казанчиев и 300 касимовских служилых татар. Три тысячи русских стрельцов, находившиеся в Казани для поддержки Джан-Али, держали нейтралитет, запершись в посаде Кара-Муслим. Расправившись со своими татарскими противниками, сардар Янчур осадил русский отряд и предложил сдаться, обещая разрешить русским или отправиться домой, или получить земли в Казанском ханстве.

Но на этот раз, по утвердившейся ранее дурной традиции, не произошло очередного русского погрома, но жертвою пал тот, кто олицетворял собою зависимость от иностранного государства. Джан-Али был убит заговорщиками 25 сентября, его повесили на одиноком дереве на берегу Великой реки Волги. Сардар Янчур настоял на приглашении ханом Сафа Гирея,чей дядя Сахиб-Гирей к этому времени стал крымским ханом. Вдова Джан-Али Сююнбике была любима народом и, по-видимому, не особенно горевала о повешенном муже. По прибытии Сафа Гирея она вышла за него замуж.

На ханский престол вернулся Сафа-Гирей, давний и убежденный враг Москвы. Многие деятели прорусской партии были вынуждены спасая свою жизнь бежать в Московское государство. Пришедшие к власти в Казанском ханстве радикальные татарские политики решили, что необходимо закрепить независимое положение Казанского ханства от России, нанеся России ощутимый военный урон, который надолго бы сдержал ее от военных действий против Казани, а затем зафиксировать этот военный успех международно-правовым документом, новым русско-казанским мирным договором. Это дало повод казанскому правительству наглый и дерзкий тон по отношению к соседнему государств, а воцарение в Казани Сафа-Гирея привело к началу новой большой войны на Волге.

После гибели в 1535 году очередного московского ставленника на казанском троне, Москва уже не кому в Казани не доверяла, а приход к власти в ханстве Юсуф-Гирея посчитала дерзким вызовом, несущим в своей сущности смертельную опасность для государства. Бездарное русское правительство погрязшое в междоусобной борьбе попыталось исправить положение привычным путем. Москва не имея достаточных военных ресурсо вначала подготовку военного похода на Казань. Центрами дислокации главных сил являлись Муром и Нижний Новгород, Владимир. Главную рать дополняли малочисленные гарнизонные отряды во главе с воеводами, размещавшиеся в городах Балахна, Галич, Гороховец, Елатьма, Кострома, Мещерский городок, Муром, Нижний Новгород, Плёс, Суздаль, Унжа, Чухлома, Шуя.

Московское правительство, решившись на разрыв отношений с ханством вероломно нарушило условия мира с Казанью, при этом не имея никаких возможностей осуществить крупную военно-политическую акцию против Казанского ханства, ограничившись посылкой небольшой рати во главе с воеводами Гундоровым и Замыцким. Походу придавалось значение карательной акции за их измену и клятвопреступление, а так же убийство московского ставленника хана Джан-Али. По всей видимости русское правительство потеряло чувство реальности, рассчитывая на откровенную авантюру.

В свою очередь, расчет казанского правительства на слабость России после смерти Василия II и начавшегося в государстве хаоса I был совершенно правильным, так как русские ничем не отреагировали на коварный и кровавый переворот. Это дало повод казанцам, откинув все страхи, начать войну с соседним государством, и хан Сафа Гирей перешел к наступательным действиям. Он опередил русских объявив Москве войну зимой 1535 года. Им было принято решение отказаться от порочной практики прошлых лет вести оборонительную войну на собственной территории, а перенести её сразу же на территорию противника, Московское княжество. Основной тактикой в этой войне казанские военноначальники сделали, вопреки прежней традиции, не поход на Москву, не осаду и взятие русских городов и крепостей на пути к Москве и вокруг неё, а совершенно новый тактический прием. Ими предполагалось постоянно совершать стремительные налеты относительно небольшими, но мобильными и боеспособными отрядами на ключевые стратегические пункты Московского государства вдоль его южных и восточных границ. В результате чего, нападению непрерывно подвергалась целая зона, обращенная к Казани, ещё и в зимнее время.

