|
Царствование любого правителя также может быть оценено по его отношению к своему двору и ближайшему сановному окружению. Сегодня это называют «кадровой политикой». В ту эпоху в России самыми первыми шагами в кадровой политике после воцарения, любой претендент считал пересмотр и назначение лейб-медиков, с оглядкой на то, по какой причине и в результате какой болезни предшествующий государь «почил в бозе».
Не обошлась без этого мероприятия и Елизавета Петровна. С отъездом из России предыдущих придворных лекарей отца и сына Гортеров лечил государыню от болезненных припадков один
Кондоиди, что, конечно, ее не слишком устраивало. При посредничестве М. И. Воронцова и французского посла П. Ф. Лопиталя она заблаговременно выписала из Франции
Осенью 1758 года тот приехал в Санкт-Петербург и после обычного испытательного срока в апреле 1759-го был принят ко двору «на основании Гортера старика». Елизавету Петровну он пользовал почти полтора года и в сентябре 1760-го через Ригу отправился на родину.
От него, неофициального лейб-медика, и приняли эстафету Джеймс Маунсей и Иоганн Шиллинг (см. «Русская старина». 1880. Т. 29. № 9. С. 175, 176; П. А. Румянцев: Сборник документов: В 3 т. Т. 1. М., 1953. С. 90, 91, 99, 100; Черкасов П. П. "Двуглавый орел и королевские лилии". М., 1995. С. 135, 136). Незадолго до этой рокировки, 16 августа 1760 года, императрица предприняла загадочную акцию — издала два указа: кадровый, по заполнению вакансий в государственных учреждениях, и подобие воззвания под пространным заголовком «О употреблении Сенату всех способов к возстановлению везде надлежащаго порядка и народнаго благосостояния». «Воззвание» констатировало несоблюдение государственных законов некими алчными «внутренними общими неприятелями», ставящими собственную выгоду выше народного блага, упрекало Сенат за пассивность и требовало от него более энергичного сопротивления чиновничьему лихоимству и произволу: «…зло прекращать и искоренять… по своей чистой совести». Данный манифест до сих пор служит и для обличения порочности елизаветинских вельмож, и для подтверждения вывода о политической заурядности дочери Петра, наивно и беспомощно апеллировавшей к чувствам ближайших соратников. Выше мы видели, каким образом «веселая царица» умела одернуть недобросовестного министра. О наивности и беспомощности той, которая обыгрывала лучших хитрецов Европы, говорить и вовсе неприлично. Нет, обнародование сего документа не есть жест отчаяния или обращенная в никуда проповедь. У странной декларации имелся конкретный адресат — П. И. Шувалов. И чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, что сотворил кадровый указ с Сенатом. Генерал-прокурора Н. Ю. Трубецкого, чуть ли не во всём слушавшегося генерал-фельдцейхмейстера, императрица перевела в президенты Военной коллегии, назначив вместо него честнейшего и неподкупного князя Я. П. Шаховского. Пост обер-прокурора покинул протеже Шувалова А. И. Глебов. Отныне он в ранге генерал-кригскомиссара заведовал снабжением армии. В то же время в Сенат вошли А. И. Шувалов — рассудительный старший брат Петра Ивановича, члены Военной коллегии В. И. Суворов и И. И. Костюрин и
Обер-прокурором Елизавета Петровна поставила И. Г. Чернышева, друга И. И. Шувалова. Если учесть, что в сенаторы тогда же попал не очень чистый на руку Роман Илларионович Воронцов, то картина окружения главного прожектера империи теми, кого нелегко подмять под себя, будет полной. Таким образом, манифест не столько взывал, сколько рекомендовал неформальному вождю Сената умерить реформаторский пыл во имя собственного блага. Из мемуаров князя Шаховского историки знают, как тот стоял на страже государственных интересов, защищая их от Шувалова. Думается, каждый из перечисленных сановников тоже по-своему помогал генерал-прокурору нейтрализовывать опрометчивые порывы младшего из братьев Шуваловых, даже Воронцов, чья корысть изредка пересекалась с корыстью генерал-фельдцейхмейстера. Зачем Елизавете Петровне понадобилось сдерживать активность Петра Ивановича? Отъезд господина Пуассонье намекает на ответ. Читаем последнее донесение лейб-медика Я.