|
Более 500 лет энтузиасты ищут библиотеку Ивана Грозного… Тайна пока не раскрыта.
- - -
По легенде, племянница последнего византийского императора Софья Палеолог, в 1472 году ставшая женой московского князя Ивана III, привезла в Москву древние греческие и латинские рукописные книги. Еще при жизни Софьи они были укрыты от пожара в подземном кремлевском тайнике, устроенном итальянским архитектором Аристотелем Фиораванти. По другой версии, рукописи спрятал под землей сам Иван III, когда начал расправляться с “жидовствующими” еретиками.
Прямых и косвенных свидетельств об этой античной библиотеке сохранилось немного. Известно, к примеру, что в 1505 году Василий III нашел в царской сокровищнице “бесчисленное множество греческих книг”. Для их перевода даже был приглашен с Афона ученый монах Максим Грек. Через четыре года по обвинению в ереси он был заточен в монастырь, где пробыл до самой смерти.
В 1556 году дьяки Ивана Грозного предложили заняться переводом латинских и греческих сочинений пастору из Дерпта Иоганну Веттерману. Когда пастору показали книги из “великолепной царской либереи”, хранящейся в “двойных сводчатых подвалах”, тот в восхищении заявил, что отдал бы все свое имущество и даже детей, чтобы только эти книги были в протестантских университетах, так как они принесли бы много пользы христианству. Правда, от предложенной работы Веттерман отказался; испугался, что царь заставит заниматься переводами всю жизнь.
Забегая вперед, скажу, что в 1819 году профессор Дерптского университета Христиан Дабелов в архиве города Пернова (Пярну) обнаружил опись книг из библиотеки, как он полагал, Ивана Грозного, сделанную анонимным переводчиком. Согласно этому документу, у царя было до 800 рукописей с Востока, большая часть — греческие, но много имелось и латинских: “Из латинских запомнились Ливиевы истории, Цицеронова книга de republika, Светониевы истории о царях, Тацитовы истории, Корпус Ульпиниана, Папаниана, Павла и т. д., Книга Римских законов, Юстиновы истории, Кодекс Конституций императора Феодосия, Вергилия Энеида, Кальва орации и поэмы, Юстинианов кодекс конституций и кодекс новелл. Сии манускрипты писаны на тонком пергаменте и имеют золотые переплеты”. Далее переводчик
перечислял греческие рукописи — Полибиевы истории, Аристофановы комедии, Пиндаровы стихотворения, Гефестионы географии, Замолеева математика...
Что случилось с уникальной библиотекой после кончины Грозного, никто не ведает. В XVII веке ею весьма интересовался Ватикан. Послы Папы Римского — канцлер из Речи Посполитой Лев Сапега и дипломат, ученый-филолог Петр Аркудий, — прибывшие ко двору Бориса Годунова, расспрашивали окружающих о греческих рукописях. Но те (по незнанию или же намеренно) отрицали существование подобной библиотеки в Москве. А газский митрополит Паисий Лигарид (современники считали его агентом Папы Римского) безуспешно просил у царя Алексея Михайловича дозволить ему свободный вход в “книгохранилища для рассмотрения греческих и латинских сочинений”.
В 1682 году царевна Софья посылала зачем-то в подземный Кремль дьяка Большой казны Василия Макарьева. Дьяк прошел по тайнику (подземному ходу) от Тайницкой до Собакиной (Угловой Арсенальной) башни и по пути видел две палаты, на дверях которых висели тяжелые замки и печати. Сквозь решетчатые оконца видно было, что палаты до сводов заставлены сундуками. Царевна Софья, узнав о сундуках, приказала в тайник больше не ходить и о палатах никому не сказывать. Многие историки уверены в том, что в сундуках хранилась библиотека.