Главной целью казанцев было тотально опустошить всю эту территорию, особенно районы вокруг ключевых пунктов. Нанести им максимальный экономический ущерб и тем самым существенно ослабить Московское государство, не понеся больших расходов на организацию многотысячной армии, ее вооружение и предполагаемый поход. Тем самым, Московское княжество теряло надолго всякую возможность вести активные действия против Казанского ханства.

Они определили для себя три главных направления, по которым предпринимались эти разорительные набеги. На центральном направление главный удар татары наносили по Нижнему Новгороду и Балахне, как главного плацдарма, откуда всегда начинали свой поход русские армии. Эта зона подверглась нападению и тотальному разгрому, сожжению поселений и воинских складов в самом начале войны, в январе 1536 года. На северном направление главной их целью стала Кострома, являвшимся главным городом в Заволжье. Эта зона так же подверглась тотальному нападению летом 1536 года. На южном направление основной удар степняками должен был нанесён по Мурому. Эта зона непрерывно должна была подвергаться опустошительным налетам, как самая богатая, в период с весны по лето 1536 года, а затем ранней осенью 1536 года. Особое внимание татарами уделялось угону русского населения в полон, так как работорговля приносила фантастическую прибыль.

Первые серьёзные столкновения произошли зимой 1535-1536 года. Объектами нападений стали преимущественно сельские территории в среднем и нижнем течении Оки, Поволжье, Заволжье, в Вятской земле, в ряде северных уездов, а также отдельные города. Набеги сопровождались массовым уводом в плен русских людей, всего до 100 тысяч человек к 1551 году. Разграбление, а порой уничтожение целых поселений привели к хроническому запустению целого ряда уездов, как с развитым вотчинным и поместным, а так же церковным и дворцовым землевладением, так и с преобладающим черносошным крестьянским землевладением. Заметно сократились государственные доходы, ухудшилось материальное положение служилых людей в разорённых уездах, фактически остановилась торговля по Волжскому торговому пути.

Военный потенциал Русского государства заметно ослаб из-за резкого усиления тяжести военной службы для разных слоёв населения. К тому же это породило серьёзное социальное напряжение в правящей элите, различных группах дворянства.

В конце 1535 году Елена Глинская от имени малолетнего князя Ивана IV послала на Казань русские войска под командованием воевод Семёна Гундорова и Василия Замытского. Однако начавшийся русскими поход на Казань был сорван активными действиями казанских татар.

От Мещеры русские войска двинулись к реке Суре, разграбили и сожгли ряд татарских и черемисских селений, но напасть на Казань не решились. Но по пути они напали на след идущим набегом на Нижегородские земли казанских татар и черемисов. Встреча двух армий произошла на реке Суре. Оба этих убогих воеводы испугавшись татар после непродолжительных стычек уклонились от сражения и повернули на Мещеру, не предупредив никого о набеге поганых и не сообщив об этом Москве.

В декабре многочисленные татарские отряды из-за безалаберной и предательской службы мещерских воевод дошли до Нижнего Новгорода, Березополья и Гороховца, а так же вышли на Галич, Чухлому и на Кострому, неся собой смерть плен и тотальное разрушение.

В январе 6 тысячный татарский отряд разгромили в неравном бою вышедшую им на встречу гарнизон и отряд народного ополчения из Балахны, а сам город они сожгли. При этом множество русских людей поганые истребили или увели с собой в полон. Когда из Мурома перебросили войска под командованием воевод Фёдора Мстиславского и Михаила Курбского, то казанцы благополучно смогли отступили в степь с полоном. Русские воины нашли в Балахне только груды пылающих развалин и немногих уцелевших живых жителей. В итоге, русские воеводы просчитались, и казанцы благополучно вернулись на свои земли.