Ф. Монсея по поводу течения последней болезни Елизаветы Петровны: «Ещё с прошедшего (1760) года монархиня подвержена была болезненным припадкам в груди, опухоли в ногах, вообще оказались все признаки завалов в животе. Простуда, последовавшая 17 ноября 1761 года, имела следствием лихорадочные припадки, которые пресеклись 1 декабря. Но с 12 числа того же месяца в 11 часов вечера началась рвота с кровью, которая с великой силой возобновилась и на другое утро в пять часов. Хотя врачи сначала почитали болезнь сию неправильным волнением крови, происходящим от геморроидов, но при кровопущении весьма изумились, находя в крови воспаление. Последнее явление служит им некоторым образом извинением касательно кровопускания, учинённого ими при опухолях в ногах; и на другой день также отворяли кровь, но без всякой ощутительной пользы для страждущей. 22 декабря последовала новая и сильная противу прежнего рвота с кровью, и императрица скончалась 25-го того же месяца в три часа пополудни. Врачи, пользовавшие монархиню в последней болезни её, были лейб-медики Мунсей, Шиллинг и Крузе». Похоже, прославленному доктору не удалось вылечить августейшую пациентку: поправив ее здоровье, он, однако, не мог гарантировать ей отсутствия проблем с самочувствием в будущем. Поэтому императрица подстраховалась Я. П. Шаховским и другими вельможами, дабы они обуздывали реформаторство П. И. Шувалова, когда она сама по болезни не сможет обуздать его инициативы. На связь реорганизации Сената с царским недугом указывает еще одно назначение. 30 августа 1760 года родственник государыни
М. К. Скавронский в ранге обер-гофмейстера возглавил координацию деятельности двух придворных ведомств — Придворной конторы и Дворцовой канцелярии (его предшественник Христиан Миних тем же распоряжением уволен на пенсию). Вот генеалогическое древо Скавронского: https://ru.rodovid.org/wk/%D0%... Опять же неспроста Елизавета Петровна призвала на помощь члена царской семьи, наделив широкими полномочиями. Миних властью не обладал, а Сиверс и Маслов докладывали непосредственно госпоже. И вдруг между императрицей и главными командирами возникло промежуточное звено, фактически «первый заместитель государыни» по дворцовой части. Что спровоцировало новую меру, как не ослабленное высочайшее здоровье? Здоровья же хватило еще на год и три месяца. 17 ноября 1761 года у Елизаветы Петровны началась «простудная лихорадка». Маунси и Шиллинг боролись с ней, увы, без особого успеха. 12 декабря открылось кровохарканье с сильным кашлем. К 20 декабря кровопусканиями и лекарствами вроде бы добились облегчения. Императрица еще успела прочитать реляцию Румянцева о падении Кольберга. Но вечером 22-го стало еще хуже. Рвота, кровь, удушающий кашель продолжались два с половиной дня, пока вконец не истощили императрицу. 25 декабря 1761 года в четвертом часу пополудни, как зафиксировал дневник болезни императрицы, ее душа «от тела разлучилась».
Н. Ю. Трубецкой вышел к придворным и, сообщив печальную новость, провозгласил новым императором Петра Федоровича. Не без влияния Екатерины II в историографии закрепилось мнение, что Елизавета Петровна колебалась в вопросе выбора наследника и чуть было не решилась отдать скипетр цесаревичу Павлу Петровичу под опекой матери и Панина. Однако, это не так. Императрица твердо желала видеть императором племянника, руководствуясь не симпатиями, добротой или жалостью, а секретным артикулом русско-голштинского трактата 1724 года, в соответствии с которым монарху, вызвавшему сына герцогов Гольштейн-Готторпских в Россию «к сукцессии», надлежало обеспечить переход трона к нему. Поскольку 7 ноября 1742 года Елизавета Петровна назвала «сукцессором» Петра Федоровича, то брать слово назад права не имела. несмотря на недовольство характером и скудостью разума великого князя. Пришлось рассчитывать комбинацию престолонаследия исходя из того, что царем станет недалекий «чертушка». Как обычно, умная царица нашла оптимальное решение. Со вторым мы уже ознакомились: Павел Петрович царствует, Екатерина Алексеевна и Н. И. Панин управляют. Что касается первого, то и тут без «регентов» не обошлось. Государыня не из каприза перебросила Н. Ю. Трубецкого в Военную коллегию,
а А. И. Глебова — в Главный комиссариат: им предстояло сблизиться с великим князем на ниве любви того к муштре и военным мундирам.