Первые поиски палат с сундуками предпринял в 1718 году московский пономарь Конон Осипов. С разрешения главы Преображенского приказа князя Ромодановского под Тайницкой башней он расчистил две лестницы, по которым и спустился в подземный ход. Для дальнейшего продвижения надо было укреплять своды подземной галереи. Однако подьячие, приставленные к пономарю, далее идти ему не велели. В 1724 году донесение пономаря о “драгоценной поклаже” в подземном Кремле дошло до Петра I, и тот приказал провести тщательные розыски. Но из-за смерти императора работы в Угловой Арсенальной башне застопорились. При царице Анне Ивановне пономарь пытался перерезать подземный ход с земли, но сделать это не удалось.
Летом и осенью 1894 года исследованием подземного Кремля (не без надежды обнаружить библиотеку) занялся князь Н.С. Щербатов. Он раскопал двухъярусные подземелья под Троицкой башней, расчистил от глины и мусора тайный ход, соединявший Угловую Арсенальную и Никольскую башни, а также подземный ход и такую же палату, случайно найденные у Никольской башни. Продолжению раскопок помешала смерть Александра III, а потом у казны не нашлось денег.
Следующим искателем библиотеки стал археолог и один из первых российских спелеологов Игнатий Яковлевич Стеллецкий.
Стеллецкий заинтересовался библиотекой Грозного еще в 1908 году. В 1914 году он даже добился разрешения на изучение подземелий кремлевских башен, но из-за Первой мировой войны работы пришлось прекратить. После октябрьского переворота профессор Стеллецкий обращался в Моссовет, Наркомпрос, ЦИК, Совнарком и, наконец, в 1933 году подал докладную записку Сталину. Тот разрешил начать раскопки.
13 ноября 1933 года комендант Московского Кремля Р.А. Петерсон попросил археолога изложить “письменно и подробно”, что собой представляет подземный Кремль и где может находиться библиотека.
«Из царских теремов, где-то из подвала, — объяснял Стеллецкий, — был спуск в подземелье — большую подземную палату, в какую расширялся ход (тоннель) между Благовещенским, Архангельским и Успенским соборами. Палата была наполнена ящиками с книгами, под нею имелось нижнее помещение (Веттерман говорил о подвалах с “двойными сводами”, таковые в Кремле были встречены под Троицкой башней, из нижнего яруса подвалов шел подземный ход в Кремль.)...От библиотечной палаты ход направлялся в два противоположных конца: к Тайницкой и Собакиной (Угловой Арсенальной) башням.
Воротам наземным из Кремля соответствуют подземные: под Москву-реку из Тайницкой башни, в Китай-город из Спасской башни (через храм Василия Блаженного), из Никольской башни под Исторический музей, в сторону Охотного Ряда и Дмитровки и к Неглинке из Троицкой башни....На первом месте должны быть поставлены и в ударном темпе исследованы башни Угловая Арсенальная, Троицкая и Успенский собор, и вот почему.
Из Угловой Арсенальной башни... идут выходы за Кремль через соседние башни — Никольскую и Троицкую. Из этих двух в качестве первоочередной необходимо избрать Троицкую, так как из нее... должен быть выход в Занеглинье. В наличии такого хода не сомневался и Щербатов в 1894 году. За наличие здесь последнего говорит, наконец, и решение Ивана Грозного “осесть опричным двором” как раз напротив Троицкой башни. Очевидно, ее готовым тайником к реке, а не под нее, собирался воспользоваться Грозный. Под самую Неглинку, на соединение с каменным ходом, ведшим к реке, деревянный подземный ход наспех соорудил уже сам Грозный. Признаки этого хода мною обнаружены были в трех местах по линии его прохождения на месте бывшего Опричного двора (находился на углу Воздвиженки и Моховой.
— Т.Б.) к Троицким воротам....По этому ходу Грозный мог тайно проходить с Опричного двора не только до библиотечной палаты и своего кремлевского дворца, но и до самого Замоскворечья...»