В январе 1536 года крупный казанский отряд внезапно вышел к Нижнему Новгороду. Против них выступили полки из Мурома и Нижнего Новгорода под командованием воеводы Фёдора Мстиславского. После ночного столкновения с русскими татары вынуждены были отступить, бросив свой обоз. Но русские воеводы и здесь проявили своё малодушие не став преследовать бегущих степных хищников и вскоре возвратились домой.

В январе 1536 года ещё одна казанская орда зашла далеко на север, до Вологодских мест, подвергнув их тотальному опустошению. Многих людей посекли, а иных в полон взяли. Ещё один удар татары нанесли на Коряково, что на реке Унже. Однако этот набег закончился провалом. Большая часть татарского отряда была уничтожена в сражение русскими войсками под командованием воевод Сабурова и Карпова. Захваченный в плен казанцев казнили прилюдно в Москве.

Летом 1536 года приходили многочисленный отряд татар на Костромские и на Галичские земли. Русские войска под командованием воеводы князя Петра Пестрого Засекина сошлись с казанцы на речке Куси. В ходе сражения, татары используя численное превосходство смогли разгромить русские полки и множество людей посекли. В бою погибли князь Засекин и воевода Меншик Полев. После битвы на Куси татары пошли левобережьем реки Костромы, минуя Корежскую, Андобскую, Шачебольскую, Железноборовскую волости.

Испуганное в Москве правительство срочно направило наспех собранную рать против казанских татар. Впервые выйдя в поле поздним летом 1536 года, русское войско встретило казанскую армию близ села Лыскова . Проявив трусость и не решительность русские воеводы не рискнули начать сражение и стали отступать на виду у противника. Начавшееся с наступлением ночи паническое дезертирство из русской армии в связи с погоней за ней татар привело к пленению части армии без всякого боя. Испуганные и деморализованные ратники сотнями сдавались татарам в руки за обещание не убивать их. Невероятная деморализация русского войска потрясла даже татар. Они вовсе не представляли себе столь легкого для них финала разыгравшейся битвы. Все это было следствием того внутреннего разброда в Московском государстве и падения авторитета правительства Елены Глинской, всеобщей дисциплины, местничества, которые последовали после смерти Василия IV.

Осенью 1536 года татарские и марийские отряды вторглись в галицкие земли, неся с собой смерть и разрушение. Русское войско фактически не приняло участия в этой войне, оставаясь сторонними наблюдателями. Эта война велась Казанской стороной как односторонняя, безответная со стороны противника акция и была для них успешной.

С этого времени начались регулярные набеги казанских татар на русские пограничные владения в течение нескольких лет. Московское правительство погрязшее в междоусобной борьбе, вынужденно в течение длительного времени постоянно держать большие силы против крымских татар, то на восточной границе, оказалось не в состоянии защитить свою казанскую окраину. Но в конечном итоге в ответ на татарские набеги московское правительство вынуждено было принять энергичные меры по обороне восточной границы. Сюда стали стягиваться с центральных районов княжества большие воинские силы и создавались новые полки. Начали строить новые крепости и реставрировались старые укрепления, а их гарнизоны постоянно укреплялись людьми и огнестрельным оружием. Но этот процесс к сожалению не одного дня, а время играло против русских.

Однако отремонтированные крепости не могли защитить порубежные земли на востоке от опустошительных казанских набегов. Протяженность восточной границы Русского государства была огромной, сплошной линии обороны создать здесь не представлялось возможным. Отряды казанских татар обходили крепости и укрепления, беспрерывно вторгаясь в русские земли. А крупные отряды казанского хана подступали даже к крупным городам и пытались их штурмовать.

В конце 1536 начале 1537 года хан Сафа-Гирея начал большого похода под Муром и Нижний Новгород. 15 января казанцы скрытно дошли лесами до Мурома, и, пользуясь внезапностью нападения, попытались захватить его. Татары выжгли посады, но взять крепость не смогли. Русский гарнизон с помощью артиллерии и пищалей отразил татарский приступ, нанеся неприятелю большой урон во время вылазок. Через три дня, после безуспешной осады татарва поспешно отошла, получив известие о выступлении из Владимира и Мещеры русских воевод, князя Романа Ивановича Одоевского, Василия Андреевича Шереметева и князя Михаила Ивановича Кубенского с полками. Все окрестности Мурома оказались опустошенными, десятки тысяч людей были уведены татарами в рабство. Муромская земля оказалась совершенно разорена и обезлюдела.

