|
«Скажи, дядюшка, какой уровень образования в этой стране – и я скажу достоин ли ты королевского трона …» - сказал шут своему королю Лиру (У. Шекспир. «Гамлет»). Действительно, чем образованней страна, тем она богаче и процветающая она во всех остальных сферах социальной жизни. Об этом непреложном факте знают все историки. Ежегодно 25 января российские студенты отмечают свой праздник. Центром торжеств неизменно становится Московский государственный университет. Ведь именно это учебное заведение было основано в день Святой Татианы в далеком 1755 году, когда Елизавета Петровна подписала указ о создании Императорского университета в Москве.
В исторических трудах часто вспоминают легенду о том, что царица специально приурочила апробацию учредительных документов ко дню ангела матери основателя университета Татьяны Родионовны Хитрово (?—1756), урожденной Ротиславской, в первом браке Шуваловой. Что же, возможно, совпадение дат действительно неслучайно. Однако при внимательном прочтении высочайшей резолюции на сенатском докладе обнаруживаются куда более интересные вещи: «Быть по сему. Кураторами быть камергеру Шувалову и Лавритию Блюментросу, директору — Алексею Аргамакову. А в даполнение штата одается волю кураторов». Почему кураторов два? О каком «дополнении штатов» идет речь? И почему императрица разрешила «дополнять», то есть изменять ею же утвержденный штат?
Второй куратор — Лаврентий Лаврентьевич Блюментрост, человек преклонных лет, некогда лейб-медик Петра Великого и президент Петербургской академии наук, а в описываемое время старший доктор московского госпиталя, имевший немало обязанностей на основной службе. В университете он, безусловно, являлся бы фигурой декоративной ((см: РГАДА. Ф. 248. Оп. 1/39. Д. 2875; Костышин Д. Н. «История Московского университета (вторая половина XVIII — начало XIX в.)»: Сборник документов. Т. 1. М., 2006. С. 120). Но тогда зачем Шувалову напарник? Не затем ли, чтобы в дуэте составить коллегию, аналогичную Военной, Иностранной, Адмиралтейской, Камер-, Берг- и др.? Парадокс, но открыто сформировать соответствующую коллегию Елизавета Петровна не могла, ибо под нее пришлось бы изымать учебные заведения из подчинения разных учреждений, что неминуемо породило бы конфликт между новой и старыми структурами.
Почти все годы царствования Елизаветы Петровны занимал должность генерал-прокурора https://law.wikireading.ru/466... А реформа задевала интересы следующих персон: гетман К. Г. Разумовский (гимназия и университет при Академии наук, полковая школа измайловцев), тайный советник Б. Г. Юсупов (Сухопутный кадетский корпус), адмирал М. М. Голицын (московская навигацкая школа, петербургские Морская академия и гардемаринская школа), генералы И. Ф. Глебов, А. П. Ганнибал и П. И. Шувалов (военно-инженерная и артиллерийская школы), архиепископы Новгородский Стефан Калиновский, Петербургский Сильвестр Кулябка и Московский Платон Малиновский (Александро-Невская семинария, Славяно-греко-латинская академия, Крутицкая семинария и сеть епархиальных семинарий), генералы С. Ф. Апраксин, А. Б. Бутурлин и А. Г. Разумовский (полковые школы преображенцев, семеновцев, конногвардейцев), генерал-прокурор Н. Ю. Трубецкой (сенатская школа для юнкеров разных коллегий), лейб-медики Г. Бургав и П. Кондоиди (четыре столичные госпитальные школы). Понятно, какое мощное лобби поспешили бы сколотить названные лица, чтобы саботировать работу простой «школьной» коллегии.
Лидером этой оппозиции был Петр Иванович Шувалов. Сей сановник откровенно метил в кураторы Сухопутного кадетского корпуса. И его заветной мечтой было желание превратить корпус в «училище военных наук», при том по европейским стандартам, чтобы это элитное училище выпускало элитных же младших офицеров. 24 марта 1754 года Сенат провел первое слушание проекта, окончательное — 27 октября 1755-го и единодушно одобрил инициативу, так как Шувалов нимало не покушался на права полковых школ в гвардии, армии и гарнизонах. А о том, что тем самым офицерский корпус разбивался бы на две касты — высшую (воспитанников нового училища) и низшую (в ней оказались бы и А. В. Суворов с Г. А. Потемкиным), сенаторы как-то не задумывались. Разумеется, их предприимчивый коллега использовал бы все рычаги влияния для нейтрализации программ конкурентов. Таким образом, в России в середине XVIII века сложились не очень благоприятные условия для создания единой системы высшей и средней школы. Прямолинейный путь почти не имел шансов на успех. А обходной — посредством маскировки новой коллегии под «ректорат» университета, был приемлем. Как и любая другая коллегия, эта тоже обладала бы прерогативой на «дополнение штата», то есть на реорганизацию и расширение — конечно, с санкции Сената. Следовательно, через слияние разных школ конкретной отрасли и назначения в заинтересованные учреждения командиров, лояльных реформе, создавались бы предпосылки для первого шага к введению единой общегосударственной системы образования.