Раскопки в Угловой Арсенальной башне начались 1 декабря 1933 года. Так как вход в подземелье был замурован в начале XVIII века, спускаться пришлось через пролом в стене, устроенный еще Кононом Осиповым. Подземелье заполняли горы земли и мусора, среди которых виднелся полуразвалившийся колодезный сруб. На дне подземного хода (тогда по нему можно было пройти лишь 5 метров), загроможденного досками, стояла вода.
Первые дни работы привели к открытиям. По мнению историков, ход из Угловой Арсенальной башни был перерезан одним из столбов Арсенала, на которых покоится его фундамент. Начав пробивать этот “столб”, Стеллецкий увидел, что свод подземного хода не поврежден. Как оказалось, тайный ход просто был заложен белокаменными глыбами на крепчайшем растворе. Пока рабочие выламывали эти глыбы, археолог пытался разгадать, что же находится за другими замуровками, найденными в башне.
“Если подходить строго научным путем к делу, — писал он, — непременно нужно все и все размуровывать. Когда это строилось, то имело прямой смысл; потом оказалось лишним или ненужным, и его замуровали. Если замуровано самое простое окно, будем, по крайней мере, знать, что окно. А если там таинственные ступени или какая-нибудь другая чертовщина? Ведь дело имею со средневековьем, в котором тайн было хоть отбавляй! Кто гарантирует, что не закрыл все эти отверстия 70 лет спустя сам Грозный, чтобы скрыть какой бы то ни было доступ в подземелья Кремля, в которых замуровано было им наибольшее в свете сокровище культуры — библиотека?”
Вскрытие замуровок ничего сенсационного не дало, лишь в южной стене башенного подземелья обнаружили коридор, выводивший в Александровский сад (в древности там была бойница “нижнего боя”, а в царствование Анны Ивановны, когда подземелье башни и колодец ремонтировали, для подачи строительных материалов на месте бойницы устроили выход к реке Неглинке). Его Стеллецкий предполагал использовать для вывоза мусора.
“Имел интервью с Зиновьевым (техник гражданского отдела Управления коменданта Московского Кремля. — Т.Б.), которому в 1928—1929 гг. поручено было с политической целью исследовать подземный Кремль. Результаты: в Арсенальной башне вычистил колодец (рабочих спускал на канате)... В Троицкой башне устроил под склады две палаты, которые раскапывал Щербатов. В нижней залил дно цементом, не зная, что оттуда есть люк в более низкую. В Тайницкой башне засыпал... большой научной ценности колодец (из него, по мнению археолога, шел подземный ход под Москву-реку, в Замоскворечье. — Т.Б.), который я должен очистить”, — записал археолог в дневнике 1 января 1934 года.
Когда в подземном ходе замуровку выломали на 1,5 метра, открылся короткий проход, из которого попадали на длинную лестницу, а по ней — на первый этаж Угловой Арсенальной башни. Дальнейшие работы позволили реконструировать древний облик башенного подземелья.
С первого этажа по узкой внутристенной лестнице попадали на площадку размером в квадратный метр. В левой стене площадки обнаружили замурованную арку входа в подземелье длиной около 9 метров. Оно было заполнено массивными белокаменными блоками. (Стеллецкий полагал, что из этого подземелья есть ход к Никольской башне. По непонятной причине тогда подземелье расчистили от блоков только на 3 метра. В настоящее время вход в него замурован и покрыт слоем штукатурки). С лестничной площадки проход выводил в высокую и широкую галерею, которая 8-метровой лестницей спускалась к колодцу в подземелье башни. Ответвление этого хода (собственно макарьевский тайник) было замуровано.
Пока рабочие продолжали крушитьбелокаменную замуровку, Стеллецкий не находил себе места. По его расчетам, тайник вот-вот должен был повернуть вправо, к кремлевской стене, и вдоль нее пойти в Кремль: “...Имеет ли этот замурованный тайник ответвление под Кремль? Если нет, то сенсационные рассказы дьяка Макарьева будут не чем иным, как пустой болтовней, на которую попались три правительства: Петра, Анны Ивановны и советское”.