После неудачной осады Мурома казанский хан двинулся к Нижнему Новгороду, по пути испепеляя села и деревни, истребляя и уводя в полон население. К Нижнему Новгороду они подошли не от Мурома, а с востока ночью 24 январе 1537 года. Потерпев поражение под под Муромом татарские войска едва могли осаждать солидный нижегородский кремль, у защитников которого были в наличии и пушки, и пищали. Русская рать под стенами города дала татарм сражение. В ходе жестокой битвы, во время которого татар многих посекли, а ещё больше поранили, русские войска под командованием воевод Семёна Сабурова и Ивана Карпова сумели отбросить казанцев от города и заставить их начать отход. Потерпев поражение у Нижнего Новгорода «пошёл царь в Казань мимо Новгорода Нижнего со срамом великим».

В начале 1537 года войско казанского хана совершив скрытный переход неожиданно вторглась в костромские и на галицкие земли. Татары практически не встречая сопротивления уничтожили многие волости и села, в полон попало бесчисленное множество русских людей. Они были угнаны степными хищниками и вскоре проданы. Оборонительные мероприятия правительства оказались недостаточно эффективными, хотя на восточную границу были посланы значительные силы. В марте, татары вновь пришли в Нижегородский край, в район Ельни и Лыскова, разоряя селения и опустошая земли.

В это время русские воеводы с полками стояли во Владимире, Муроме, Нижнем Новгороде, Костроме, Галиче. Хоас и безвластие в стране оказывало сильнейшее негативное влияние на русскую армию, полностью парализуя её деятельность. Местнические споры воевод, а также внутриклановая борьба привели к крупнейшему поражению русских в этой страшной войне. Нужно было срочно принимать меры, чтобы преодолеть трусость военачальников и ратников и прекратить разложение армии.

После того как зимой 1537 года татары совершив налеты на русские пограничные зоны, уже достаточно опустошенные в предшествующем году, они сами прекратили эти нападения, так как грабить было уже нечего. Но обе стороны не сделали ни малейшего усилия зафиксировать результаты войны в каком-либо документе. Русская сторона поступала так по причине явной слабости и нежелания подтверждать это документально. Казанская же сторона, в свою очередь не желало идти на мирные соглашения питая себя иллюзией, что они почти победили в этой войне. Всё дело было в том, что татары, для которых вся их война свелась к их разорительным набегам против русской территории, остававшимися односторонними и безответными, были убеждены, что Россия теперь надолго перестала играть роль военной угрозы для Казани.

Но война по прежнему продолжалась, собирая свой «страшный урожай». По сообщению галицкого летописца, в 1538 году «приходила рать большая зимняя, а ходили до реки Комелы». Так же ходили татары по московским городам, в Кострому, и в Муром, и в Галиче, и в Вологде, «и монастыри честные многие пограбили и пожгли, и боярынь и дочерей боярских и простых людей и жён молодых и отроков угнали в свою землю». Подступали казанские татары к Костроме, но город взять не смогли. Около Вологды татарская орда разоряла в течение длительного времени множество поселений, истребляя и угоняя в полон население. «Татарва монастырь Павлову пустынь половину сожгли, а до Вологды не доходили до города за шесть верст, и собрали полона бесчисленно».

Стремясь оказать посильную помощь казанскому ханству в их войне с Московским княжеством, крымское правительство хана Сагиб-Гирея официально заявило о своем союзе с Казанью, Хан писал малолетнему Ивану VI: "Я готов жить с тобою в любви, если ты… примиришься с моею. Казанью и не будешь требовать дани с ее народа; но если дерзнешь воевать, то не хотим видеть ни послов, ни гонцов твоих: мы неприятели; вступим в землю русскую, и все будет в ней прахом".