Третьим в компанию влился директор Сухопутного кадетского корпуса А. П. Мельгунов, генерал-майор с 30 августа 1760 года.
Дмитрий Васильевич Волков. Русский государственный деятель и драматург. Тайный советник, сенатор, при Петре III секретарь Особого совета и вероятный составитель важных указов, впоследствии губернатор Оренбургской губернии, смоленский наместник и генерал-полицмейстер Санкт-Петербурга Четвертым пополнил список теневого регентского совета Д. В. Волков, персона «непартийная», зато талантливая и способная нести бремя первого министра. Именно этот квартет 25 декабря принял бразды правления и удержал бы власть, не помешай им отсебятиной (капитуляция перед Пруссией, война с Данией, ссора с Церковью, оскорбления жены) Петр III. Результат известен. Запасной вариант (Екатерина II, Н. И. Панин) стал главным, хотя и реализовался не в полном соответствии со сценарием Елизаветы Петровны. Соперничество двух центральных фигур повлияло на то, что монархом объявили не сына, а мать. Впрочем, Россия от этого не слишком много потеряла…(см. ПСЗРИ. Т. 15. С. 498, 499; Санкт-Петербургские ведомости. 1760. № 68. 25 августа; № 92. 17 ноября). По поводу течения последней болезни императрицы Елизаветы Петровны можно сослаться на находящиеся в архиве собственноручные донесения лейб-медика Я.Ф. Монсея, опубликованные также в прибавлениях к «Санкт-Петербургским ведомостям» 28 декабря 1761: "22 декабря последовала новая и сильная противу прежнего рвота с кровью, и императрица скончалась 25-го того же месяца в три часа пополудни. Врачи, пользовавшие монархиню в последней болезни её, были лейб-медики Мунсей, Шиллинг и Крузе».// ****************
Павленко Николай Иванович. Советский и российский историк, специалист в области истории России XVII-XVIII веков. Доктор исторических наук, профессор. Член Союза писателей. Заслуженный деятель науки РСФСР. Историк сообщает о болезни и смерти императрицы Елизаветы Петровны: «25 декабря 1761 г. Её Императорское Величество государыня императрица Елизавета Петровна изволили в Бозе почить. Ей только что исполнилось 52 года. Столь ранняя смерть, вероятно, наступила вследствие неупорядоченного режима жизни: у неё не было определённого времени ни для сна, ни для работы, ни для развлечения. Императрица, видимо, страдала спазмом сосудов. Первый припадок зарегистрирован осенью 1744 г. Случались они и позднее, но без ощутимых последствий. Временами она беспрекословно внимала предписаниям врачей, строго соблюдала диету и безотказно употребляла всякие снадобья, но обычно указания врачей совершенно игнорировала. Самый сильный приступ случился 8 сентября 1756 г. В этот день Елизавета Петровна отправилась в приходскую церковь в Царском Селе. Едва началась обедня, как императрица почувствовала себя дурно и молча вышла из церкви. Сделав несколько шагов, она потеряла сознание и упала на траву. Никто из свиты её не сопровождал, и она долгое время лежала безо всякой помощи в окружении толпы окрестных крестьян. Наконец появились придворные дамы и доктора, принесли ширму и канапе и тут же пустили кровь. Процедура не помогла. Всё это продолжалось свыше двух часов, после чего императрицу унесли на канапе во дворец, где в конце концов ей вернули сознание и выходили. И потом хворь посещала её довольно часто: то её лихорадило, то шла кровь носом. Почти весь 1761 г. она провела в покоях, где принимала министров и давала распоряжения. Когда ей становилось легче, она не ограничивала себя в еде. После чего случались болезненные припадки. В июле произошёл сильный приступ, на несколько часов лишивший Елизавету Петровну сознания. Хотя после этого ей стало немного легче, её состояние не вызывало сомнений — она медленно угасала. 23 декабря врачи признали положение безнадёжным, и на следующий день императрица, будучи в сознании, со всеми прощалась.