Можно понять волнение археолога, ведь он не только сам поверил в существование хода из Угловой Арсенальной башни, но и убедил в этом Сталина. О каких-то репрессиях в случае неудачи ученый даже не думал. Больше всего он боялся не оправдать оказанного ему доверия: “Он (Сталин) проявил большое мужество и великодушие и доказал лишний раз, что он действительно человек необыкновенный... Когда Октавиан Август вместо того, чтоб казнить Ирода Великого, оказал ему полное доверие, то этим он привлек Ирода к себе навеки, превратив его в наивернейшего друга. И за высокое научное и всякое доверие современного Октавиана я чувствую себя в положении Ирода, охваченного чувствами приязни и преданности самими искренними”.
29 января 1934 года, в день именин Игнатия Яковлевича, он получил самый дорогой подарок: на шестом метре белокаменной замуровки хода справа показалась белокаменная стена с кирпичным полом. “Стена, о которой я мечтал 25 лет, найдена, — торжествовал археолог, — я всегда был уверен, что из Арсенальной башни есть белокаменный ход под Кремль!”
Поскольку ширина хода была значительной (по Стеллецкому — 3 метра), то для экономии времени и сил начали пробивать в белокаменной замуровке брешь шириной в метр.
Уже в феврале раскопки были приостановлены из-за того, что главный инженер гражданского отдела Управления коменданта Московского Кремля (УКМК) Палибин отправил рабочих на другой объект. Стеллецкий перенес свое внимание на Среднюю Арсенальную башню. Тут он отыскал полуразрушенные ступени засыпанной землей лестницы и “трубу” диаметром 70 см, которые уходили куда-то под Арсенал. Ни на старинных планах, ни на современных чертежах их не было...
Что до лестницы, то она, по мнению Стеллецкого, некогда вела в макарьевский тайник. А вот для чего была устроена “труба”, археолог узнал из документов кремлевского архива. Оказалось, что в XVIII веке под Арсеналом существовал “подвал о 12 столбах”. Это сооружение высотой 5 метров и площадью 500 квадратных метров тянулось от Средней Арсенальной башни почти до конца Арсенала. Его предполагали использовать для хранения боеприпасов, а подавать на кремлевскую стену их должны были через упомянутую “трубу”. Однако после пожара 1741 года подвал был забит землей.
13 февраля, когда белокаменная облицовка правой стены макарьевского тайника сменилась на кирпичную, ученый понял, что ход пошел вдоль кремлевской стены. Через два дня Стеллецкий получил еще одно подтверждение тому, что он работает в макарьевском тайнике. Конон Осипов в донесении к Петру I упоминал о засыпке тайника “землею накрепко” строителями Арсенала, которые случайно обнаружили подземный ход. А в расчищаемом ходе, когда рабочие выбрали всю белокаменную замуровку, уперлись в утрамбованную землю. Принялись расчищать тайник от земли.
Вскоре в правой стене тайника показалась громадная арка входа в какое-то помещение, забитое землей. Работа по его расчистке шла медленно, так как узкая брешь в замуровке позволяла убирать землю только вперекидку. Недовольный темпами работ, Стеллецкий работал в одиночку, когда его помощники уходили на обед. Однажды он чуть не был погребен под громадными пластами рухнувшего грунта. К 27 февраля помещение очистили полностью. Это была разгрузочная арка (7x5x1,9), устроенная под кремлевской стеной. Археолог полагал, что в древности этот объем могли использовать как тайное хранилище.
К 3 марта земля в подземном ходе была выбрана, но дальше ход оказался забит песком. Через неделю башню обнесли забором, у ворот которого поставили часовых. Был открыт выход из подземелья, и рабочие принялись вывозить скопившиеся за века землю и мусор. Археолог тем временем продолжал раскапывать ход в одиночку. Пройдя несколько метров, он уперся в каменную глыбу, свисавшую с потолка. Она закрывала большое отверстие. Разгадка пришла сразу: этот пролом, устроенный при возведении Арсенала, через него шла засыпка хода. Казалось бы, до той части тайника, где он свободен от песка, рукой подать. Но неожиданно комендант Петерсон запретил раскапывать тайник и приказал Стеллецкому расчистить башенное подземелье до его древнего дна.