Однако, громкое ответное выступление русской дипломатии оказалось на первых порах только пустым шумом. Московское правительство хотя и потребовало, чтобы хан Сафа признал над собой русский протекторат, но тем не менее согласилось на мирные переговоры, предложенные крымским правительством. Война между Москвой и Казанью, готовая вспыхнуть, не началась. Крымскому хану удалось энергичным давлением на Москву уладить этот кровопролитный конфликт, и русские вынуждены были прекратить свои приготовления, опасаясь разрыва с Крымом. Они просто небыли готовы воевать одновременно с двумя татарскими ханствами.

В свою очередь московское правительство, встревоженное военным поражением в предыдущие годы войны, а так же колоссальным ущербом понесённом в ходе боевых, и слабым прикрытием восточных рубежей, начинает укрепление границы по Волге. В 1535 году новую крепость стоят в Перми. В 1536-1537 году начинают строить крепость на реке Кореге Буй-город, в Балахне, Мещере, а в устье реки Учи город Любим. Обновляют укрепления в Устюге и Вологде. На новое место переносят город Темников, после пожаров восстанавливают оборонительные сооружения во Владимире и Ярославле. В 1539 году на границе Галицкого уезда возводят город Жиланский. В свою очередь, главная рать под началом Шах-Али и Юрия Шеина началинает сосредотачиватся во Владимире. В Муроме стоят полки воеводы Фёдора Мстиславского, в Нижнем Новгороде, Дмитрий Воронцов с полком, в Костроме, Андрей Холмский, в Галиче, Иван Прозоровский. Примерно такая же расстановка войск на этом рубеже сохранялась и в последующие годы.

В марте 1538 года, под давлением крымского хана, московское правительство начало с Казанью безрезультатные переговоры о мире. Они тянулись до осени 1539 года, но обе стороны не желали идти на какой либо компромисс и какие либо уступки. Взбешённый упорством русских и их неуступчивостью, Сафа-Гирей в 1539 года вновь направил свои войска в поход на Муром. Казанская армия, усиленная ногайскими и крымскими отрядами, разорила муромские и нижегородские земли, а так же произвела набег на галичские и костромские места. В конце октября 1539 года Имин-Гирей с сильным отрядом нападает на Каширские места, разоряя их дотла. Князь Микулинский, выйдя со своим полком из Рязани, сумел захватить «языков». Татары, не зная количества русских сил, предпочли отступить в степь и уйти восвояси.

Многочисленное войско хана Сафа-Гирея в том же году опустошило и сожгло ряд поволжских волостей, в том числе и Плёс. Много жителей было убито, имущество их разграблено. Казанские татары забирали немало пленников. Под Кострому были направлены русские полки. Вскоре на Плёсе произошло жестокое сражение русских с татарами. Ценой больших потерь русские войска смогли обратить татар в бегство и освободить весь полон.

В последующем военные действия чередовались с мирными переговорами, в ходе которых лукавый Сафа-Гирей пытался избежать ответных ударов со стороны московских властей, а затем вновь совершал нападения на русские земли. Боярское правительство, разочаровавшись в малоэффективной борьбе с внезапными набегами казанских отрядов, преследование которых затрудняла огромная площадь лесных массивов, сделало ставку на устранение главной причины продолжающегося конфликта, крымского засилья в Казани, руками самих казанцев. С этой целью начался поиск контактов с внутренней казанской оппозицией, недовольной действиями хана, окружившего себя советниками исключительно из «крымских людей».

Ситуацию облегчил сам Сафа-Гирей, который обвинил часть казанской знати в предательстве и начал казни. Одной из первых казнили царевну Гаухаршад, затем убили других видных князей и мурз. Страх за свою жизнь вынудил казанскую знать выступить против хана и его крымских советников. В Казани начало формироваться группа влиятельных людей стремившихся спасти государство от дальнейшей войны с Московской Русью и от продолжения агрессивной политики ханов Гиреев.