5 января 1762 г. Мерси д'Аржанто доносил австрийской эрцгерцогине Марии Терезии: „Припадок, которым, началась болезнь русской императрицы, повторился с Её Величеством в ночь с 3 на 4 число этого месяца, и притом так сильно, что она несколько часов лежала изнеможённая, как бы в последнем издыхании, после чего наступило истощение всего организма при постоянной потере крови из различных органов тела“». Используя современную нозологию, можно предположить, что Елизавета Петровна страдала врожденным пороком сердца и длительной сердечно-сосудистой недостаточностью («опухоли в ногах») и осложнившимся смертельными кровотечениями из варикозно расширенных вен пищевода («рвота с кровью»). Так что упоминание старых врачей о «геморроидах» не было столь уж беспочвенным. Подведем вкратце итоги правления единственной из русских цариц - венценосной красавицы Елизаветв. Красота её была истинно русская - высокого роста (180 см), слегка рыжеватые волосы, выразительные серо-голубые глаза, правильной формы рот, здоровые зубы.
Испанский посланник герцог де Лирна в 1728 году писал о цесаревне: "Принцесса Елизавета такая красавица, каких я редко видел. У нее удивительный цвет лица, прекрасные глаза, превосходная шея и несравненный стан. Она высокого роста, чрезвычайно жива, хорошо танцует и ездит верхом без малейшего страха. Она не лишена ума, грациозна и очень кокетлива". С правлением Елизаветы Петровны в Россию пришла эпоха Просвещения. В 1744 году императрица издала указ о расширении сети начальных школ. В 1755 открылась первая гимназия в Москве, а в 1758 году – в Казани. В 1755 году основали Московский университет, а в 1757 году - Академию художеств. В 1756 году Елизавета I подписала указ о создании императорского театра и приказала перевести из Ярославля в столицу труппу Фёдора Волкова. Елизавета оказывает всяческую поддержку М.В.Ломоносову и ряду других талантливых представителей русской науки и культуры. В 1741 году императрицей был принят Указ, признававший существование «ламайской веры», и буддизм официально признали в Российской империи. Елизавета отменила в России смертную казнь, и ограничила применение пыток при расследовании государственных преступлений. Указом от 12 декабря 1741 года было предписано следовать всем постановлениям «петровского времени наикрепчайше содержать и по них неотменно поступать во всех правительствах государства нашего". Кабинет министров ликвидировался. Восстанавливался Сенат, Берг и Мануфактур-коллегии, Главный магистрат, Провиантская коллегия.Также в 1740 е годы была восстановлена прокуратура. Зато облегченно вздохнули казнокрады (коррупционеры). Распространенные при Петре I кары за казнокрадство и взяточничество (казнь, кнут, ликвидация имущества) Елизавета Петровна заменила понижением в чине, переводом на другую службу и изредка увольнением. Были изданы Указы о строительстве инвалидных домов и богаделен. В отличие от отца, Елизавета отводила большую роль в административных делах и культуре не только Петербургу, но и . Для всех коллегий и Сената в Москве создавались отделения. Московскому университету в 1756 году были приданы две гимназии на Моховой улице. Тогда же стала выходить газета "Московские ведомости", а с 1760 года –
первый московский литературный журнал «Полезное увеселение» (1760—62; в 1763 «Свободные часы») издавался литературной группой при Московском университете во главе с М.М. Херасковым Активной была и внешняя политика Елизаветы. При вступлении на престол Елизавета застала Россию в войне со Швецией. В ходе русско-шведской войны 1741-1743 годов Россия получила значительную часть Финляндии. Пытаясь противостоять возросшей мощи Пруссии, Елизавета отказалась от традиционных отношений с Францией и заключила антипрусский союз с Австрией. Россия при Елизавете успешно участвовала в Семилетней войне. После взятия Кенигсберга Елизавета издала указ о присоединении Восточной Пруссии к России на правах ее провинции, а в 1760 году был взят Берлин. Таким образом, не смотря на некоторые негативные оценки историков и современников (в основном не русских) о ее правлении, можно с уверенностью сказать, что за 20 лет царствования императрицы Елизаветы Петровны (1741–1761) в стране происходили значительные перемены как во внутренней , так и во внешней политике: мирные наклонности правительства во внешней политике, гуманное направление во внутренней — повлияли на нравы русского общества и в немалой мере поспособствовали развитию «просвещенного екатерининского века»… Продолжение следует… |