Приступая к этой работе, Стеллецкий советовал взять в бетонное кольцо родник, опасаясь, что вода прорвет колодезный сруб, установленный еще в начале XIX века. Но никто не обратил внимания на это предупреждение. И 24 марта вода затопила все подземелье. Две недели ушло на поиски насоса. А когда его установили, вода исчезла так же внезапно, как и появилась.
5 апреля в подземелье нагрянула комиссия из сотрудников гражданского отдела УКМК. “Просто удивительно мне сегодня показалось, с каким опасением, почти с ужасом проходили по щелям тайника Аристотеля Фиораванти члены комиссии: Палибин, Лопухов, Куксов, Алешкин, Суриков. В глубине я пролез сквозь отверстие в песке до норы, что сам вырыл вдоль каменного потолка, приглашая посмотреть воочию, но они так не продвинулись, чтобы взглянуть хоть одним взглядом”, — изумлялся Стеллецкий.
Осматривая еще раз Среднюю Арсенальную башню, археолог приходит к убеждению, что макарьевский тайник, не доходя до этой башни 13 метров, должен повернуть в Кремль и пойти под Успенский собор, а от него — через Соборную площадь — к Тайницкой башне. У Стеллецкого появилась идея с помощью шурфов перехватить тайник в подземелье Арсенала, которое в ту пору перестраивалось под тир. Но разрешения на эти работы не дали.
С нетерпением археолог ожидал продолжения раскопок, но, увы... Все лето ушло на расчистку подземелья Угловой Арсенальной башни, а в сентябре работы не велись.
3 октября 1934 года в Кремле состоялось заседание специальной комиссии, в которую входили представители комендатуры Кремля, архитекторы А.В. Щусев и Н.Д. Виноградов, директор Оружейной палаты В.К. Клейн. Выслушав отчет археолога и осмотрев тайник, члены комиссии приняли решение продолжить раскопки подземного хода. Почти месяц Стеллецкий хлопотал о пропуске в Кремль. В начале ноября подземелье башни спешно освободили от остатков мусора, выход в Александровский сад замуровали. Ученый надеялся на возобновление работ после ноябрьских праздников, но ему предложили поехать в отпуск подлечиться (из-за страшного холода, царившего в подземелье башни, археолог заболел воспалением легких).
«13 ноября — это дата! — пишет Игнатий Яковлевич в дневнике. — Кругленький годик! Что бы я сделал за тот короткий период, если бы не исполнители — глухие супостаты? Я бы эту работу выполнил в четыре месяца. А что еще сделал бы за восемь месяцев по моему вкусу? Как жук-точильщик, избороздил бы Кремль и уж, конечно, нашел бы “затерянный клад России”.
Но пусть я и не нашел! Не дали найти! Зато я указал верную дорогу к нему. Я ли, другой ли — не все ли равно, лишь бы нашли. Мое — мой приоритет — неотъемлем от меня. А башня Арсенальная, превращенная мною в ключ к библиотеке, отныне “башня Стеллецкого”...»
Вернувшись из отпуска в феврале 1935 года, археолог подает докладную в УКМК с просьбой дать разрешение на продолжение раскопок. Если по какой-то причине нельзя копать в Угловой Арсенальной башне, то надо попытаться перехватить ход в Успенском соборе, считал Стеллецкий. Он не знал, что решение о прекращении раскопок было принято 3 декабря 1934 года.