Однако весной 1540 года война вновь возобновилась по инициативе казанской стороны. 8 тысячный татарский отряд князя Чуры Нарыкова скрытно вышел на российскую территорию и опустошил окрестности Галича, уничтожив Жилинский городок, затем двинулся в костромские земли. Но на реке Солдоге татары были настигнуты ратью воевод А. И. Холмского и А. Б. Горбатого-Шуйского В ходе ожесточённого сражения они не сумели уничтожить татар, а те в свою очередь смогли отбиться и уйти. В бою погибли русские воеводы, князья Борис Сисеев и Василий Кожин-Замытский и множество русских ратников.

18 декабря 1540 года 30 тысячное казанское войско, усиленное крымскими и ногайскими отрядами во главе с Сафа-Гиреем, появилось под стенами Мурома. Осада продолжалась два дня. Русский гарнизон в очередной раз отстоял город, но врагу удалось захватить большой полон, частично отбитый пришедшими на помощь касимовскими татарами Шах-Али. Узнав о приближении из Владимира стоявших там великокняжеских полков, Сафа-Гирей отступил, разорив все окрестные селения, а так же владимирские и нижегородские места.

Весной 1542 года старший сын Сафа Гирея Имин Гирей, по приказу своего отца напал на Северскую область. Татары грабили волости под Стародубом, Путивлем и другими городами. Однако и этот поход был отбит русскими воеводами. В августе того же года казанцы под руководством Имин-Гирея приходили на Рязанскую область. Однако, увидев полки воеводы Петра Пронского, татарские войска пошли назад, и воеводы окраинных городов со своими полками провожали их до реки Мечи. На Куликовом поле русские сторожа разгромили татарский арьергард.

В декабре 1544 года Имин Гирей со своей ордой вновь напал на Белев и Одоев. Его поход был весьма удачным. Татары не встретив на своём пути русских полков ушли с большим полоном в степь. Причиной этой беды стали местнические споры одуревших от безнаказанности трёх московских воевод, князья Щенятева, Шкурлятева и Воротынского, они рассорились из-за мест и не пошли на татар.

Покровитель Казанского ханства, крымский хан Сагиб-Гирей, узнав, что в Москве собираются в большой поход на Казань заявил только что вступившему на престол Ивану IV, что оно состоит в тесном союзе с Казанью, и пригрозило России, что в случае объявления когда-либо войны Казанскому ханству Россия будет иметь дело с Крымом: «Вступим в землю русскую, и все в ней будет прахом».

Дерзкий и молодой царь Иван IV, ответил Сагиб-Гирею довольно резкой грамотой, мотивируя свои «древние» права на Казань, но решиться на войну, на реальное отстаивание этих «прав», конечно, не мог. Да и в Крыму понимали, что дело теперь будет ограничиваться словесной перепалкой, а не решаться военной силой. Правда, уже в 1541 году русский царь стал тайно готовиться к новой войне с Казанью, постепенно стягивая полки к Владимиру и готовить их к предстоящей войне. Но последовавшая новая угроза из Крыма, а затем падение боярского правительства князя И.Ф. Бельского в январе 1542 года заставили молодого царя Ивана IV отложить всякие военные приготовления.

В дальнейшем, временное затишье на западных рубежах страны, реализуемый центральной властью комплекс военных реформ, а так же мобилизация ресурсов страны для борьбы с крымскими и казанскими татарами, позволили Московскому государству перейти к более активным и решительным действиям в отношении враждебных, паразитарных государственных образований. Первым должно было подвергнуться атаке Казанское ханство, более слабое и бывшее непосредственным соседом Русского государства. Терпеть создавшиеся положение в Москве больше не могли и не хотели. Казанское ханство своими агрессивными действиями против Московского княжества подписало себе приговор. Они так и не поняли, что на престол Московской Руси взошёл один из самых выдающихся русских государственных деятелей. Ну, а смерть сотен тысяч убитых и угнанных в рабство русских требовала мщения.