27 августа 1750 года в Царском селе состоялась высочайшая аудиенция Ломоносова М.В. Причем царица не ограничилась общими фразами и дежурным пожалованием к руке, а поинтересовалась мнением профессора о состоянии российской науки — иначе тот не воскликнул бы в специально сочиненной по сему случаю оде: «Но истинно Петрова Дщерь к наукам матерски снисходит!». Мало того, академик и императрица коснулись в разговоре и русской истории. Михаил Васильевич рассказал о своем замысле написать трагедию, посвященную Куликовской битве, и, похоже, тем окончательно подкупил Елизавету Петровну. Профессор Ломоносов был утвержден на должность куратора Петербургского университета. Впрочем, прежде им надлежало создать новый университет в Москве, больше того — продумать основы высшего российского образования. В 1748 году профессор Г. Ф. Миллер внес на рассмотрение академической канцелярии проект регламента Петербургского университета. Полгода документ обсуждался его коллегами, в том числе и Ломоносовым, считавшим, что необходимо учредить университет с тремя факультетами (юридическим, медицинским, философским). В январе 1749 года И. Д. Шумахер отослал проект и рекомендации на апробацию в Москву. Ответ был неожиданным. 10 августа 1750 года с подачи Г. Н. Теплова и по ордеру К. Г. Разумовского, озвучившего высочайшую точку зрения, академические университет и гимназия зажили по временной инструкции (См.: Ломоносов М. В. «Полное собрание сочинений». Т. 8. С. 394–403, 971, 972, 983, 984). Итак, с осени 1750 года до весны 1754-го Ломоносов и Шувалов подготовили проект университетского устава, который послужил каркасом российской модели университета. Ломоносов ещё раз тщательно отшлифовал все детали, и в июле 1754 года документ, включавший 45 параграфов, был представлен сенаторам, 19-го числа получил их одобрение, а 22-го — подписи и законным порядком был отправлен на утверждение императрице. Елизавета Петровна ознакомилась с ним еще до конца месяца, но что-то ей не понравилось, из-за чего процитированная выше августейшая резолюция появилась на полях лишь спустя полгода. 8 августа 1754 года императрица определила местом пребывания учебного заведения здание бывшей аптеки у Воскресенских ворот. Торжественное открытие Московского университета состоялось 26 апреля 1755 года. Иверские ворота и Главная Аптека на Красной площади Первым ректором стал коллежский советник Алексей Михайлович Аргамаков, член Мануфактур-коллегии и сотрудник комиссии по составлению нового Уложения. И. И. Шувалов в декабре 1754 года пригласил его в Петербург без объяснения причины и лишь при личной встрече сделал заманчивое предложение стать директором Московского университета.
Понадобилось три года, чтобы поставить на ноги центральное учебное заведение. В апреле за парты сели питомцы двух гимназий — для дворян и разночинцев. В июле 1755 года слушать лекции пришли студенты философского факультета, а юридический и медицинский возникли в августе 1758-го. Накопленный опыт позволил перейти к следующему этапу — отработке оптимальной модели провинциальной гимназии.
Полигоном выбрали Казань. 13 июля 1758 года Сенат санкционировал инициативу И. И. Шувалова. Директором Казанской гимназии назначили помощника директора Московского университета коллежского асессора Михаила Ивановича Веревкина. Он приехал к месту службы 19 января 1759 года, а уже 25 января казанские гимназисты приступили к занятиям. Через год Иван Шувалов имел на руках нужные данные для доклада, раскрывавшего смысл всех мероприятий, проведенных им с 1750 года (См.: РГАДА. Ф. 248. Оп. 1/39. Д. 2875. Л. 18–21; "Россия в XVIII столетии". Вып. 2. М., 2004. С. 64, 139; Артемьев А. И. "Казанские гимназии в XVIII столетии", 1874. № 5. С. 61). 3 ноября 1760 года года сенаторы ознакомились с проектом реформы системы российского образования, предусматривавшей введение единого для всех дворян трехступенчатого обучения: 1. Столичные высшие учебные заведения (кадетские корпуса, университеты) 2. Дворянские гимназии в губернских и крупных уездных центрах с преподаванием европейских языков и «оснований» наук 3. Дворянские школы в прочих городах с изучением русской грамматики и арифметики. Ректором Петербургского университета, основанного еще при Петре в 1724 году, и гимназии 19 января 1760 года был назначен М. В. Ломоносов. За 1758–1759 годы на правах члена академической канцелярии, он реорганизовал обе структуры по «московским» принципам.
25 октября 1759 года возник Императорский пажеский корпус. Его управляющим стал швейцарец-гофмейстер Теодор Генрих Чуди (барон де Чуди). Корпус планировался как элитное учебное заведение наподобие британских Кембриджа или Оксфорда, воспитывающее разносторонне развитых и ответственных молодых людей, которые должны были прийти на смену чиновникам, урывками учившимся при Сенате «чему-нибудь и как-нибудь». 23 октября 1757 г. Шуваловым была создана в Петербурге
общегосударственная Академии художеств в пику разрозненным «ремесленным училищам» живописцев, архитекторов, скульпторов и т. д., имевшимся, во-первых, при Академии наук, во-вторых, чуть ли не у каждого мастера того или иного направления искусства. В число пострадавших попала и авторитетная школа архитектора Д. В. Ухтомского, в 1749–1764 годах работавшая в Москве. 3 ноября 1760 года Сенат рекомендовал Шувалову: не пренебрегая консультацией с профессорами Академии наук, внести на апробацию штат общегосударственной системы обучения. Но в академических стенах Иван Иванович столкнулся с пассивным сопротивлением реформе: господа ученые не торопились с подачей мнений, а из тех, кто успел высказаться, многие отрицательно отозвались о возможности приема в гимназии разночинцев. Именно из-за отрицательного отношения к разночинцам господ немцев, кои были в основном «светилами» в российской науке той поры, реформа образования застопорилась. Был упущен реальный шанс обрести — возможно, первыми в мире — единую общегосударственную систему образования. Но все равно Елизавета была первой правительницей России, которая ратовала за развитие образовательной системы в стране. Все её начинания в этой области в дальнейшем были похоронены её преемниками – Петром III и Екатериной II, которые по своему немецкому менталитету никак не могли допустить, чтобы русские в России были народом образованным и культурным... Продолжение следует... |