Изучив дневниковые записи археолога и копии его докладных записок в комендатуру Кремля, приходишь к выводу: работы в Угловой Арсенальной башне были организованы из рук вон плохо. Рабочие относились к раскопкам без особого энтузиазма и работали, по словам Стеллецкого, “как мокрое горит, одного десятник захватил даже спящим. Невыгодно, говорят, как ни работай, выше обязательного минимума не получишь”. Перейти же на сдельщину, как хотел археолог, не удалось. На расчистке хода обычно работали два-три человека, то и дело раскопки без объяснения причин прекращались. Для получения инструмента, техники и даже брезентовых рукавиц приходилось не раз подавать докладные должностным лицам. Неоднократно у Стеллецкого возникали конфликты с десятниками, считавшими себя вправе
указывать археологу, где копать. Выяснив, что подземные галереи действительно непроходимы и по ним в Кремль не пробраться, комендант Петерсон утратил всякий интерес к раскопкам.
Есть основание считать, что Стеллецкий еще раз обращался к Сталину в конце войны. И, вероятно, получил ответ из его секретариата, так как в обращении в Академию наук (январь 1945 года) Игнатий Яковлевич писал: “Но после войны, после победы, заветный клад будет найден! Порукою в том слово Великого Сталина!” До самой своей смерти в 1949 году ученый был уверен, что “покровитель наук и искусств” жаждет отыскать книжные сокровища и тем самым вписать свое имя в мировую историю. Но в Кремль археолога больше не позвали...
Десять лет назад блестящий знаток средневековой литературы, ведущий сотрудник библиотеки Академии наук А.А. Амосов сказал: “Библиотека Грозного царя несет с собой некую ауру, способную притягивать людей определенного склада. Стоит лишь однажды углубиться в лабиринт тайн, с нею связанных, чтобы затем до конца дней своих не знать покоя....И если решится кто вновь требовать развертывания работ по поискам грозненских сокровищ, если найдется столь отважный, что решится ударять собственной головой в каменную стену чиновных бастионов, то я, пожалуй, составлю ему компанию, ибо дело это святое”. Пока до “святого дела” охотников нет.
Таисия Белоусова |
Возможно, все дело в грозящем погибелью прозвище? Написанное латиницей оно усугубляет общий негативный фон. Вчитайтесь в эти жуткие литеры: the Terrible, le Terrible, el Terrible, der Schreckliche и т.д. Безусловно, дело не в этом. Если попытаться разобраться, причиной тому будет политика. Человек своего времени, Иоанн IV вполне сопоставим с венценосными монстрами,
такими как Генрих VIII Английский, Карл IX, Филипп II, "вселенский паук" Людовик XI и Мария Тюдор, имевшая все основания остаться в английской историографии Марией Кровавой. Вплоть до наших дней продолжают выходить и множатся биографии (часть из них даже переводится на русский язык), авторы которых настолько влюблены в своих героев, что прощают им самые скверные и кровавые поступки. Несмываемые пятна по-прежнему марают царские ризы только Ивана IV.
"Согласно источникам, за весь период правления царя Иоанна Васильевича было казнено не более четырех-пяти тысяч человек. Что ни в какое сравнение не идет с правлением, например, современника царя Иоанна IV, французского короля Карла IX, по распоряжению которого за одну Варфоломеевскую ночь католики перебили во Франции 30 тысяч протестантов. В том же XVI веке в
Англии только за бродяжничество были повешены 70 тысяч человек. Эти цифры доказывают, что особая "кровожадность" Грозного — домыслы фальсификаторов".
В общем, все как у людей: за два столетия до путешествия Ченслора английский теолог Джон Уиклиф, вкупе с отцом английской поэзии Джеффри Чосером, бичевал пороки английского монашества, а инициатор Реформации Мартин Лютер поносными словами отзывался о Римском папе и римском клире, после того как в 1511 году воочию увидел беспредел, царящий при дворе понтифика.
Подробности убийства Филиппа проникли в Житие от случайного свидетеля, оставшегося в живых. Им был старец Симеон, он же бывший пристав Кобылин. Во время беседы митрополита с Малютой, Кобылин вполне мог сторожить келью Филиппа. Официальные летописи, которые велись в опричной резиденции — Александровой слободе, заканчиваются 1567 годом, а в местных хрониках никакой
информации нет.
